Малышня сбилась у дальней от входа стены. Их прикрывают эльф и дракон. У одного обнаженный короткий меч, второй опирается на полуторник. Глупая мысль: откуда у них оружие, на посвящение с ним не пускают. И следом вторая, еще более глупая: эх, а такие заготовки пропали.
Паника набирала обороты.
Нас учили владеть холодным оружием. Но лишь для того, чтобы движения танца могли передать смертельную красоты схватки.
Нас учили, что мы — уникальные сокровища. Но никто не говорил, что овладеть этим сокровищем можно и силой.
Нас учили, что стихии — это часть нашей сущности. Но никто не говорил, что эта часть может предать, когда придет ее Повелитель.
Мы были беззащитны перед демонами.
И они это тоже понимали.
И вдруг, среди этой неразберихи, раздался спокойный голос старшей жрицы:
— Старшекурсницам увести младших в лабиринты. Наставницы и выпускницы, ко мне. — и она вышла в центр зала, встав напротив красноволосового демона, одного из повелителей огня.
Старшая — универсал, также как и я. Четыре наставницы, по двое слева и справа от нее. Из них только на двоих можно рассчитывать. Семь выпускниц. И только трое плюсом. Шесть для танца и семь — с кинжалами. Не густо.
И тут случилось то, чего я и ожидать не могла. Человеческий маг, некромант, потеснив плечом одну из наставниц, встал слева от жрицы, прикрывая ее мечом в правой руке.
Мы стояли клином, плечом к плечу: вчерашние наставницы и только-что посвященные танцовщицы. Семнадцатилетние девчонки, в большинстве своем, люди. Вооруженные лишь ритуальными кинжалами. Против воинов, каждый из которых сам по себе был смертельным оружием.
Было ли нам страшно? Я видела напряженные лица своих подруг, прикушенные губы, побледневшие лица. Я не знаю, было ли страшно им. Но мне — было страшно. И… обидно. Потому что я понимала, что этот бой единственный и последний в моей жизни.
И мы не можем победить. И мы не можем позволить себе погибнуть до того, как старшие воспитанницы успеют вывести детей через лабиринты за пределы захваченного храма. И мы не можем позволить себе сдаться. Потому что мы — танцовщицы. А танцовщицы не живут в клетках.
И мы начали танец. Сначала, незаметно для врага, только чувствами души, прикасаясь к земле, призывая воду. Помогая друг другу, выстраивая рисунок и ритм. И земля поддержала, и вода отозвалась. И тогда старшая вскинула руки, и все услышали, как стонет ветер, не имея права не подчиниться, и не желая причинять боль. Как плачет пламя, проклиная тех, кто может приказывать.
А потом, зазвучала музыка. Музыка схватки.
И демоны двинулась на нас. Они шли медленно, с трех сторон, группами по пять воинов. Двое, чуть сзади, удерживали и контролировали стихии, трое передних — держали защиту.
Пол качнуло, с потолка посыпались камни, преграждая им путь.
Кто-то из демонов погасил магические светильники, но тут же воздушной волной разбило витражи в окнах, и в зал ворвался ветер. Вспыхнули занавеси и в зале, снова стало светло как днем. На улице яростно загремело, косые струи дождя хлынули в зал.
И все перемешалось. Одной из наставниц удалось поднять каменного голема. Меч в руках некроманта вычерчивал удивительные узоры, закрывая собой и жрицу и самого мага. В трепещущем свете горящего зала, не издавая ни звука, мы проигрывали эту схватку.
Упала, обессилев, одна из наставниц. Яростный порыв ледяного ветра сбил с ног выпускницу, которая помогала держать голем, и тот рассыпался, погребая под собой не только демонов, но и двух танцовщиц.
Пятерка демонов оттеснила некроманта от нашей группы, и девчонкам пришлось схватиться за кинжалы. В первую же секунду одна из них оказались в руках темнокожего воина.
И танец распался. Началась бойня.
Нас теснили все ближе к стене и все дальше от входа в лабиринт. Шансов на спасение уже не оставалось.
Сквозь вой ветра, треск огня и гул воды я слышала крики тех, кто попал в руки демонов живыми. И точно знала, живой я не дамся.
И тут…
— Альдер, забери Таю. Она не должна попасть к демонам. Не дай ей умереть. — Старшая жрица отшвырнула меня от себя, и я, не удержав равновесия, проехала по сколькому мокрому полу прямо под ноги некроманту. Одним движением, он вонзил меч в живот преграждающего путь к лабиринту демона, и подхватил меня под мышки. Я пыталась сопротивляться, кусала, держащие меня руки, царапалась, извивалась, как змея. Я кричала, что должна остаться с ними, что я смогу, я закончу танец. Я умоляла и проклинала. Но мужские руки крепко удерживали меня, унося к лабиринту.
Я еще видела, как Анни, посвященная воздуху, вонзила ритуальный кинжал себе в грудь и по молочно-белому платью огненным крылом растеклась алая кровь. Как один из красноволосых перекинул через плечо красавицу Лиру, а ее глаза смотрели на меня и губы шептали: прощай. Как длинные черные когти располосовали лицо старшей жрицы храма танцовщиц стихий.
И это было последнее, что я увидела прежде, чем сознание все-таки покинуло меня.
До моей встречи с Лексом оставалось 2 дня.
Глава 4
Я приходила в себя несколько раз.
Первый раз на рассвете. Голова мерно покачивалась. Не сразу поняла — в такт шагам. Я висела вниз головой, перекинутая через плечо.
Не успела еще даже открыть глаза, как он остановился, довольно аккуратно скинул меня на землю, прислонив к толстому дереву.
В голове зашумело. Почувствовав, как начинаю заваливаться на бок, выставила руку. И тут, до меня дошло: руки, ноги свободны — я не связана.
Что-то такое, видно промелькнуло на моем лице, потому что мужчина с усмешкой покачал головой — не стоит.
Все также молча, протянул обтянутую кожей походную бутыль с водой.
Это потом, рассказывая друзьям о том, как пробирался по лабиринту упомянул и о срезанной у убитого демона бутыли. А в тот момент это напугало меня еще больше.
Но, тем не менее, сделала несколько глотков, тело было измучено и требовало воды и пищи. Второе не предлагали, а первое уже воспринималось как чудо.
Он опустился рядом со мной, я попыталась отстраниться, но его рука тяжело придавила мою ладонь к земле.
— Немного передохнем, и надо идти дальше.
Он закрыл глаза, и, казалось, мгновенно уснул.
А я еще сильнее сжалась от страха. Я впервые услышала голос своего спасителя (спасителя ли?). И этот голос был абсолютно спокоен и холоден. В нем не было чувств и эмоций. В нем была только ясная констатация факта. И это только подтверждало мои самые неприятные выводы о своей незавидной судьбе.
Если бы я знала, какой болью разрывалось тогда его сердце, какой жаждой мести пылало, кого он потерял в том зале. И сколько сил он прикладывал, чтобы не позволить хоть тени этих чувств вырваться наружу и еще сильнее напугать перепуганную меня.
Мои мысли в голове метались как птицы в клетке. Все, что произошло, казалось не реальным, пришедшим из ночного кошмара. Но память, ярко и скрупулезно выдавала мельчайшие подробности, пытаясь убедить, что это действительно было со мной. И мне с этим придется жить.
А вокруг шелестел лес, в ветвях перекликались птицы, солнечные зайчики мелькали среди листвы. Природа встречала встающее солнце, и радовалось наступающему дню. Только мне хотелось закрыть глаза и забыть, вырваться из воспоминаний, не думать о том, что тишина и покой, жизнь, которую я выстраивала вместе с наставницами ушла в прошлое. Что все, о чем я думала, мечтала, надеялась, исчезло вчера в ярости огня и криках моих подруг.
И тут ветром до меня донесло запах гари. По сердцу резануло дикой болью. Я вскочила, вырвав руку из-под ладони мага и, бросилась бежать туда, куда вел дымный след.
Альдер догнал меня в несколько прыжков, повалил на землю. Его рука размахнулась, я с широко раскрытыми глазами смотрела на то, как приближается широкая мужская ладонь к моему лицу. Но удара не последовало. В последнее мгновение он остановил руку у моей щеки, а потом нежно провел по лбу и глазам.
Мое тело расслабилось, и я начала проваливаться в спасительное забытье.
* * *
Второе возвращение сознания до мелочей повторяло первый раз. Снова раннее утро. Похожий лес. То же мерное покачивание головой вниз. И снова, как только он почувствовал мое возвращение в реальный мир — сгрузил мое тело у ближайшего дерева и тяжело опустился рядом. Его лицо осунулось и посерело. Тяжелое дыхание вырывалось из груди.
Интересно, он останавливался на ночлег? И где мы сейчас находимся?
Я с трудом поднялась, опираясь на шершавый ствол дерева. Тело с трудом слушалось, в голове шумело. Маг из полуопущенных век наблюдал за моими попытками доползти до ближайших кустиков, но не шевелился, понимая, что в таком состоянии я не то что бежать, идти могу с трудом.
Это небольшое усилие выкачало из меня остатки сил. И обратный путь я проделала практически ползком.
Бутыль с водой мне никто не предложил. И мне трудно было судить его за это. Я хоть и выглядела тщедушным подростком, но в качестве добавочной ноши должна была доставлять массу неудобств.
И все-таки он продолжал меня нести.
— К полудню мы должны быть на месте.
Спасибо, что снизошел. Жаль, что я не могу начать танец — вместо души — готовая взорваться в любое мгновение бомба.
— Как мне тебя называть? — чтобы там ни было, но пора было наводить дипломатические отношения. Может хоть так удастся узнать что-либо о своей дальнейшей судьбе.
Мужчина поднял на меня глаза. Темные, глубокие, пронзительные. Обведенные темными от усталости кругами.
Я смущенно сжалась под его взглядом, уже не надеясь на ответ.
Но он, словно обнаружив во мне то, что искал, чуть помедлив, ответил.
— Зови меня Альдер. Я Тень князя А'Шер.
Так, теперь стоит проявить вежливость, Но не успела я открыть рот, чтобы назвать себя, как он перебил:
— Я знаю, как твое имя.
Поговорили.
— Зачем ты меня спас? — Прервала я тишину, впрочем, не очень-то и рассчитывая на ответ.
Он, все-таки открыл глаза. И я вновь наткнулась на глубокий, холодный взгляд. Он молчал, разглядывая меня, словно диковинку. Да что ж это такое: кто он, и, почему при взгляде на меня у него в глазах мелькает желание меня придушить. Я машинально, попыталась отползти подальше, но сдаваться не собиралась и повторила вопрос:
— Зачем ты меня спас?
Он продолжал внимательно рассматривать меня. И тут до меня дошло, что от церемониального платья, в котором я была на посвящении, остались только лиф и длинные лоскутки, которые совершенно не прикрывали моего тела. И кружевные белые трусики из моего мира, вместо шортиков-панталончиков, которые носили барышни в этом.
Мамочки! И я одна в лесу. С мужчиной. Добычей которого я вполне могу считаться.
Все эти мысли видно крупными рунами были написаны на моем лице, потому что я удостоилась не только и ответа, но и ироничного смешка.
— Меня попросили. — И его лицо вновь стало каменным, а взгляд холодным.
Нет, так просто ты от меня не отделаешься. Я должна знать, я должна понимать, что происходит. И кто рядом со мной: друг или тот, кто просто воспользовался ситуацией.
— Ты мог не выполнить просьбу.
И вновь пауза (мне что, слова из него клещами вытягивать), тяжелый вздох, и ответ. И в голосе появляется странная дрожь, а его кулаки яростно сжимаются.
— Я не мог не выполнить эту просьбу.
— Почему? — я не отвожу от него настойчивого взгляда и чувствую, как меня начинает колотить от сгущающегося напряжения.
И он решается, и я уже не знаю, хотела ли я слышать этот ответ.
— Потому что мое имя Альдер Саре. И Тереза, старшая жрица храма, попросившая меня — моя мать.
А у меня перед глазами встает картина: он оттесняет плечом одну из наставниц и встает слева от Терезы, прикрывая ее своим мечом.
О стихии!!!
Тонкая, хрупкая, изящная Тереза Саре. Старшая жрица храма танцовщиц стихий, моя наставница, женщина, за одобрительный взгляд которой я готова была танцевать хоть с самой смертью — его мать.
Как больно! Как тяжело и тоскливо.
Эта женщина умирая, во второй раз подарила мне жизнь.
И я не выдержала. Слезы хлынули из моих глаз, я по-звериному завыла, пытаясь криком вырвать из себя ту сжигающую боль, то осознание потери, что нахлынули на меня.
Она ушла. Они ушли. Мои милые подруги, девчонки, с которыми мы десять лет постигали искусство танца. С кем делили трудности и победы, с кем вместе мечтали и шалили.
Они ушли. А я продолжала жить. Дышать, сомневаться, надеяться. Зачем мне все это, если их больше нет.
Мне было все равно, как отреагирует мой спутник. Мне было все равно, ударит от меня, придушит, бросит в лесу. Я знала только одно — жить с такой болью я не смогу.
Но он сделал то, чего я никак не могла ожидать от него. Он рывком поднял меня с земли, прижал к себе. Он гладил меня по волосам, шептал что-то, успокаивая.
Я почувствовала, как рыдания начинают сотрясать и его тело, но он все также крепко прижимал меня к своей груди и все также продолжал что-то шептать срывающимся голосом.
Не знаю, сколько все это продолжалось. Но как только мои рыдания начали затихать, он отстранился. Ладонью вытер мое мокрое лицо, и, закинув меня на плечо, тронулся в путь.
Сил сопротивляться у меня не было. Впрочем, как и идти самой.
Слава стихиям, наш путь был не долог. Как только солнце поднялось к полудню, лес поредел и показался широкий тракт.
А на выходе из леса нас уже ждали. Я была в сознании, но с трудом реагировала на происходящее. Машинально отметила, что встречающих было трое, и они были очень похожи на Альдера.
Четверка лошадей паслась неподалеку. Один из мужчин перехватил меня и я почувствовала волны целительной магии. Второй подал моему спутнику бутыль с водой, и они отошли в сторону коней, о чем-то тихо разговаривая. Потом напоили и меня. Я еще осознавала, что меня усаживают верхом, судя по ощущению все той же магии, в седло к тому же магу, что принял меня у Альдера. И сознание вновь уплыло в успокоительную даль.
* * *
Третье возвращение было более приятным. Я лежала на кровати, на приятно пахнущих чистых простынях. На мне была длинная, явно с плеча взрослой женщины, ночная рубаха. И судя по ощущениям, пока я была в беспамятстве — меня вымыли. Не знаю, кому за это сказать спасибо, но даже если это был и сам Альдер, никаких моральных неудобств от этого факта я не испытывала.
Но если с окружающим пространством было все более менее благополучно, то физическое состояние явно оставляло желать лучшего. Сил не было. Причем, их не было вообще. Такой беспомощной я себя никогда еще не чувствовала. А учитывая, что в больничном крыле я была частой гостьей (последствия налаживания дружеских отношений со стихиями), с чем сравнивать у меня было. Ко всему прочему у меня явно была температура.
В комнате был сумрак. Занавеси большого окна были открыты — за окном был вечер. Вот только какого дня?
Я попыталась приподняться, чтобы осмотреться. Но мне не удалось даже оторвать голову от подушки.
В ответ на мою попытку, раздался скрип — рядом стояло кресло — и надо мной склонился Альдер.
Помог мне сесть, приподнял подушку.
— Где мы? — звук получился свистящим.
— Все потом. Сначала тебе надо поесть.
Он взял со стола (комната начала приобретать свои очертания: окно, кровать, узкая, не господская, стол, кресло) глиняную тарелку, накрытую чистым полотенцем. Каша, из шароски, что-то типа пшеничной.
— Ты что, собираешься кормить меня с ложечки?
Он, улыбнувшись, кивнул. Добрая у него вышла улыбка. Теплая, отеческая. Интересно, а сколько ему лет?
— Да, пока ты не сможешь сама ложку в руках держать.
Мне, почему-то стало стыдно за свою беспомощность. И я протянула руку, пытаясь взять ложку. Сердце замерло — на руке не было перстня танцовщицы. Он перехватил мой взгляд и его лицо застыло мертвой маской.
— Кольцо у меня. Не надо, чтобы его видели.