В таких расстроенных за судьбу германской ученой элиты чувствах я и дошел до лестницы. Спустился, попутно удивившись тому, что вниз вел только один лестничный пролет, а не два, и остановился перед последней в моем путешествии дверью.
Правда, на сей раз она вообще не была ни на что заперта – ни на основной запор, ни на кодовый замок, на месте которого зияло аккуратное прямоугольное отверстие – видимо, не успели установить. А, возможно, и не собирались – уж сюда-то, на самый глубокий и секретный уровень, точно никто чужой забраться не мог.
Ощущая неожиданно сильное волнение (а вы бы не волновались, стоя на тридцатиметровой глубине, в гигантском заброшенном бункере, перед дверью, за которой вас могло ждать что угодно – огромное разочарование, жуткая тайна, смертельная опасность?! Сомневаюсь…), я отвалил в сторону противно скрежетнувшую дверь и шагнул через порог…
Несмотря на реанимированный мной дизель, исправно гудящий где-то над головой, на самом загадочном ярусе «Вервольфа» было почти совсем темно. Сюда даже не успели провести стационарное освещение: свет исходил от висящих под низким потолком ламп под простыми металлическими тарелками-абажурами, «ответвляющимися» прямо от питающих электрокабелей. Пришлось снова зажечь фонарь и осмотреться уже более основательно.
«Недокопанный» уровень не был похож ни на один из виденных ранее – здесь не было ни общего коридора, ни отдельных блоков и комнат. Оставшаяся за спиной дверь вела в единственное помещение седьмого яруса – огромный зал с голыми бетонными стенами со следами опалубки и низким, местами не слишком ровным потолком, сквозь который кое-где даже проглядывали прутья арматуры. Пол и вовсе не был забетонирован – прямо на утрамбованную землю уложили металлические аэродромные плиты, по ребристой поверхности которых змеились десятки электрических кабелей. Возле одной из стен стояло несколько раскладных походных столиков, заваленных пожелтевшими и слежавшимися от времени папками и бумагами; вместо стульев использовались перевернутые металлические контейнеры из-под аппаратуры… Да уж, непривычное в сравнении с предыдущими этажами впечатление. Полный бедлам, одним словом.
Но самым интересным было не это. В центре зала, окруженная мощными, но, увы, неработающими лампами на штативах и какими-то громоздкими приборами, зияла вырытая прямо в полу аккуратная яма размером метра четыре на четыре и полтора глубиной. На дне, точно по центру сего рукотворного котлована, покоилось нечто, надежно укрытое темно-зеленым брезентом.
Похоже, мое путешествие подошло к логическому завершению…
ГЛАВА 8
Спешить теперь уже не имело смысла: вот он, таинственный «объект», прямо передо мной: спустись вниз – и достанешь. Тем более что рачительные и аккуратные немцы даже лесенку с низенькими перильцами к краю ямы приставили – ждали меня, видимо, ждали и готовились. Вот и дождались.
Перекурив и кое-как наладив освещение (расставленные по периметру ямы прожектора зажечь так и не удалось, поэтому я просто подтянул поближе один из потолочных кабелей с висящей на проводе лампой), спустился вниз и, почти не волнуясь, сдернул пыльный брезент…
Что ж, чего-то подобного я и ожидал: не такие уж немцы дураки, чтобы не суметь даже просто описать найденный ими предмет. Передо мной, на метр возвышаясь над дном ямы (остальная часть оставалась, надо полагать, под землей), стояло нечто столь сложной – точнее, неописуемой – геометрической формы, передать которую словами я бы все равно не смог. Представьте себе некий многогранник, образованный одними лишь только острыми, но при этом сглаженными и закругленными гранями, сходящимися между собой под острыми же углами. Представили? Вот примерно так и выглядел сей загадочный «предмет-икс». На более понятное описание у меня, скажем прямо, ни таланта, ни воображения не хватает.
Но самым главным в нем все-таки была не форма и тем более не размеры, а цвет – абсолютно черный, какой-то бездонный; начисто поглощающий – да что там «поглощающий», правильнее было бы сказать «засасывающий», – в себя любой попавший на поверхность свет. И это, поверьте, вовсе не пустые слова: луч моего фонаря, направленный на одну из боковых граней объекта, просто-напросто исчез, канул без остатка в этой бархатной черной глубине. Нет, я, конечно, видел светопоглощающие материалы, но чтобы так, не оставив после себя ни малейшего блика…
Протянув руку, я легонько коснулся непонятной штуковины кончиками пальцев, затем, осмелев, провел по идеально гладкой поверхности ладонью. Ощущения были странными: на ощупь она оказалась и не холодной, и не теплой; точнее, и холодной, и теплой одновременно. Никакой, одним словом! Действительно странное ощущение… Я осторожно постучал по неведомому материалу согнутым пальцем – звук получился короткий и глухой, словно стучишь по монолитному камню или толстому, не в один десяток сантиметров, броневому листу. Неизвестно зачем я вытащил из кармана зажигалку, зажег и поднес к поверхности – с тем же, что и раньше, результатом, разумеется: черный каменный (каменный ли?) омут с удовольствием поглотил и этот крохотный источник света. Я приблизил руку вплотную – огонек равнодушно лизнул темную поверхность, не заставив ее даже запотеть. А ведь над головой тридцать метров и тысячи тонн бетона, десятилетиями конденсирующего подземный холод: по идее, здесь, на самом нижнем уровне, должно быть весьма прохладно… Впрочем, стоит ли тут хоть чему-то удивляться? Насколько я помнил содержание рапортов немецких экспериментаторов, им так и не удалось взять образец «объекта» для исследования: его материал оказался не по зубам ни победитовым сверлам, ни ацетиленовым резакам, ни пилам с алмазным напылением. А лазеров у них, я так понимаю, не было; впрочем, эффективность сего технического новшества в данном конкретном случае тоже вызывала у меня определенные сомнения.
Продолжая созерцать таинственный многогранник, я – по-моему, впервые с момента своего появления на территории «Вервольфа» – всерьез задумался. Две трети моего плана выполнены – и, насколько могу судить, достаточно успешно. Мне удалось не только оторваться от преследователей и добраться до гитлеровской ставки целым и невредимым, но и спуститься на самый засекреченный ее уровень, прикоснувшись к той Тайне, из-за которой вся эта каша заварилась. Но вот дальше-то что? Ну стою я в полуметре от этой самой «загадочной тайны», смотрю на нее задумчиво – и… И что дальше-то, собственно?
Я отошел к стене ямы, оперся на почти вертикальный земляной скос и закурил. Н-да, это называется «приехали»… Хотя, а чего я, в принципе, ожидал? Искал бы я какой-нибудь клад – да хоть то же пресловутое «золото рейха» или Янтарную комнату (хотя чего их искать-то? Первое лежит себе тихонько в нескольких швейцарских банках, вторая вывезена несколькими большими военачальниками в Союз в конце войны в качестве трофея) – тогда понятно: пришел, увидел, разбогател, налоги заплатил – и спи себе спокойно. По крайней мере до тех пор, пока до тебя ушлые ребята с бритыми головами да сомнительной репутацией не доберутся… А мне-то что теперь делать? Рано или поздно все равно придется вылезти на поверхность, от голода например, – и что? Сдаться моим оппонентам? Смысла нет: ход вниз я им покажу, никуда не денусь, а после этого жизнь моя, сами понимаете, дешевле потемневшего пфеннига, что вон под ногами валяется, стоить будет. К своим прорываться, плыть в родной «Аквариум» с повинной? Может, это и выход, только второй раз мне так с дорогой, боюсь, не повезет. Даже несмотря на все мои неслабые диверсионно-спецназовские способности.
Да, дед, удружил внучку!.. Хотя ты-то меня как раз честно предупреждал – и об осторожности, и вообще… Ладно! Кстати, о дедовых предупреждениях: где ж то самое обещанное «психологическое давление»? А то скучно как-то… Подавил бы кто на психику, что ли, – все веселее будет. Потому что…
Но довести эту мысль до конца мне не удалось, ибо, наверное, не зря когда-то очень давно уже было сказано «не искушай»: в следующее мгновение под черепной коробкой словно что-то взорвалось, нестерпимо, до тошноты, закружилась голова, и я, как ни стыдно это признать, просто потерял сознание, медленно съехав по земляной стенке на пол…
Очнулся, как ни странно, почти сразу же и без малейших последствий – ни головной боли, ни тошноты. Глаза, правда, сразу открывать не стал: профессиональная привычка – враг не должен знать, в сознании ты или все еще плаваешь в эфемерном океане счастливого неведения. Впрочем, мог бы этого и не делать – никто за мной не следил. В привычном понимании этого слова, как оказалось. Поскольку, стоило только мне открыть глаза, как я услышал голос!
В первый момент, естественно, ничего не понял. И даже больше – решил, что сошел с ума: я много чего повидал и испытал на своем веку, но вот бесплотные голоса, звучащие прямо в голове, знаете ли, меня пока еще не тревожили ни разу. Печально, если так, – свихнувшийся спецназер, носящийся по подземным казематам старого гитлеровского бункера, немало посмешит преследователей… Или станет им неприятным сюрпризом, если доберется до набитого оружием и боеприпасами склада. Армейскую страшилку о «Черном Дембеле» помните? Похоже, у меня есть прекрасный шанс стать новой легендой – эдаким «Черным Спецназовцем» – и пополнить стрижавскую антологию ужасно таинственных и жутко страшных историй, связанных с «Вервольфом».
Однако уже в следующее мгновение я все-таки отогнал мысли о сумасшествии на второй план, вслушиваясь в то, что говорил невидимый и бесплотный собеседник (если вы заметили, мне в этой истории вообще поразительно везет на невидимых собеседников; правда, прошлый из них бесплотным уж точно не был). Непроизнесенные вслух слова звучали в моем сознании с непривычной для вербального[5] общения четкостью и ясностью:
– Приветствую тебя, человек!
Я промолчал – в данной ситуации это было, пожалуй, лучшее, что я мог сделать. Невежливо, конечно, но я посмотрю, как вы себя поведете, когда у вас в голове вдруг появится нежданный собеседник!
А в сознании уже сформировалась следующая наведенная извне фраза:
– Не бойся, с твоей психикой все в порядке. Просто вы, люди, еще не научились пользоваться телепатической связью. У вас это еще впереди. Ты что-то хочешь спросить? – проявляя чудеса проницательности, добавил голос.
Ха, умей я копаться в чужих мыслях, я б тоже проявлял подобные чудеса!
– Ты совершенно прав, – немедленно отреагировал тот. – Но для общения со мной тебе не нужны никакие особые способности. Просто беседуй мысленно, а не речью. И не стесняйся, тем более что я, увы, не человек, а всего лишь высокоорганизованная машина.
– Кто? – не нашелся сказать ничего лучшего я. – То есть я хотел сказать: кто вы? И где вы?
– Я – Посланник, высокоорганизованный самообучающийся модуль памяти… – Видимо, уловив в моих мыслях непонимание (слушайте, а ведь приятно иметь такого понимающего собеседника!), он сделал вторую попытку: – Своего рода матрица, полностью автономный слепок сознания создавших меня людей. А нахожусь я прямо перед тобой… вами, как вы, я вижу, и сами догадались! – опережая мою мысль, закончил голос. И тут же продолжил не то по собственной инициативе, не то вновь опередив мой еще не сформировавшийся в сознании вопрос: – Меня создали и оставили здесь ваши предшественники, люди Первой Цивилизации; те, кому принадлежала Земля многие сотни тысяч лет назад. Моя задача – предупредить вас о приближающейся опасности, причиной которой стали, увы, сами мои создатели…
– Почему именно меня? – почти перебив его, спросил я (точнее, подумал — разговаривать мысленно было весьма непривычно). – Здесь ведь и до меня были люди?
– Да, были, однако их сознание оказалось не готово воспринять мою информацию и мне пришлось… – голос замялся, словно подбирая подходящее слово, – …сделать так, чтобы они ушли. Вмешаться в их сознание, управлять поступками и помыслами, не причиняя, впрочем, необратимого вреда психической сфере.
– Ага, – по привычке вслух пробормотал я. – Читал, читал…
– Верно, – согласился со мной собеседник. – Я нашел сведения об известных вам фактах во время экспресс-сканирования вашего мозга. Сожалею, что вам пришлось при этом потерять сознание, однако это была обязательная процедура. Я должен был убедиться, что ваш уровень развития достаточен для выполнения моего задания. Ваша цивилизация и ваш уровень знаний отвечают заданным моей программой требованиям; уровень тех, кто впервые обнаружил меня, был слишком низок и примитивен для понимания моей сути.
– Спасибо, – автоматически ответил я, все еще пытаясь приноровиться к этой самой невербальной манере общения. Получалось плоховато – разницы между собственно мыслями и сформированными фразами я по-прежнему не видел: – Вы просто выгнали их?
– Да, можно сказать и так. Впрочем, свое задание они выполнили – иначе нам с вами было бы проблематично общаться. Кстати, вы хорошо меня понимаете? Я стараюсь использовать только те понятия, словесные и мысленные формы, которые обнаружил в вашем сознании. Возможно, мне стоит использовать более интенсивное наведение?
– Да нет, все в порядке! – поспешно ответил я. Что он понимает под «наведением», я не знал, но звучало это как-то зловеще. Сейчас как «наведет» посильнее, так я снова, глядишь, сознание потеряю – в этот момент мне отчего-то вспомнился фильм «Люди в черном» и главный герой с «мозговой сверкалкой-мешалкой» в руках. К счастью, верный каким-то своим этическим принципам, голос на это внимания не обратил. Или скорее сделал вид, что не обратил.
– Тогда хорошо. Прежде чем исполнить свое задание и передать вам Послание (не знаю почему, но я был твердо уверен, что он произнес это слово именно так, с большой буквы), я хотел бы ответить на ваши вопросы. У вас ведь есть как минимум два вопроса, на которые вы хотели бы получить ответы. Ответ еще на один вы, я полагаю, уже получили.
Я кивнул и тут же усмехнулся: интересно, этот типично человеческий жест согласия имеет какой-то аналог в мыслительной сфере? Впрочем, не важно – собеседник меня, похоже, и так понял. А насчет третьего вопроса он прав: спрашивать о том, кто его сюда поместил, зачем и каким образом, я уже не собирался. В общих чертах и так понятно, а подробности, если таковые будут, узнаю чуть позже. Но вот кое-какие детали, связанные с «Вервольфом», точнее с тем местом, где он был построен, меня действительно интересовали. Подумал так и снова усмехнулся, на сей раз уже мысленно: интересное все-таки создание – человек. Только что я узнал нечто такое, в сравнении с чем все мои прошлые предположения о сути и сущности творящихся здесь загадочных явлений – наивный детский лепет против трехчасового доклада по высшей математике где-нибудь в Академии наук. Нет я конечно же подозревал, что разгадка вполне может оказаться неожиданной, выходящей далеко за рамки общепринятых догм и стандартов, но…
Но вот только что рухнуло, рассыпалось пылью все мое мировоззрение в том виде, в каком его принимает и понимает подавляющее большинство живущих ныне людей (я сейчас не о теологических или же этических вопросах, а как раз наоборот – о строгой математической модели нашего мира; его основанном на привычных и казалось бы раз и навсегда доказанных законах физическом наполнении). Впору впасть в какой-нибудь там психологический транс, апатично забиться в угол или, на крайний случай, напиться до беспамятства – ан нет: меня, как оказалось, по-прежнему интересуют еще какие-то ответы на какие-то вопросы! Во как… Непостижим человек, непостижим и бесконечен, как и вся Вселенная в целом.
Это только на бумаге подобные размышления выглядят долгими и зачастую нудными, а на самом-то деле все это едва ли заняло даже несколько секунд.