Увидеть, что они еще здесь. Что еще не конец.
И снова непонятный шепот над ухом.
Трудно было соображать.
Трудно было жить.
Дикий, жалобный, сорвавшийся с цепи кашель сталь душить горло.
Я выплевывала свою ржавчину из себя, но так и не ставало легче.
- Прости, - и вновь этот невнятный голос. – Прости.
Снова боль.
Я машинально сжала руки.
- Потерпи, скоро будет легче. Легче.
Легче уже никогда не будет.
Я лежала в чьих-то объятиях… и боялась признаться в том, кто это.
Да и зачем.
Покой. Я хочу покой.
- Я хочу умереть.
- Нет, - дрожащим, но уверенным в себе голосом прошептал он.
- Прошу...
- Нет.
- Эмиль…
- Нет. Теперь все будет по-другому.
- Кому тут врача, кому плохо?
- Здесь мы, здесь, - надрывно зарычал мой «враг», заботливо прижимая еще крепче меня к своей груди.
Я лежала на полу в его объятиях, на его коленях, лицом тулясь к груди.
Удивительно, что нужно сотворить, что пройти, что бы потом попасть в рай.
***
Следующий месяц я провалялась в больнице.
Сотрясение мозга, перелом трех ребер.
Синяки, отеки органов и прочая хрень.
В общем, как говорят врачи, мне нереально повезло, что я выжила.
Повезло.
Даже не знаю…
Повезло. Может, и повезло, а может, и нет.
Тех парней так и не нашли. Они вроде бы сбежали в тот вечер из Колледжа. В общем, поиски продолжаются.
Жаловаться и наводить стрелки на Матильду я не стала. Это было почему-то важно Эмилю. Неужели она ему так важна?
Ах, Готье, мой Готье.
Все эти дни и ночи я только и думала о нем.
Видимо, в пари играть я слаба.
Эмиль пришел ко мне только раз, еще в самом начале, через день, когда мне снова стало плохо.
А потом, а потом… словно меня и нет, словно его нет. И никогда не было.
Я сходила с ума. И все те полные любви, дружеской заботы слова и действия Мелани и Браяна, моей истерической матери и отца, и на грамм не ставали вровень в моем сердце с… хоть и крохотной, но весточкой о Готье.
Я чувствовала его рядом. Я мечтала о нем.
Сотни раз.
Пара глаз.
Я прокручивала в голове все наши встречи, наши взгляды, наши ссоры… Все те слова, сказанные в тот вечер.
Он меня тогда спас.
Именно он обнаружил меня ночью в туалете, без сознания и с огромной потерей крови. Именно он сообщил всем о случившимся и вызвал скорую.
Именно он был со мной всю ту ночь.
Был и ждал, ждал, что я выживу.
Он хотел, что бы я жила. И вот оно.
Теперь я живу ради тебя, Эмиль.
Но это секрет.
Пока…
И с ним на устах каждый раз я засыпаю и просыпаюсь.
Вот так и живу.
Глава пятая.
Выбор.
- Габи? Ты чего? – не мог поверить своим глазам Браян.
- Соскучилась, - сказала первое, что пришло на ум, и вошла в кабинет.
- Тебе же только с понедельника на учебу, - не унимался дружок, бежа за мной, да едва не наступая на пятки.
- И что? – издевается? Еще чуть-чуть и выйду из себя. Какая ему хоть разница?
Я ступила еще один шаг и застыла. Застыла в нерешимости.
- Привет.
Удивительно, но я «его» спугнула.
Резко развернулся. Уставился мне в глаза.
Я ждала улыбки, ухмылки, насмешки, но лицо по-прежнему оставалось каменным.
- Здравствуйте, мисс Грейс.
Было сложно верить своим ушам. И глазам.
Равнодушие.
Было сложно дышать.
Апатия.
- Эмиль, - робко позвала я.
- Проходите, присаживайтесь, сейчас будет звонок.
Уж лучше клыки в шею, чем эта холодность. Пуля в лоб. И чтобы не дергалась.
Я все еще смотрела ему в глаза, но ни единая эмоция на его лице не выдала все то, что было между нами. Когда-то было…
Другой человек.
Ноги подкосились, и, если бы не Браян, то я точно бы развалилась на полу.
- Пошли, Габ. Не стоит…
Да откуда тебе знать… что стоит, а что нет?
Я едва сдерживала слезы.
Только бы не разреветься.
Уж лучше бы я сдохла, как собака, в том туалете под батареей, чем вот так.
Все один час и двадцать минут я смотрела на него, в его глаза, и пыталась отыскать среди голубых льдин своего Эмиля. Но там было пусто. Там не было ничего, ничего… моего.
Едва прозвенел звонок, как Готье сгреб свои листочки в кучу и моментально вылетел из кабинета.
Словно я прокаженная, больная.
Я сидела в нерешимости.
Действительно, все оборвалось. Все, о чем я думала, на что рассчитывала – исчезло. Растворилось. Вымерло.
И что теперь? Что дальше?
- Габи, Габи, - шепотом позвал меня Браян.
Я молчала.
- Габи, ты слышишь меня?
- Да.
- Следующая пара у него в 234 центрального корпуса.
Мой взгляд робко скользнул в сторону друга.
Я ждала усмешки, шутки, но в ответ была лишь искренность и забота.
- Спасибо.
***
Я опоздала. Пара уже началась.
А может, он сам ее начал раньше, прежде… чем я снова начну его доставать.
Я не знаю, что делать. Я осознанно сдаюсь. Я сдаю карты, поднимаю руки.
Я верю, верю, что после всего того, что было,… он Браяна не тронет. А я…я? Я готова на все. Это мой выбор. Готова, но больше… без него… я не могу. Не могу.
Глубокий вдох. Руки в кулаки.
Заветный стук в дверь.
Буквально секунда.
- Да, кто там?
Открыла дверь. Выдох.
- Мистер Готье, можно вас на минутку? – неужели он думал, что я не посмею?
Раздраженно скривился.
- Ладно, ребята, пока перерисовывайте схему, а я потом вам все объясню.
Эмиль.
Торопливо закрыв за собой дверь, он уставил в меня свои льдинки.
- Нам нужно поговорить.
Снова глубокий вдох. Выдох.
Молчание.
- Прошу… Я больше так не могу. Эмиль.
Тяжело сглотнул.
- Хорошо, жди в кафе. У меня это последняя пара, так что… Жди.
Шаг в сторону. Торопливо заскочил в кабинет и закрылся…, спрятался от меня за дверью.
***
- Девушка, что-нибудь заказывать будете?
- Крови, - печально прошептала себе под нос.
- Что? Простите, не расслышал.
- Томатный сок.
- Еще что?
- Смерть с косой…
- Что?
- И Сникерс.
***
Казалось, что я сижу в камере смертников и жду исполнение приговора.
После всего увиденного, я уже почти точно знала, чем все закончится. Но не попытаться… Не попытаться я просто не могла.
- Габриелла, - неожиданно раздался его голос за моей спиной.
- Да, - подскочила, как идиотка, на месте. Влюбленная идиотка.
- Пошли со мной, - он протянул ко мне руку, я поспешно вынырнула из-за столика и бросилась, ухватилась за нее, как за спасательный круг.
Мы вошли в свободную аудиторию.
- Ну вот, мы одни. Я слушаю, - все так же равнодушно уставился мне в глаза.
Присел на край стола, скрестил на груди руки.
- Я хотела поблагодарить тебя…
- За что?
- За спасение.
- Я тебя никак не спасал. А то, что ночь провел в больнице, то так, игра. Пари. Забыла?
- Игра говоришь?
- Угу… Еще что?
- Была бы игра, ты никогда бы в этом не сознался.
- А может, мне просто надоело. Надоела чушь про пари, надоела игра с тобой, НАДОЕЛА ТЫ. Разве этого не может быть?
Сердце сжалось. Глаза округлились.
Зачем он ТАК?
Тяжело сглотнула.
- И что теперь?
- Мне все равно. Живи, как жила. Отпускаю.
- Но…
Что сказать?
Где найти нужные слова?
Одни комки и спазмы.
Слезы предательски сорвались с глаз.
- Но я люблю тебя.
Тяжело выдохнул. Выровнялся. Заложил руки за голову.
- А мне то что? Я же сказал, ТЫ МНЕ… НАДОЕЛА.
Задыхаюсь.
Я унижаюсь. Унижаюсь…
Ну и пусть.
Подошла ближе, обняла, обняла, пусть даже он не пошевелился,… все так же держал руки за головой и равнодушно смотрел мне в глаза. Не пошевелился… Обняла.
Прошептала.
- Зачем ты тогда спас меня? Зачем?
- Ненавижу, когда еда дурно сдыхает.
- Эмиль, Эмиль, я не верю тебе, не верю ни единому слову, Прошу…
- ПРИДЕТСЯ ПОВЕРИТЬ, - рявкнул на ухо и, резко, грубо ухватившись своими руками за мои кисти, с отвращением разомкнул объятия.
Оттолкнул в сторону.
- Прости, но мне пора идти. Я думаю, мы все выяснили.
- Наигрался и выбрасываешь?!! – что было духу, завизжала ему в след.
- Не наигрался, но выбрасываю. Прощай, прощай в той мере, в какой возможно.
Ноги подкосились. В глазах помутнело.
Жадно ухватилась за угол парты, но не удержалась.
Рухнула на пол, словно сломанная кукла, брошенная сломанная кукла.
- Эмиль, - навзрыд я повторяла его имя, словно молитву, словно заклинала его вернуть мне жизнь. – Эмиль… Эмиль… Эмиль… Я умру без тебя… Эмиль…
И тут резко, неожиданно…
- Ну, хватит, хватит, - присел со мной рядом, прижал к своей груди, - Прошу, Габи, девочка, перестань, прошу, Габи.
***
Он взял ее личико в ладоши и уставился ласковым взглядом ей в глазки.
- Прости, но ты сама вынуждаешь меня это сделать.
Обезумевшая девушка все еще шептала его имя, как вдруг тот неожиданно напрягся, веки застыли, словно каменные, зрачки расширились.
- Забудь все, что я тебе наговорил сегодня. Мы с тобой хорошие друзья, друзья, да и только. Ты никогда меня не любила и не полюбишь, но если вдруг это и случиться, то никогда не сможешь признаться, ни себе, ни мне. Слишком страшно и больно. Никогда.
Еще мгновение и приговорено моргнул.
Руки торопливо убрал от девушки, и ласково, дружелюбно улыбнулся:
- Ты как?
- О, Боже, Эмиль, я что, в обморок плюхнулась?
- Я так и думал, что рано ты пришла в колледж. А ну марш к себе, да что бы до понедельника и духу твоего здесь не было.
- Есть, сер! – наигранно козырнула Габи и мигом поднялась с пола. – До встречи.
- Пока…
Глава шестая.
Тайны.
Заветные, сладкие две недели поблажек пролетели, как один день. Короткий жалкий зимний один-единственный день.
Единственная радость за все это время, так это прогулки с Эмилем.
Я понимаю, что связывает нас дружба и только дружба, но в нем что-то есть. Что-то, что больше притягивает меня, чем «изюминка друга» в Браяне.
Вампир. Удивительно, но за все это время он ни разу не проявил себя каким-то монстром или сверхчеловеком (кроме назойливой грубой телепатии). А так, все даже до обиды тривиально.
Я раз десять умоляла его показать клыки, настоящие клыкища, а не те жалкие отростки, что были едва больше моих (в силу разницы пола, роста и т.п.). В общем, Эмиль – хороший друг, но жалкий вампир. Не верите? Я тоже не хочу себе верить.
***
Что может быть лучше, чем большая перемена, и ты валяешься на зеленой травке под столетним дубом, да достаешь вампира своими недалекими мыслями?
Что? Что? НИЧЕГО!
- Ну, вот и все. Капец мне, - наигранно разрыдалась я и уткнула свое лицо в ладони.
- Ужас, Габи, физкультура – это еще не конец света.
- Для вампира – может, и да, а вот для таких, как я, - это самоубийство… нервов, мозга и тела.
- Таких как ты? Это каких? Калек от природы? Или ленивых нытиков?
- Нормальных людей.
- То еще мне нормальную нашла. Мега осветитель жизни вампиров. Что? По ночам покатываешь статейки для журнальчика?
- И это обозвался мой верный фанат?
- Скорее, верный злой критик.
- Ой, ой, злюка мне нашелся. Ладно, - скорчив на прощание печальную рожицу, я сменила свое положения с «ленивец» на «приговоренный раб». Радостно потянувшись, подняла все свои тетрадки с земли, захватила рюкзак и дико зарычала: