— … как я уже сказал, без основ — никуда, — гундосил пожилой поджарый маг с бронзовой цепью на широкой шее.
Взяв в руки перо и обмакнув его в чернильницу, я прикусил язык и стал усердно выводить буквы. Все же с письмом у меня не очень хорошо — опыта мало.
— На наших занятиях мы рассмотрим саму суть магических искусств. Начнем, пожалуй, с деления волшебников на пути и…
Дальше я уже не слушал — эту лекцию мне читала Нейла. Отложив перо, я закрыл глаза и с улыбкой погрузился в сладостную дрему. Действительно, все как в родном универе…
Дирг растолкал меня, когда в аудитории уже не осталось никого, кроме нас двоих. Судя по заспанному лицу, сосед продержался немногим дольше, чем я.
— Ты куда сейчас? — спросил он, потягиваясь и хрустя суставами.
Я заглянул в расписание и нашел небольшую приписку к предмету.
— Седьмой корпус, двенадцатая аудитория.
— А у меня девятнадцатый. Ладно, давай тогда у столовой в обед? Мне надо кое с кем встретиться, да и тебя заодно представлю.
— Договорились.
Собрав вещи, я покинул здание.
На улице стояла прекрасная погода, дул легкий северо-восточный ветер. Шелестела листва на деревьях, а по узким аллеям и улочкам сновали студиозусы. К счастью, никакой формы не было, а индивидуальные значки получали только после первого семестра. Закинув сумку через плечо, я засунул руки в карманы и не торопясь зашагал в сторону нужного корпуса. Как оказалась, в сумке лежала карта: одного взгляда на нее мне хватило, чтобы запомнить расположение ключевых зданий.
Если честно, сердце непрестанно скрипело. Как-то я поотвык от такой обстановки. И теперь, среди стаек учащихся, в этих каменных джунглях, чувствую себя неуверенно. С одной стороны, страсть как хочется выучиться на мага, пусть и не самого сильного, а с другой… Где, спрашивается, бескрайние просторы нимийских лесов? Или гребни гор, терзающих небо? Нет ни рек, ни озер, ни полей. Короче, я заразился дорогой, и скоро начнется ломка. Что ж, я вижу лишь один выход из данной ситуации. Вернее, их несколько, но они столь тесно переплетены, что трудно отделить один от другого. На протяжении долгих семи лет я был оторван от благ цивилизации. Ни нормального алкоголя, ни ветреных девушек, ни приключений на одно место. Хотя последнего было предостаточно, но зачастую такие переделки были связаны с серьезным риском для жизни.
Свернув на перекрестке, я добрел до цели. Небольшое квадратное двухэтажное здание. Штукатурка давно сбита, по стенам крупные трещины, и если меня не подводят глаза, то половина окон разбиты, а рамы подернуты сажей. Надсадно скрипнула дверь, и я оказался внутри. Легкие наполнил затхлый запах, присущий старым библиотекам, где вместо передвижных стеллажей — гнилые полки. Поднявшись по разваливающейся лестнице, я отыскал нужную табличку, висевшую на ржавом гвозде, и зашел внутрь.
За обычными партами сидело пятеро. Проучившись добрых четыре года на филолога, я видел все разновидности ботанов. Есть ботаны-ортодоксы — эти носят носки с сандалиями, а на заправленной в штаны рубашке у них всегда присутствует чернильное или какое другое пятно. Видел я и ботанов-тусовщиков, эдаких умников, прожигающих жизнь. Сам себя я относил к отдельной категории — нормальный студент… ну, насколько это возможно при моей специальности. Но вот эти перцы… Просто что-то с чем-то! Все как один — в непонятных драных балахонах, с сальными волосами и окулярами толщиной с линзу «Хаббла».
Бочком-бочком, дабы не потревожить данных субъектов, я пробрался на свободное место у окна и затаился. Перед моими одногруппниками лежали потертые книги. Все они что-то лихорадочно записывали, читали и вдумчиво вглядывались в неясные мне пиктограммы. Наконец через пять минут, когда я уже готов был покинуть здание шагом в окно, в аудиторию забрел препод. Да, именно забрел, как будто мимоходом, от нечего делать. Одет он был немногим лучше своих подопечных — серая роба, поверх которой болталась бронзовая цепь.
На миг студиозусы замерли, рассматривая мага, а потом вновь погрузились в свои, бесспорно, неотложные дела.
— У кого уже открыт источник? — лениво протянул волшебник.
В воздух взметнулось шесть рук. Самое удивительное, что пятерка очкариков продолжала скрипеть перьями.
— Хорошо. Тогда первая глава и первые два задания. Соберу, оценю. — Маг, позвякивая цепью, развернулся и убрел в неведомые дали.
Я сидел с широко открытым ртом. Впрочем, в подобном состоянии я пробыл сравнительно недолго — ровно до того момента, когда мне стало стыдно. Одногруппники, оказывается, уже давно сидели за учебниками и выполняли то самое задание, а я тут сокрушаюсь, что придется заниматься самообразованием. Демоны меня задери! Если русский студент может сдать китайский по методичке, то и с основами чертильного искусства тоже справится!
Решительно раскрыв книгу, что закономерно, увидел всем известную комбинацию из трех пальцев. Что такое «индукция энергетического канала», «уровень напряжения силы в сети», «темпорализация потока», «система переходов»?! Короче, я ругался очень долго и на всех известных мне языках. Полчаса ушло на то, чтобы понять один абзац. В нем говорилось о линиях силы. Эти самые линии являются основами основ. Из них я, по идее, должен чертить пекто-гегксо-пенто… и остальные «граммы». Пролистав страниц сорок, обнаружил само задание. Требовалось создать «простой» круг для концентрации силы. Для выполнения необходимо создать замкнутый круг и вписать в него нужную руну из гномьего алфавита. Что ж, живем один раз…
Я погрузился в себя и стал отрабатывать науку первого абзаца. Итак, для начала нужно соединить точку выхода с внутренним конденсатором. Я, конечно, не технарь, но смысл, кажется, уловил. Сжав зубы и напрягшись, создал собственный канал силы. От природных, что разбросаны во внутреннем мире в бесчисленном множестве, он отличался как картина Микеланджело — от моих школьных художеств на полях тетрадей.
Природные каналы просто светились силой, они были гладкими и мощными, да еще и синего цвета. Мой же получился дохленьким и бугристым, да еще и серебристо-серым, того и гляди порвется от одного лишь косого взгляда. Но делать нечего, мне как-то лень тратить несколько часов на изготовление добротного материала. Недолго думая я присобачил один конец к источнику, а второй подвел к краю системы, где, судя по ощущениям, находилась точка выхода.
Вернувшись в реальный мир, я продолжил следовать инструкции. Волевое усилие — и по спине побежали мурашки. В скором времени с моего указательного пальца правой руки стала свисать непонятная серая сопля, по-другому не назовешь. Сглотнув, я взял лист бумаги и принялся аккуратно размазывать эту магическую субстанцию. Водя пальцем, оставлял на бумаге бледно-серый чертеж. Увы, идеально ровный круг у меня не получился. Может, и овал сойдет? Закончив с первой частью, я припомнил руну «Геб» и вывел ее на листе. Вот вроде и все. Очередное волевое усилие — и жижа втягивается в палец. Мерзкое зрелище, если честно.
Прошла минута, три, десять, полчаса… но ничего так и не произошло. Так, не понял. Я зря, что ли, в буквальном смысле жилы из себя тянул? Открыв учебник, принялся листать главу и в дебрях непонятных терминов обнаружил родное «активация». Пять минут ушло на освоение материала, и вот я прикладываю ладонь к рисунку. По спине снова пошли мурашки. Если верить написанному, то это источник устанавливает контакт с моим художеством. Удаленный доступ, блин!
Через десять минут дрожь пропала, и я ощутил рисунок как часть себя. Еще раз осмотрев свое творчество, я решил, что пришло время практических занятий. Прикрыв веки, активировал магический круг. В тот же миг из меня как душу вырвали — руки ослабли, сознание помутилось. Такое впечатление, что я целых три часа занимался интенсивной силовой тренировкой.
Открыв глаза, я увидел весьма нетривиальную картину. Аудитория была повергнута в сущий хаос. Перевернутые парты, разбросанные листы пергамента, осыпавшаяся штукатурка. Сам я лежал на полу, а пятерка ботанов распласталась у стены. Виновником данной феерии оказался небольшой, но очень плотный серебряный шарик. Он висел примерно в двух метрах над полом и создавал вокруг себя воздушные завихрения небывалой силы.
— Ты какой катализатор использовал?! — закричал, перекрывая невозможный гул, один из ботанов.
— Чего?! — Я уже успел отползти подальше и теперь цеплялся за раму в попытке удержать равновесие.
— Рисунок, демоны, рисунок!
— Овальный круг и «Геб»! — ответил я.
— Темные боги! — завопил другой. — На кой ляд ты в изменчивый контур весь запас-то втюхал?!
И я ему ответил, причем весьма грубо, поминая всю родню очкарика вплоть до великих предков. К сожалению, столь многоэтажную конструкцию перекрыл резко возросший уровень шума.
— Он концентрирует давление! Необходимо деактивировать! — прокричал третий одногруппник. На вид он более-менее нормальный, даже не худой, только толстенные стекла очков весь образ поганят.
— Шар оперирует воздухом, а землю поглотит гномий «Геб»! Стоит попробовать высокотемпературное пламя, оно создаст разность в давлении на площадь!
— Так чего ты ждешь?! — гаркнул я, уклонившись от балки, упавшей с потолка. Либо у строителей руки из одного места росли, либо не я первый так развлекаюсь.
— Я не уверен, что мой круг не войдет в резонанс с твоим!..
— Демоны! Я сейчас тебя сам резонирую, рисуй уже!
Парень кивнул. На миг застыв, он стал водить пальцем по стене, и там отчетливо проявилась замысловатая пентаграмма ярко-оранжевого цвета. Он приложил к ней руку, и посреди комнаты взвился столб пламени.
— Резонанс! — вскрикнул парень, и все пятеро ботанов рухнули на пол.
— Да что за резонанс?
И тут ответ сам нашел искателя. Серебряный шар и оранжевое пламя слились воедино, образуя непонятный сгусток неопределенного цвета. С каждой секундой этот сгусток набухал, подобно почкам по весне, все мое существо ревело об опасности, а я как идиот продолжал глазеть на жуткий шар. Через пять секунд у меня пересохло в горле и стала зудеть кожа. По глазам резанула яркая вспышка, и сознание унеслось в темное ничто…
Уже давно я не просыпался от боли. Примерно с тех самых пор, как лекари решили подлатать меня после моего участия в осаде. Жаль, никто не предупредил, что служивые костоправы относятся к наемникам хуже, чем к животным. Приоткрыв глаза, я увидел до омерзения белый потолок. Вот бывают такие, когда на одноцветном полотне нет ни следа хоть чего-нибудь, что разогнало бы искристо-снежную белизну. Нетрудно догадаться — лежу я в лазарете. На это указывает не столько потолок, сколько не самая удобная койка, куча бинтов на теле и тумбочка с бесчисленным количеством флаконов и бутылок. Интересно, на мне эксперименты ставили или врачевателям просто лекарства девать некуда? Так пусть мне отдадут, уж я-то найду им применение.
Минут через пять я смог пошевелить рукой, еще через полчаса, кривясь и корчась, принял полусидячее положение. Ну не все так плохо. Торс и левая рука плотно обмотаны тугими бинтами, но это не страшно. Парой шрамов меньше, парой больше — кто считает-то?
А вообще лазарет ничего так: длинное помещение с двадцатью койками, каждая огорожена ширмой. В окно бьет дневной свет, через приоткрытые форточки слышно пение птиц. Если честно, прямо курорт какой-то. Откинувшись на подушку, я зевнул и завернулся в теплое одеяло. Так и пролежал бы все пять лет, наверстывая весь сон, что упустил за прошедшие годы. Скажу вам по секрету: сон в постели куда приятнее сна на холодной земле, когда разве что землянку не роешь, лишь бы скрыться от пронизывающего ветра. Закрыв глаза, я расслабился и забылся.
— Как самочувствие?
Я вскочил как ошпаренный (впрочем, тут же схватившись здоровой рукой за правый бок) и встретился взглядом со знакомым мне старичком с жидкими седыми волосами, желтыми ногтями и ярко-голубыми глазами. Он все так же продолжал смотреть сквозь меня, и от этого становилось как-то неуютно.
— Нормально. Что с остальными?
Старик чуть прищурился, морщины в уголках глаз растянулись еще шире.
— Заботишься о своих одногруппниках?
— Да нет, — пожал я плечами. — Из вежливости спросил.
Заведующий кафедрой чертильного искусства, если его так можно назвать, чуть приподнял уголки губ, поднялся со стула, непонятно откуда здесь взявшегося, и отошел к окну. Одет он был в простую бежевую робу, на ногах красовались потертые шлепки с кожаными ремнями. Что самое удивительное, ни одной регалии я не увидел.
— Как ярко светит солнце, — ни с того ни с сего выпалил волшебник. — Когда небо затягивают тучи, разумные говорят, что мир погружается во мглу. Но в это время мы не выходим с факелами, не зажигаем светильники и не хватаемся за обереги. Ведь как ни черны тучи, солнце все равно освещает Ангадор.
Хм… От Нейлы я знал, что чертильщики — те еще ребята, но чтобы такое…
— С вашими товарищами все в порядке, — вернулся к теме старик. — Отделались легким истощением, ушибами и порезами, их еще с декаду назад выписали.
— С декаду? — удивился я.
— Именно, — вздохнул маг. — Вы, молодой человек, непонятно зачем истратили весь свой энергозапас, и восстановление у вас заняло четырнадцать дней. Надо признать, я удивлен. При полном отсутствии какого-либо таланта вы поразительно быстро восстанавливаетесь. У простого мага на это ушло бы как минимум два сезона.
Утешил, называется. Восстанавливаюсь я, видите ли, быстро. Провел бы ты пять лет в лесу, в компании маньяка-учителя, я бы на тебя тогда посмотрел.
— Надеюсь, с меня не взыщут за разрушение собственности Академии, — буркнул я.
Маг обернулся. На миг в его глазах сверкнула озорная смешинка.
— Если бы мы взыскивали каждый раз, когда студент с моей кафедры что-нибудь разрушает, Академия давно бы уже озолотилась. Хотя вы превзошли многих своих предшественников. В первый же день разнести целую аудиторию — это сильно.
— Спасибо, — хмыкнул я и плюхнулся на подушку.
— И вот что меня изумляет больше всего… — Казалось, волшебник вообще не замечает моих подколок на грани хамства. А может, ему просто все равно. Ведь не будет же лев гоняться за назойливым москитом. — В Академии на сто учащихся примерно десять простолюдинов. Каждый из них в течение первого сезона проходит дополнительную подготовку. Дело в том, что начальная база этих студентов далека от подготовки их сверстников, которых с детства обучали наставники, нанятые заботливыми родителями. И вот представьте себе… Среди моих подопечных появляется юноша, бывший крестьянин, слуга, наемник, который, оказывается, умеет читать, знает гномий алфавит, — словари-то на первую лекцию никому не выдавали. Но дальше — больше. Этот самый наемник за полчаса решает задачку, предлагаемую чуть ли не на втором году обучения.
Закончив речь, маг скрестил руки за спиной и принялся с интересом наблюдать за маленькой серой птичкой, прыгающей по подоконнику.
— У меня тоже был наставник, — заметил я.
— Это тот странствующий воин? — Голос Сонмара просто источал ехидство и усмешку.
— Он самый. — Хорошо, что маг стоит ко мне спиной. Когда не видишь лица человека, который может убить тебя одним щелчком пальцев, хамить как-то проще.
Мы снова замолчали. Сонмар продолжал смотреть на птицу. Та вдруг замерла, будто почуяв что-то неладное, а секунду спустя сорвалась в небо.
— Помните нашу первую встречу? — задал риторический вопрос седовласый старик. — Тогда у вас спросили, почему вы решили стать магом, и вы ответили: «Потому что могу». Хороший ответ, а главное — правильный. Я тоже считаю, что разумный должен делать то, что он может, независимо от того, к каким последствиям это приведет. Ведь если судьба дает вам способности, это не просто так. Возможно, за этим стоит нечто большее. И это нельзя рассчитать при помощи логики или жизненного опыта. Я не стану выпытывать ваши тайны или подвергать сомнению произнесенные слова. Мне хватит и того, что у меня появился очень интересный ученик с весьма занятным прошлым и, надеюсь, будущим. Так что поступим следующим образом. С завтрашнего дня вы можете не приходить на лекции по «Специальному курсу». Вместо этого я выпишу вам полный допуск в библиотеку, а в конце каждой рабочей недели буду принимать небольшой экзамен.