Домино являются одновременно и элитными убийцами, и непревзойденными диверсантами. Смерть конкурента от рук Домино всегда выглядит естественной, а авария несчастным случаем. Мастера Домино всегда тщательно и терпеливо анализировали любой заказ, чтобы найти тот самый слабый кирпич в стене, потянув за который, можно обрушить все строение. Или костяшку домино, щелкнув по которой можно вызвать цепную реакцию тотального разрушения. На планирование операций у Домино уходят месяцы, на исполнение часы, а иногда и минуты. Мастер, прикрепившийся к челноку, как раз собирался поставить красивую точку в том шедевре разрушения, который он разрабатывал.
Мастер перебрался по шарообразному корпусу челнока к двум гондолам двигателей и свернулся между ними в какой-то невообразимой позе. Черные чешуйки его скафандра, торчавшие во все стороны под разными углами, зашевелились и сложились в плоскость без единого зазора. Скафандр, скрывающий Домино, сначала стал серым, потом пошел разводами и стал матово-белым и неотличимым от остального материала челнока. Появившийся наплыв на корпусе полностью повторил дополнительный сенсорный блок, который устанавливался на новой модификации челнока, и даже родная мать в лице разработавшего его инженера не смогла бы обнаружить отличие хоть на миллиметр.
Все эти точно высчитанные и дозированные мастером секунды и миллиметры привели челнок с незваным наездником точно по графику к еще одному техногенному монстру, висящему в пустоте. Челнок на автопилоте пролетел между связующих ферм, огромных вращающихся цилиндров цехов и труб пневмоконвейеров и остановился возле причального дока перерабатывающего завода «Хели». Мастер уже готов был влететь в шлюзовую камеру, стащить с себя душащий скафандр и полной грудью вдохнуть затхлый, но такой сладкий воздух станции. Но одна из главных насмешек судьбы состоит в том, что даже отшлифованный до зеркального блеска план может полететь к черту из-за какой-нибудь незначительной мелочи. Хотя мелочь в этот раз была довольно внушительной. Опередив челнок к доку в сопровождении двух перехватчиков «Хиро», подошел курьерский корабль. Этот корабль принимали с таким уровнем безопасности, что док перекрыли на пятнадцать минут.
Этих пятнадцати минут хватило на то, чтобы мастер Домино, скрывающийся на корпусе челнока, начал задыхаться. Встроенные в его тело импланты, отключали кровоснабжение мышц и внутренних органов, направляя весь оставшийся в его крови кислород в мозг. Возросшая температура внутри скафандра тоже не способствовала выживанию мастера, но он понимал - стоит ему только запустить систему сброса тепла, как его засекут и турели, установленные над доковой станцией, развернутся и перечеркнут его тело лазерными импульсами. Поэтому мастеру оставалось только проклинать курьера и думать над тем, за каким чертом его принесло на грузовой причал.
Когда челнок оказался внутри комплекса, у мастера не осталось сил даже на проклятия. Попав на склад, где к челноку автоматически подключились магистрали для откачки гелия, мастер буквально скатился с его обшивки, грохнулся на пол и попытался отползти и найти безопасный угол. Мышцы, подверженные жесточайшему кислородному голоданию, отказывались подчиняться, перед глазами стелился багровый туман. Он дополз до ряда баков, стоявших вдоль переборки, втиснулся в щель между ними и тяжело привалился к стене спиной. Домино провел рукой по лицевой поверхности шлема. Чешуйки покрытия скафандра затрепетали и расползлись в стороны, открывая под собой гелеобразную основу. Она тоже разошлась, обнажая смуглое лицо молодой девушки. Черные кудрявые волосы, карие раскосые глаза и широкие скулы выдавали в ней уроженку Делии. Делийка судорожно сорвала с лица прозрачную пленку рециркулятора и глубоко, со всхлипом вздохнула. Потом еще и еще раз. Она покачнулась и начала заваливаться на бок. Кислородное голодание сменилось кислородным опьянением, с которым не справлялись ее импланты, впрыскивающие все новые дозы адреналина в ее кровь. Организм, доведенный до грани и даже перешагнувший ее на эти экстренные меры не отреагировал. Глаза делийки закрылись, и она сделала то, чего ни в коем случае не стоило делать, будучи «зайцем» на чужой станции. Она потеряла сознание.
- Я бы все-таки хотел связаться с сыном. Мне надо его хотя бы предупредить...
- Стража не предоставляет свои каналы связи для частных бесед. Используйте для этих целей почту Махаве.
Голограмма исчезла, позади Роха и Питера створка двери бесшумно скользнула вверх и открыла проем. Но Рох не спешил уходить. Питер взглянул на Роха и понял, что ни разу не видел этого лихого космического бродягу таким подавленным. Мало того, что ему пришлось взять деньги у сына, так Рох еще не представлял, когда он сможет вернуть их. Независимость была целью и смыслом жизни Роха, его гордостью. Питер не знал, какая черная комета пролетела между Рохом и Дженри, но отношения между сыном и отцом были натянутые. Это было видно по их редким голо-беседам. В голосе Роха нет-нет, да и проскальзывала обида, а голос Дженри дрожал от едких замечаний: «Как тягач? Не развалился еще?» или «Перевозки мусора хоть топливо окупают?». После этих выпадов и сын, и отец замолкали, а потом неловко прощались.
Настроение у Роха улучшилось, когда многострадальный «Вол» с пристыкованным к нему тендером, добрался до «Свалки Сурового сержанта». Похожий на гигантского краба тягач остановился возле резиденции сержанта О’Коллина, сумасбродной конструкции из остовов грузовоза и пассажирского лайнера сваренных вместе. Сам О’Коллин вылетел встречать своего старого друга на одном из своих чудовищных, собранных из подручных материалов прямо на свалке аппарате, состоявшем из грубой пространственной рамы с нахлобученными на нее кабиной от древнего истребителя и двигателем от армейского буксира. Клешни-захваты в носовой части «Вола» раскрылись, освобождая тендер, который тут же подхватил и отбуксировал к своей резиденции О’Коллин. А дальше все пошло по традиционному ритуалу. Над приборной панелью появился сухонький бодрый старичок с металлической пластиной на пол-лица и искусственным кристаллическим глазом. Старичок был затянут в парадный темно-синий мундир Линейного флота с множеством наград и торчащим красным воротничком, на петлицах которого красовались две скрещенные пушки. О’Коллин был уже двадцать лет как в отставке, но его мундир выглядел, как только что пошитый. Злые языки поговаривали, что у О’Коллина целый гардероб этих мундиров-близнецов, сам же О’Коллин браво парировал, что раньше умели делать вещи на века.
Старичок на голограмме молодцевато отдал честь и произнес:
- Станция «Свалка Сурового сержанта» приветствует вас! Неугодно ли Вам пришвартоваться и составить компанию отставному главному канонир-сержанту Линейного Флота?
Рох, несмотря на одолевавшие его невеселые мысли, широко улыбнулся и спросил:
- А что будет подаваться за столом у этого самого главного, ворчливого, старого и никому ненужного сержанта?
- Только звездная пыль в тарелках и жидкость для продувки ракетных дюз в бокалах!
- Это то, что надо космическим бродягам, сержант. Мы швартуемся.
Питер уже раз тридцать с Рохом разгружался на «свалке Сурового сержанта» и за все эти тридцать раз церемония приветствия не изменилась ни на букву. Это все от того, что как невесело шутил сержант: «Консервативность от слова консервы». Две ржавых, безнадежно отставших от жизни человеческих консервы, Рох да О’Коллин. Чтобы Питер не закис вместе с ними, Рох уже несколько раз предлагал ему оставить «Вол» и пойти учиться «вниз», ведь у парнишки явный инженерный талант. «Вниз» - означало на планеты Земной Сферы. Питера эта перспектива пугала настолько, что он забивался в самый темный угол на тягаче и выходил оттуда лишь после того, как Рох громогласно объявлял по интеркому, что он передумал, и Питер может оставаться на корабле столько, сколько захочет.
Всего через пятнадцать минут после стыковки Рох вместе с Питером сидели в отсеке ресторана бывшего пассажирского лайнера. Несмотря на то, что сержант жил на станции один и был убежденным холостяком, зал ресторана сиял дубовыми панелями на стенах, делийским хрусталем на столе и двумя отполированными торсами ремонтных дроидов, которых сержант подобрал в останках кораблей на своей свалке, починил, перепрограммировал и вырядил в поварские фартуки и колпаки. Стол ломился от яств, было заметно, что О’Коллин распотрошил свои вакуумные кладовые. И причина этого пирушки была очень неутешительной.
- Эти чертовы корпораты все-таки прикрыли мою лавочку, Рох. Сначала приходили две слащавые морды и просили по-хорошему продать мое дело. Я им вежливо и слащаво отказал. Потом прилетели два шкафа и начали мне угрожать. Пришлось им познакомиться с Бертом и Бертой.
Сержант кивнул на двух суетящихся возле стола дроидов. Питер знал, что помешанный на оружии О’Коллин впихнул в корпуса роботов кучу, как он говорил, «оборудования для перманентного приостановления жизнедеятельности биологических организмов». А если короче, то оба дроида были под макушку забиты серьезными пушками.
- И они отстали? - Рох начал догадываться к чему клонит его друг.
- Рох, ты знаешь корпоратов. На креплениях свалки произошла авария, на орбиты вокруг Ируса вылетели тонны мусора. С ним даже какой-то бедолага на яхте столкнулся и якобы пострадал. В итоге у меня аннулировали лицензию на орбитальное использование. Дали месяц на закрытие свалки. Рох, мне тяжело тебе это говорить, но это был твой последний рейс. Свалку эти кровопийцы оставят, но на рейсы поставят своих водил. Ты же их знаешь.
Рох знал корпоратов отлично. Полгода назад, доведенный до отчаяния необходимостью латать разваливавшегося «Вола» и добывать лишний пей, чтобы им с Питером не остаться на вышедшем из строя старичке посреди Великого Ничто, Рох решил плюнуть на свою драгоценную независимость и попробовать наняться в «Дженерал Пропульшэн». Молодой сотрудник компании долго задумчиво разглядывал то Роха, в его вечно потертом летном комбинезоне, то голограммы «Вола», парившего над его столом. И то и другое зрелище не вселяло в сотрудника энтузиазма и радости от возможного сотрудничества с двумя анахронизмами. У Роха отсутствовали вживленные в основание черепа импланты, позволявшие пилотировать корабли с помощью мозговых импульсов. Старичок «Вол» мог также управляться только по старинке вручную. Вживлять пятидесятичетырехлетнему Роху импланты - деньги на ветер, он просто не успеет отработать их стоимость. С «Волом» вообще не стоило затевать любую возню по модернизации. Но в ДжиПи всегда есть самая черновая работа, на которую можно было и нанять эту рухлядь. Кто-то же должен вывозить опасные отходы с орбитальных заводов для их последующей утилизации в звездных плавильнях. Но сотрудник видел еще одно серьезное препятствие для найма Роха.
- Скажите, у вас ведь не установлены лицевые эмоциональные импланты?
- Кажется, нет. А они для чего?
У сотрудника ДжиПи случился секундный сбой в мыслительном процессе. Лицевые импланты стоили сущие копейки, и внедрить их в Роха было минутным делом. Но ведь ужас ситуации в том, что Рох даже не понимает, для чего они нужны. Чиновник поглубже вдохнул и начал размеренным тоном, как ребенку объяснять Роху, чего тот лишается, не имея лицевых имплантов.
- Вот, к примеру, ваш тягач вышел из строя...
Рох с обидой посмотрел на парнишку.
- В рейсе такого не бывает. Мой «Вол» уверенно лямку тянет.
- Ну, это к примеру. Вы доставили груз к клиенту с задержкой, вам надо выразить сожаление. Что выделаете? Правильно подключаете лицевой эмоциональный имплант, - сотрудник ДжиПи продемонстрировал лично работу такого замечательного устройства.
Уголки его губ опустились вниз, брови сложились скорбным «домиком». Глаза приобрели выражение невероятной скорби.
- Теперь понимаете? Вы выбираете мимическую программу раскаяния. Или вы доставили груз раньше срока и всем видом показываете клиенту, как вы счастливы. Тогда вы запускаете имитацию счастья, - маска чиновника моментально изменилась, на его лице засветилась дурацкая улыбка от уха до уха, - вот так. Ваше лицо при работе с клиентами это лицо ДжиПи. И нам важно его никогда не терять. Вы же понимаете, насколько это важно? Понимаете, да?