– Я бы хотел попытаться разрешить тайну бальных туфель изнутри дворца. Как делали покойные принцы.
– Если бы принцессы просто прекратили жеманиться, – произнес один из шептавшихся нарочито громким тоном, – вмешательство младших садовников не понадобилось бы.
Его товарищ хихикнул.
Разгневанный тем, что этот человек смеет говорить о Розе в таком тоне, Гален обратился к нему напрямую:
– Вы действительно полагаете, что принцессы стали бы рисковать своими жизнями и репутацией ради какой-то игры, сударь?
Человек начал открывать и закрывать рот, словно вытащенная на берег форель, глаза его метали молнии. Гален повернулся к нему спиной и снова обратился к королю:
– Ваше величество, если вы дадите мне три ночи, клянусь, я разрешу эту загадку или умру в попытке это сделать.
– Ты определенно умрешь при попытке это сделать, – злорадно влез один из советников. – Погибли люди и получше тебя.
Король с садовником притворились, будто не слышат, однако краем глаза юноша заметил, как потемнело лицо Розы. Грегор изучал Галена, а тот спокойно смотрел ему в глаза.
– Что заставляет тебя думать, будто у тебя есть преимущество перед молодыми людьми, чьи усилия оказались бесплодны? Все они были королевского происхождения, хотя вряд ли это показатель особого ума или ловкости. Не хочу тебя обидеть, молодой человек, но ты получил разрешение бродить по садам ночью, поскольку заявлял, что умеешь нечто недоступное моей страже. Ну и… – Король умолк и развел руками.
– Не сомневаюсь в храбрости принцев, – ответил Гален, хотя, повидав некоторых из них, несколько покривил душой. – И разумеется, я не жду такого же отношения или награды. Но я много лет прослужил в армии вашего величества. Мне довелось биться в рукопашной и шпионить за аналузцами. Я уже несколько месяцев работаю в Саду королевы и прекрасно знаю внешнюю часть дворца и прилегающих земель. И… – Он заколебался, а потом решил «пожеманиться», как сказали бы советники. – И у меня припасено еще несколько козырей в рукаве. – Он приложил палец к носу и подмигнул.
Советники смотрели кто раздраженно, кто презрительно, но король – просто задумчиво.
– Хорошо же, – сказал он, кивнув. – Готов приступить сегодня?
– Если таково желание вашего величества.
– Таково. Разумеется, мы распространим на тебя все привилегии. Иначе было бы нечестно.
– Ваше величество! – вскочил один из королевских советников. – Вы же не можете…
– Ты присоединишься к нам за ужином, – сказал король Галену, заглушая лепет советника. – И получишь доступ в покои моих дочерей сегодня, в присутствии их служанок, разумеется.
– Разумеется, – склонил голову Гален.
– И если тебе удастся… – Король пожевал губы. – Ладно. Упремся – разберемся.
Юноша поклонился и пробормотал слова благодарности.
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам, ваше величество. Вам и вашим благородным дочерям.
– Хорошо бы, – безнадежно отозвался король. – Роза, отведи молодого человека к домоправительнице. Ему понадобится комната на ближайшие несколько дней. Возможно, тебе захочется отдохнуть перед сегодняшним вечером. Ночь будет долгой.
Король выглядел так, словно у него впереди тоже долгая ночь и он не прочь соснуть прямо сейчас.
– Еще раз спасибо, сир, – повторил Гален и с поклоном покинул зал.
Роза последовала за ним.
– Ты спятил? – спросила она, как только за ними закрылась дверь. – У тебя ничего не выйдет, а потом ты умрешь!
Но Гален снова постучал себя по носу и подмигнул, хотя сердце у него колотилось. Его тронуло ее беспокойство за него, но усилием воли он выкинул эту мысль из головы. Неужто он воспользуется бедственным положением ее семьи, тем более пока их пасет архиепископ?
– Ты действительно рехнулся! – Она ринулась прочь по коридору, вскинув голову.
Он подстроился под ее шаг и пошел рядом.
– Думаю, мне и в самом деле следует отдохнуть перед ужином, как предложил ваш отец, – произнес он непринужденно. – Если придется сегодня с вами танцевать, силы мне пригодятся.
Наградой за эту тираду Галену послужил яркий румянец на Розиных щеках.
– Надеюсь, вы оставите мне вальс, ваше высочество? Обожаю вальсы. А вы?
– Уже нет, – коротко ответила принцесса.
Они подошли к дверке в конце длинного коридора. Роза подняла руку, чтобы постучать, но затем снова повернулась к Галену и произнесла, понизив голос:
– Гален, пожалуйста, подумай хорошенько еще раз. Ввязываясь в это, ты подписываешь себе смертный приговор.
Он взял ее поднятую руку в ладони и сжал в кулачок.
– Понимаю. Но я больше не позволю тебе страдать, Роза.
Она закрыла глаза, глубоко дыша. Затем высвободила руку и постучала. Пухлая женщина в белом переднике отозвалась быстро: домоправительница, судя по всему, как раз пила чай в своей личной гостиной.
– Это фрау Крамер, – представила ее принцесса. – Фрау Крамер, этот юный глупец собирается разузнать наш секрет. Пожалуйста, покажите ему его комнату. – И поспешно удалилась, оставив Галена с домоправительницей таращиться ей вслед.
– Так-так, – сказала фрау Крамер спустя минуту, с любопытством оглядев Галена. – Ты не племянник ли главного садовника?
– Да, сударыня.
– Так какого черта ты делаешь в этом проклятом месте? – Женщина печально покачала головой. – У тебя нет надежды. Ни у кого нет. Четыре часа назад они уволокли эту модницу, бретонскую гувернантку. Уж как она брыкалась и вопила!
– Я знаю пару фокусов, – рассеянно отвечал Гален.
Он по-прежнему глядел в ту сторону, куда удалилась Роза. Она заботилась о нем! Правда заботилась!
– Фокусы? Какие такие фокусы? – Домоправительница взглянула на него подозрительно.
– Я невидимка, – заявил он и притворно рассмеялся, приглашая ее принять его слова за шутку.
Женщина не нашла в них ничего смешного.
Первая ночь
Роза не сомневалась, что за ужином сестры будут вести себя ужасно, но ее опасения не оправдались. Кое-кто из девочек считал Галена отчаянно романтичным – ведь он рисковал жизнью ради их спасения. Однако арест Анны и нависший над ними допрос слишком тяжко давили на душу, отбивая охоту дразниться. Присутствие за столом епископа Анжье, эмиссара архиепископа, не добавляло веселья.
Хотя предполагался частный семейный ужин, Анжье сам включил себя в число гостей и теперь восседал в конце стола темной тучей. Гален не пытался завязать беседу. Он спокойно ел и, казалось, не замечал присутствия епископа. Роза с облегчением оценила превосходные застольные манеры юноши: она опасалась, как бы он не опозорился перед Фрезией и Маргариткой – обе принцессы относились к таким вещам весьма щепетильно.
Наконец молчание утомило епископа.
– Вы рискуете своей бессмертной душой, молодой человек, – злорадно произнес он скрипучим голосом, как будто мысль о предстоящих Галену вечных муках приводила его в восторг.
– Не думаю, ваше святейшество, – отозвался юноша. – Мне так не кажется.
– Вы явились в дом, где практикуют колдовство. Разве это вас не пугает? – Анжье, крупный мужчина без единого волоска на голове, поджал толстые губы. Розе его лицо больше всего напоминало ком теста. – Это должно страшить любого богобоязненного человека.
– Я убежден в невиновности принцесс, – спокойно ответил Гален. – И нахожусь тут исключительно с целью выяснить, какая напасть к ним прицепилась.
Роза восхищалась его самообладанием. Она уже превратила рогалик в мелкие крошки и из последних сил сдерживалась, чтобы не выкрикнуть епископу Анжье какую-нибудь грубость.
А сидевший через стол от нее Гален продолжал:
– Учитывая бдительное присутствие здесь вашего святейшества, душа моя и вовсе вне опасности.
Он перехватил взгляд Розы и улыбнулся.
– Вы улыбаетесь, сударь? – возмутился Анжье. – Улыбаетесь перед лицом творящихся здесь ужасов?
Это стерло веселье со всех лиц. Фиалка заплакала, а Петуния уронила бокал и залила белую скатерть лимонадом.
– Ваше святейшество! – вспыхнул король Грегор. – Ни к чему вести такие разговоры при моих дочерях! Они слишком молоды, чтобы понять…
– Молодость не помешала им творить бесчинства, – перебил его епископ. Затем быстро поправился: – Я хотел сказать, не помешала попасть под влияние этой ужасной гувернантки.
Роза застыла. Она знала, что бедную Анну сделали козлом отпущения, но Анжье ясно дал понять: цель его – опозорить всю семью. Лучше б он оставил Анну в покое и противостоял королю как мужчина мужчине.
– При всем моем уважении, ваше святейшество, – мягко произнес Гален, – единственная вина принцесс, которую вы можете доказать, – это слишком быстро снашиваемые туфли. Никто из умерших в последние месяцы принцев не встретил свою судьбу на вестфалинской земле. Они погибли в результате трагических, однако вполне обычных несчастных случаев. Те, кто не пал от руки другого принца.
Мальва постучала ножом по бокалу, отдавая должное речи Галена. Гортензия одобрительно хмыкнула на звон серебра по хрусталю и принялась стучать по своему бокалу вилкой, склонив голову набок. Она негромко напевала, пытаясь попасть в тон. Сирень, Лилия и Орхидея с облегчением тоже начали постукивать по своим бокалам, стараясь поймать мелодию.
– Девочки! Девочки! – ошеломленно воскликнул король Грегор.
Роза с Лилией переглянулись. Подобное поведение было вызывающе грубым, но Роза понимала: это скорее реакция на потрясения дня, нежели недостаток воспитания. Она просто пожала плечами, не отводя глаз от лица Лилии, а та в ответ еле заметно улыбнулась.
Но для Примулы это оказалось слишком.
С момента приезда Анжье она ходила по дворцу, спотыкаясь, как сомнамбула. И теперь спор с епископом и звон серебра по хрусталю сломили ее. Она начала громко всхлипывать в салфетку:
– Прекратите, прекратите!
– Примула! – вскочила Роза.
– Лучше бы мне не родиться! – завыла та. – Лучше бы мы проиграли войну-у! – Она бросила салфетку и выбежала из комнаты.
– Очень интересно, – раздался резкий голос епископа. Он сложил пальцы домиком под подбородком. – Интересно, что она хотела этим сказать?
Его маленькие острые глазки поймали взгляд Розы, и девушка содрогнулась. Быстро взяв себя в руки, она вежливо присела перед отцом, а затем перед епископом.
– Вы меня извините? Не думаю, что Примулу стоит оставлять одну.
– Я, пожалуй, тоже пойду к ней, – сказала Лилия, поднимаясь.
Встали и остальные девочки, а следом – и Гален.
– А мне нелишне приглядеть за ними, – сказал он и поклонился королю и епископу.
Король отпустил их, и они гуськом вышла из зала. Поднимаясь по лестнице в покои сестер, Гален взял Розу под руку. Теплые и твердые мускулы ощущались даже через рукав рубашки. Роза изо всех сил старалась не цепляться за него, как утопающая.
В гостиной юноша устроился в кресле у огня и вынул вязанье. Примула съежилась на диване возле окна, жалобно плача. Роза подошла к ней, села и притянула сестру к себе, а остальные девочки столпились вокруг, сочувственно вздыхая.
От младших, однако, не стоило ожидать длительного проявления участия. Устав суетиться вокруг Примулы, они постепенно отошли поговорить с Галеном. Роза заметила, как бесконечно терпелив с ними юноша. Петуния размотала один из его клубков, чтобы поиграть в «кошачью колыбельку», а он якобы не заметил. Усадил Фиалку на подлокотник и учит малышку вязать.
Роза подошла и опустилась на стул напротив Галена. Он поднял на нее глаза, улыбнулся и вернулся к обучению Фиалки. Та наконец отложила сделанный для нее «плясунчик» и вплотную занялась спицами. Мяукая по-кошачьи, подошла Петуния и принялась обматывать шерстью Розины юбки.
– Итак… – начала Роза и осеклась. О чем говорить? – Каково было на войне? – спросила она наконец, чувствуя себя полной дурой.
По лицу Галена промелькнула тень, и девушка пожалела о заданном вопросе.
– Не… – Он взглянул на склоненную головку Фиалки. – Неприятно.
– Извините, я не хотела бередить старые раны, – произнесла Роза с раскаянием.
– Раны? А вас когда-нибудь ранило? – спросила подошедшая Орхидея; глаза ее округлились от любопытства.
– Несколько раз, – отозвался Гален. – Ничего серьезного.
– А-а, – разочарованно протянула девочка. – Вальтер Фогель потерял ногу. Но он говорит, что не на Аналузской войне.
– Я знаю.
Орхидея поджала губы:
– Как вы думаете, ему было больно?
– Уверен, – мрачно ответил Гален.
– Вы были вместе с вашим кузеном Генрихом? – не отставала принцесса. – Вы видели, как он погиб?
Гален удивился:
– Вы знали Генриха, ваше высочество? Я никогда не встречался с ним.
– Разумеется, – подтвердила Орхидея. – Мы все знали Генриха. Особенно Лилия.
Но Роза перебила ее, прежде чем та успела сболтнуть что-нибудь еще:
– Орхидея, у тебя волосы растрепались. Разыщи-ка Марию, пусть поправит. – Она натянуто улыбнулась Галену. – Мария – наша старшая горничная.
Орхидея, бурча, удалилась в одну из спален, но спустя минуту вернулась и доложила:
– Она спит на кровати Сирени. И храпит.
– О боже. – Роза взглянула на часы. – Неудивительно, уже почти одиннадцать.
– Разве горничные не должны прислуживать вам? – вскинул бровь Гален.
– Ну да, но она не может, потому что… – Заклятие заставило Розу замолчать.
Она захлопнула рот и взглянула на Галена. Тот спокойно глядел на нее без малейших признаков сонливости. Глаза у нее округлились, мысли понеслись вскачь.
Почему он не спит? А вдруг он останется бодрствовать всю ночь? В ее груди затеплилась надежда. Если Гален в силах противостоять сонным чарам, которые действовали на всех их кавалеров, тогда, возможно, он сумеет раскрыть тайну и… что? Погибнуть страшной смертью? Она поморщилась, и ее надежда растаяла.
– Что-то случилось? – спросил Гален, ласково глядя на нее.
– Ой, время! – Фрезия вскочила, едва не сбив Примулу с диванчика у окна. – Мне надо переобуться и… Почему он не спит? – Она в ужасе ткнула пальцем в Галена; затем взяла себя в руки, опустила палец и беспомощно взглянула на Розу.
– Извините нас. Полагаю, мне надо поговорить с сестрами, – улыбнулась Галену находчивая Роза, выпутывая ноги из шерстяных ниток.
Одной рукой она сгребла Петунию, другой – Фиалку и почти бегом удалилась к себе в спальню. Остальные сестры последовали за ней.
– Он не спит! Одиннадцать часов!
– Фрезия, тише, – зашипела Роза. – Да, не спит. Не знаю как и почему, но не спит. – Она огляделась. – Мальва, убедись, что он не подслушивает.
Мальва, ухмыляясь, подошла к двери и приоткрыла ее на волосок.
– По-прежнему сидит в кресле, – шепотом сообщила она. – Однако шерсть отложил и откинулся на спинку… Вот, зевнул!
У Розы возникли некоторые подозрения, но сестрам она говорить не стала.
– Ну, видите! – с облегчением воскликнула Лилия. – Просто Фиалка с Петунией по нему скакали. Это и не давало ему спать. Теперь он заснет, и мы сможем перевести дух.
– Но… – заколебалась Роза, – Что, если он узнает правду? – Даже от произнесения этих слов сердце у нее забилось чаще. – Разве будет так уж плохо?
Все уставились на нее.
– Роза, – осторожно начала Лилия, взяла сестру под руку и отвела в сторонку. – Роза, что ты говоришь? Он ничем не может нам помочь – никто из смертных не может. Он подвергается смертельной опасности. Если узнает правду… – Лилия печально покачала головой. – Страшно подумать, что сделает он, если Гален попытается нам помочь.
– Однако мы нуждаемся в помощи, – тихо, но страстно возразила Роза. – Нам не продержаться в таком ритме еще шесть лет! Даже больные, мы каждую ночь наряжались и плясали до зари. Нам повезло, что мы вообще выжили! Фиалке всего семь. Она танцует каждую ночь с тех пор, как научилась ходить. Клянусь, еще год – и она не выдержит. А ты, ты сможешь так?
– У нас нет выбора, – покачала головой Лилия.
Фиалка начала всхлипывать, и Лилия взяла ее на руки, хотя та была уже слишком большой для подобного обращения.