— Мы никого не трогали, а они напали из засады, застали нас врасплох. Понимаешь, мы идем с запада… Ну, это долгая история…
— Ничего, послушаем. — Хозяин направился к двери в дом. — Пошли потолкуем. Пару минут я вам, так и быть, уделю.
Следом за Беорном гости вошли в дом, миновали просторную залу с очагом посредине. В очаге, несмотря на лето, горел огонь, дым поднимался к почерневшим стропилам, тянулся к отверстию в крыше, сквозь которое внутрь проникал свет. Низенькая дверь из залы вела на террасу на дубовых подпорках. Терраса выходила на юг, поэтому на нее до сих пор падал солнечный свет; прямо от нижней ступеньки лестницы начинался садик, поражавший воображение несметным множеством цветов.
Уселись на деревянные скамьи, озаренные лучами закатного солнца. Пока Гэндальф рассказывал, Бильбо болтал ногами и разглядывал цветы, гадая, как они называются (доброй половины цветов Беорна он не видел никогда в жизни).
— Когда мы с друзьями перевалили через горы… — сказал маг.
— С друзьями? — перебил Беорн. — Разве их было много? Я вижу только одного.
— По правде говоря, я не решился привести всех сразу. Не хотелось отрывать тебя от дел. Если не возражаешь, я их позову.
— Давай зови.
Гэндальф пронзительно свистнул, и вскоре появились Торин и Дори. Встав перед хозяином, они низко поклонились.
— Чудеса, — проговорил Беорн. — Это ведь не хоббиты, а? Это ведь гномы.
— Торин Дубовый Щит, к вашим услугам.
— Дори, к вашим услугам. — И гномы вновь поклонились.
— Спасибо, но я в ваших услугах не нуждаюсь, — отозвался Беорн. — Скорее уж наоборот. Что ж, гномов я, честно сказать, недолюбливаю, но коли ты и вправду Торин, сын Траина, сына Трора, коли твой товарищ тебе под стать и коли вы — враги гоблинов и пришли в мои края не со злом… Кстати, а каким ветром вас сюда занесло?
— Они идут в землю своих предков, что лежит к востоку от Лихолесья, — ответил за гномов Гэндальф. — К тебе мы попали не по своей воле. Мы шли Верхним проходом, он вывел бы нас па дорогу в стороне от твоих владений, когда бы не проклятые гоблины… Я уже рассказывал.
— Ничего, от тебя не убудет, если повторишься. — Беорн явно не отличался вежливостью. — И что было дальше?
— Разразилась ужасная гроза, каменные великаны швырялись обломками скал. Мы нашли убежище в пещере — хоббит, я и несколько наших товарищей…
— Несколько? Разве двое — это несколько?
— Вообще-то их было побольше, — признался Гэндальф.
— И где они? Погибли, попали в лапы гоблинов или ушли домой?
— Они здесь. Просто боятся, наверное, приходить все вместе. Видишь ли, мы опасались, что нас слишком много, чтобы мы могли рассчитывать на твое гостеприимство.
— Так свистни еще. Где двое, там и четверо. Похоже, намечаются посиделки.
Гэндальф свистнул, и тут же, словно из-под земли, вынырнули Нори и Ори (помните, маг велел им приходить по двое с промежутком в пять минут).
— Привет! — сказал Беорн. — Шустрые вы ребятки. Ну, входите, мошенники.
— Нори, к вашим услугам. Ори… — начали было гномы, но Беорн перебил их:
— Ваши услуги можете оставить при себе. Когда они мне понадобятся, я сам о них напомню. А ты, чародей, продолжай — не то ужинать мы будем нескоро.
— Едва мы заснули, в дальней стене пещеры возникла трещина. Когда она расширилась, из нее выпрыгнули гоблины, которые схватили всех — хоббита, гномов, пони — а их у нас было с десяток…
— С десяток пони? Вы что, бродячий цирк? Или у вас было столько поклажи?
— Вообще-то нас было не шестеро, а больше. Вон еще двое.
Появившиеся в этот миг в саду Балин и Двалин поклонились так низко, что их бороды коснулись земли. Беорн было нахмурился, но гномы так потешно кланялись, приседали и размахивали своими колпаками, что он не выдержал и расхохотался.
— Умора! — воскликнул он. — Входите, шутники. Как вас звать?
— Меня Балин. А меня Двалин, — ответили гномы. — Мы…
— Обойдемся без услуг. Хватит кланяться, лучше садитесь.
Слегка озадаченные гномы подчинились. Беорн вновь повернулся к Гэндальфу:
— Продолжай.
— О чем бишь я? Ах да — схватили всех, кроме меня. Я сразил пару гоблинов молнией…
— Отлично, — пробурчал Беорн. — И от чародеев порой бывает польза.
— …и пробрался в трещину прежде, чем та успела сомкнуться. Подземный коридор привел меня в пещеру, где восседал на троне Верховный Гоблин. При нем было тридцать или сорок воинов. Я подумал: «Даже если бы моих друзей не заковали в кандалы, разве дюжина справится с четырьмя десятками?»
— Дюжина? С каких это пор восемь стало дюжиной? Или ты еще кого-нибудь припрятал за пазухой?
— В общем, да. Мне кажется, их зовут Фили и Кили.
Появившиеся в этот миг гномы раскланялись.
— Садитесь, и чтоб ни звука! — велел Беорн. — Продолжай, Гэндальф.
Маг поведал о битве во мраке подземелья, о том, как они добрались до нижних ворот и с ужасом обнаружили, что господин Торбинс потерялся.
— Пересчитав друг друга, мы поняли, что хоббита с нами нет. Нас было четырнадцать.
— Коли от десяти отнять один, разве получится четырнадцать? Мне всегда казалось, что девять. Или ты представил мне не всех?
— Ну, ты не видел Оина с Глоином. Вот они, кстати. Надеюсь, они нам не помешают?
— Ладно, чего уж там. Садитесь, вы двое. Слушай, Гэндальф, что-то у тебя концы с концами не сходятся. Ты да десять гномов, да пропавший хоббит — всего одиннадцать. А ты сказал «четырнадцать». Или у чародеев счет иной, чем у всех? Впрочем, это пустяки, рассказывай дальше.
Беорн заинтересовался всерьез, хотя всячески старался этого не показать. Он хорошо знал ту часть гор, которую описывал Гэндальф. Маг упомянул о нежданном возвращении хоббита (тут хозяин одобрительно заворчал), о камнепаде и о волках, а когда стал рассказывать о том, как гномы карабкались на деревья, Беорн вскочил и принялся расхаживать по террасе, приговаривая:
— Эх, был бы я там! Я бы им показал! Палеными шкурами они бы у меня не отделались!
— Каждому свое, — скромно заметил Гэндальф, обрадованный тем, что его история, по всей видимости, пришлась хозяину по вкусу. — В общем, мы залезли на деревья, волки скакали внизу, лес кое-где загорелся, а тут еще явились гоблины и стали потешаться над нами: мол, пятнадцать пташек…
— Погоди, чародей! — взревел Беорн. — Только не говори, что гоблины не умеют считать! Им прекрасно известно, что двенадцать — далеко не пятнадцать.
— Мне тоже. Позволь тебе представить — Бифур и Бофур.
— И я, — пропыхтел Бомбур, появившийся следом за Бифуром и Бофуром. Ему страшно не хотелось ждать положенные пять минут в одиночестве, поэтому он отважился нарушить приказ Гэндальфа.
— Так-так, — проговорил Беорн. — Теперь вас точно пятнадцать. Гоблины считать умеют, значит, все, кто сидел на деревьях, в сборе. Больше никто, надеюсь, перебивать не будет.
Бильбо не мог не восхититься хитроумием Гэндальфа. Маг рассчитал точно: захватывающая история увлекла Беорна, а то, что повествование часто прерывалось, лишь разжигало его любопытство. (Иначе Беорн вряд ли пустил бы гномов на порог своего дома — ведь он почти никого и никогда к себе не приглашал. Друзей у него было мало, жили они далеко отсюда, и зазывал он их в гости по одному, в крайнем случае — по двое. Но сейчас на террасе его дома сидело пятнадцать чужаков.)
Маг поведал об орлах, о том, как путники очутились ыа Карроке и как перебрались через реку. Когда он закончил, солнце уже скрылось за вершинами Мглистых гор и по саду Беорна пролегли густые тени.
— Отличная история, — похвалил хозяин. — Давненько я не слыхивал ничего этакого. Если все окрестные попрошайки будут приходить ко мне с такими историями, я, пожалуй, умаюсь их подкармливать. Может, вы все выдумали, но кормежку заслужили. Пошли перекусим. Не против?
— Что вы! — вскричали в один голос гномы и хоббит. — Большое спасибо!
В доме царил полумрак. Беорн хлопнул в ладоши; откуда ни возьмись появились четыре чудесных белых пони и большие серые собаки. Хозяин обратился к ним на диковинном наречии — походило на то, как если бы он говорил с ними на их языке. Животные исчезли, но вскоре вернулись с факелами, которые они разожгли и вставили в скобы на столбах подле очага (псы могли ходить на задних лапах, а передними пользовались как руками). У огня расставили табуреты, на которые положили доски — получился стол, правда, низковатый даже для Бильбо (наверное, за этим столом чаще всего сиживали животные). Послышалось протяжное «бе-е-е», и в залу вступили белоснежные овцы, во главе которых шествовал огромный черный баран. Одна овца несла белую скатерть, расшитую изображениями животных; другие — подносы с чашками, тарелками, ножами и деревянными ложками. Собаки приняли подносы и быстро расставили все по столу. К нему же придвинули два табурета с широкими, плетенными из тростника сиденьями и короткими ножками — для Гэндальфа и Торина, а на дальнем конце стола Беорн, вытянув ноги, уселся в свое черное кресло. Больше мебели в его доме не было. Но остальным гостям стоять тоже не пришлось. Пони прикатили гладкие, отполированные колоды, круглые, как барабаны. Вскоре все расселись и принялись за еду. Столь многочисленного сборища эта зала не знала много лет.
Это был ужин — или обед? — весьма сытный и первый с тех пор, как путники попрощались С Элрондом И покинули Последнюю Приветную Обитель. Тускло светили факелы, потрескивало пламя в очаге, на столе мерцали алым две длинные свечи. За едой Беорн своим рокочущим басом рассказывал древние предания о диких землях, лежащих по эту сторону гор; в преданиях часто упоминался темный и опасный лес, протянувшийся на многие мили с севера на юг и преграждавший путь на восток, — зловещее Лихолесье. До него было рукой подать — день езды.
Гномы слушали, качая головами. Они знали, что Лихолесье — самая грозная из опасностей, стоящих на пути к Одинокой горе (разумеется, после Мглистых гор). Насытившись, Беорн задремал, и гномы заговорили о своем — о золоте и самоцветах, о тонкостях кузнечного ремесла. Беорна это не интересовало; в его доме не было ни золота с серебром, ни какого другого металла — разве что железные ножи.
За столом, сидели еще долго, неторопливо потягивая мед из глубоких чаш. Между тем наступила ночь. В очаг подложили дров, факелы погасли, а гости все сидели и не собирались вставать. В бликах пламени высокие деревянные столбы казались живыми лесными деревьями. Бильбо вдруг почудилось, будто он слышит шелест ветра, различает уханье совы… Это походило на самое настоящее волшебство.
Хоббит понемногу клевал носом, голоса товарищей становились все глуше, но тут заскрипела и хлопнула дверь — Беорн ушел. Гномы выбрались из-за стола, расселись на полу у очага и запели. Вот что они пели — это всего одна из песен, их было спето гораздо больше:
Под ветерком шуршит трава
И вереск, но молчит листва
В лесу, где тень черна весь день,
И в ней таятся существа.
Но ветер вниз с холодных гор
Потоком грянул на простор —
Гудит, ревет и ветви гнет;
И застонал древесный хор.
С восхода ветер на закат —
И нет ему пути назад! —
Поверх трясин, поверх осин;
А лес весь ужасом объят.
Шуршат осока и тростник,
Шумит камыш, к воде приник,
Кипит бочаг, и неба стяг
Дыряв, как старый половик.
Промчался ветер над Горой,
Над той драконовой норой,
Где страх и смрад во тьме лежат,
Откуда валит дым порой.
И за пределы мира, прочь,
Туда, где сине море — ночь,
Где лунный челн плывет средь волн,
И звезды — маяки точь-в-точь.
Бильбо снова задремал. Вдруг Гэндальф поднялся.
— Пора спать, — сказал он. — Здесь нам ничто не угрожает, но постарайтесь не забыть, о чем предупреждал Беорн, и не выходите наружу до восхода солнца. Наш хозяин зря не скажет, поэтому лучше послушаться.
Постелили им в углу залы, на помосте между деревянными столбами и наружной стеной дома. Бильбо достался соломенный матрац с шерстяным одеялом, которым хоббит, несмотря на теплую ночь, с удовольствием укрылся. Огонь в очаге едва теплился.
Бильбо заснул и спал крепко, пока среди ночи его что-то не разбудило. В очаге дотлевали угольки, Гэндальф и гномы ровно дышали во сне, сквозь отверстие в крыше виднелся кусочек луны. И тут снаружи донеслось рычание, а потом — такой звук, будто огромный зверь царапает дверь.
«Что это? — встревожился Бильбо. — Может, Беорн, обратившийся в медведя? Может, он сейчас ворвется в залу и растерзает нас?» Хоббит вновь юркнул под одеяло, укрылся им с головой — и снова заснул, сморенный усталостью и сытным ужином.
* * *
Пробудился он, когда утро было в разгаре. И то не по своей воле — кто-то из гномов споткнулся об него и с грохотом рухнул на пол. Это оказался Бофур.
— Вставай, лежебока! — позвал гном, с кряхтением поднимаясь. — А то останешься без завтрака.
— Завтрак! — Бильбо мгновенно вскочил. — Где завтрак?
— Наш уже в нас, — ответили ему, — а твоя доля на террасе. Беорн куда-то запропастился, мы ищем его с восхода и никак не можем найти. Спасибо, хоть о завтраке позаботился.
— А Гэндальф где? — спросил Бильбо.
— Вот вернется — сам у него спросишь, — услышал он, выбегая на террасу. Маг возвратился лишь под вечер. На закате он вошел в дом и присоединился к компании, ужинавшей в зале (накрывали стол и подавали еду все те же чудесные животные Беорна). Однако о хозяине по-прежнему не было ни слуху ни духу.
— Где ты пропадал? — наперебой закричали гномы. — И где Беорн?
— Не все сразу, и только после ужина. У меня с утра во рту и маковой росинки не было.
Насытившись — он съел два каравая с маслом и сливками и выпил по меньшей мере кварту меда, — Гэндальф отодвинул пустую тарелку и вынул трубку.
— Сперва отвечу на второй вопрос, — сказал маг. — Вы заметили, какой тут высокий потолок? Удобно пускать кольца. — И надолго замолчал, всецело поглощенный своей забавой: выпускал изо рта кольца дыма, которые обвивались вокруг столбов, принимали разнообразные очертания, меняли цвет и одно за другим уплывали сквозь отверстие в крыше. Снаружи, должно быть, эти кольца представляли собой диковинное зрелище: голубые, серебристые, желтые, белые большие и маленькие, они всплывали над крышей, сливались, расходились и медленно таяли в воздухе.
— Я отправился по медвежьему следу, — продолжил наконец Гэндальф. — Точнее, следов было несколько, один принадлежал Беорну, а остальные — другим медведям. Прошлой ночью, похоже, у этого дома собралось множество медведей — больших и малых; они пришли с востока, с севера и с юга. А ушли на запад. Туда след есть, а оттуда — нет. Я прошел по нему до Каррока, дальше он оборвался. До Каррока, как вы помните, можно добраться вброд, а вот за скалой слишком глубоко и течение слишком сильное — не одолеть ни вброд, ни вплавь. Пришлось вернуться и пойти вдоль реки, чтобы найти, где переправиться, а потом возвратиться по другому берегу…. В общем, я убедился, что след ведет точно к той поляне, на которой мы свели знакомство с варгами. Вот так. Полагаю, я ответил на оба вопроса.
Маг вновь замолчал. Бильбо показалось, он понял, к чему клонит Гэндальф.
— Что же делать? — вскричал он. — Если Беорн приведет сюда варгов с гоблинами, нас всех убьют! А ведь вы говорили, что наш хозяин ненавидит волков!
— Так оно и есть. Не валяй дурака, Бильбо. Иди лучше поспи, раз у тебя голова не варит.
Хоббит сник. Делать все равно было нечего, поэтому он и вправду отправился на боковую и заснул под песни гномов. Ему приснились черные медведи, сотни черных медведей, медленно, тяжело кружащихся в танце на залитом лунным светом дворе. Он проснулся, когда все остальные еще спали, и услышал те же самые странные звуки, что и накануне.
Наутро их разбудил Беорн.
— Как дела, ребятки? — осведомился он, подхватил хоббита на руки и засмеялся: — Не съели вас ни волки с гоблинами, ни страшные медведи? — Беорн бесцеремонно дернул господина Торбинса за подтяжку. — Эге, а крольчишка-то как отъелся! Пошли перекусим.
Гурьбой отправились завтракать. Беорн пребывал в чудесном настроении, много смеялся и шутил. Гадать, где он пропадал, пришлось недолго — хозяин сам обо всем рассказал. Выйдя вечером из дома, он уже к ночи успел перебраться через реку и углубиться в горы (по чему можно судить, сколь быстро он передвигался в медвежьем обличий). Вскоре ноги — или лапы? — вынесли Беорна на выгоревшую поляну, а чуть позже он получил и другое подтверждение правдивости истории, рассказанной Гэндальфом, — из уст волка и гоблина, которых изловил неподалеку. Гоблины и волки по-прежнему разыскивали гномов, они были вне себя от ярости: еще бы, какие-то жалкие гномы убили Верховного Гоблина, обожгли нос вожаку волчьей стаи и спалили заживо многих его сородичей! Разумеется, всего пленники не сказали, но из их оговорок Беорну не составило труда догадаться, что в ближайшее время намечается грандиозный набег на окрестные поселения. Гоблины и волки твердо вознамерились найти гномов, а заодно — преподать урок тем людям и животным, которые, возможно, приютили убийц Верховного Гоблина.