— Подобру тебе, свет-королевишна! Каково почивалось, краса ты наша ненаглядная, надёжа единая? — Бойко выпалила Арания. И махнула поклон.
Я поклон повторила, пробормотала:
— Подобру, свет-королевишна. Рады тебя видеть.
Та удивленно распялила глаза. Скривилась, на меня глянув. Сказала в нос, точно её простуда прихватила:
— Что ж, и вам подобру. Кто такие?
Сзади из покоев выплыла госпожа Любава, махнула одной рукой — девки в расшитых сарафанах, толпившиеся за королевишной, тут же исчезли.
— Свет-королевишна, это дочь и дальняя родственница Эреша Серебряного Волка. Из деревни приехали. Помните, я вам вчера вам говорила, что батюшка этих девиц определил к вам? Услужать, приличному обхождению у вас учиться.
— Приличное обхождение? В таком платье? — Королевишна глянула со скукой и сожалением, брезгливо отвесила нижнюю губу.
— Сие невозможно, тетка Любава.
— Поменяют, все поменяют, матушка. — Пропела та.
Зоряна тяжко вздохнула, но губу подобрала и поплыла к выходу мимо нас. Любава замахала рукой — идите, мол.
Мы припустили следом за королевишной, которая в нашу сторону даже не глянула. Прогулка вышла недолгой. Зоряна спустилась чуть ниже храма Киримети. Потом, метя юбками, потопала к загону с пестрыми птицами. Там остановилась, достала из кошеля, висевшего поверх юбок, булку, принялась кормить надутых громадных птиц крошками. Мы стояли позади. Арания глаз с королевишны не сводила, а я себя чувствовала дура дурой.
Нет, если бы не желание найти того, кто наслал проклятье, я б тут точно не осталась. Тоже мне, важное дело — королевишнин зад созерцать. Да чиха её ждать.
На обратном пути королевишна изволила споткнуться. Арания тут же рванулась вперед, подхватила под локоток, защебетала:
— Дозволь за ручку взяться, поддержать, свет-краса королевишна! Видано ли дело — такой лебеди нежной бродить по этаким колдобинам. да твоей ножкой только по коврам ступать, а не по каменюкам здешним!
— Да, дорожки в батюшкином кремле ужасные. — Спина у королевишны обмякла, а у Арании, напротив, напряглась — видать, Зоряна на неё всем телом навалилась.
Вот пусть и тащит, раз такая шустрая, подумала я. И поплелась следом. Королевишна тем временем заявила:
— Как только стану королевой, непременно все тут поменяю. Слово в том даю. Дорожки прикажу сделать прямые, эти отвратительные леса, от которых одни комары, вырублю. Подчистую. И сделаю парку — цветы высажены в ровные кучки, трава стрижена, кусты в ниточку. точь-в-точь как в императорском дворце в Зайте.
— Красота-то какая будет, матушка! — Убежденно ответила Арания.
Я мотнула головой, глянула на вековые березы у храма Киримети. Рубить ради стриженой травки деревья самой богини? То ли блажит королевишна, то ли с дури болтает.
Да и прочие деревья жалко. Вон сколько чужеземных. Кто-то трудился, вез их издалека, сажал-растил. И сейчас за ними присмотр был — на всех деревьях ветви обрезаны, сухостой и прошлогодняя листва убраны.
Но ума смолчать у меня хватило. Хотя, может, то трусость моя была, а не ум — королевишнам не перечат, не положено. Слышала я от Мироны байки, в которых король-батюшка непокорным молодцам сразу голову с плеч сносил. Я, конечно, девка — но тоже боязно.
В покоях королевишны, в дальней горнице, нас уже ждали. Высокий мужик с пышными кудрями, длинными, ниже плеч. Лежали они витыми прядями, каждая наособицу. И начесаны до блеска, как у господской девки или бабы.
Одет мужик был в кургузый черный кафтан — полы чуть ниже пояса обрезаны, кушак цветастый, как у бабы, и пуговицы из дорогих каменьев. Штаны синие, атласные, широкие в заду, а к колену узкие. Вокруг шеи белая тряпица в оборках, а под левым глазом торчит большая бородавка. Черная, ровным кружочком, блестит почему-то.
И губы напомажены, цвет как у спелой малины. Хотя рот жесткий, как положено мужику, морщинами обметан. В общем, непонятный какой-то.
Перед королевишной мужик поклонился по-чудному, руками помахал, выписывая кренделя. Заговорил ломано, коверкая слова:
— Добрый день, феликий принцесс. Я рад фидеть фас добрый здрафий.
— Добрый. — Достаточно любезно сказала Зоряна.
И села за длинный стол посередке горницы. Арания пристроилась поодаль, на углу столешницы, глянула на королевишну с обожанием. Я села рядом с сестрой, руки на коленях под столом сложила, как у бабки Мироны делала, когда та учила меня травницкому делу.
Странный мужик с напомаженными губами встал перед столом, закинул руки за спину.
— А кто этот дефушка, феликий принцесс?
— Мне в услужение дали. — Безразлично сказала Зоряна. — С деревни прибыли, ничего не знают. Пусть слушают, Рейсор.
Мужик глянул на нас внимательно, меня обозрел особо, пренебрежительно усмехнулся.
— Фаш отец-король ошень добр, феликий принцесс. О! Наш старый императорский мать тоше любит подбирать фсякий несчастный собачка.
Зоряна заулыбалась, закивала головой.
— Правильно глаголишь. И мы милость несчастным оказываем. Всяко не хуже вашей старой императорши.
— Да, то есть так, феликий принцесс! — Рейсор шагнул к нашей стороне стола, живо сказал: — Слюшай меня, дефушки. Я есть учитель приличный манер, церемоний и обхождений, выписанный из императорский столиц Зайт. Когда я говорить, фы слюшать.
Если фы не отвечать, я наказать. Если фы слушать фсе, то потом стать ошень фоспитанный молодой дефушка. Такой фоспитанный, что фас потом пригласить на лучший прием феликий принцесс Зоряна, который быть королева. Фы фсе понять?
Я кивнула, Арания с восторгом пропела:
— Все, батюшка!
Мужик прищурил серые глаза. И без того колючие.
— Я есть дан Рейсор. Фы есть забыть фаши фарварские слова, говорить, как в феликой империи. Фы понимать?
— Да, дан Рейсор. — Пискнула Арания.
— Чего уж тут не понять, дан Рейсор. — Отозвалась я. И вроде постаралась голос утишить, а все равно не так прозвучало. Не сладенько, как у Арании.
Мужик скривил напомаженные губы.
— Болше поштительности ф голосе, дефушка. Ты есть слишком дерефенский, это плёхо.
Арания пихнула меня в бок. Локтем, больно.
— Прости, дан Рейсор. — Смирено промямлила я, опуская глаза.
Мужик мне не нравился, до скрипа зубовного не нравился. Но в чужом доме так положено — на какую половицу хозяева укажут, по той и ходи. Хозяйкой тут Зоряна, и ей этот Рейсор по сердцу. Вон как смотрит на него влажными глазами. Так что придеться любезничать, хоть и через силу.
— Сефодня мы будем гофорить о церемонии малый императорский прием. — Важно провозгласил Рейсор. И заходил по горнице. — Малый прием — это есть фстреча, на который фы яфляться только по приклашению. В отличие от большой прием, на который должен приходить фсе благородный, который принят фо дфорце. На малый императорский прием нушно яфлятся рано. Особ императорский крофф проводит прием там, где пошелает — сфой спальня, будуар или императорский холл. Приклашенный на малый прием долшен одеться эль-форао — ф одежде не больше дфух цфетофф, шея прикрыт днефной форотник со знак Фсефидящий Фрорис.
Он расхаживал перед нами и все рассказывал — какие должны быть каблуки, какие юбки и какие рукава. Прям не учитель, а мастерица по платью.
Я на малый императорский прием не собиралась, а потому слушала его вполуха. Под конец только прислушалась, когда дан Рейсор строго объявил:
— А если особ императорский крофф плёхо одет. или не одет, то нушно опускать глас. И смотреть сторона или свой нога. Это есть прилично. Глассеть есть неприлично.
О как. Особ императорский, значит, может даже голышом перед народом посиживать, а позор на том, кто его срамоту невзначай углядит.
До того это меня восхитило, что я не сдержалась и спросила:
— А кто такой особ императорский кров?
Арания сглотнула, чуть не подавившись слюной. Зоряна выкатила в мою сторону влажные синие глаза, вяло сказала:
— Эти деревенские девки такие простодушные. И почто батюшка эту дурищу ко мне прислал? Скука, докука, на лицо без слез не взглянешь.
— Фы так ферно сказать, мой феликий принцесс. — Рейсор тряхнул кудрями, поклонился в сторону Зоряны. Повернулся ко мне. — Однако мы не мошем пресреть фолю фаш королевский отец. Я пояснить — особ императорский крофф, глюпый дефушка, есть лицо, рожденный императорский семья. Сам император, дфа его сын, три дочь, дядя, тетя и фнук. Я ясно сказать?
— А кто такой император? — Учение мне начинало нравиться. Пусть ругают — раз уж потом все объясняют. А ругань перетерплю, я девка простая, к тяжелому привычная. Вон Мирона тоже на все корки меня честила, если я не враз науку ухватывала.
Арания сидела мышкой. Зоряна в мою сторону не глядела, только нижнюю губу снова отвесила.
— Император есть феликий глафа феликий и могучий Цорсель, цифилизованный стран, несушый сф-фет.
— Что такое цифилизованный? — Накинулась я на новое слово.
Дан Рейсор встал прямо передо мной, выпрямился, заведя руки за спину.
— Цифилизованный есть достойный, просфещенный, лутший.
— А наше Положье цифилизованное? — При этом вопросе Арания рядом ожила и опять принялась меня пихать. Правда, уже ногой, под столом.
Зоряна тоже ожила, глянула с прищуром.
А дан Рейсор смутился. Почему-то.
— О, если этот страна немного менять, то он будем ошень цифилизованный, ошень. Я дать фам книга, но фы не уметь читать цорсельский, шаль, шаль.
— Потом дашь, Рейсор. — Неожиданно властно сказала Зоряна. — Девицы будут вместе со мной и цорсельскую речь учить. Со временем, думаю, даже в их головы придет свет. Раз уж батюшка взвалил на меня эту ношу.
Рейсор помахал руками, кланяясь, потом исчез. Зоряна выбралась из-за стола, прошлась по горнице, обернулась ко мне от дальнего окна.
— Ты, любезная, с какой деревни?
— С Шатрока. — Скромненько сказала я.
Локоть Арании въехал под ребра. Я опустила глаза, пропела сладко, подражая госпоже сестрице:
— Уж прости меня, свет-королевишна, если что не так. Я девка темная, деревенская.
Зоряна вздохнула. Пробурчала:
— Сколь велик труд меня ждет — тащить государство Положское из тьмы невежества, в котором оно прозябает. И вот средь таких девок всю жизнь придется жить! Дам из них делать! — Она передохнула, зыркнула строго, блеснув бельмами. — Ты пошто меня перед учителем позорила? Пошто с вопросами лезла? Платье на тебе господское, а манеры — крестьянские. Дурища этакая!
Арания вспорхнула с лавки птицей, метнулась к королевишне с поклоном.
— Прости её, свет-надёжа-королевишна, ради всех богов молю! Глупа, неразумна, обтешется.
— Ты что, дана Рейсора не слышала? — Зоряна глянула сверху вниз, надменно.
Арания, вот диво, тут же поняла, чего хотела от неё королевишна. Поправилась:
— Прости её, великий принцесс!
— Быстро учишься. — Зоряна глянула на сестрицу благосклонно.
Нет, все-таки не зря рука Кириметева Аранию до дворца довела — она тут как рыба в воде.
Не то что я.
— Боле никаких вопросов. — Строго сказала королевишна. — Молча науку постигай, поняла?
Тут в горницу вошел ещё один мужик. Пониже Рейсора, в два раза толще его, с редкими прядями вокруг лысины. В таком же кургузом кафтане, который на его надутом животе расходился, и меж пуговицами пузырями торчала белая рубаха. Мужик поклонился, отдуваясь, помахал в воздухе руками.
— Добрый день, великий принцесс. О, вы сегодня не одна?
Этот, в отличие от Рейсора, на тутешском говорил хорошо. И лицо у него было подобрей, губы без помады.
— Подарок батюшки, услужницы. — Зоряна указала на нас подбородком, вернулась за стол. — Начинай, дан Вергель. А если эти невежы будут спрашивать чего, не отвечай. Дикие они, с лесу приехали.
Дан Вергель утер со лба пот. Рассказывал он складно, про какого-то цорсельского императора, именем Гардель Прекрасный. Он, значит, сначала хитромудро взошел на престол — хотя его очередь была пятая, он тогдашнему правителю дальним племянником приходился. А потом так ловко развязал войну с Андоей, страной по соседству, что все только диву дались — поскольку тамошний король помышлял не о войне, а о том, как бы за Гарделя дочку выдать. Но Прекрасный Гардель закрутил ссору, и Андойю победил, хотя та была больше Цорселя. А землю андойскую, завоевав, назвал цорсельской.
И с того самого Гарделя, значит, Цорсель начал зваться империей.
Зоряна на меня больше не глядела. Как только дан Вергель ушел, королевишна — или великий принцесс, как её теперь называла Арания — пожелала испить чего-нибудь. Сестрица метнулась, крикнула девкам, что сторожили за дверью, вернулась с полной чашей узвара на меду.
— Освежись, великий принцесс, не побрезгуй.
Потом пришел немолодой цорселец с доброй улыбкой — дан Шуйден. И начал болтать по-цорсельски. В этом я ничего не соображала. Окончив урок, дан Шуйден протянул Арании, на которую королевишна поглядывала более благосклонно, толстую книгу.
— Тут, юная девушка, моей рукой написанна опись тутешских слов, а к ним я приписал подходящие цорсельские слова. Тутешскими буквами. Сделано мной для удобства великий принцесс Зоряны, но великий принцесс эту науку уже превзошла. А посему могу дать вам на изучение.
Арания выскочила из-за стола, книгу приняла с поклоном.
— Век благодарна буду, дан Шуйден.
Книга! Я обласкала взглядом коричневую плаху в руках у сестрицы. Вот знать бы грамоту, тоже бы почитала. И цорсельские слова бы выучила. Просто так, из любопытства.
Если, конечно, Арания ту книгу ещё даст. Короче, если бы да кабы, во рту бы жили жабы. А в носу грибы бы, если б да кабы бы.
Великий принцесс Зоряна уже плыла к двери. Бросила коротко перед дверью:
— Ступайте полдничать. Опосля сюда вертайтесь — учитель придет, я буду танцы танцевать.
— Как скажешь, великий принцесс! — Арания наступила мне на ногу.
— Не преминем, великий принцесс! — Поддержала я. Не молчать же — и без того скоро без ноги останусь.
По дороге в нашу горницу Арания поймала первую попавшуюся девку в темном сарафане.
— Слышь-ка, любезная. мне на Норвинскую слободку весточку переслать надо. И ответ получить. Не знаешь, кто тут в город выходит и за денежку услугу может оказать?
— А вы из каких будете? — Невпопад спросила девка глуховатым голосом.
Арания глянула горделиво.
— Мы в горнице на пятом поверхе обретаемся. У великой королевишны в личном услужении состоим, её услужницы, значит…
— Хлюню пришлю. — Не дослушав, сказала девка. Махнула нам короткий поклон и помчалась по своим делам.
Арания повернулась ко мне, свела густые брови на переносице.
— До чего ж челядь во дворце дерзкая, и кланяется едва-едва, в полсилы. Ну, довольна? Вот пришлют нам прислужника, пошлем в город и узнаем про девок, как ты хотела. А теперь айда в горницу. Снедь, небось, уж принести, пополдничаем.
Еда и впрямь ждала нас в горнице — пять блюд, да с горкою. Арания скромненько выждала, пока я отпробую от каждого угощенья, потом подхватила горстью пирожок, отщипнула край, сунула мне.
И только когда я тот край проглотила, куснула сама.
— Вкусно, с зеленым луком. А ты, Тришка, больше с вопросами не лезь, не позорься. Если что, у меня лучше спрашивай. Что знаю, скажу.
Я уж было зачерпнула похлебки, но, услышав такие слова, замерла с ложкой у рта.
— Слышь, Арания. а император — это навроде нашего короля?
— Нет, он поболе будет. — Арания тоже зачерпнула горячего варева, подула. — Император — это высокая титла, выше её нет.
Сама слышала, раньше, пока Цорсель Андойю к рукам не прибрал, тамошние тоже королями звались, как и наш король-батюшка. А уж как завоевали — сразу императорами себя объявили. После того Норвинию, страну моих предков с матушкиной стороны, под себя подгребли. Была б титла выше — взяли бы. Да нету.
Я ложку сглотнула, обдумала услышанное.
— А с чего наша королевишна все цорсельское учит? Приемы всякие, слова, историю? Что, свое положское уже не греет?
— Глупая ты, Тришка. — Снисходительно сказала Арания. — Да как не учить, если Цорсель сейчас — наимогучая страна? Знаешь, как у нас ведьмы с их Ведьмастерием появились?