– Тихо! – гаркнул король. – Тихо, все! – Он шагнул вперед и крепко стиснул плечо Галена. – Кто забрал моих девочек?
Гален глубоко вздохнул:
– Тот же, кто заставляет их танцевать ночь за ночью, ваше величество. Подкаменный король.
Премьер-министр издал горький смешок.
– Уберите его отсюда, капитан, – махнул он стражнику рядом с Галеном. – Он сумасшедший. Или дурак. Или и то и другое вместе.
– Или заодно с бунтовщиками, – сказал другой министр. – Заберите его и допросите.
Гален не сводил глаз с короля. На лице Грегора проступило понимание – тот знал, что юноша говорит правду. В глазах его мелькнул ужас. Через плечо монарха Гален видел, как приподнялся с места епископ Шелкер. Страх на лице священника подсказал юноше, что епископ Брукский также не сомневается в правдивости легенд.
– У тебя есть доказательство, – прошептал король пересохшими губами, и это был не вопрос.
Гален потянулся к кошелю на поясе, отодвинув фиолетовый плащ, неловко заткнутый за пояс, но в этот момент на его руках выше локтя сомкнулись железные пальцы.
– Не шевелись, – негромко приказал капитан. – Ваше величество, пожалуйста, отойдите.
– Отведите его в мои покои, – велел Анжье, махнув капитану. – Я допрошу его позже.
– Епископ Анжье, мне нужно поговорить с мальчиком, – запротестовал король Грегор, отступая от Галена, когда капитан потянул юношу назад.
– Брат Анжье… – начал епископ Шелкер.
– Я сказал, увести его! – рявкнул Анжье, стукнув кулаком по столу.
Капитан заломил Галену руки и поволок его к дверям. Молодой человек сопротивлялся, но не смог освободиться от стальной хватки.
– Каждую ночь принцессы спускаются по золотой лестнице в гостиной! – крикнул Гален. – Они идут через серебряный лес и переплывают в лодках по черному озеру во дворец, где танцуют с двенадцатью принцами, сыновьями Подкаменного короля! Королеву Мод обманули!
Но к этому времени его уже выволокли в коридор, и дверь за ним захлопнулась.
– Заткнись, – велел капитан и отвесил Галену подзатыльник.
Гален извернулся, пользуясь тем, что служивый отпустил одну руку, и наконец-то вырвался. Быстрым движением он накинул плащ-невидимку и застегнул цепочку. Капитан ахнул, когда арестованный исчез у него на глазах, а юноша медленно попятился, держась ковровой дорожки посередине коридора, чтобы не стучали башмаки.
Нырнув в первую попавшуюся комнату, он захлопнул дверь, отсекая крики капитана, поднимавшего по тревоге всю дворцовую стражу. Комната оказалась музыкальным салоном, выходившим на парадные ворота. Гален торопливо обежал пианино и перегнулся через диванчик у окна. Отряд солдат во дворе стоял на прежнем месте, и поверх их голов юноша разглядел, что делается у ворот. Похоже, весь Брук собрался там, потрясая кулаками и скандируя: «Повесить ведьму!»
Гален отвернулся и вышел обратно в коридор. Стража топала в отдалении, открывая и закрывая двери в поисках беглеца. Юноша прокрался мимо них и спустился по черной лестнице в кухню. В потемках сразу за обитой сукном дверью он снял плащ и засунул его в сумку.
Кухонная прислуга наверняка узнает о его аресте последней, и Гален вошел как ни в чем не бывало. Старшая кухарка тут же поманила его к плите в дальнем углу, где весело булькал большой черный котел.
– Цепь села, – шепнула она.
– Так и задумано, – заверил ее Гален.
Деревянной ложкой кухарка выловила черную шерсть, завернула ее в полотенце, чтобы отжать воду, а затем протянула мокрую цепь юноше.
Он старательно перещупал звенья. Они стали плотнее и тверже, но меньше. Палец больше не пролезал между ними. На самом деле пряжа казалась твердой – петли вообще сделались неразличимы. Все получилось в точности как он хотел, вплоть до острого запаха трав.
– Дорогая моя, вы просто сокровище!
Гален чмокнул кухарку в пухлую щеку, сунул цепь в сумку и выскользнул из кухни в сад. Он нарвал себе новых веточек базилика и белладонны – как он надеялся, в последний раз, – а затем перелез по плющу через садовую стену. Прикинул, не надеть ли снова плащ, но улицы за дворцом пустовали.
Пробравшись к дядиному дому, Гален увидел, что розовая штукатурка заляпана грязью, а ставни на нижнем этаже сорваны и валяются на земле. Видимо, не в силах добраться до самого дворца, некоторые из протестующих выместили свою ярость на главном садовнике «королевской придури».
Дверь оказалась заперта, а ключа у Галена не было, поэтому он постучал. Несколько минут никто не отзывался, наконец дядя Райнер приоткрыл дверь и подозрительно выглянул в крохотную щелку. Убедившись, что Гален один, он с ворчанием посторонился, пропуская его в дом.
– С вами все в порядке, дядя? – спросил Гален. – И с тетей Лизель? И с Ульрикой?
Райнер кивнул.
– А что другие садовники? Вальтер?
– Я велел передать Вальтеру и остальным, чтобы пока сидели по домам, – проворчал Райнер. – Я утром и двух шагов от крыльца не отошел, когда мимо меня пронеслась ватага смутьянов. Они ворвались во дворец?
– Пока за воротами, – ответил Гален. – Но не знаю, как долго они смогут довольствоваться только руганью и угрозами.
Райнер мрачно покачал головой.
– Подумать только, до чего дошло, – пробормотал он. – Бросаться грязью и камнями в мой дом, выкрикивать ругательства под окнами дворца… позорище!
По лестнице спустилась Ульрика и просияла при виде Галена.
– Хвала небесам! – Она подбежала к нему и обняла. – Пожалуйста, скажи, что ты пришел насовсем.
– Боюсь, я только забежал забрать кое-какие вещи, а потом вернусь во дворец, – мягко сказал Гален.
– Ничего подобного ты не сделаешь, – запыхтел дядя Райнер. – Ты уже унизил меня, ввязавшись в странные дела с принцессами, и я не позволю этому зайти дальше. Нечего высовываться! Сиди тихо да делай, что говорят: пропалывай клумбы и ухаживай за королевским садом. Забудь о принцессах и их странных делах.
– Вопрос не в королевском саде, – тихо сказал Гален, – и странные дела не у принцесс, а у королевы. Сад был ее, и вся эта заваруха… – юноша махнул рукой, – тоже из-за нее.
– В этом доме о покойниках плохо не говорят, парень, – напомнил Райнер.
– Она навлекла проклятие на собственных дочерей, – горячо возразил Гален. – Прокляла их с рождения. Я вообще подозреваю, не Подкаменный ли король разжег войну, чтобы заранее наложить на них лапу.
– О чем ты говоришь? – Гнев на лице Райнера сменился замешательством, а Ульрика вытаращилась, приоткрыв рот.
Однако Гален уже не мог остановиться. За последние дни он спал не больше двух часов, и все, чему стал свидетелем, наконец сложилось у него в голове. Кроме того, вопли толпы вернули его в дни боев.
– Война, танцы, слухи о колдовстве – все это сводится к следующему: Подкаменному королю Роза и ее сестры нужны для его сыновей, и его не волнует, сколько смертных погибнет ради того, чтобы он заполучил девушек. – Гален стиснул зубы.
– Прекрати. Ты бредишь, парень, – сказал Райнер. – Отправляйся к себе в комнату и ложись, а когда все прояснится, я посмотрю, позволить ли тебе продолжать работать со мной. Ступай.
Гален ушел, но ложиться не стал. Он сменил костюм на свой старый мундир. К тяжелому поясу поверх синей солдатской куртки пристегнул пару пистолетов и длинный нож. Еще один нож спрятал в правом сапоге. Затем вытряхнул сумку и заново сложил туда серебряные спицы, кубок и мешочек с черным песком. Сверху положил запас пороха и зарядов для пистолета и винтовки.
Гален надел сумку и убедился, что она не задевает пистолеты. Затем вскинул на плечо винтовку, а поверх всего набросил плащ. Снова став невидимым, он спустился по лестнице и прошел к передней. Проходя через гостиную, он услышал рокочущий голос Райнера и уловил свое имя.
– Он впутался в неприятности, Лизель, – говорил Райнер. – Не будь он нашим родственником…
– Но он наш родственник, – раздался мелодичный голос тети Лизель. – И мы не должны отворачиваться от него.
– Кто сказал, что у него неприятности? Он просто пытается помочь своим друзьям, – возразила отцу Ульрика.
– Ты не понимаешь, – гудел Райнер. – Вся история с Генрихом повторяется. Гален и старшая принцесса…
Юноша не стал дожидаться продолжения. Убеждать Райнера в невиновности Розы и его собственном стремлении просто ей помочь не имело смысла. Оставалось лишь остановить это и освободить принцесс от проклятия. Гален выскользнул из парадной двери и зашагал по улице.
Анжье
Если смотреть из сада, могло показаться, будто во дворце все в порядке. Ни мятежных толп, ни иных неприятностей. Чуть подождать – и увидишь, как по дорожке хромает Вальтер с тачкой, насвистывая веселую мелодию. Но старый садовник, похоже, внял совету Райнера и остался дома.
Гален убрал плащ и нырнул в кухонную дверь, с улыбкой кивнул старшей кухарке и поднялся по лестнице в гостиную принцесс. Если ковер действительно не превратится в лестницу в течение дня, придется нанести Вальтеру визит домой.
Дверь загораживал стражник.
Гален сунул руки в карманы, пряча висящие на поясе пистолеты.
– Не возражаешь, если я зайду гляну?
– Никого пускать не велено, – отвечал стражник, косясь на ружье и мундир Галена.
– Принцессы ведь не вернулись, да? – Гален не сомневался в ответе, но хотел выяснить, почему охраняют пустую комнату.
– Нет, не вернулись. – В голосе служивого слышалась тревога. – Слушай, младший садовник… или кто ты там, просто ступай своей дорогой. Ничего тут не поделаешь.
– Ладно, – с подчеркнутой неохотой согласился Гален.
Он вышел через кухню обратно в сад и, обогнув дворец, оказался на южной его стороне. Надев плащ, молодой человек аккуратно забрался по плющу и пролез в гостиную через незапертое окно. Там он обнаружил епископа Анжье, раскладывающего драгоценности принцесс на карточном столе. Скрип Галеновых сапог по подоконнику и шум приземления заставили епископа поднять глаза.
Прямо на Галена.
– А, садовник переоделся солдатом. Мне следовало догадаться, – заметил Анжье.
Потрясенный, Гален замер.
Епископ удивил его еще больше, вынув из складок сутаны пистолет и направив дуло в сердце незваному гостю.
– Пожалуйста, сними это.
Юноша не торопился подчиняться, тогда Анжье поднял левую руку и показал большое кольцо с темно-лиловым камнем.
– У охотника на ведьм много разных инструментов. Например, аметист позволяет видеть сквозь чары. Однако прежде я им не пользовался. Принцессы казались скорее упрямыми, нежели умными. Но ты со своей дурацкой ухмылочкой и бесконечно щелкающими спицами… Я знал, что ты наверняка не такой тупица, каким прикидываешься.
– О, – только и смог сказать Гален.
– Плащ, – напомнил Анжье. – Мне бы хотелось смотреть тебе в глаза с большим удобством.
Юноша снял невидимку и перекинул через руку.
– Идем, – сказал Анжье.
Гален пошел, куда велели: дальше по коридору, мимо испуганного стражника – его, как теперь стало понятно, поставили охранять покой епископа – и в отведенные Анжье комнаты. Оказавшись у себя, епископ указал Галену на стул, а сам сел напротив, не убирая пистолета.
Гостиная выходила на переднюю часть сада, где в прошлый раз бесновалась толпа. Однако теперь крики смолкли, и юноша вытянулся в надежде разглядеть, что творится снаружи, не вставая со стула.
– Черни бояться не приходится, – сказал Анжье, проследив его взгляд. – Я о них позаботился.
Гален ощутил укол недоверия.
– Каким образом?
– Заверил, что ведьму завтра утром повесят, а интердикт снимут, как только я сочту, что королевский дом очищен от скверны, – спокойно пояснил епископ. – Первую воскресную мессу я обещал провести лично. – Он улыбнулся. – Как думаешь, недели королю хватит для отречения?
– Отречения? – Гален похолодел. – Но король невиновен! Так же как и фройляйн Анна!
– Разумеется, – пожал плечами Анжье. – Но мы же не можем повесить королеву Мод, верно? Отречение короля станет ударом, я уверен, но со временем народ поймет мудрость этого решения. Вся королевская семья запятнана колдовством и совершенно не подходит для управления благочестивым народом Вестфалина.
Мозг у Галена кипел. Анжье не лгал: он собирался казнить Анну и давить на короля Грегора, пока тот не отдаст трон. Юноша сглотнул поднявшуюся к горлу желчь и сосредоточился на направленном на него пистолете. Надо выбираться отсюда, и быстро. Уже миновал полдень, а он понятия не имел, какие мучения претерпевает Роза в королевстве Подкаменного.
– Ваше святейшество, – произнес Гален как можно спокойнее. – Пожалуйста, я только хочу помочь принцессам.
– Помочь? Со своим грязным волшебным плащом? Да скорей всего, именно ты их от меня и прячешь!
Гален решил выложить карты на стол. Необходимо перетянуть епископа на свою сторону.
– Нет, ваше святейшество! Клянусь, я не владею магией. Я лишь пытаюсь спасти принцесс из лап Подкаменного короля. Плащ подарил мне один из волшебников, заточивших колдуна под землю.
– Подкаменный король! – фыркнул Анжье. – Гнусные маленькие ведьмы использовали детскую страшилку для прикрытия собственных дьявольских махинаций. Не было никогда никакого Подкаменного короля, парень. Это все враки.
– Тогда с кем заключила сделку королева Мод? – Гален указал подбородком на дневник на столе.
Это было ошибкой. Епископ раздулся, как жаба.
– Вижу, ты тут пошнырял в своем плаще, – прошипел он. – Быстро говори, где принцессы!
– Я уже сказал: они в заточении у Подкаменного короля!
– Лжешь! – взвыл Анжье.
– У вас есть доказательство, прямо тут, в личных дневниках королевы Мод, – запальчиво произнес Гален. – Вы должны помочь мне их освободить!
– Богохульство и ложь! – замотал головой Анжье, тряся толстыми щеками. – Тебя повесят за колдовство, парень, даже если мы не сумеем доказать, что бедных запутавшихся юных барышень совратил ты.
– Я никогда не причинил бы им вреда, – горячо возразил Гален. – Я искал сведения в надежде помочь им. Я приходил сюда вчера… – Юноша остановился, заметив взгляд епископа, направленный ему за спину.
– Спасибо, капитан, мы закончили. – Анжье опустил оружие.
Гален вскочил на ноги, нашаривая одной рукой пистолет на поясе, развернулся… и ничего не увидел. За спиной у него никого не было.
– Глупец, – рассмеялся Анжье.
И тут голова Галена взорвалась болью: епископ ударил его по затылку рукояткой пистолета. Юноша упал лицом вниз на роскошный красный ковер. Словно сквозь вату, облепившую его голову, он слышал, как Анжье зовет на помощь, мол, на него только что напал спятивший младший садовник.
Затем навалилась темнота, и Гален лишился чувств.
Пленницы
В Подкаменном дворце Роза с сестрами никогда не заходили дальше бального зала. Даже комната отдыха для них находилась сразу в главном коридоре. Однако теперь они оказались в глубине здания, и старшая принцесса решила, что спальни здесь едва ли уютнее и приветливее парадных помещений.
Все было черное. Или темно-фиолетовое. Или полночно-синее. Изредка вспыхивало серебро – лампы, серебряная отделка на немногочисленных стульях. Но остальное было цвета теней, пауков и сумерек. Их собственную одежду забрали, а взамен предоставили целые шкафы бальных платьев, утренних платьев и ночных сорочек всех оттенков черного, фиолетового и темно-синего.
– Хочу мое розовое платье, – всхлипывала Фиалка.
Накануне ночью она вымоталась до предела и не возражала, когда Лилия, выгнав странных, молчаливых служанок, переодела ее в тонюсенькую черную ночную сорочку и уложила в кровать эбенового дерева. Но теперь настало утро, хотя солнце здесь не светило, и малышка отказывалась надевать любое из предложенных платьев.
– Я тоже не хочу это платье, – подхватила Петуния, вырываясь от Фрезии, пытавшейся запихать ее в темно-фиолетовый муслин. – Оно уродливое и пахнет противно. Где мое желтое платье?
Роза вряд ли могла их винить. Одежда действительно пахла противно – камнем, землей и еще чем-то неприятным. И ткани были холодные, скользкие и странные. Когда ее собственное темно-синее платье поползло через голову и по плечам, она с трудом подавила дрожь отвращения.