— Так они ещё и бессмертные, — уныло отметил Сэхун.
— Естественно. Бессмертные, как и те, кто их породил. Убить можно, но сложно.
— Зачем же этот перевёртыш убивает людей и крадёт кристаллы?
— А ты видел, как он убивал людей? Или видел, как он крал кристаллы?
— Нет, но…
— Перевёртыш не тронет источник силы, пока законный владелец-смертный жив. Тронет только тогда, когда владелец мёртв, а на источник силы покусился некто, кому такое запрещено. На той земле, где обитает перевёртыш, он — Господин. Зачем ему красть кристаллы или убивать смертных?
— Дядя, то есть, людей убивает кто-то… что-то…
— Демон, скорее всего. Кому-то понадобились источники силы, а Господин соблюдает закон и наводит порядок.
— Тогда почему…
— Помнишь, я подарил тебе камень?
— Конечно. Но при чём тут он?
— Помнишь, зачем я подарил его тебе?
— Для равновесия, спокойствия и лучшего контроля способностей.
— Именно. Существует легенда, что у перевёртышей бывают собственные двойники, но среди людей. Если перевёртыш находит свой двойник, он обретает способность контролировать все свои сущности и обращаться по желанию. Это, пожалуй, ответ на твой вопрос, почему перевёртыш оставляет мех в твоём доме и присматривает за тобой.
Сэхун уставился на дядю широко раскрытыми в изумлении глазами.
— Я?
— А есть сомнения? Перевёртыши ладят с людьми, но предпочитают держаться на расстоянии. А этот живёт у тебя, ты сам сказал. Я не помню историй, когда бы перевёртыш жил у смертного без веской причины. Хотя большинство таких историй заканчивались печально.
— Потому что люди умирали?
— Люди всегда умирают — в свой срок. Но нет, не поэтому. Печально всё кончалось потому, что люди боятся неизведанного. Знаешь, Сэхун-и, любить вообще трудно. По-настоящему. Близость, постель и всё такое не в счёт. Сами по себе они ничего не значат. Мелочи. Любовь — это большее. Так вот, любить всегда непросто, ну а когда знаешь, что человек и не человек вовсе, а не пойми что, любить уже попросту страшно. А перевёртышу иначе двойника не коснуться и не увидеть свет. Чтобы коснуться и увидеть, надо пробудить и поддерживать пламя. Перевёртышам и так несладко меняться по часам и управлять разными сущностями. Это непросто, как говорят. Ну а когда они находят двойник, шансы на удачу всё равно минимальны. Проще скрывать истину до последнего. Но и тогда это непросто. Всё равно будут следы, которые не спрятать и не объяснить обыденностью. Ты же привёз мех и приехал ко мне. Стало быть, испугался. Может, перевёртыш и не знает это наверняка, но перемены он почувствует непременно. Поймёт, что что-то не так. Чем больше страх человека, тем сложнее перевёртышу удерживаться от обращений в положенное время.
— Я не испугался, — хмуро возразил дяде Сэхун.
Дядя вновь достал из пакета клок меха, осмотрел, подержал на ладони и снова бросил в огонь. Белая вспышка и отчётливый запах паприки.
— Да, шесть часов в меху. Говоришь, ягуар? С девяти до полуночи и с трёх до шести утра — зверь, в другое время — человек. Ягуар… — Дядя крепко задумался. — Редкий зверь. Значит, и способности у перевёртыша редкие. Но это может и не значить ровным счётом ничего.
— Это как? Я же видел!.. — возмутился Сэхун, ошарашенный последними словами.
— Что видел? Как он обращается ягуаром? Видел? Или он сам тебе сказал всю правду?
— Нет, но…
— Я могу и другую историю тебе рассказать: везли в зоопарк котят ягуара, один потерялся в дороге, обосновался в лесу, вырос, теперь живёт рядом с твоим домом. Скажешь, такое невозможно?
— Но он же…
— А может, ты ему приглянулся, вот он и решил тебе помочь. Звери порой и не на такое способны.
— Дядюшка… — сердито начал Сэхун, но договорить ему не позволили.
— Я ничего не видел, Сэхун-и. Видел ты. И, что ни говори, у тебя есть свои способности. Ответ должен ты знать, а не кто-то другой.
— О перевёртышах я не знаю ничего.
— Знаешь. Просто память напряги. Ты никогда не питал особой любви к легендам о перевёртышах, но ты их слышал. Детская память — вещь цепкая. А я мало чем могу тебе помочь — я никогда не встречал настоящего перевёртыша.
— А если он вовсе не перевёртыш? И я не боюсь. Я… просто не понимаю.
Дядя скупо усмехнулся, пожал плечами и вернулся к настою. Пил остывший напиток, разглядывая Сэхуна с лёгкой задумчивостью в глазах.
— Ты всегда можешь спросить. Перевёртыши не убивают смертных, если те не пытаются убить их сами. Если ты скажешь ему, чтобы он ушёл, он уйдёт. Он может заставить тебя хотеть его, связать страстью и влечением, вскружить тебе голову. Даже вопреки страху. Но заставить любить — не может. Дать ему любовь можешь только ты сам и по собственной воле.
========== - 9 - ==========
Комментарий к - 9 -
Доброй ночи, котики :)
Ну так получилось. На ночь. Бета чуть проспала)))
Ваша Бета
- 9 -
Сэхун не сдержал слово и не позвонил, и когда ввалился в дом утром, нарвался на Чонина. Тот собирался куда-то, но напряжённо застыл на месте, уставившись на Сэхуна с немым вопросом в глазах. Выглядел вполне человеком и таким… привычно домашним, что Сэхун рискнул сунуть ему пакет с мехом и буркнуть:
— Твоё, да?
Чонин достал из пакета клок меха и свёл брови к переносице.
— Можешь соврать что-нибудь, только достаточно убедительное. Хотя не уверен, что хочу вообще что-то слышать. — Сэхун раздражённо стянул куртку резкими движениями, двинулся в гостиную и швырнул безвинную куртку на диван.
Чонин тоже заглянул в гостиную, оставил пакет на столике и знакомо закусил нижнюю губу.
— Ты куда-то собирался, — прохладным голосом напомнил ему Сэхун, скрестил руки на груди и постарался придать лицу бесстрастное выражение. Эти попытки стали бесполезными, потому что стоявший перед ним Чонин вдруг подёрнулся тёмной дымкой, окутался клочьями тёмного тумана и растаял. На месте Чонина остался сидеть чёрный ягуар.
Здорово просто. Сэхун ловил воздух широко раскрытым от изумления ртом. Потому что предполагать и видеть собственными глазами — не одно и то же.
Ягуар лениво поднялся, подошёл к нему и толкнул головой в бедро так, что Сэхун на ногах не удержался и шлёпнулся на ковёр. Вскинул голову и уставился в почти прозрачные светлые глаза зверя. Тот показал клыки, но не в оскале, а чтобы через миг провести шершавым розовым языком по щеке Сэхуна. Чуть отодвинулся и уставился на Сэхуна слегка прищуренными глазами, оценивая реакцию.
Сэхун с трудом сглотнул, потому что за секунду до прикосновения к чёрному меху понял, что уже видел это. Это уже было: его ладони блуждали по густому меху под громкое довольное урчание. Помедлив, Сэхун провёл ладонью по голове ягуара — между ушами, запустил пальцы в мех и слегка поскрёб ногтями. Ягуар потёрся о его плечо головой и снова заурчал.
— Пушистый… — невольно пробормотал Сэхун, запустив пальцы обеих рук в тёмный мех. Ягуар тут же отодвинулся, сел, обернув лапы хвостом, и недовольно фыркнул, словно говоря: “Я и в другом виде очень даже пушистый”.
— Угу, местами, — отметил Сэхун. — А так — весь пушистый.
Ягуар окутался дымкой, и через миг на его месте сидел обнажённый Чонин.
— Меховой, — хмуро поправил он Сэхуна и поскрёб ногтями подсохшую рану на плече.
— Не расчёсывай, а то кровь пойдёт. — Сэхун умолк и отвёл глаза, не представляя, что ему сейчас говорить. Страшно не было ни сейчас, ни тогда, когда он увидел ягуара. С Чонином по-прежнему он чувствовал себя спокойно и уютно — вопреки всему. И обвинения во лжи прозвучали бы глупо. Сэхун сам понимал, насколько по-идиотски выглядела бы попытка Чонина сразу показать истинную сущность при их первой встрече. Да и не мог он обращаться по собственной воле, если верить словам дяди. Это сейчас может. Вроде как из-за Сэхуна. Сам по себе — не может.
Сэхун пребывал в смятении и растерянности и не представлял, как быть. Если не думать об убийствах и ягуаре, то всё казалось отличным. Но убийства и ягуар существовали. Убийства более или менее вписывались в привычную картину мира. Ягуар вот не умещался в рамки реальности никаким боком.
Сэхун с опаской покосился на Чонина. Тот подтянул ноги к груди, обхватил колени руками и понурился. Наблюдал за Сэхуном краем глаза и явно беспокоился. От него веяло той же растерянностью, что и от Сэхуна. Он вновь закусил губу, а после глухо спросил:
— Ты хочешь, чтобы я ушёл?
Вместо ответа на конкретный вопрос Сэхун после долгой паузы задал вопрос собственный:
— Ты давно живёшь среди людей?
С лёгким недоумением на лице Чонин кивнул.
— И ты встречал людей, похожих на меня?
— Иногда. Редко.
— Они просили тебя уйти?
Чонин промолчал, просто посмотрел на Сэхуна с едва заметной улыбкой. “Сам как думаешь?”
Сэхун думал, что просили. Уйти. И Чонин, наверное, уходил.
— А почему именно ягуар?
— Потому что — убивающий одним касанием. Форма зависит от способностей. Не я её выбирал.
— А ты сам? Ты вообще настоящий? Или это лицо… облик… фальшивые? И ты по-настоящему совсем иначе выглядишь?
— Я могу при сильной надобности изменить внешность. На время. Это трудно, но возможно. В обычное же время я выгляжу так, как выгляжу. Это ты называешь “настоящий”? — Чонин смотрел на него искоса. Если он и пытался скрыть обиду, вышло у него так себе.
— То есть, ты в самом деле выглядишь так, как сейчас? — Сэхун остался безжалостным, потому что его волновал этот вопрос. Он хотел знать, какой Чонин настоящий. И насколько Чонин вообще вписывался в нормальную адекватную реальность.
Чонин поднялся на ноги, посмотрел на него сверху вниз и пожал плечами.
— Не волнуйся, я уйду, если ты этого хочешь.
Сэхун проводил его взглядом до лестницы, потом уставился на собственные переплётенные пальцы. Сидел так несколько минут, пока не осознал, что получил лишь часть ответов. Подхватившись, рванул вверх по лестнице и влетел в комнату. Чонин как раз пытался застегнуть пуговицу на белых брюках, но вскинул голову, настороженно взглянув на взволнованного Сэхуна.
— Ты так и не сказал, кто ты.
— Но ты же знаешь. Ты говорил, что у тебя предки шаманы, значит…
— Но сам я не шаман. Не заговаривай мне зубы. Я знаю о тебе лишь то, что знают другие люди. Не считая того, что ты превращаешься в ягуара. Об этом, вероятно, не знает никто.
Чонин отвернулся, достал из шкафа белую кофту с капюшоном, натянул её, оставив капюшон на голове, выбрал подходящую обувь, а затем, проходя мимо Сэхуна, поймал пальцами его за запястье.
— Что?..
— Покажу тебе, — коротко бросил через плечо Чонин и потащил Сэхуна вниз по лестнице.
В джипе Чонина они ехали по узким лесным дорогам. Сэхун растерянно глазел на лес за окном, но по-прежнему не испытывал страха. Честно пытался бояться, но не получалось. Предположение, что Чонин завезёт его в лес и загрызёт, скорее, вызывало приступ веселья и воспринималось как глупая шутка. Виды за окном ему надоели, и он скосил глаза на профиль Чонина. Теперь от Чонина веяло собранностью и уравновешенностью.
— Мне на работу через полтора часа.
— Я помню. Успеешь.
Чонин остановился у обочины, вышел из джипа, обошёл вокруг и распахнул дверцу со стороны Сэхуна. Сэхун долго разглядывал его ладонь, но всё же прикоснулся.
— Куда мы идём? — не выдержал Сэхун после двух минут продирания сквозь заросли. — Не хочешь мусорить мехом в доме, поэтому…
— Нет. Мне просто нужно пограничье. Чтобы выполнить заказ. Ты посмотришь.
— Что, прости?
— Ты хотел узнать, кто я. Так? — Чонин настолько внезапно остановился, что Сэхун налетел на него и невольно обнял, чтобы устоять на ногах.
— Ну… я не думал, что это так сложно…
— Проще один раз показать, чем сто раз объяснять, — слабо улыбнулся Чонин, глядя на его губы. Потом вдруг сместился за спину Сэхуна и накрыл его глаза ладонью. — Не бойся. Я на время поделюсь с тобой своим зрением, чтобы ты мог видеть и понимать, что я делаю. Это пройдёт со временем. Готов?
— К чему? — севшим голосом уточнил Сэхун. Он точно не боялся, но дрожал от жара прижавшегося к спине гибкого тела.
— Я сейчас уберу руку. Открывай глаза медленно и не пугайся.
Горячая ладонь и впрямь скользнула по лицу Сэхуна, а затем Чонин отстранился.
Сэхун осторожно приоткрыл глаза, но тут же моргнул. Ему примерещилась призрачная паутина прямо перед носом. Когда же он вновь открыл глаза, паутина налилась серебристым сиянием. В воздухе паутина была редкой, но становилась гуще поверх деревьев, листьев, камней.
— Нити ци, — согрел его ухо тёплым выдохом Чонин, вновь прильнув к спине. — Если их повредить в нужном месте, предмет испортится или разрушится. Если их подправить, предмет станет лучше и сильнее. Вот так…
Сэхун зачарованно смотрел, как опутанные тёмными нитями пальцы Чонина скользят по его предплечью, с удивительной лёгкостью перебирая потоки энергии. Боль в руке таяла. Через минуту Сэхун с удивлением осознал, что совершенно не чувствует раны, хотя врач говорил ему, что даже после заживления рана будет напоминать о себе в плохую погоду.
— А почему ты сам на себе…
— На себе сложно. Это требует больших затрат силы. Если вылечить на себе просто царапину, то потом придётся долго восстанавливать силы. Идём.
Чонин вновь поймал его за руку и повёл за собой, а Сэхун внимательно разглядывал Чонина со спины и пытался проследить нити ци. Получалось плохо. Нити вокруг будто светились серебром, а вот на Чонине нити казались полупрозрачными или прозрачными вовсе, иногда — чёрными, как та дымка, которой он окутывался перед превращением.
— У тебя хвост и когти.
— Ну да. Я же демоническая форма жизни.
— Но так и не видно. Только сейчас. И если приглядеться.
— Энергия любого существа всегда честнее, чем внешний облик. Но это не всегда можно увидеть.
— А если бы ты был в виде ягуара? Тогда что?
— У меня не было бы отражения ягуара. В облике зверя у меня отражение такое, как сейчас.
— Ясно… Долго ещё?
— Уже нет. — Чонин поймал пальцами перед собой толстые нити и дёрнул, словно срывая покров. Сэхун раскрыл рот, уставившись на окаменевшие вокруг них деревья. Трава осыпалась пылью под ногами. Чонин снова дёрнул за нити, меняя пейзаж. Вместо деревьев вокруг высились каменные колонны. Они зашагали обратно вроде бы той же дорогой, но всё выглядело теперь иначе. Даже там, где полагалось стоять джипу, блестел чёрной краской старинный автомобиль.
— Это…
— То же место, но другое время и другая граница. — Чонин вскинул голову, и Сэхун тоже посмотрел вверх, где вместо рассветного зарева разливалась густая чернильная тьма. — Я полукровка, но мне всё равно сложно ходить путями ангелов. Пути демонов проще. Это совсем рядом с тем миром, к которому ты привык. Я не могу увести тебя глубже — ты не выдержишь. К счастью, для нынешнего заказа это и не требуется. Материал хороший. Источник силы.
Чонин отпустил руку Сэхуна и повернул ладонь внутренней стороной вверх. Над ладонью туманным клубком проступило слабое сияние, подёрнулось дымкой и обрело чёткие очертания. Горный хрусталь, кристалл-двойник, крупный и чистый.
— Теперь просто смотри…
Чонин окутался знакомой дымкой, потерялся в клочьях чёрного тумана, чтобы оказаться в десятке метров от Сэхуна. Он задел ладонью одну из толстых нитей ци, и она низко загудела. Одна, вторая, пятая… Гудение и звон смешивались, создавая тихую музыку, в которой танцевал Чонин. Он оставлял в воздухе дымчатый след из блестящей пыльцы. И Сэхун не сразу понял, что эта пыльца из кристалла. Каждым движением Чонин его обтачивал и менял форму, следуя рисунку внутри камня. Рисунку из тонких нитей ци.
Он танцевал и менял вокруг себя всё точно так же, как менял и камень. А ещё — он менялся сам. То тёмный, то светлый, то чёрно-белый пополам. И он всё реже прикасался к внешним нитям — те реагировали на его движения даже на расстоянии, дрожали от прикосновений невидимых пальцев. В лужах под ногами Чонина отражался ягуар. Когда же Чонин ступал на пепел, тот взмывал в воздух при каждом шаге и медленно осыпался вниз.