— Я размышляю о том, что надлежит сделать в моем доме хорошую звукоизоляцию, — проговорил он после томительной паузы.
— Что? — Я недоуменно нахмурилась и посмотрела на него. — При чем тут звукоизоляция?
— При том, что блокирующее заклинание каждый раз ставить энергозатрат но, а мои соседи уже достаточно пожилые и степенные люди. Не хочется волновать их твоими постоянными криками. — Вашарий улыбнулся и привлек меня ближе. Мурлыкнул на ухо: — Я и не предполагал, что в постели ты такая шумная.
Я вспыхнула от насмешки, прозвучавшей в его голосе. Ну вот, издеваться начал. Сам, между прочим, виноват: даже Дольшер никогда не доводил меня ласками до подобного состояния, когда возможно лишь стонать в голос, умоляя о продолжении.
Вашарий тихо рассмеялся, заметив мой румянец. Без особого труда опрокинул меня на спину, словно не заметив слабого сопротивления, и его руки вновь неторопливо отправились в упоительное путешествие по моему телу.
— Постой! — с трудом выдохнула я, понимая, что пройдет совсем немного времени — и меня опять надолго покинет возможность здраво рассуждать. — Подожди, Вашарий! Ведь мы поступаем неправильно!
— Почему это? — искренне возмутился он, даже не думая прекращать свои ласки, которые становились все более и более откровенными. — Киота, милая, надеюсь, ты не думаешь, что после всего произошедшего я позволю тебе вернуться к Дольшеру? Мы были не правы лишь в одном: сначала надлежало разорвать помолвку. Ну что ж, сделаешь это сегодня вечером. Моему кузену совершенно не обязательно знать, что именно послужило причиной твоего поспешного решения. Он, конечно, и сам догадается, но позже, когда получит приглашение на нашу свадьбу.
— На нашу свадьбу? — ошарашенно переспросила я. С определенными усилиями выбралась из объятий Вашария и заглянула в его смеющиеся глаза, гадая, не ослышалась ли.
— На нашу свадьбу, — повторил он. Поднял мою правую руку и осторожно снял кольцо с безымянного пальца. Крутанул его, разглядывая россыпь бриллиантов, складывающихся в фамильный герб рода Барайс в виде четырехлепестного листа клевера, после чего продолжил: — Ты сегодня же вернешь его Дольшеру. А после возвращения в Нерий примеришь другое кольцо. И уверяю тебя, оно ни в чем не будет уступать этому.
— Подожди! — взмолилась я, чувствуя, как тону в этом потоке информации. — Ты что, предлагаешь мне выйти за тебя замуж?
— Конечно, Киота! — возмутился он моей недогадливостью. Помолчал немного и с неожиданным страхом поинтересовался: — А что, ты против?
— Ну я даже не знаю, — растерянно забормотала я. — Знаешь, вообще-то предложение принято делать несколько иначе. Прозвучало все так, будто ты меня просто информируешь.
— Я тебя действительно просто информирую. — Вашарий с иронией вздернул бровь и вернулся к прерванному разговором приятному занятию, небрежно заметив напоследок: — Киота, на этот раз я не отступлюсь. И не приму твоего отказа.
— Да неужели? — вредно осведомилась я, из последних сил сдерживая стон, так и рвущийся с губ. — И как ты меня заставишь согласиться, хотелось бы знать?
Вашарий промолчал, благоразумно решив не отвлекаться на пустые споры. И уже совсем скоро я осознала, в чем заключался его план: коварный искуситель раз за разом доводил меня до самой грани наслаждения, но в последний момент отступал, давая мне отдохнуть и немного остыть. Это напоминало самую настоящую пытку: поманить удовольствием, но не дать его вкусить. Стоит ли удивляться, что на третий или четвертый раз я едва не расплакалась, умоляя его не останавливаться.
— Киота Дайчер, — в ответ шепнул он мне на ухо, — ты станешь моей женой?
— Да. — Я выгнулась дугой в его таких ласковых и умелых руках. — Да, только, пожалуйста, продолжай!
— Ну вот, я же предупреждал, что ты обязательно дашь мне свое согласие, — с плохо скрытым торжеством заявил он.
И наконец-то я получила желаемое.
* * *
Я нервничала. Больничная палата казалась мне пропитанной запахом порока и низменных желаний. Дольшер обязательно поймет, что тут произошло! Мне не удастся сохранить факт измены в тайне, и после этого он возненавидит меня.
Я уныло вздохнула и еще раз провела рукой по кровати, разглаживая несуществующие складки на покрывале. Вашарий покинул меня совсем недавно, сказав, что желает встретить Дольшера в здании пространственных перемещений. После этого я развила просто-таки сумасшедшую деятельность. Первым делом попросила сменить у себя постель, пристально наблюдая за лицом сиделки — не мелькнет ли на нем презрительная усмешка в мой адрес. Однако та лишь вежливо склонила голову и отправилась выполнять мое поручение. А я в свою очередь заперлась в ванной комнате, где долго растирала кожу жесткой губкой, словно пытаясь стереть поцелуи Вашария. Тот убеждал меня, что о произошедшем никто и никогда не узнает, что не стоит корить и винить себя. Мол, всякое в жизни случается. Но я все равно не могла простить себя. Какая же я дрянь! Сама всегда ратовала за честность в отношениях и недопустимость любви на стороне, а при первой же удобной возможности…
Я застонала от отвращения к себе и несколько раз размеренно ударилась затылком о холодный кафель. Ладно, Киота, Вашарий прав, самое главное теперь — чтобы Дольшер не узнал о твоей измене. Сегодня же вечером ты вернешь ему кольцо и пожелаешь всего наилучшего в жизни.
Решив так, я закрутила краны и выбралась из душа. Накинула на себя длинный банный халат, подпоясалась и вышла. В комнате несколько минут бездумно смотрела на безупречно заправленную постель, которая словно еще хранила на себе отпечаток наших с Вашарием переплетенных тел. Затем отвернулась и забралась с ногами в ближайшее кресло, развернув его в сторону окна, лишь бы не видеть эту проклятую кровать. Интересно, Дольшер уже прибыл в Микарон? И если да, то о чем он сейчас разговаривает с Вашарием? Вдруг тот выложил ему все как на духу, желая похвастаться победой надо мной? Нет, не сходи с ума, Киота. Вашарий будет молчать. Ему самому невыгодно ссориться с двоюродным братом, а после подобного признания хорошего мордобоя точно не избежать.
— Киота! — неожиданно раздался позади глухой, наполненный затаенной болью крик.
Я вздрогнула и изо всех сил вцепилась в подлокотники, боясь обернуться к разгневанному Дольшеру. Неужели все мои рассуждения пошли прахом и Вашарий действительно все ему рассказал? Но почему? Или они договорились таким образом проверить меня перед свадьбой?
— Киота! — вторил Дольшеру голос моей тети.
И внезапно тишину больничной палаты разорвал исполненный тоски и отчаяния волчий вой. Она что, собирается меня растерзать, узнав, в какую бездну порока я пала? Да нет, сейчас же не ночь, а день. Да и полнолунием вроде бы и не пахнет. Или от потрясения Зальфия забыла, в каком теле находится?
Я медленно, очень медленно встала и обернулась, готовая в любой момент кинуться к широко распахнутому окну и выпрыгнуть, если дела пойдут совсем плохо для меня. Мало ли, вдруг Дольшер решит собственноручно покарать подлую изменницу и воспользуется смертельной магией для этого. Но все посторонние мысли моментально вылетели у меня из головы, когда я лицезрела следующую картину.
Зальфия стояла на коленях посреди комнаты и ритмично билась головой об пол в непонятном припадке самоуничижения. Дольшер возвышался над ней, горестно заломив руки и, по-моему, собираясь разрыдаться в голос. Из всей этой троицы только Вашарий казался нормальным. Он сам оторопел от поведения своих спутников и застыл каменным изваянием на пороге, забыв даже о раскрытой настежь двери. Из-за его спины выглядывал донельзя удивленный целитель, который обследовал меня утром, и еще несколько незнакомых людей, которых, видимо, привлекли непонятные крики.
Впрочем, Вашарий через миг опомнился и невежливо захлопнул перед любопытствующими дверь. Не удовлетворившись этим, прищелкнул пальцами, окутывая комнату плотным туманом блокирующих чар, не пропускающих лишних звуков.
— Ч-что происходит? — немного запинаясь, спросила я.
Тетя от моего вопроса взвыла еще отчаяннее и с такой силой ударилась головой об пол, что едва его не проломила. А Дольшер вцепился себе в волосы и выдрал изрядный клок.
— Без понятия, — ответил Вашарий, изумленно наблюдая за этой сценой. — Я встретил их в здании пространственных перемещений. Немного удивился, что Дольшер захватил с собой и твою тетю, но мало ли… В дороге они вели себя на удивление смирно. Даже не ругались.
Не ругались? Я с нехорошим интересом уставилась на Дольшера, весь вид которого говорил о крайней степени раскаяния. Сдается мне, я уже понимаю, что произошло между ними за недолгое время моего вынужденного отсутствия.
— Это я виноват, — подтвердил он мои догадки, робко посмотрев в глаза. — Киота, это все моя дурная неисправимая натура. Не вини Зальфию, она ни при чем.
— Нет, это я виновата! — перебила его она и наконец-то осмелилась взглянуть на меня. — Киота, милая, я не знаю, что на меня нашло. Но… Это произошло как-то само собой. Я была в таком горе, когда ты исчезла. Не могла заснуть, бродила по саду до самой поздней ночи. Встретила его там, мы опять поссорились и… и…
На этом месте она запнулась и расплакалась. Дольшер тоже жалобно вздохнул. А вот Вашарий кусал губы, отчаянно пытаясь не расхохотаться в голос. Да уж, ситуация как в плохом анекдоте: я так переживала, что изменила Дольшеру, а оказалось, что он успел наставить мне рога прежде.
— Я уйду в монастырь! — перемежая слова с отчаянными завываниями, вдруг заявила тетя. — Киота, не переживай, ты меня больше не увидишь! Я запрусь в самой темной и маленькой келье и до скончания своих дней буду молиться, лишь бы получить прощение за свой отвратительный поступок.
— А я, я… — Дольшер запнулся, не в силах придумать себе достаточного наказания. На его лице отразилась сложная работа мысли. Все понятно, в монастырь ему явно не хочется, а вызвать во мне жалость каким-нибудь образом надо.
— Я вижу только один выход из сложившейся ситуации, — зловеще проговорила я, избавив его от необходимости что-нибудь придумывать.
Дольшер и Зальфия с нескрываемым ужасом уставились на меня во все глаза. Даже Вашарий с ироничным интересом вздернул бровь, не понимая, что я задумала. А я шагнула к прикроватному столику и подняла кольцо, которое так и не надела после ухода Вашария. Протянула его своему уже бывшему жениху и спокойно сказала:
— Как честный человек, после всего случившегося ты обязан жениться на моей тете. Думаю, ты уже понял, что был у нее первым мужчиной.
— Первым? — удивленно выдохнул Дольшер и потрясенно уставился на Зальфию, которая все еще стояла на коленях. — Да быть такого не может! Поверь мне, уж я бы обязательно заметил подобное!
— Ну… — Она внезапно зарделась от всеобщего внимания и нехотя призналась: — Киота, на самом деле у меня было несколько романов в прошлом. Я не рассказывала тебе о них, поскольку… В общем, не хотела подавать тебе дурного примера.
Я закрыла глаза и с приглушенным вздохом принялась массировать виски. О небо, что за безумный день сегодня?
— Как бы то ни было, ваша помолвка все равно расторгается, — поспешил прийти мне на помощь Вашарий. Скользнул вперед и собственнически обнял меня за талию. — Дольшер, надеюсь, без обид, но я даже рад, что так произошло. Не кори себя за эту измену, поскольку…
Я не успела опомниться, как он развернул меня к себе и самым наглым образом поцеловал на глазах у опешившего кузена. Раздался слабый стук — это тетя, поднявшаяся было с пола, вновь села, пораженная нашим недопустимым поведением.
— Вот как… — Дольшер зло прищурился, без особых проблем поняв, что все это означает. — Братец, смотрю, ты зря времени не терял. И давно вы с Киотой крутите шашни за моей спиной? То-то я заметил, что у меня голова в последнее время часто болит. Оказывается, это мне рога давят.
— Не выдумывай, — спокойно отозвался Вашарий. — Уверяю, ты изменил Киоте раньше, чем она тебе.
— Ну и что! — на редкость противным голосом взвизгнул тот. — Я мужчина, мне можно!
— Что?! — рявкнула тетя, наконец-то осознав, что больше нет смысла играть убитую горем женщину. Вскочила на ноги и сжала кулаки, готовая кинуться на Дольшера. — С каких это пор мужчинам можно изменять, а женщинам нет?
— А с каких пор двоюродные братья жениха уводят невест прямо от алтаря? — огрызнулся Дольшер. — Киота, как ты могла!..
— По правде говоря, ты первый начал, — встала на мою защиту Зальфия. Выхватила из моих рук кольцо, которое я продолжала бездумно крутить в пальцах, и надела его. — Раз уж такое дело, то тебе действительно придется на мне жениться!
— С какой такой стати? — Дольшер покраснел от негодования. — Мы с тобой всего один раз переспали! С чего ты решила, что я сделаю тебе предложение?
— Но Киоте ведь сделал! — фыркнула Зальфия. — Чем я хуже?
— Я с ней встречался два месяца до этого! — взвыл Дольшер. — А тебя почти не знаю! И потом, я уже по горло сыт семейством Дайчер. Да надо мной весь Нерий смеяться будет, когда узнает, что собственная невеста наставила мне рога с моим кузеном. И с кем! С Вашарием, которого весь двор считает или импотентом, или любителем однополых связей!
— Ты меня соблазнил! — продолжала стоять на своем Зальфия, беспорядочно размахивая перед его носом руками. — Из-за тебя я предала свою племянницу! Я ведь тогда не знала, что она в скором времени окажется в объятиях Вашария. Ты покрыл мое имя несмываемым позором и просто-таки обязан взять меня в жены.
— Кто тебя соблазнил? Я тебя соблазнил? — искренне удивился подобному обвинению Дольшер. — Да ты сама на меня напрыгнула в саду у Карраяра и потащила в ближайшие кусты!
Крики этой парочки почти оглушили меня. Да, они действительно стоят друг друга. Как бы не подрались.
— Пойдем, — вдруг шепнул Вашарий, настойчиво увлекая меня в сторону дверей. — Оставим их наедине.
— Думаешь, стоит? — с сомнением отозвалась я, гадая, как скоро Дольшер получит пощечину от моей тети. Кажется, она вот-вот накинется на него с кулаками. — По-моему, они вот-вот поубивают друг друга.
— Не поубивают, — уверенно проговорил Вашарий и снисходительно мне улыбнулся. — Киота, неужели ты не чувствуешь, что очень скоро наше присутствие начнет только тяготить их? Пойдем. С ними все будет в порядке, уверяю.
Я нехотя позволила ему увести меня из комнаты. Удивительно, но едва за нами захлопнулась дверь, как за нею воцарилась полная тишина. А ведь Дольшер еще не успел возобновить блокирующие чары. Что они там делают?
Этот вопрос мучил меня еще около часа, за который Вашарий вернул мне мою одежду и распорядился накормить горячим обедом. Только сейчас я поняла, как проголодалась! И ничего удивительного: с утра во рту и крошки не было, а денек у меня выдался даже более чем утомительный.
— И что ты намерен делать дальше? — спросила я, когда мне принесли горячий шоколад с ванилью. Мы с Вашарием расположились в свободной палате на этаж ниже моего предыдущего места обитания, и я то и дело косилась наверх, гадая, чем же там занимается скандальная парочка.
— В смысле? — переспросил тот. — В ближайших планах у меня подготовка к свадьбе и перестройка моего дома по причинам, которые ты уже знаешь.
Я задумчиво потерла подбородок. Да, все-таки донельзя странные повороты случаются в моей судьбе. Еще вчера Вашарий был моим другом, не более и не менее. А сейчас он сидит напротив, совершенно спокойно рассуждает о том, как мы будем жить вместе, и самым наглым образом гладит мою коленку.
— Нет, я не о том. — Я попыталась отодвинуться, чтобы он перестал меня отвлекать своими прикосновениями, но Вашарий передвинулся следом. Я горестно вздохнула и покачала головой, но мужественно продолжила расспросы, не реагируя на его вызывающее поведение: — Насколько я понимаю, нам теперь надлежит вернуться на Варрий, так? Итирус хотел, чтобы я убила священную змею. Как думаешь, зачем ему это?
— Тяжело сказать, — уклончиво проговорил Вашарий. — И я уже говорил, что не хочу, чтобы ты лезла в эти дела.