– Не погодите минуточку? – раздалось сзади.
– Будете долго жить, старина, только что вспоминал о вас. Разумеется, я не откажусь от помощи верного друга.
Он удовлетворённо изобразил улыбку, от одного вида которой наверняка шарахались толпы сарацин, похлопал по тяжёлому кинжалу на поясе и последовал за мной. По гамбургскому счёту, только ему и Эду я мог бы доверить прикрывать свою спину. Прочие были наёмниками, а они держат слово только до первой задержки выплаты жалованья.
Мы прошли по стене, свернули за угол и, собственно, пришли.
– Это она и есть?
– Вы у меня спрашиваете, сир? – недоумённо уточнил Седрик, поскольку нахохлившаяся фигура баньши находилась от нас на расстоянии трёх-четырёх шагов.
Мне стоило бы признать, что это был глупый вопрос, но подобное смирение не соответствовало статусу феодала, а потому в дупло к той самой белке-матерщиннице! Я сдвинул брови и высокомерно поджал губы, прожигая верного спутника гневным взглядом.
– Я позволил себе лишнее? – сразу догадался он, делая виноватое лицо. Старый артист!
Небрежным взмахом руки даруя старому вояке полную индульгенцию, я молча приказал ему стать на месте, а сам продолжил путь вперёд. Остановился, лишь когда баньши резко повернула уродливую голову в мою сторону.
– Приветствую тебя, посланница богов! – чуть поклонился я, не особо понимая, как надо вести речь с такими тварями. – Что привело тебя в замок Кость?
– Гибель миров на крыльях моих, прах умерших на когтях моих, дыхание смерти срывается с языка моего, – чётко выговаривая каждое слово, откликнулась женщина-птица.
Не сказал бы, чтобы она так уж и удовлетворила моё любопытство, но подобные посланцы редко лепят тебе в лицо правду-матку. Им же надо хоть как-то оправдать себя, если предсказание не сбылось. Отсюда и максимальная размытость формулировок, ноль конкретики и тонны густого мистицизма.
– Кому из обитателей сего места уготована вечная постель в царстве мёртвых?
Вот на этот раз я постарался как можно точнее сформулировать вопрос, и Седрик одобрительно поднял вверх большой палец правой руки. Баньши на секунду задумалась, а потом молча пустила слезу. Что это могло бы значить, я не знал, поэтому уточнил ещё раз:
– В скорби по чьей безвременной кончине рыдаешь ты, о вещунья воли чёрных небес?
Седой рубака показал мне и второй палец, видимо, его радовало моё красноречие.
– Загляни мне в глаза, Ставр Белхорст, и скажи, что ты там видишь?
– Ну, ничего… так особенного, – честно сощурился я, искренне жалея, что моя лупа осталась дома, в другом мире. – А что надо было увидеть?
– Свою судьбу!
Ничего подобного в круглых глазах этой перелётной овцы я, естественно, не видел. Я вообще слабо понимаю, что там можно было увидеть – отблески пламени, дымящиеся развалины замка, умирающих людей, кровавые лужи и всякую голливудскую фигню? Так это не ко мне, я не пьющий, не курящий, не нюхающий и даже не мухоморствующий, если так можно выразиться…
– Понял ли теперь ты, Ставр Белхорст, по ком льются мои слёзы?
– Не очень, – положа руку на сердце, признался я. – Но, может, вы насытите свой рассказ какими-то подробностями? Так сказать, попробуете литературно развернуть историю?
– Я пророчица, а не сказительница! – делано оскорбилась она, но не улетела.
Женщины всё-таки очень похожи, от психологии никуда не денешься.
– Понимаю, вам трудно вот так сразу откровенничать с малознакомым мужчиной. – Печально покачав головой, я обернулся к Седрику и щёлкнул пальцами. Меньше чем через минуту он подал мне два кубка, один с водой, другой с вином.
Баньши хищно повела клювастым носом.
– О, разумеется, я не предложу гостье воду! Итак, меня вы знаете, Ставр Белхорст, хозяин замка Кость, глава клана Белого Волка, господин и владыка этих земель. А как ваше имя?
– Арьян, – кивнула женщина-птица, принимая правой лапой кубок с вином.
– Тогда за знакомство?
Баньши практически вылила сладкое красное в горло, и её глаза мгновенно заблестели. Как говорится, два коктейля – и девушка ваша. Догадливый Седрик метнулся вниз и вернулся уже с литровым кувшинчиком. Вина у нас много ещё с того раза, когда куча баронов и рыцарей припёрлась свататься к моей дочери. Надарили несколько бочек, можно полтора года не покупать.
– Ваще-та я н-не пью, – подмигнула баньши, опрокидывая второй кубок.
– Конечно, конечно, – поспешно согласился я. – Кто тут пьёт? Я нет, вы нет, Седрик…
– Когда я пил, сир?! – без малейшего зазрения совести возмутился старый крестоносец, прикрывая ладонью плотную волну перегара.
– Раз никто не пил, – изящно подводя черту, я наполнил ей третий бокал, – будем считать это дегустацией марочных вин из наших подвалов.
Никто не спорил, всех всё устроило. Даже если ты тиран, деспот, сатрап и вообще самый забуревший феодал в округе, всё равно обязан хоть в какой-то мере быть дипломатом. Нас этому учили в академии граничар, и те, кто пропускал эти занятия, недолго жили на своих участках.
– Чё ты спр-шивал? Как я… ик… живу, да?.. Ну, эт… эт… Тут ваще такое иногда… ик!
– Зачем вы здесь? – осторожно начал я.
– Пс… пслали! Очев… это же очев… видно, да?
– Да. А кто послал?
– А не… скажу-у!
– А я ещё налью.
– Ну и налей! – охотно согласилась она. – Тока мне нельзя-а…
– Пить?
– Дурак, чё ли?! Пить можна… говорить низя-а. Н…н… не настаивый!
– Не настаиваю. – Я не забывал по чуть-чуть наполнять её кубок. – Поговорим на отвлечённую тему, например, об искусстве и погоде? Отлично. Так вот о погоде, дорогая Арьян, вы ведь прилетаете невзирая на дождь, снег, боковой ветер, турбулентность и прочие неблагоприятные метеоусловия. Почему?
– Патаму, патаму, что мы пи-и… эти, как их?..
– Я догадался, но вопрос в другом. Чью смерть вы прилетели (были посланы) оплакать?
– Мальчишки… ик! – Баньши неслабо поперхнулась вином и постучала себе кулаком в грудь. К моему изумлению, из-под чёрных перьев послышался металлический звон…
– Но в замке нет мальчиков, – попытался припомнить я, быстро переключаясь от второстепенного к главному. – Может быть, вы ошиблись маршрутом и свернули не туда?
– Ес-т! – Женщина-птица уверенно приобняла меня за плечи крылом и совершенно трезвым шёпотом сообщила на ухо: – И умрёт он от твоей руки, Ставр из клана Белого Волка…
После чего выхватила у меня кувшин с остатками вина и, по-куриному неуклюже спрыгнув вниз, на бреющем ушла за ближайший перелесок.
– Мне кажется или она кренится на бок, сир?
– Эта мадам пьяна в стельку, как сапожник. К тому же на ней тяжёлая кольчуга или кираса, обклеенная сверху перьями, – задумчиво пробормотал я, глядя совсем в другую сторону. – Кто же способен на столь изящную работу и кому понадобилась посылать к нам баньши?
Ответа не было. Я покрутил головой направо-налево, чувствуя, как хрустят шейные позвонки. Надо сходить к массажисту, не дожидаясь, пока всерьёз защемит какие-нибудь нервы.
– Сир, вы сказали ей, что в замке нет мальчика?
– Сказал. Того, что в прошлый раз принесли волки, мы отдали на воспитание в ближайшую деревню, к кузнецу или гончару, не помню точно.
– А ваш паж? – тихо спросил Седрик.
– Какой же он мальчик? Метью – здоровый лоб, уже даже в военный поход сходил. Правда, толку там с него было… – фыркнул я, а потом закусил губу.
Мальчишка. Она не назвала точное количество лет, а никто во всём замке не считал Метью мужчиной. Невзирая на значительный по меркам Средневековья возраст – восемнадцать лет (!) – его воспринимали именно как настырного, романтичного и старательного мальчишку! Последние слова чёрной баньши: «И он умрёт от твоей руки, Ставр из клана Белого Волка…» неожиданно приобрели весьма и весьма зловещий тон.
– Проверь, не появился ли у нас случайно новый ребёнок.
– Случайно, сир?
– Какого северного мха со мной сегодня все спорят?! – сорвался я. – Приказываю просто проверить и доложить! Вдруг за время нашего отсутствия наша добрая кухарка Агата приютила ещё какого-нибудь сироту? Или, может быть, кто-то из служанок на сносях и готовы родить сына в любую минуту? Вы меня поняли. Исполняйте!
Ага, так он и метнулся исполнять, зависая на поворотах с автомобильным взвизгом… Нет, старый крестоносец лишь отшагнул в сторону, пропустив меня вперёд и что-то вопросительно бурча себе под нос. Я сжал зубы, чтобы не зарычать, быстрым шагом прошёл по стене до ближайшей башни, спустился вниз, а в висках билась лишь одна дурацкая мысль: только не Метью, только не Метью! Я и без того слишком загружен, чтобы разбираться ещё и с этим…
Я проходил мимо конюшни, когда до моего слуха донеслись знакомые голоса. Я сбавил рысь, потом осторожно прислонился спиной к каменной стене и замер, хотя подслушивать, наверное, очень нехорошо. В других случаях я всегда это осуждаю.
– Чего тебе непонятно, девочка моя?
– Ну, в смысле откуда ты вообще взялся…
– Я из тех ворот, что и весь народ, – начал было Центурион, но тут же заткнулся, словив подзатыльник от Хельги. Грр, я ему потом ещё и от себя добавлю.
– Нет, расскажи, как ты познакомился с папой? То он говорит, что воспитал тебя жеребёнком, то купил на рынке, то что это ты уговорил его купить себя… Где правда?
– Все версии истинны, – всхрапнув, признал чёрный конь. – Ну… между нами… если совсем уж честно… Обещай, что не скажешь отцу?
– Зуб даю! Если скажу, можешь выбить.
– Ага, и нарваться потом на страшную месть от твоего же родителя?!
– Ну не скажу, не скажу, не скажу-у… Так лучше?
– Вполне. – Центурион выждал полминуты, поводя ушами направо-налево, убедился, что его не подслушивают (ха-ха, как же!), и сдал меня с ботвой: – Короче, подруга, если совсем честно, то твой любимый папочка меня украл.
– Что?! – взвилась поражённая Хельга. – Мой отец не вор!!!
– Я в курсе, меня не бей, – тут же встал на задние ноги перепуганный жеребец. – Ты спросила, я ответил. Хочешь, забудем?
– Нет уж, фигу, давай детали!
– Он украл меня двухлетком, считай жеребёнком, на конной ярмарке, – зачастил не на шутку перепуганный Центурион, потому что, когда в нежном голоске моей дочери начинают играть раскаты грома, с ней лучше не спорить. Лично я принял это за правило, когда ей исполнилось три годика. Она тогда впервые разнесла почти всю детскую, а я ведь сейчас даже не помню, из-за чего мы поссорились… – Хозяин хотел пустить меня на колбасу и категорически отказывался продавать!
– Почему?
– Потому что я видел, что этот маньяк делает по ночам с молодыми кобылками, обездвиживая их верёвками и затыкая кляп в зубы… тьфу, прости! Думаю, мне не надо углубляться в объяснения?
– Не надо, меня уже тошнит…
– Только не в моём стойле!
– Из… извини, сам… виноват. – Кажется, Хельга всё-таки сдержалась. – Чё там дальше?
– Ставр видел, как хозяин орал на меня, и слышал мои ответы. Он пытался купить меня за деньги, втрое превосходящие цену взрослого обученного жеребца. Не вышло. Той же ночью он просто украл меня. Иначе утром я валялся бы с перерезанным горлом на бойне…
– То есть он сунул тебя в мешок и унёс?
– Нет, предложил бежать с ним в замок Кость, и я согласился.
– Почему папа не говорил мне об этом?
– Конокрадство в Закордонье карается смертью и не имеет срока давности. Даже сам король не посмел бы оправдать твоего отца.
– Ясно. Ну и… ты это… не жалеешь?
– Что не стал колбаской или сосиской? Ни в одном глазу!
– Кхм… – решился я подать голос.
То есть в принципе можно было бы подслушивать и дальше, но что, если эту длинногривую скотину потянет ещё на какие-нибудь откровения? У отцов всегда есть тайны от дочерей. Как, боюсь, и наоборот…
– Папуль, а мы тебя ждали.
Хельга резво вскочила на ножки и повисла у меня на шее. Я нежно обнял её, похлопав по спине, и поставил на засыпанный соломой пол.
– Очень приятно, что вы подружились. Он уже учил тебя, чего ожидать от незнакомой лошади?
– Как я мог, сир?! – явно пародируя Седрика, фыркнул чёрный конь. – Ну, в смысле я не получал такого задания. И маленькая Хельга нипочём не сядет ни на кого, кроме меня или Ребекки.
– Да, па! Мне на Центурионе удобно ездить, сидишь как на диване.
– Значит, я толстый? Толстый, да?!
– Лапка моя, бери этого скандалиста и выводи за ворота. Ему элементарно надо выбегаться, а тебе потренироваться.
– Но…
– Не волнуйся. За дядей Эдиком, леди Мелиссой и тощим Метью я пригляжу, обещаю. И ещё, если этот гад тебя сбросит…
Хельга трагично кивнула, выразительно посмотрела в глаза чёрного коня и провела большим пальцем по горлу.
– Учи её ездить, – поймав Центуриона за чёлку, прошептал я. – Если надо упасть, пусть падает. Главное, ничего ей не сломай и верни домой к ужину.
– Сурово погонять или так, без напряга?
– Сурово. Ей здесь жить, рано или поздно, но она станет главой клана Белого Волка.
– О чём вы там шепчетесь, па?
– Чисто мужские разговоры, – тут же вступился за меня верный Центурион. – Ну что, подруга, едем к озеру, разомнёмся по ветерку?
Хельга счастливо взвизгнула и бросилась за седлом. Мой конь поднял правую переднюю ногу, мы братски хлопнулись ладонь в копыто. Теперь можно заняться другими неотложными делами, например, Метью и Десигуалем. Та ещё сладкая парочка…
Первого я нашёл на кухне у Агаты, толстая кухарка тайком прикармливала паренька вчерашней кашей. Впрочем, мой паж ел, как птичка, больше питаясь мечтами и сочинением серенад. Он периодически развлекал нас песнями в обеденном зале. Не могу сказать наверняка, что парень не плагиатил старые тексты из замшелых романов, но всем нравилось.
«Да мне-то какая разница, – не сразу опомнился я, прячась за косяком кухонной двери. – Ради какого нетрезвого енота-ворчуна я должен вообще об этом думать?! Надо просто дать ему по башке, и всё!»
Но тут я споткнулся и очень вовремя опомнился второй раз, тихо ужаснувшись неожиданно накатившей на меня волне какой-то дебилистической шизофрении. Со мной точно что-то не так. К психологу, что ли, сходить проконсультироваться? Скоро ведь на людей бросаться начну.
Хотя паж, наверное, не совсем относится к людям. На него-то мне броситься кто запретит, я же суровый феодал! Хозяин замка Кость! Глава клана Белого Волка! И это… как его… ещё…
В третий раз я просто сгрёб сам себя за шиворот и, невзирая на собственное сопротивление, уволок по коридору в свою комнату. Если б мог, я бы выпил…
– Не желаете ли выпить, мой добрый господин? – заботливо пропел Десигуаль, появляясь неизвестно откуда сразу же, как я сел в кресле, вытянув ноги. Не знаю, за кого он меня держит. Общеизвестно, что любой, кто примет еду или питьё из рук белого цверга, не проживёт и часа.
– Какого дьявола бесхвостого ты тут делаешь?
– Жду вас, мой лорд! Вы не поверите, я столько всего и всякого выяснил об этом вашем тощем мальчишке, о-о… у-у?!!
– Валяй, – без особого энтузиазма разрешил я. Мне всё ещё было как-то неуютно из-за своего недавнего бегства с кухонной позиции.
– Может, мне сначала снять ваши сапоги и помассировать вам пятки?
– Нет.
– Моим прошлым хозяевам нравилось, как я чешу им пятки! Я и ногти могу обрезать, хотите?
– Нет.
– А обгрызть?
– Я же сказал…
– Ну хоть просто сапог лизнуть?
Я потянулся за кинжалом, и мелкий подлиза резко переключился в нужный режим, тарахтя, как советская стиральная машинка:
– Он ничего не помнит о себе! Совсем, как будто башкой стукнутый. Кстати, такое бывает! Я лично знаю один метод. Берёте младенца, спящего в колыбельке, раскачиваете её и бац об стену… – Он встретился со мной взглядом, переменился в лице и затараторил ещё быстрее: – Судя по его внешности, парень с юга. Много читает, слишком много. А ведь вроде как никто его здесь не учил. Пришёл в замок ребёнком, а читать, считать и задирать нос уже умел. Откуда? Кость в нём не крестьянская, тощий, как грабли, но силу имеет и храбрец каких поискать. Только с мозгами беда, тупой он, мой лорд…
– Почему тупой? – Я ощутил лёгкий укол обиды.
– Ваш Метью никак не найдёт своё место в мире. Не хочет признать очевидного – он паж, слуга, собственность своего господина. Ничего более. Не надо прыгать выше головы, там твёрдый потолок!