— Я хотел бы поддержать идею мисс Блейк, — сказал он со смущенной улыбкой, — если вы не возражаете.
— Нет-нет, мы будем очень рады, — заверил его Мартин. — Наверное, вы писали по этой теме? Я и не знал...
— Нет, не писал. Так, случайное совпадение. Несколько лет назад я был в Шотландии и слышал эту балладу от одной старушки. Но там было еще три куплета. Вам, наверное, будет любопытно послушать.
Сфальшивив в первом аккорде, он остановился и театрально закатил глаза. Мартин ободряюще кивнул — ничего, мол, продолжайте.
— Я не в форме, извините. Ну да ладно. Затем он спел три обещанных куплета и закончил бравурным аккордом.
Либо он слишком плохо пел, либо стихи были слишком хороши, но слушатели продолжали сидеть не шевелясь, с каменными лицами.
Первым нарушил молчание Мартин.
— Превосходно! — воскликнул доктор, соединяя кончики пальцев. — Прекрасно!
Питер не хотел показаться нескромным, но был принужден согласиться с Мартином, особенно оттого, что стихи он сочинил за десять минут до выступления. Молодой человек покосился на Тифани.
— Обманщик, — прошептала она.
— Я не хотел затмить вас, клянусь.
— Да вы эксперт в овечьей шкуре. Если бы я знала, что вы та, к поете...
— Вы бы ни за что не позволили мне спеть. Теперь занялись его стихами. Он не слушал, пока Вольц не шлепнул его по спине, требуя научно объяснить содержание куплетов. Питер с готовностью исполнил просьбу: после такого удачного вступления фантазия в нем забурлила. Днем, заглянув в книгу Кэтрин, он как раз прочитал о колдовских отварах и мазях, которые используются ведьмами, чтобы летать. Несколько особенно интересных рецептов ему запомнились. Досужие фольклористы готовы были спорить по поводу каждого названного им стебелька. Мартин охрип, взывая к их совести и уговаривая разойтись. Он, Тифани и Питер выходили последними.
— Вы застали нас врасплох, Питер, — улыбнулся Мартин, — вы всегда так неожиданно нападаете?
— Он поет почти как Глеи Кэмбелл, — добавила Тифани, искоса поглядывая на покрасневшего Питера, — я не прочь спеть с вами дуэтом, мистер Стюарт. Вы любите «Битлз»?
Мартин расхохотался и дружески приобнял девушку за плечи:
— Ладно вам, Тифани. А то Питер совсем засмущался. А насчет дуэта — это интересная идея. Только вот не знаю, стоит ли петь песни «Битлз»...
— А почему бы и нет? У них полно песен в народном стиле, — вконец осмелел Питер. — Правда, тематика...
— Ну, извините, — улыбнулась Тифани. — Я на самом деле хотела бы с вами спеть. Вы к нам надолго?
— Да, надолго.
— Хорошо. Я вам позвоню.
— Я сам вам позвоню. А еще лучше — провожу до дому.
— Очень любезно с вашей стороны, мистер Стюарт! — В ее глазах словно чертики запрыгали. — Спасибо, но в этом нет необходимости.
Да и вам будет неудобно. Если только вы не бегаете, как Лошинвар.
Питер ничего не понял. Мартин, который знал, в чем дело, нахмурился:
— Вы опять ездите на этом чудовище? Я же вам говорил...
— Ах, я люблю кататься ночью, — мечтательно воскликнула Тифани, — особенно на Султане! Он мчится быстрее ветра, а звезды так и мелькают над головой... Ну не будьте таким занудой, Пол!
— Я поговорю с Вольцем. Если ему так нравится давать вам лошадей, то пусть дает кого посмирнее. А ведь его надо вернуть сегодня в конюшню?
— Тимми заберет его.
Лицо доктора побагровело.
— Еще не легче, — проворчал он.
— А кто этот Тимми? — заинтересовался Питер. — Ваш местный маньяк?
Тифани засмеялась и задорно щелкнула каблуками.
— Если послушать Мартина, так оно и есть! На самом деле он просто несчастный полоумный ребенок, конюх генерала Вольца. Вольц держит его из жалости. Больше он никому не нужен.
— Наверное, жалость обходится Вольцу не слишком дорого, — брякнул Питер, не подумав.
Мартин грустно усмехнулся:
— Вот именно. Тимми умственно отсталый, но физически развит как взрослый мужчина. Я предупреждаю вас, Тифани...
— О, Пол! — капризно воскликнула девушка. — Я не боюсь. Он меня обожает.
— Я уж знаю. — Мартин нисколько не шутил. Его беспокойство передалось Питеру.
— Действительно, Тифани. Доктор прав. Давайте я провожу вас. Я мечтаю прокатиться на Султане.
— Еще один зануда. — Прежде чем упорхнуть, Тифани поднялась на цыпочки и чмокнула доктора в щеку. — Завтра я позвоню вам, мистер Стюарт, — она обернулась к Питеру, — сказать, что цела и невредима! — Девушка засмеялась и выскочила за дверь.
Мужчины остались, оба мрачные и надутые. Мартин, ухмыляясь, полез за трубкой. Он всегда так делал, когда нервничал.
— Я слишком много беспокоюсь.
— Вы и меня заразили.
— Почему?
— Она такая... прелестная, такая невинная... Наверное, этот бедняга лишился из-за нее последнего ума.
Доктор засмеялся и похлопал Питера по плечу:
— А сами-то... Влюбились с первого взгляда?
— Со второго. Я уже видел ее однажды. Они были с какой-то темноволосой женщиной. Я еще подумал, что, может быть, эта женщина и есть...
— Да, наверное. — Мартин убрал руку. — Тифани живет с Кэтрин. Они дальние родственники.
Доктор вдруг торопливо попрощался, и Питер пошел к себе в номер. Теперь ему еще больше захотелось познакомиться с Кэтрин Мор. Что в ней такого, от чего при одном упоминании этого имени людей поражает столбняк? Можно подумать, она ведьма.
Глава 4
— Я хочу тебя видеть. Сегодня. Сию минуту — сказал Питер.
— Нет, сегодня я не могу. Я еду кататься.
— Да? Так поедем вместе. Генерал Вольц как раз предлагал мне лошадь из своей конюшни. Когда ты придешь?
Ее смех зазвенел, словно далекий колокольчик.
— В три часа.
— Но до трех так долго ждать.
— А ты сходи в ресторан, это отвлечет твои мысли.
— Отвлечет от чего?
Она опять рассмеялась и повесила трубку. Когда он пришел в поместье Вольца, Тифа-ни была уже там.
— Привет! — крикнула она, ослепительно улыбаясь.
Питер улыбнулся в ответ, но все его внимание было приковано к коню. Это, конечно, Султан, которого так опасался Мартин. И совершенно
справедливо, вынужден был признать Питер. Крупный, выше шестнадцати ладоней, что для гунтера считалось очень прилично, — таких красавцев Питер еще не встречал. Его экстерьер был само совершенство — от маленьких, плотно прижатых к голове ушей до блестящих черных копыт. Однако почти сразу возникало смутное ощущение, будто с лошадью что-то не так...
Питер, нахмурясь, оглядывал Султана. Тот в свою очередь косил на чужака своим диким круглым глазом. Подойдя, Питер небрежно положил руку на его выгнутую шею. Султан резко мотнул головой, но Питер не убрал руку. Султан бешено всхрапнул, но в следующую секунду сделал вид, что просто зевает. Он взирал вокруг с сознанием собственного превосходства.
— Ну и фрукт! — восхитился Питер, поглаживая Султанову шею.
— Да, он себе на уме, — согласилась Тифани.
— Не нравится мне то, что у него на уме. Может быть, отдашь его мне попробовать?
— Ладно, даю из вредности. Хочется посмотреть, что он с тобой сделает.
— Обещаю падать кувырком, чтобы ты посмеялась.
— Идет. А я тогда возьму Звездочку. Тимми! — позвала она.
Питер вздрогнул от неожиданности. Он так увлекся выполнением своего плана, что думать забыл про этого Тимми. При виде Тимми, который приближался, еле волоча ноги, Питера окатила волна отвращения.
Худой невысокий парень, одетый в заляпанную безрукавку и штаны с огромными пузырями на коленях, казался безобидным. Свои ржавые лохмы он, конечно, не мыл и не расчесывал. В них застряла солома и прочие неприятные предметы.
Черты его лица долго оставались для Питера неясными. Взглянув на парнишку в первый раз, он ужаснулся и никак не мог собраться с духом посмотреть еще. Лицо Тимми было обезображено гигантским ярко-красным родимым пятном, каких Питеру не доводилось видеть. Его вдруг пронзила жалость к бедному уроду. На все воля Божья, мысленно успокаивал он себя. Когда Творец делал с ним это, Он делал это как следует. А может, Тимми заслужил? Может, в прошлой жизни он был убийцей? Или еще чем-нибудь разэтаким? Бог шельму метит.
Тимми не мог говорить. Он слышал, что сказала ему Тифани, суетился, шамкал и сюсюкал, отчего Питеру стало ясно, что парень не глухонемой. Питер обратил внимание на его загорелые и мускулистые руки. Когда он оседлал для Тифани маленькую серую в яблоках кобылу и повернулся, чтобы подсадить девушку в седло, инстинкт толкнул Питера вперед.
— Давай я тебе помогу, Тифани.
Тимми отшатнулся при его приближении. Это было очень кстати, ибо вонь от него шла невыносимая. Даже не видя его лица, Питер ясно ощутил, как сзади его обдало жаркой ненавистью.
Они выехали со двора. Тифани помахала рукой конюху, затем обернулась с лукавой улыбкой:
— Добро пожаловать в клуб!
— Ага, спасибо. Только конюх у вас больно странный.
— Мы к нему привыкли.
— Нет, Тифани, я серьезно. У него что-то не в порядке. Я не имею в виду его интеллект. Большинство слабоумных ласковы, как ягнята, но этот... Либо ты ошибочно принимаешь его слабоумие, — продолжал он, будто разговор не прерывался, — за импотенцию.
Согнувшись от смеха, Тифани упала головой на шею Звездочки, и ее яркие локоны смешались с серебряной гривой.
— Один — ноль в твою пользу, — сказала она, отсмеявшись, поднимая на него сияющие глаза. — Тебя невозможно сбить с толку.
Питер смотрел, как бьется маленькая венка в ямочке у основания ее шеи. Потом его взгляд скользнул на стройные бедра, туго обтянутые джинсами.
— А ты попробуй.
Она и не думала смущаться, краснеть или хихикать под его взглядом. Она тоже беззастенчиво его рассматривала.
— Ты очень худой, — наконец изрекла красотка, — но это хорошо. Я люблю худых мужчин. Мне нравятся твои плечи. И рот — когда ты его не сжимаешь, как сейчас.
Питер невольно усмехнулся. Ему припомнилось, что говорил Сэм насчет женских слабостей. Старый черт редко ошибался.
— Вот так-то лучше, — улыбнулась Тифани. — У тебя красивые руки. И нет волос.
— Нет волос? — не понял Питер.
— На руках. У мужчин часто волосатые пальцы. — Она поежилась. — А грудь? Прямо не люди, а медведи.
Ворот его рубашки был расстегнут. Она протянула руку и провела пальцем по коже у него на груди.
— Ну, я же тебе не жеребец. — За напускной веселостью Питер пытался скрыть вдруг уколовшую сердце обиду.
Она рассмеялась:
— Ладно, поехали кататься. Больше никаких нравоучений, договорились?
— Буду нем как рыба.
Они говорили о лошадях, о песнях и вообще о жизни. Ни Тимми, ни Кэтрин Мор в разговоре не упоминались, и, хотя Питера так и подмывало спросить, инстинкт удерживал его от этого опрометчивого шага. Этот день был посвящен Тифани, и любой намек на посторонние интересы мог испортить им все удовольствие.
Солнце съехало на запад и покраснело. Тифани посмотрела туда, потом на часы. Ее сияющее лицо омрачилось легкой тенью.
— Пора возвращаться, — вздохнула девушка, — я обещала быть дома к пяти.
— Родители ждут? — небрежно поинтересовался Питер.
— Мои родители умерли.
— Извини.
— Уже давно. Я живу с двоюродной сестрой. Кэтрин Мор. — Она испытующе, как Питеру показалось, взглянула на него. Волосы упали ей на глаза. — Мартин говорил, ты ее знаешь.
— Мне всего лишь знакомо имя. — Питер без всякой необходимости взялся объезжать гору камней в стороне. — Я читал ее книгу.
— Она чудесный человек. — Тифани задумчиво уставилась в горизонт. — Вообще-то мы не родственники. Она племянница моего покойного отчима.
— Людовика XIV? Звучит как генеалогическое упражнение по французской истории.
— Я хотела сказать, что у нее по отношению ко мне нет никаких обязательств. Но она взяла меня к себе после смерти Стивена. Он все оставил ей. То есть он не оставил завещания, и Кэт оказалась единственной наследницей. — Тифани говорила слегка запинаясь. Несведущий человек из ее объяснений ничего бы не понял, и Питер продолжал прикидываться простачком:
— То есть Стивен — твой отчим? В таком случае у нее были перед тобой обязательства. Если не юридические, то моральные. Ну, если не у нее, так у него.
— Вот именно, — горячо поддержала Тифани. — У него! Но она-то мне ничего не должна!
— Значит, ты у нее живешь. И как оплачиваешь свое проживание? Стираешь ей чулки? — Увидев лицо Тифани, Питер понял, что перестарался, и добавил уже мягче: — Или трешь паркет, пока она ходит туда-сюда и бормочет: «Свет мой зеркальце, скажи»?
Он ожидал, что сейчас последует буря в защиту Кэтрин, но Тифани только фыркнула.
— Как ты догадался? А сам-то? Только шапочки с пером не хватает. Приходи под мой балкон петь серенады.
— Нет, только не я. Насколько я помню эту сказку, принца бросили в подземелье.
— Ну, посидишь немного в подвале, что с того?
— Нет уж, сырость вредна для легких.
— Совсем больной, бедняжка. Господи! Уже поздно!
Когда они прискакали в конюшню, Тимми нигде не было видно. Зато вернулся Вольц. Черный шофер мыл во дворе его машину. В майке без рукавов он выглядел еще громаднее. Когда Джексон поднял голову, Питер улыбнулся и приветственно помахал рукой. Тот едва заметно поклонился.
— Где Тимми, Хилари? — спросила Тифани, спрыгивая на землю.
— Он... он занят... Разрешите, я возьму вашу лошадь, мисс Тифани.
Она бросила ему поводья. Питер спешился и стал расстегивать подпругу.
— Позвольте мне, сэр.
Питер выпрямился и посмотрел прямо ему в лицо. Черное, как африканская ночь, оно поражало гранитной монументальностью Как это Вольцу удавалось свысока относиться к этой статуе? Питер никогда не стеснялся своего небольшого роста, но сейчас чувствовал себя просто червяком.
— Спасибо, — тихо сказал он.
Вдруг в одном из пустых стойл что-то зашевелилось. Прежде чем Тимми успел нырнуть обратно, Питер заметил рыжую копну волос и из-под нее — злобный, пристальный взгляд. Джексон тоже заметил. Одной рукой он сделал какой-то молниеносный жест, потом с виноватым видом обернулся к Питеру, и тот впервые увидел трещину улыбки в гранитной глыбе его лица.
— Покажете мне потом, как вы делаете, чтобы его не было, ладно? — улыбнулся Питер.
Не дожидаясь ответа, он повернулся и пошел к машине. Впрочем, ответа, скорее всего, и не последовало. Тифани ждала его, и он с извинениями полез за руль.
— Передай от меня привет Злой Мачехе, — улыбнулся Питер, остановив машину перед их домом.
Рано или поздно, если их знакомство продолжится (а Питер намеревался его продолжать), им придется пригласить его в гости. Очевидно, Тифани тоже так думала и решила не тянуть с приглашением.
— Идем, ты сам ее поприветствуешь. Нет, правда, она хочет с тобой познакомиться. Я рассказала, как ты пел вчера. К сожалению, я неточно запомнила слова.
«Будто я их запомнил», — подумал Питер. Он немного волновался, но сохранял веселый вид, следуя за Тифани в дом.
Вечернее солнце било в широкие окна, занимающие всю дальнюю стену. Блестела светло-коричневая кожа кресел, всеми оттенками красного горел большой персидский ковер на полу. Кэтрин Мор, в бледно-голубых джинсах и белой рубашке, сидела на диване, подогнув под себя ноги. На коленях у нее свернулся огромный черный кот.
Тифани представила их друг другу, но без своего обычного очарования, будто нехотя. Кэтрин сразу предложила ей заняться коктейлями, и она ушла. Питер слегка оробел под пристальным взглядом женщины и отчаянно искал тему для беседы, которая не касалась бы народной музыки. Он успел запамятовать сочиненные вчера вирши и боялся, как бы она не попросила его спеть.
— У вас очень красивый дом, — ляпнул он первое, что пришло на ум, — особенно эта комната.
— Она оформлена в мужском вкусе, — ответила Кэтрин улыбкой, какая и должна быть у Злой Мачехи: крепкие белые зубы и прочее. — Ее обставлял мой дядя. Он вложил сюда много денег.
Питер теперь понимал, почему на людях она всегда появляется в темных очках. На лице Кэтрин не было ни морщинки, но глаза — они выдавали не возраст, конечно, ведь ей не исполнилось и тридцати, а кое-что похуже. Чем бы это ни было, оно точило ее изнутри. Потому и черные круги вокруг глаз, и странный неподвижный взгляд. Питер видел такой взгляд у людей, которые секунду спустя с визгом кидались на тюремную решетку.