— А пятая команда? — это, конечно, Скюз.
— А про пятую команду вам вообще лучше ничего не знать. Кстати, вы обещали мне взамен кое-что показать — или нет? Вот я сейчас слегка обсохну…
Раздался плеск, и повелительница сов, выпрыгнув из воды, выпрямилась во весь рост, стоя на бортике бассейна. Она тряхнула головой, как боевой конь после купания, и маленькая радуга поднялась над ее огненно-каштановой гривой.
Мона Сэниа тоже затрясла головой, отпрянула назад и стремительно захлопнула дверцу в стене.
Или ей это показалось, или на девушке не было ровным счетом ничего.
Подальше, подальше от всех этих земных фокусов! Вот только — куда? Единственное место, которое она совершенно отчетливо помнила, была лесная тропинка, ведущая в дом… Она потерла лоб, вспоминая слово. Нет, оно не вспоминалось, но его значение она поняла — это было то же самое, что дом Иссабаста. Солнечная поляна, и на том месте, где тропинка вливалась в нее, диковинные цветы, оранжевые снизу и лиловые сверху. Наверное, это были цветы-андрогины, не разделенные на мужские и женские соцветия и поэтому непроходяще-счастливые в своем вечном единстве…
Отогнать бы этот образ, но нельзя — ей нужно именно туда.
— Кукушонок, я в лес. Ненадолго. — Она погладила пестрые перышки. — Надо мне привыкать обходиться без тебя.
Она сосредоточилась на образе густой, не колышемой ветром травы, в которой терялась Тропинка, и сделала шаг.
И почувствовала, как два пестрых зеленых плаща крутанулись слева и справа, подымая вихрь, опрокидывающий ее навзничь. Она почувствовала под лопатками упругую траву, смягчающую падение, и болотный пух едва различимых облаков поплыл над нею в непривычно высокой голубизне.
Она поднялась, села. Несколько пестрых лесных эльфов порхали над поляной, ничуть не смущенные ее появлением. В траве стоял неумолчный стрекот невидимых гномиков — как жаль, что не было времени узнать, что они там мастерили. Она раскинула руки, чтобы лучше держать равновесие, и сделала шаг. Надо же, не упала! Нечего было и мечтать сойти с тропинки в траву — там ноги безнадежно запутались бы, а она еще думала, не взять ли с собой легкий меч для первой тренировки: Нет, сегодня — только движения. Шаг с поворотом головы. Остановка, корректировка. Шаг с последующим выпадом вперед. Остановка. Прыжок назад. Остановка. Получается.
Она уже пересекла поляну и очутилась под перистыми лапами безлиственных деревьев. Древние боги, какой густой, одуряющий запах! Если бы она могла себе позволить хотя бы один день одиночества в этом заповедном лесу! Может быть, в этой тишине она и прошептала бы то слово, которое так хотел услышать от нее Юрг, и оно долетело бы до него само, даже не посланное ее древней магической силой…
Она встряхнула головой и вдруг увидела, что домик, к которому она направлялась, уже совсем близко, и если с ней был бы сейчас ее привычный поводырь, она заметила бы его уже давно.
Прячась за толстыми чешуйчатыми стволами, оставляющими на ладонях капли своей душистой крови, она приблизилась к постройке и замерла в удивлении.
Дом был сложен не из камня, как полагалось бы человеческому жилью, а из стволов деревьев; крышу покрывал толстый мох, навес над крыльцом и небольшие оконца украшала незамысловатая и местами небрежно выполненная резьба — у нее в замке за такую работу серв отправился бы на переплавку. Входная дверь была непропорционально большой, двустворчатой; сквозь медные колечки на обеих половинках этой двери была продета веточка с засохшими листьями — любому было понятно, что хозяина уже несколько дней здесь нет.
Движимая даже не любопытством, а каким-то неведомым ранее принуждением, она поднялась на крыльцо и вытащила ветку.
Сухие листики, осыпавшись, легли у ее ног. Она приоткрыла одну створку и осторожно проскользнула внутрь. Ничего особенного, скорее сарай, чем жилье. Дощатый стол, две лавки, скромный шкафчик и полки, прогибающиеся под какими-то фолиантами. Никакой резьбы, ковров или шкур — вероятно, здесь даже не ночевали. Недоумение вызывала только обитая медью дверца прямо напротив входа — странно, комнатка вроде бы занимала весь объем дома.
Слегка смущенная этим вторжением в чужое жилище, она обогнула стол и приблизилась к сверкающей дверце. А может быть, это не медь, а золото? Редчайший на Джаспере металл, всегда бывший знаком укрывательства чего-то запретного?
На полированной поверхности отчетливо виднелся контур человеческой ладони. Ни секунды не раздумывая, она подняла правую руку и наложила на этот черненый силуэт. Раздалось легкое шипение, и дверца плавно сдвинулась в сторону, открыв что-то вроде шкафа, абсолютно пустого, с гладкими голубовато-серыми стенками. Мона Сэниа ступила внутрь, и в ту же секунду пол мягко просел под ногами, и она почувствовала, что ее тихо и нестрашно опускают вниз. Спуск длился недолго, всего три-четыре удара сердца, потом ступни ощутили упругий толчок, и в тот же миг яркий свет хлынул ей навстречу, так что она невольно подняла ладони, заслоняя лицо и одновременно дивясь тому, как это в подземелье проник прямой луч солнца. Каким-то сторонним знанием она ведала, что и здесь она совершенно одна.
Она раздвинула пальцы, прикрывающие глазки ее змеек, и огляделась. Да, это был подземный дворец. Небольшой стол, застеленный роскошной скатертью, бесчисленные висячие и стоячие полки с посудой, бутылками и книгами, прикрытые створками сверкающих стекол самых нежных оттенков. Низкий диван, ковер над которым увешан драгоценным и, судя по знакам на чехлах, магическим оружием. В другой раз ее рука сама потянулась бы к такому вот золоченому эфесу, но сейчас принцесса решительно отвернулась от любимых игрушек юности и заглянула под стрельчатую арочку.
Спальня. Еще богаче, чем эта гостиная. Нет, не то. Белая гладкая дверь почему-то ее притягивали именно закрытые двери. Туда. Свет еще ослепительнее, по уже не солнечного, а какого-то безжалостно пронизывающего, лунного оттенка. Голубоватые стены, необъятная черная ванна, снова полочки, флаконы, кувшины… Стараясь двигаться как можно осторожнее, чтобы неловким движением не смести на пол эту хрупкую утварь, она развернулась к высокой, в человеческий рост, чеканной раме — и отшатнулась.
Потому что навстречу ей таким же образом обернулась нелепая темная фигура, плохо различимая даже в ослепительном свете. Мона Сэниа поднесла руку к поясу, где всегда находился маленький кинжал, — некто повторил ее движение. Она бесстрашно шагнула вперед — узкое смуглое лицо с низко надетой короной стремительно приблизилось и замерло, приобретая твердые очертания.
Она поняла: это диковинка дальних планет, запрещенная на Джаспере, зеркало!
Значит, это странное лицо, которое она помнила по зыбким отражениям в стоячей воде, — это она?..
Нет, это была не она. Во всяком случае, никто не смог бы сейчас назвать женщину, замершую перед ней в холодной плоской реальности, той прекрасной принцессой, которой поклонялась вся молодежь Джаспера. Спутанные волосы, подхваченные на макушке какой-то тряпкой, сухие морщины, бегущие вниз от уголков рта, по главное — затекший шрам на лбу, окруженный бледными мертвенными кольцами, лиловый прочерк когтей на правой щеке и лишайное пятно, сползающее с губы.
Эта женщина была безобразна.
Мона Сэниа отшатнулась, неловко нашаривая рукой свободное пространство для спасительного шага, согнулась, чтобы снова не упасть на спину, и ринулась в ничто.
…Три фехтующие пары, замершие при ее появлении. Эрм со своим крэгом на коленях. Больше никого. Нет, вдали, под раскидистым деревом, экс-командор. Похоже, хохочет, задрав голову и воздев руки. На нижнем суку два белесых пятна… не разобрать… громадная птица, прячущаяся в листве… светлая согнувшаяся фигурка пытается дотянуться до своей питомицы, но срывается, падает прямо в подставленные руки, и ее Юрг, благородный эрл, кружится, кружится, кружится с этим хрупким полу детским телом в своих объятиях…
Синица в руках.
— Дружина моя! — Голос чужой, срывающийся в хрип, — медовый туман!
V. Лукавый завет
Она сделала три глубоких вздоха, выравнивая дыхание. Почему-то корабль сильно качнуло — она испугалась, что они сели прямо на дверцу люка. Но нет, сейчас мак стоял прямо.
— Давай-ка не мешкать, — сказала она Кукушонку, снимая свой драгоценный обруч и оставляя его в ногах у Юхани, который даже не проснулся при перелете в другой мир. — Выходим с оружием!
Настороженно пригибающиеся фигуры в полускафандрах попрыгали на каменистую почву.
— Доставать коробки? — спросил нетерпеливый Ких.
— Нет. Сперва ищем вход в подземелье.
Никто не захватил фонаря, и напрасно — желтый, а скорее даже горчичный туман проносился по ущелью, скрывая его стены, но по приглушенности звуков можно было догадаться, что этот естественный проход между двумя горными хребтами неширок. Ветер с ледяным посвистом отрывал от охристой облачной массы сгустки поплотнее, вытягивая их в протяженные языки, нацеленные на невидимое, но определенно заходящее солнце; совершенно непредсказуемо эти языки сворачивались в маленькие смерчи, которые, расширяясь кверху гудящей воронкой, сливались с низкими тучами, втягиваясь в них.
Раза два в просвете между этими крутящимися столбами все-таки проглянуло вечернее светило — рыжее, воспаленное; казалось, оно было чрезвычайно раздражено тем, что, уходя на ночной покой, ему приходится оставлять в этом ущелье такой непорядок.
— Солнце садится, — констатировал Сорк почему-то удивленным тоном. Было похоже, что он сам еще не понял, что же такое его настораживает.
— Ну так ищите же! — крикнула принцесса. — И до последней возможности не стрелять…
Подгонять дружинников было излишне — они и так метались в клубах тумана, то исчезая, то появляясь снова. Они были слишком опытны, чтобы разбиться о скалу даже в недальнем прыжке через ничто, и все-таки у моны Сэниа тревожно заныло сердце. Один Сорк как столб застыл возле корабля.
— В чем дело? — отрывисто спросила она. — Почему ты медлишь? Каждый человек дорог!
— Солнце садится… — Казалось, он не может ухватить кончик какой-то мысли.
— Да, да, скоро совсем стемнеет!
— Солнце садится, — уже совсем другим тоном проговорил Сорк. — Мы не должны были его вообще видеть. Ущелье Медового Тумана тянется с севера на юг.
Несмотря на цепенящий холод, мона Сэниа почувствовала, что ее бросило в жар. В висках застучало. Нет. Нет.
— Ты хочешь сказать, что это совсем другое место? — спросила она шепотом, словно опасаясь, что их услышат другие. — Этого не может быть. Крэги дали слово, а оно нерушимо. Они не могли перенести нас по своему произволу… Вспомни, Сорк, перед прыжком в ничто ты представил себе именно это место?
— Да, принцесса. Ровное каменистое дно, желтый туман, скрывающий стены. Вечер.
— Почему — вечер?
— Не знаю… В первый миг все было как-то неопределенно, но потом в голове вдруг прояснилось, и я увидел все окружающее так четко, словно я уже был здесь. Затем мы сюда и перенеслись.
— И все-таки этого не может быть… Поищем еще — до захода солнца, тем более что пас пока не обнаружили. Я боялась, что в первую же минуту наши крэги передадут всем своим собратьям, что мы вернулись на Джаспер, а те уж как-нибудь поставят об этом в известность хотя бы мою семью.
— Принцесса, если позволишь сказать…
— Говори, Сорк, ты подмечаешь всегда то, что ускользает от внимания остальных.
— Мне кажется, это не просто туман… Это золотой туман. Он, как и любое золото, не пропускает никаких сигналов, и крэги просто не могли никому о нас рассказать.
— Тогда мы еще некоторое время в безопасности… Хотя зачем крэгам отправлять нас туда, где они сами оказались в ловушке? И потом, если туман золотой, то как же мы с нашим кораблем пробились сквозь него? Перелет через золото невозможен.
— И тем не менее, принцесса, здесь пока никто не появился.
И, словно опровергая его слова, вверху раздался свист крыльев, рассекающих густую облачную массу. Летучие кони!
— Всем к кораблю! — крикнула принцесса, отправляя свой голос широким веером по ущелью.
Они появились почти мгновенно, выхватывая на бегу десинторы и вжимаясь спинами в упругую, но непробиваемую оболочку корабля. Люки, предусмотрительно приоткрытые, могли укрыть их, но такого приказа пока не было. Она бросила быстрый взгляд налево и направо, пересчитывая своих, одного не хватало. Он примчался, тяжело топая и отфыркиваясь, самый могучий, но и самый неповоротливый — Пы, и она открыла рот, чтобы сделать ему выговор, и в тот же миг мохнатый серый ком отделился от проплывающего облака, расправил длинношерстные крылья-опахала и с надрывным мяуканьем спикировал на бегущего юношу.
Раздался скрежет — когти проехались по скафандру, не причинив ему, естественно, никакого вреда.
— Берегите крэгов! — велела принцесса. — Стрелять буду только я.
Крылатый дьявол в крайнем недоумении завис над ними, трепеща крыльями, словно прополаскивая их в тумане. Круглая кошачья морда с пастью от уха до уха, громадные когти на сгибе крыла и фосфорические глаза-тарелки делали его похожим на легендарного демона Иуфу, еще до наступления Черных Времен якобы обитавшего где-то в горах близ Северной Ледниковой Шапки.
Ими еще кое-где пугали детей, но в них не верили.
Мона Сэниа учла, что космический скафандр придется этому чудовищу не по зубам, но оно-то этого не знало, и, наметив себе жертву более аппетитную, нежели приземистый Пы, монстр хлопнул крыльями, так что туман разлетелся по сторонам, как пух из разодранной подушки, и неторопливо, облизываясь на лету светящимся оранжевым языком, начал снижаться над Сорком, вероятно, по жадности выбрав самого высокого из всех. Мона Сэниа перевела калибратор на веерный разряд, вздохнула — очень не хотелось обнаруживать себя — и в самый последний миг остановила руку, — откуда-то сзади наперерез по-волчьи серому демону ринулась белоснежная земная птица, целя прямо в мерцающий глаз. Раздался удар, потом еще и еще, и две сцепившиеся в бешеной схватке тени покатились по облаку, как по земле, пока не исчезли в густом тумане.
Раздалось плотоядное уханье, что-то громадное шмякнулось о камни, точно увесистый кусок сырого мяса, по камню заскребли когти — ни у кого не появилось и тени сомнения в том, кому они принадлежали. Непостижимым было другое: каким образом на корабле очутилась Гуен?
— Кто посмел?.. — начала принцесса и осеклась: пугливо касаясь руками скафандров, словно это были не люди, а каменные столбы, озираясь и вжимая голову в плечи, к ней подбиралась дрожащая Таира.
Она наткнулась на Скюза, вцепилась в него и бессвязно забормотала:
— Ты же говорил, что ничего не случится… Ты же обещал…
Смертельно перепуганный ребенок. И за дело. Ни грана жалости к ней принцесса не испытывала. Лживая девчонка. Такая же лживая, как и все люди Земли. Оказывается, и она умеет совершать прыжок через ничто, — иначе как объяснить, что она находилась на дальней опушке леса, а стоило только отвернуться — и она очутилась в каюте у их лучшего стрелка?
Скюз переложил десинтор в левую руку и неловко обнял подрагивающие плечики:
— Ничего и не случилось, успокойся. Просто мы на Джаспере.
Словно в ответ на его слова, из тумана донеслось удовлетворенное:
— Хо-хо! Хо-хо! — Кажется, демонятина пришлась земной хищнице по вкусу.
— Это Иуфу, реликтовая тварь, обитающая на дальнем севере, — холодно проговорила принцесса, не столько для того, чтобы успокоить девушку, сколько для общего сведения. — Я еще не уверена, но похоже, что мы приземлились не в том месте, которое намечалось. Демоны никогда не добирались до Равнины Паладинов, на которой стоят замки джасперян.
— Если принцесса позволит… — Это был Флейж, знаток всех песен, историй и небылиц. — Это существо не может быть Иуфу — те никогда не нападали на людей вот так, с воздуха. Они детским плачем заманивали странников в ледяные ловушки, и только тогда, когда жертва превращалась в кусок льда, ее… ну, в общем…