Ночевал у себя на московской квартире. В ней было все так же чисто прибрано и более или менее тепло. Мы снова ночью пили чай с управдомом и беседовали за жизнь. Традицией стало, однако. Иван Григорьевич сильно сдал, переживал из-за сына, который с зимы так и не объявился. Единственное что я мог сделать — обещать постараться выяснить через наркомат о судьбе парня.
С утра пораньше я явился на Старую площадь. К указанному в телеграмме кабинету меня проводил дежурный. Тут собралось несколько человек. Пара их них показалась мне смутно знакомыми, только вот я никак не мог припомнить, где же мы виделись. Меня приняли одним из первых.
В кабинете за большим столом сидело двое одетых в штатское мужчин средних лет. На приставном столе были разложены несколько карт и схем. Среди них я увидел и до боли знакомую схему Брестской крепости, сам такую в прошлом году рисовал. В углу за небольшим столиком с печатной машинкой сидела девушка в военной форме в петличке, которой красовался кубик. Практически сразу же к ней присоединилась еще одна девушка, с большим блокнотом и карандашом в руках.
Представившись членами комиссии, действующей по поручению Ставки, старший из мужчин предложил мне, как свидетелю и непосредственному участнику событий, ответить на ряд вопросов касавшихся предвоенного состояния частей Брестского гарнизона и обороны крепости летом прошлого года. Естественно я согласился. Единственное о чем меня попросили так это не спешить с ответом, сначала их обдумывать, а затем уже отвечать.
Под равномерный стук печатной машинки мне задавали вопросы, а я отвечал. Мурыжили они меня своими вопросами больше шести часов без перерыва на обед, лишь с короткими десяти минутными перекурами в туалете и легким перекусом горячим чаем с бутербродами. И то им покажи, и это объясни, и кто, где и как оборону держал, и кто каким сектором обороны командовал, и как действовали немцы, и почему мы действовали именно так, и вообще, почему я все это знаю. Много вопросов было по прорыву из крепости. Допрос мужики вели более чем профессионально, грамотно и обстоятельно, обращая внимание на каждую мелочь. По схеме крепости работали уверенно. Выпотрошили меня и мою память полностью. Когда поток вопросов ко мне иссяк, и я подписал листы протокола, отметив пропуск, меня милостиво отпустили отдыхать и возвращаться к себе в часть.
Торопиться мне было некуда. Хоть в Москве я задерживаться и не хотел, но в Наркомате, на ночь, глядя, меня никто не ждал. А раз так, то хочешь, не хочешь, оставаться в городе еще на сутки придется. Поэтому по дороге домой позволил себе перекусить в местной столовая. Плотно поев, одевшись у зеркала в гардеробе, я пошел на выход.
Дежурный, проверив мой пропуск и сверившись с каким-то своим списком, попросил пройти в один из кабинетов Комитета Партийного контроля. Почему этого не сделать, раз хороший человек просит? Куда идти я примерно знал. В октябре 41-го пришлось ходить по зданию, изучать его, планируя возможную оборону, заодно смотреть за тем как мои бойцы собирали брошенные(!) в кабинетах убегающими в эвакуацию партчиновниками за ненужностью (!) документы.
Требуемый кабинет я нашел быстро. Сидевшие на стульчиках у входа в него два средних лет армейских лейтенанта, занятые своим разговором, пропустили меня вперед. Внутри находился пожилой лысоватый мужчина, в полувоенной форме, выслушав меня, любезно попросил присеть на стул и немного подождать, а сам вышел из кабинета в боковую дверь. Она вернулся через несколько минут с папкой в руках. Практически вместе с ним в кабинет вошли и знакомые мне лейтенанты.
— Седов, Владимир Николаевич? — переспросил меня "лысый".
-Да.
— Вы арестованы. Вот постановление о вашем аресте. Прошу не оказывать сопротивление. Сдайте ваше оружие и документы.
Дежавю, какое-то! Второй раз за последние полгода арестовывают и главное где и за что? Лейтенанты действовали сноровисто и высокопрофессионально. Сказывался опыт. Видно не раз уже так действовали.
— Вам придется пройти вот с этими товарищами в соседнюю комнату, там все объяснят.— Передавая одному из офицеров папку, напутствовал меня "лысый".
— Спасибо и на этом.
В соседней комнате мне действительно все объяснили.
В отношении меня, оказывается, по целой куче преступлений начиная от самоуправства и превышения должностных полномочий, самосуда, разжигании межнациональной вражды, до незаконных арестов и убийств, в том числе сотрудников НКВД (слава богу, что 58 статью не шили), прокуратурой Московского гарнизона возбуждено уголовное дело, в рамках которого я и арестован. После чего мне любезно предложили переодеться лежащее здесь же солдатское обмундирование. Когда только приготовить успели? Пришлось переодеваться, а что делать? Возмущать и чего-то требовать, пытаться вырваться, прорываться к Берии или "Деду", скрываться в неизвестном направлении, смысла не было. Зачем? Вполне вероятно, что это чья-то ошибка или глупость, разберутся и отпустят. Тем более что Перстень никак не реагировал на происходящее. Значит, непосредственной опасности для меня нет. Так что пусть все идет как идет. Претензий к задержавшим меня парням, не было. Они просто делали свою работу. Затем была недолгая поездка в автомашине с закрашенными окнами и "одиночка" с зарешеченным окном и темно зелеными стенами.
Вот так я и оказался на арестантской "шконке"...
Хата мне досталась светлая (от горевшей под потолком сильной лампочки), чистая и довольно широкая. Даже солнце сюда проникало, согревая камеру и арестанта. По ночам было холодновато, да я привыкший спал вполне нормально. Надзиратели пожилые, опытные и не злобливые. Никогда не кричали, хотя порядок блюли строго. Кормили тут скромно и просто — почти каждый день перловка во всех видах иногда давали пшенку. Зато чай горячий. Я в принципе на питание не жаловался. Каждый день водили на часовую прогулку. Хуже всего то, что не с кем было поговорить. Я наброски техники из будущего стал делать только из-за желания языком с надзирателями потрясти. А еще угнетало ожидание хоть чего-нибудь!!!
Заскрипев (сколько раз просил смазать петли, так и не сделали, гады) дверь камеры приоткрылась. Пожилой сержант многозначительно бросил в проем двери — "Со всеми вещами на выход". Не уж то все, наконец, решилось? Брать мне особо нечего. Шинель только надеть, да матрас со спальными принадлежностями и нехитрую посуду подхватить с намертво прикрученного к полу стола. Вот и все сборы.
На первом этаже я сдал кладовщику ставшие сразу ненужными вещи. После чего по длинному коридору, застеленному ковровой дорожкой, меня повели в административный корпус.
В кабинете, куда меня привели, кроме следователя присутствовал и знакомый по посещению Кобуловым Тарского майор.
— Здравствуйте, Владимир Николаевич. Как вы себя чувствуете?— встретил меня майор.
— Спасибо. Чувствую себя хорошо.
— Вот и отлично. Прошу вас, Сергей Петрович. — Обратился он к следователю.
— Гражданин Седов! — было видно, как майор заметно поморщился, услышав эти слова. Следователь, не обращая на него внимания, продолжил — Проведенным расследованием установлено что факты противоправных действий якобы совершенных вами и послужившие основанием для возбуждения в отношении вас уголовного дела не нашли своего подтверждения. Ваши действия и действия ваших подчиненных в ходе ликвидации бандподполья на территории Северного Кавказа признаны правомерными. Уголовное дело в отношении вас прекращено за отсутствием в ваших действиях состава преступления. Ознакомьтесь с постановлением о прекращении уголовного дела и распишитесь вот здесь. Эта копия вам. Вы можете быть свободным, я вас больше не задерживаю.
— Сергей Петрович я надеюсь, что вы не будете против, если мы с товарищем капитаном ГБ (интересно, когда это меня в звании повысили?!) еще немного позанимаем этот кабинет? — спросил майор у следователя и увидев его утвердительный кивок продолжил. — И если можно дайте команду принести капитану ГБ Седову его вещи.
— Сейчас все сделают. — С гордым и независимым видом ответил следователь и вышел в коридор.
— Что ж ты капитан натворил? Ты же своей пропажей считай, всех на уши поставил. Где тебя только не искали! Даже у немцев, так как была информация о готовившемся на тебя немецкой агентурой нападения. А ты тут прохлаждаешься! Нашли-то тебя случайно. По запросам твоего следователя поступившим Военному Прокурору Закавказского фронта бригадюристу Агалакову и Военному прокурору Управления войск НКВД по охране тыла Северной Группы войск Закавказского фронта военюристу 2 ранга Каневскому. Если бы не они, долго бы мы тебя еще искали. Что не мог сразу потребовать встречи с Федотовым или Берией?
— Не мог. Меня следователь всего один раз и вызывал. В самом начале.
— Понятно, что парень замотался и про тебя забыл. Повезло тебе с ним. Он еще молодой и привык во всем разбираться. И несмотря на давление со стороны некоторых ответственных товарищей организовал проверки всех жалоб поступивших на тебя. Да быстро во всем разобрался.
Что ж ты так плохо со своими замполитами живешь? Они тут на тебя в Комитет Партийного контроля и ГлавПУР столько кляуз с обвинением в бонапартизме, своеволии и нарушении воинской дисциплины накатали, что целое архивное дело завести пора, а тебя без суда и следствия к стенке поставить. Да если бы только они одни на тебя писали, а, то и местная кавказская общественность и партийные чиновники и многие другие, куда только не жаловались. Ты же походу дела своими действиями там осиное гнездо разворошил, "собачьи игры" всем спутал.
— Я вроде с ними со всеми вполне нормально обходился. Делал свое дело и все...
— Вот этого они тебе простить и не смогли... В наркомате на тебя тоже некоторые зуб имели. И не только завистники. Албогачиева помнишь?
— Да. Как его забыть.
— Он тут чтобы обелиться все свои старые связи поднял. До наркома дошел. Тебя во всем и на всех уровнях обвинял и грязью поливал. Говорил что ты со своей "бандой" ему и его людям только мешал вести оперативную работу по разложению банд и совершенно не боролся с преступниками. Даже в смерти своего заместителя Алиева обвинять пытался.
— Я-то тут причем? Его же немецкие диверсанты убили. А Албогачиев тогда смог от них скрыться.
— А это не главное. Главное для него было показать себя перед всеми белым и пушистым. А вот тебя обвинить в недоработке, посеять сомнение в твоей правоте ...
Наш разговор был прерван кладовщиком, принесшим мои вещи и оружие.
— Переодевайся, давай. Я тут с собой захватил один документ. На вот почитай. То, что там написано во многом тебя спасло и заткнуло некоторым рот, в том числе и на самом верху.
Одевшись, я взял протянутый мне документ и вчитался в текст.
Выписка из протокола допроса арестованного Пашаева Абдул-Керима Хашимовича (бывшего начальника Шароевского райотдела НКВД Чечено-Ингушской АССР) (РИ)
23 января 1943 года
...
Вопрос: Называл ли Шерипов Меирбек фамилии сотрудников НКВД, с которыми, как вы показываете, он имел связь по вражеской работе?
Ответ: Говоря о своей связи с работниками НКВД Шерипов Маирбек назвал Хасаева Джебраила — начальника милиции Итум-Калинского района, Межиева — начальника Райотделения НКВД Итум-Калинского района ЧИАССР, Исаева — начальника Шатоевского РО НКВД и Исаева Бахо — начальника Чеберлоевского РО милиции. Шерипов сообщил также, что у него имеются связи с НКВД ЧИАССР, назвав при этом начальника отдела по борьбе с бандитизмом Алиев Идриса и сотрудника этого отдела — Худаева, с которыми, по его словам, уже имеется договоренность, и они не будут чинить препятствий его банде.
Вопрос: Не врете ли вы? Непонятно, зачем Шерипову нужно было называть фамилии, якобы, связанных с ним работников НКВД в присутствии стольких лиц?
Ответ: Я не знаю, насколько это соответствует действительности, но Шерипов Маирбек очевидно доверял всем присутствующим после принятой нами клятвы на коране. Он даже сказал, что по договоренности с Алиевым и Худаевым перед нападением его банды на тот или иной населенный пункт, оперативные группы НКВД будут отзываться ими из этого района.
Верно: Ст. оперуполномоченный 2 отд. отдела НКВД СССР по ББ капитан государственной безопасности (Берман)
(ГАРФ. Ф.Р.-9478. Отдел НКВД СССР по борьбе с бандитизмом)
— Интересный документ. Многое объясняет.
— Вот и я о том же. Тебе все вернули? Деньги, награды, оружие?
— Вроде да.
— Ну, тогда в наркомат поедем. Ждут тебя там. Зла на местных ребят не держи. Работа у них такая...
К себе домой я попал только поздно ночью, а уже на следующий день транспортный "Дуглас" вез меня в часть.
______________________________
— Андрей Николаевич, почему вы все же настояли на освобождении из под стражи Седова, а не стали с ним работать пока он был в камере?
— Вокруг него много накручено много непонятного, но он нам не враг. Я в этом убежден. То как его бригада действовала на Кавказе и как он сам, вел себя в камере, только подтвердило это убеждение. При всем этом мы будем продолжать присматривать за ним. В любом случаи это приносит пользу. Одних агентов Абвера, интересовавшихся комбригом, полтора десятка выявили. Да и его идеи по поводу развития вооружения и техники думаю, будут интересны нашим конструкторам.
— Согласен. Мы передали его наброски вертолетов в КБ Камова. Там их признали интересными. Надеюсь, скоро увидим результат. Кстати ваша оценка капитана Седова удивительным образом совпадает с тем, что о нем говорил "Кобулыч".
— Они с Седовым нашли общий язык. Неоднократно встречались в Грузии и Чечне. Вместе отдыхали на даче у Кобулова.
— Я это знаю. Тем не менее, считаю его оценку объективной. Абакумов, ознакомившись с результатами операции "Чечевица" просит подчинить Брестскую бригаду его "Смершу". Что вы на это скажите?
— Простите Лаврентий Павлович за встречный вопрос — а кто запрещает Виктору Семеновичу использовать бригаду в своих целях, когда она находится в тылу или на отдыхе? Я считаю передавать бригаду Седова в "Смерш" не стоит. Ее место на фронте в боевых порядках.
— Что ж наше с вами мнения совпадают. У вас ко мне еще что есть?
— Да, вот эти материалы разработки сотрудников НКВД Чечни и Игушетии....
Приложение Љ 1
Из донесения командира 3 полка НКВД дивизии милиции майора Васильева и начальника штаба полка майора Бурмистрова от 30.8.42 г. Љ001669, направленного Начальнику войск НКВД по охране тыла Северной группы войск Закавказского фронта майора милиции Орлову на Љ2/00227 от 29.8.42 г.,
"Оперативный состав полка 3-х батальонов произвел проверку частей, подразделений и отдельных военнослужащих, расположенных в районе оперативного обслуживания полка, при чем выявлены следующие части дислоцированные в населенных пунктах не имея к этому основании,
По Махач-Кале-1
1.280-й отдельный батальон войск НКВД (штаб ул. Островского, 14), не зарегистрирован у начальника гарнизона.
2.Управление войск Ордженикидзевской железной дороги не входит в состав Махач-Калинского гарнизона и подчиняется дирекции Ордженикидзевской Железной дороги, находящейся в г. Махач-Кале по линии НКПС.
По гор. Буйнакск
3.Армейский полевой госпиталь 16-11 (начальник Козорезов), дислоцируется без основании.
4.101 передвижной госпиталь (начальник Синовся) дислоцируется без основании.
По Ленинакент
5.21-я армейская рота 51-й Армии по сбору трофеев (командир роты — капитан Крылов) дислоцируется без основании, связи с 51-й Армией не имеет.
Всего проверено 10 населенных пунктов и 19 частей и подразделений.