Как и предполагала, лечение вылетело в копеечку. Вернее в евро. Без малого десять тысяч, не считая дополнительных, оплачиваемых по факту услуг. Однако взамен пациентка получила отличную одноместную палату, чистое белье и вежливое отношение обслуживающего персонала.
Оставив странную пациентку в приемном покое, экипаж скорой отправился по новому вызову, а Оля блаженно расположилась на мягкой кровати.
Тишина, тепло и покой. Наверное, впервые за последние дни она чувствовала себя так спокойно. Но только до того момента, пока не вернулась в мыслях к своим злоключениям. А главный вопрос, заставивший ее сбросить сонную дрему, был незатейлив и прост. — Кому выгодно?
Непреложная истина, что в девяноста случаях из ста искать злодея нужно именно по этому признаку. Маловероятно, что покушение, что первое, что второе выгодно Максимову. Олигарх возможно и не прочь был бы подгрести оставшийся без хозяина кусочек дела, но не станет лезть в крутую уголовщину. Не тот уровень. Да и не стоит овчинка выделки. Куда более подходит на эту роль тот, кому фирма Авдеева может отойти в случае непринятия Ириной наследства. Вот его, этого Мистера Икс и нужно вычислить. Вычислить и наказать.
Оля дернула щекой сообразив, что имела в виду под столь обтекаемым выражением, поскольку почувствовала в этот момент, как мягко шевельнулся кончик указательного пальца выбирая холостой ход спускового крючка. — И это будет справедливо и не имеет ничего общего с обычной местью. Таких нужно наказывать. Ограждать и перевоспитывать поздно, да и бесполезно.
Она восстановила в памяти все моменты ее недавней беседы с Дольским.
Начальник Службы Безопасности, естественно не открыл никаких особых тайн и секретов. Не та школа. Но на нынешний момент эти тайны «Авдеевского двора» Олю не так уж и заботили. Куда более интересовала сама личность цепного пса фирмы. И по здравому рассуждению выходило, что он был искренен. Заблуждался, конечно, но искренне. Что вовсе не исключало его из числа подозреваемых. По крайней мере, во втором, довольно, стоило признать, корявом покушении.
А, впрочем, сам Дольский мог и не знать всех деталей. Наверняка доверился исполнителю, или начальнику исполнителя, что еще менее умно, а тот в меру сил и сообразительности и организовал этакую самодеятельность. Ну а как иначе можно назвать сегодняшнюю, совершенно неподготовленную, можно сказать глупую акцию. И что самое непрофессиональное — никто не удосужился даже остановиться и проверить результат.
— Чисто дети… — Усмехнулась Оля, вспомнив Лехину присказку. Озвучил он ее, правда, совсем по другому поводу, но…
— А ведь это идея. — Прошептала Оля, лихорадочно вспоминая слова посетившего ее милиционера,.
«Что–ж, стоит учесть и такой вариант. — Подвела она итог. — Ну а мы ответим адекватно, однако асимметрично. Иными словами, поступим следующим образом…»
План, составленный ею, ничуть не помешал лечению. Наоборот, для его воплощения это как раз и было необходимо. Лечение, оплаченное свободно конвертируемой валютой разительно отличалось от того, которое ей предоставили в рамках обязательной помощи. Иными словами — лечили всерьез и на совесть.
Операцию назначили же на третий день. Хирург, которому выпало исправлять чужие огрехи, к Олиным пожеланиям отнесся внимательно. Принял из маленьких пальчиков пару сложенных пополам купюр, и пообещал исполнить как нужно. И вот теперь она опять лежала с лицом полностью замотанным фиксирующими повязками. Чувствовать ползающих под кожей «муравьев» Оле было уже не внове, поэтому, не тратя времени не бесплодные сомнения просто ждала.
Дни, похожие один на другой, летели со скоростью курьерского поезда. Незаметно пролетела пара недель, наступил момент истины.
Как ни убеждала, ни готовила себя, а вот сделать первый взгляд на свое новое отражение смогла с некоторым внутренним напряжением. — Но высококлассный врач не обманул. Конечно, сейчас лицо нельзя было назвать привлекательным. Опухшее, с фиолетово желтыми пятнами рассасывающихся гематом, с неровными полосками шрамов, но не страшная ритуальная маска с вывернутыми губами и свернутым на бок носом.
Могут ведь, когда захотят. — Удовлетворенно заключила пациентка элитной палаты, всматриваясь в свое, и в то же время неуловимо чужое лицо. В том и содержалась ее маленькая просьба, подкрепленная тысячей евро. Сделать операцию так, что бы лицо немного, совсем чуть чуть изменилось. Настолько, что бы можно было минимальным количеством косметики превратить его в совершенно чужое.
Чуть толще вроде бы стала нижняя губа, неуловимо, или самую малость изменился разрез глаз. Да кто его разберет, к каким ухищрениям прибег косметолог, выполняя Олин заказ, но лицо ее стало в чем–то другим.
«Я же для дела. — Попыталась оправдаться перед самой собой Оля, чувствуя непонятное смущение.
«Наигравшись» с зеркалом пересчитала остатки наличности и задумалась о дальнейших шагах. И вновь ей вспомнился Лехин поход по магазинам.
Вспомнила и озадачено охнула, схватившись за руку: " Как же она могла забыть? А кольцо? Ведь оно не могло свалиться с пальца. Никак. Значит, что? Выходит, попутал кто–то? Грустно было признавать, но снять его мог кто угодно. Оля вздохнула, и добавила в длинный перечень претензий к неведомому подрывнику еще один пункт. Она, конечно, не шла ни в какое сравнение с остальными, но для нее это колечко значило много.
Решить проблему с одеждой оказалось значительно проще. Заказ, сделанный ею по интернету, исполнили с невероятной быстротой. Всего через три дня ее гардероб пополнился отличными, и главное не слишком и дорогими вещами и обувью.
Теперь беспокоило Олю только неумолимо бегущее время. — До окончания срока осталось всего ничего. Конечно, случись ей отстаивать свои права в суде, она сумела бы легко опротестовать любой нотариальный документ, но в то же время она понимала, что суд дело долгое, и главное затратное. Поэтому твердо решила не доводить.
— Главное — сделать предложение, от которого им будет сложно отказаться. — Перефразировала Оля крылатую фразу дона Корлеоне. И закончила совсем с другой интонацией. — Что ж, если вы его хотите, оно вам будет…
Втирание хитрых гелей, лазерная шлифовка, уколы, и множество других процедур принесли результаты. Опухоль сошла, исчезли фиолетовые круги, разгладилась…, ну почти разгладились, рубцы от ран. Теперь ее отросшие волосы обрамляли вполне симпатичное лицо. А час упражнений с косметикой вернул Оле ее прежнюю привлекательность.
Сейчас, когда исчезли последние следы операции, и спала опухоль заметить, что всего месяц назад ее лицо было обезображено многочисленными порезами смог бы только очень внимательный. А главное подкованный в этом вопросе человек.
Остатки денег, основная масса которых ушла на оплату услуг клиники, истратила, сняв небольшую комнату в коммуналке. Условия, или их минимальное количество, конечно соответствовали стоимости, однако этот факт Олю сейчас не беспокоил вовсе. Главное, что была крыша над головой. Днем она все равно
Орфей Степанович Воронков сидел в роскошном кресле, не менее роскошного кабинета генерального директора фирмы РосКомодити и задумчиво смотрел в окно на открывающийся перед ним городской пейзаж. Громадный мегаполис отсюда с тринадцатого этажа нового здания был похож на торт, разрезанный на десятки прямоугольных кусочков, над которым возвышался блестящий купол Исакия.
Впрочем, красоты Северной столицы и занимали новоявленного руководителя мало, вернее Орфей Степанович их даже не замечал. Голова его была занята куда более прозаическими вещами.
Сказать по совести, когда полгода назад он узнал о внезапной и трагической гибели своего шефа и хозяина, Орфей Степанович испытал двойственное чувство. С одной стороны Ивана было жаль до слез. Мужик он был правильный, и как руководитель и как человек, а с другой… Смерть босса вызвала цепочке руководства компании естественные перемещения, и позволили самому Орфею занять столь высокое положение в крупной кампании.
В неполные сорок лет для менеджера любого звена — достижение. Увы, привилегии и внешние атрибуты поста приелись быстро, а вот забот прибавилось на порядок.
А в довершение всех неприятностей вывалился целый ворох непоняток. Практически одновременная гибель всех акционеров заставила многих из тех, кто до этого плодотворно сотрудничал с фирмой, задуматься. Оно и понятно: череда странных, и загадочных смертей, отсутствие некоторых, но весьма важных уставных документов, и прочее, прочее, что отравляло жизнь временному управляющему, для опытных контрагентов умеющих понимать ситуацию верхним нюхом не просто говорило, кричало об одном. О том, что есть кто–то, кому все это выгодно. А значит ситуация может в любой момент измениться.
Нужно быть уже вовсе не дальновидным человеком, чтобы не понять— фирма с таким скелетом в шкафу не лучший партнер в наше неспокойное время.
Орфей Степанович вздрогнул, поморщился, перевел взгляд на стол, и только тут понял, что его отвлекло. — Мигающий сигнал интеркома.
— Прибыла журналистка. — Доложила секретарь. — Шилова Ольга.
— Какая еще… — Наморщил лоб Воронков, и почему докладываете вы? Как она прошла через охрану?
Но тут Орфей вспомнил, что еще вчера имел странный разговор с редактором Московского журнала, и имел неосторожность согласиться с его просьбой. Ссориться со столичной прессой сейчас, когда все и так с болезненным интересом следят за творящимся на фирме, было глупо, поэтому Воронков отделался неконкретным согласием… Однако он вовсе не ожидал от акул пера этакой оперативности.
— Черт ее принес. — В сердцах ругнулся Орфей Степанович, совершенно не озаботившись тем, что журналистка может услышать его.
— Ладно, впустите. Только напомните мне, что через пятнадцать минут я должен ехать… — Воронков, не сумев придумать куда, скомкал фразу, — в общем, ехать…
— Хорошо, Орфей Степанович. — Показалось или в голосе секретарши прозвучала неуловимая издевка. Воронков, которому с детских лет пришлось вынести немало насмешек из–за своего имени, даже сейчас, став серьезным начальником, тем не менее болезненно относился к возможным намекам.
Толстая, отделанная под мореный дуб, дверь отворилась и в кабинете появилась журналистка.
Орфей, сидящий за столом, повернул голову, всмотрелся в миниатюрную фигурку, и невольно замер. Хлопнул реденькими пегими ресницами, пытаясь сообразить, что вызвало его удивление. И наконец, сообразил. — Показалось на мгновение, что в кабинете вошла дочь самого Ивана Авдеева.
Однако всмотревшись в лицо гостьи Воронков, облегченно выдохнул, поняв, что обознался.
«Немудрено. — Подумал он, незаметно переведя дух. — Голова только этим и забита. Да и видел то ее на фирме всего несколько раз.
— Здравствуйте. — Произнесла журналистка и замерла, ожидая приглашения.
— Ну проходите уже, раз пришли. — Орфей Степанович сделал вид, что собирается выбраться из–за стола, но раздумал, и едва заметно кивнул на гостевое кресло. — Вот здесь и располагайтесь.
Девчонка аккуратно присела на стул, положила перед собой маленькую коробочку диктофона, и папку с какими–то бумажками, вопросительно взглянула на хозяина кабинета.
Воронков попытался изобразить хотя бы подобие гостеприимной улыбки, не сумел, и махнув рукой на всех редакторов вместе взятых, шумно выдохнул: — Не ко времени. Понимаете? Мне сейчас не до вас. Давайте перенесем интервью на потом…
Он поднялся, собираясь проводить нежданную гостью к выходу, но вспомнил: А как вы вообще сюда попали?
— На лифте. — Сделала удивленные глаза журналистка.
— Да я не о том… — Орфей Степанович вновь поморщился как от зубной боли. — Сюда, в здание. Кто вас пустил? Воронков оборвал себя и потянулся к кнопке связи с охраной.
— Если вы собираетесь вызвать Дольского, то зря. –Обронила журналистка, перелистывая свои бумажки. –Вы ведь его сами в Москву отправили…
— Слушай–те…ты, я не знаю, что вы там у себя в столице возомнили, но…
— Оля наконец отыскала нужный листок и подняла глаза на красное от злости лицо хозяина кабинета. — Давайте спокойно. Прежде всего прочитайте вот это. — Она легонько толкнула по зеркальной полировке стола лист. А после, может быть, у вас возникнут более серьезные вопросы, а не какая–то ерунда… про охрану.
— Что еще за… — Воронков мазнул взглядом по криво лежащему посреди стола документу и замер, выхватив знакомый логотип фирмы.
— Откуда? –только и сумел выдохнуть Орфей Степанович прочитав короткий текст.
— Вот видите… –Оля укоризненно хмыкнула. –А вы про какие–то пустяки. Давайте договоримся. Вы ответите на мои вопросы, а я на ваши. Только честно. И хочу предупредить, эта бумажка естественно копия. Оригинал, естественно храниться в редакции.
Воронков перечитал текст еще раз, медленно выдохнул, собираясь с мыслями: — Согласен. Только имейте в виду, не для печати. Текст интервью я буду заверять лично.
Оля кивнула и демонстративно выключила диктофон: — Вопрос первый— Вы знаете, что недавно обнаружена дочь Ивана Андреевича? А если судить по этому документу— именно она единственный наследник.
— Да не дочь, а какая–то аферистка. — Брезгливо отмахнулся Воронков. — Не стоит даже и обсуждать. Наши сотрудники выяснили, что никакого отношения эта самозванка к семье Авдеева не имеет.
— Имеет, или нет, вопрос третий. — Оля, у которой в запасе имелся еще один козырь, не спешила. — Скажите, а вам известно, что на эту, как вы ее назвали самозванку, буквально на следующий день после визита вашего Дольского, было устроено покушение. Это факт, подтвержденный факт. В статье он будет освещен обязательно. Вы следите за моей мыслью? Начальник вашей Службы безопасности навещает самозванку в больнице. Угрожает. Причем даже не стесняется соседей по палате. И в тот же день, или на следующий, это детали, ее пытаются убить. И не говорите, что все это без вашей санкции.
— Господи, да какое покушение? — Едва не простонал Воронков, представив, как могут обыграть жаждущие крови журналисты. — Я не давал Дольскому никаких приказов вообще. Он просто сообщил мне, что объявилась девчонка, лежащая в больнице, которая якобы вспомнила, что она и есть Ирина Авдеева. Лицо у этой…, — Орфей Степанович едва сдержался, что бы не выругаться, –лицо у нее обезображено, документов никаких, подтверждающий свидетелей тоже. Ну кто ей поверит? В каком суде?
А сам Дольский, не мог он действовать на свой страх и риск? — Оля вытянула из папки новый листок. — Вот, кстати еще одно подтверждение. Взгляните.
— Это…это что, ее? Откуда? –Реплика Воронкова оригинальностью не отличалась. — Он тупо смотрел на ксерокопию Ирининого паспорта, и пытался свести полученную информацию в одно целое. — Как все эти бумаги попали к вам?
— Ну мы ведь договорились. — Оля поправила прядь волос, прикрыв едва заметный шрам на щеке. — Правду на правду. А вы мне ее сказать не хотите. С какой стати мне откровенничать?
Взгляд Воронкова скользнул в угол. — Я повторяю…никаких указаний… И если вы напишите по другому, наша фирма засудит вашего редактора. — Орфей Степанович набрал в грудь воздуха, собираясь закончить угрозу, но не успел. Звонок телефона сбил весь запал обличителя.
— Да. — Рявкнул он по инерции. — Да… Корреспондентка? Да. Спрашивает о какой–то истории с покушением на эту, как ее, ну самозванку. Принесла кучу бумаг, касающихся акций…
Он помолчал, слушая негромкий рокот в трубке, тяжко вздохнул и повесил трубку.
— Значит, вы хотите сказать, что эта выходка, с аварией была организована без вашего ведения. — Невозмутимо уточнила Оля. — Что ж, я могу предположить, что вы сумеете уговорить Виктора Сергеевича и он придержит материал. — Приступила Оля к главному. — Но посудите сами, уговорить всех невозможно. Факт, как говорится на лицо. И дело времени, когда кто–то еще раскопает эти факты, а после свяжет воедино. Вы ведь именно этого боитесь?
— Да, боюсь. — В голосе Воронкова прозвучало отчаяние. — Да! Не будь у нас все завязано на один договор, вы думаете ы стали бы ждать эти полгода? И вздрагивать от появления каких–то мифических наследниц. Но если вам известны все наши сложности, раз вы так хорошо подготовились… — Он вдруг успокоился, аккуратно положил на стол ксерокопию паспорта. — Что вы хотите? Вернее сколько?