Он представлял, что умрет от излучения или выброса, но никак не от мутанта.
«Здравствуй, мертвый… Мертвый сталкер».
Еще проклятый призрак мистики нагнал своими пророчествами.
Шлеп-шлеп-шлеп. Туловище упыря сливается с зеленью, но видно, как его лапы продавливают воду метрах в тридцати от Кая, а когда поднимаются, капли устремляются вверх.
Сейчас!
Кай подобрался, вздернул ствол автомата, дал по упырю очередь и рванул прочь, потому что упыри сразу не дохнут и даже смертельно раненные преследуют человека. На бегу отстегнул от пояса гранату, но бросать ее не спешил.
Обернулся, прицелился вперед и еще раз выстрелил по упырю, который уже не маскировался и напоминал покинувшего морские глубины утомленного Ктулху. Пошатываясь, истекая кровью, он все равно тащился к Каю. Рухнул на подкосившиеся колени и упал лбом в грязь.
С минуту Кай стоял неподвижно, потом обошел упыря, надел рюкзак и потопал дальше. Ничего себе начало путешествия! И это несколько километров от Периметра. Давно его Зона не встречала так недружелюбно.
Из болотистого сосняка Кай выбрался на поле, поросшее молодыми сосенками вперемешку с березами, сверился с курсом и направился к покосившейся стальной вышке ЛЭП, маячившей вдалеке. Странно, но ощущение чужого взгляда на спине никуда не делось, хотя упыря он прикончил.
На всякий случай Кай вертел головой по сторонам, но не видел никого подозрительного, казалось, что сама Зона наблюдает за ним.
Самосев деревьев так плотно рос, что приходилось продираться через заросли, обходя подозрительные места. Вышка то появлялась, то снова исчезала за деревцами. Впереди замаячили серые стены здания, Кай взял вправо – мало ли что там могло поселиться – и остановился перед поляной, где росла только заморенная трава. Так-так-так. Рука потянулась к счетчику Гейгера, да так и замерла напротив прибора, она словно перестала слушаться Кая. Только одно существо способно такое сотворить с человеком – кукловод.
– Здравствуй, – проговорили за спиной приятным баритоном.
Говорить кукловоды не умели, они общались мысленно. Или голос звучит в голове? Кай попытался сломать запрет неведомого существа и поднять ствол автомата второй рукой, но тело больше не подчинялось ему. Даже выругаться не получалось.
Когда что-то подобное происходит с другими, думаешь, что ты – не они, ты сильный и справишься, а на деле выходит, что нет, сейчас кукловод разрушит твой разум, и ты станешь его послушной куклой, готовой исполнить любой мысленный приказ.
– Что ж ты, Кай, наделал! – продолжил незнакомец. – Тебя ведь предупреждали.
Нет, это не кукловод – или человек, или новый вид разумного мутанта, обладающего даром речи, и его слова как-то связаны с пророчеством призрака. Уточнить бы, но язык прилип к нёбу, единственное что удалось – приоткрыть рот. Кто же прячется за спиной, почему не выходит?
Словно прочитав его мысли, незнакомец шагнул на поляну. Кукловодом он не был, но и причислять к людям Кай его не стал бы. Голову незнакомца окутывал темно-серый туман, менял его лица и головные уборы. Сейчас из темноты соткался цилиндр наподобие тех, что у фокусников, и черные очки в пол-лица. Одежда тоже все время менялась. Теперь сомнений не оставалось – именно он наблюдал за Каем, но не вмешивался в ход событий. Странный человек взмахнул руками, и на нем оказалась черная мантия, вполне материальная.
– Заранее предупреждаю, что вооружен. Говори, если тебе есть что сказать в свое оправдание.
– Кто ты? – хрипнул Кай.
– Сталкеры называют меня Черным Судьей. Тебе все еще нечего сказать?
Глава 8
На крючке
– Твою мать, Лёша! – прошипела она, толкнула Лексуса в грудь, и он плюхнулся на ее постель. – Приперся же на мою голову! И что теперь делать?
Лексус нервно захихикал и сказал:
– В прошлый раз я прыгал из окна. А здесь что-то высоковато.
Маша протопала к окну, распахнула его:
– Вали.
Красная от ярости, в красной мешкообразной блузке с почти красными волосами, она напоминала яркую ядовитую медузу, которая глядела с ненавистью и вибрировала то ли от злости, то ли от страха, а Лексус хохотал сначала беззвучно, потом рассмеялся в голос. Ни отчаянья, ни безнадеги – тихое злорадство.
Нецензурно выругавшись, Маша пошла к двери, но в замке уже ковырялись, пытаясь его открыть. Значит, пожаловали точно не разносчики пиццы и не продавцы китайской ерунды. Справились ли менты сами или Маша их все-таки впустила, Лексус не видел, он смотрел в зеркало на потолке, точно такое же, как у него дома. Пистолет он положил под подушку, деньги оставил в кармане – пусть лучше ментам достанутся.
– Где он? – спросили знакомым голосом.
– Там, забирайте его и проваливайте… Ой.
Видимо, незваные гости обошлись с Машей бесцеремонно, и она замолчала. В коридоре затопали. Когда вошел напарник Сереги по строительному бизнесу Витька Косой, Лексус лежал, заведя руки за голову. Перевел взгляд на Витьку, на двух полицейских у него за спиной, соблаговолил сесть.
– Добрый день, – улыбнулся он. – Хотя для меня – не очень. Прежде чем меня загребут, Витя, хоть объясни, в чем меня обвиняют больше всего.
– Иди, говори, – распорядился полицейский, подтолкнул Витьку в комнату. – Ждем снаружи. У вас не больше получаса.
Витька сел на стул напротив Лексуса, положил кулаки на колени.
Происходящее было неправильным и нравилось Лексусу все меньше и меньше. Почему его не спешат взять под стражу? Зачем здесь Витька, если Серегу уже наверняка закрыли? Или он откупился и перевел стрелки?
– В убийствах только подозревают…
– В убийствах? Именно так – во множественном числе? И кого же я убил?
– Всех, кто был в доме. Пока ты с девушкой катался, кто-то пришел и всех перестрелял, а вторую девушку смертельно ранил, она и вызвала полицию. Им кажется подозрительным, что ты так удачно уехал…
Лексус потер виски, осмысливая услышанное. Слава, Пашка, Микроб… Девчонку-то за что? Он знал, как умер Славка – видел его смерть в Зоне, когда попал в «молоко». Свою смерть видел тоже, его зарежет незнакомый коротко стриженный мужчина, и случится это не сейчас.
– Хорошо. Ладно. Меня подозревают, – Лексус вскочил и указал на дверь. – Но почему они – там, а здесь – ты? Что происходит? Где Сергей?
– Его тоже подозревают, – Витька пытался заглянуть в глаза, но из-за астигматизма казалось, что он смотрит в разные стороны. – Я – парламентер, мне доверяет Сергей, и в полиции есть связи. Просто пытаюсь вытянуть его, договориться.
Лексус заходил по спальне взад-вперед, потирая подбородок.
– Я понял! Всех убили из-за «харизмы»! Ее Микроб принес… один из убитых, то есть. Очень дорогой артефакт, кандидатам в депутаты страсть как нужен…
– Ничего не украли. Зато налетчик повредил статуи, цветочные горшки, зеркала, стекла – имело место убийство на почве ненависти. Только благодаря этому нам почти удалось убедить полицейских, – Витька пошевелил пальцами, как если бы считал деньги. – И они пошли с нами на диалог.
– А Серега?
– В СИЗО. Домой даже за деньги не отпустили.
– Как же так? – Лексус снова плюхнулся на кровать, перед глазами стояли убитые приятели, которые раньше являлись ему в видениях. – Все равно не понимаю, чего ждут полицейские? Вот он я.
Витька потер подбородок. Его зеленый глаз смотрел Лексусу в переносицу, а желтый – за окно.
– Думаю, тебе не хотелось бы оказаться на нарах рядом с Сергеем. Ты хотел бы ему помочь?
– Я?!
Витька кивнул.
– Его выпустят, с тебя снимут подозрение в убийстве, обвинение в незаконном обороте артефактов и хранении огнестрельного оружия. Если по чесноку, это минимум пять лет общего режима, максимум десять – без убийств.
Лексус зажмурился. Его так привалило информацией, что отшибло способность соображать. Косой Витька сверлил его зеленым глазом, ждал. Единственная мысль по-прежнему пульсировала в голове: «Почему полицейские за дверью, а он здесь?»
– Не понимаю, – Лексус помотал головой. – Чем ему могу помочь я? И почему…
– Можешь, еще как можешь!
И вдруг он понял. Так работает разведка, вербуя агентов, полиция – тоже, и теперь он на крючке, потому что на него у них пухлый компромат. Откажешься – в тюрьму. Согласишься сотрудничать – живи пока, до следующего задания. Не исключено, что они сами всех расстреляли, чтобы подобраться к нему. Но зачем? Он мелкая сошка в торговле артефактами и не самый опытный сталкер, скорее даже любитель.
Вот почему менты сюда не вошли, полицейские нужны для устрашения и подтверждения силы власти, лишнего им знать незачем. Сейчас все решает Витька и тот, кто за ним стоит. Но почему парламентером выбрали именно Витьку? Видимо, Серега пытался договориться, наобещал кучу всего, а Витьке он доверяет.
По сценарию Лексус сейчас должен спросить, что нужно сделать, но он не спешил, все еще искал выход. Можно не идти навстречу полицейским, сдаться и сесть в тюрьму, но тогда ему впаяют максимальный срок, да и за решеткой может случиться всякое. Все-таки свобода предпочтительнее, только бы задание не оказалось совсем уж гнусным. Можно прикинуться благодарным дурачком, делать все, что они хотят, а самому потихонечку собирать деньги на новый паспорт, благо, знакомства остались.
А потом – хоп, и до свидания всем.
– Что от меня потребуется? – наконец спросил Лексус, Витька сразу оживился, заерзал на стуле, его косые глаза заблестели.
– Ты знаешь генерала Батышева?
– Нет.
– Ему подчиняются все полицейские, ведущие твое дело. Если согласишься ему помочь, дело замнут, найдут виноватого и повесят на него всех собак. Максимум, условным сроком отделаешься.
– И никаких СИЗО?
– Естественно. У генерала смертельно больная дочь, не буду озвучивать диагноз, но только чудо ее спасет.
– И? Я тут при чем? Я ж не волшебник.
Витька прищурился и собрал наконец глаза в кучу.
– Сергей знает, что ты побывал в «молоке», а значит, можешь проникнуть в Сердце Зоны и добыть панацею…
– Для этого нужен ключ, а у меня его нет, – возразил Лексус.
Вот, в чем дело! Серега поймал генерала «на чудо», и генерал оставил его в заложниках. Хорошо, Лексус не стал говорить Сереге по артефакт в медальоне, иначе отняли бы его и пустили пулю в лоб. Все это время Лексус не думал о медальоне, а сейчас ощутил, как он касается кожи.
– Говорят, человек, побывавший в «молоке», сам становится ключом.
– Так, – Лексус затарабанил пальцами по колену. – Мне надо будет попасть в Сердце Зоны… Но это самоубийство! Я дальше десятка километров от Периметра не ходил. Я там сдохну!
– Ты будешь не один.
Лексус закатил глаза:
– И они сдохнут. К черту Зону, я не согласен. Лучше быть живым зэком, чем…
– Ты уверен, что будешь
* * *
Лексус думал, что ему наденут мешок на голову и повезут домой к генералу, или они встретятся в пафосном ресторане, но он ошибся: «бобик» остановился на заправочной парковке, полицейские вышли, а его оставили за решеткой. Наверное, машину разрабатывали так, чтобы пассажиры испытывали мучения: кабина нагревалась на солнце, и внутри было настоящее пекло, но Лексус терпел, полагая, что раньше времени его не выпустят.
И вот ключ дважды повернулся в замке, в кабину хлынул августовский воздух, который показался прохладным.
– На выход, – скомандовали на улице.
Лексуса встретили два коротко стриженных типа, одетых по-спортивному, и повели внутрь заправки, туда где кассы и кафе. Как-то несолидно обсуждать важные дела в кафе на заправке.
Генерал тоже разочаровал Лексуса, он представлял мрачного седого старика с породистым лицом, изборожденным морщинами, а за столиком сидел моложавый, но рыхлый розовощекий мужчина с голубыми глазами и носом-пуговкой. Волосы он, скорее всего, красил в темно-русый. Генерал поедал пончики, макая их в сахарную пудру, и запивал молочным коктейлем. Только глаза, цепкие, как крючья, выдавали в нем крупного хищника.
Сам Лексус хищником не был, несмотря на то что хотел, и в детстве даже пытался им стать, но не получилось, потому подобрался, присаживаясь напротив. Надо быть предельно аккуратным, чтобы не ляпнуть лишнего.
Один сопровождающий сел напротив туалета, там, где запасной выход, второй принялся бродить между стеллажами и с очень внимательным видом рассматривать товар. Генерал снисходительно улыбнулся:
– Добрый день, Алексей Домников. Это ведь твое настоящее имя? Меня зовут Борис Батышев, Виктор должен был рассказать обо мне.
– Говорил, но в общих чертах.
– У моей дочери – болезнь Крейцфельдта-Якоба. Знаешь, что это такое? – дожидаться ответа Батышев не стал и сразу же продолжил: – Это очень редкое неизлечимое заболевание нервной системы, вероятность заболеть – один на миллион. Вот так вот нам повезло. Начинают разрушаться нервные клетки, человек делается слабоумным, потом его парализует, и в течение года он умирает. Анюта болеет третий месяц… Это страшно. Если бы ты видел это, не стал бы меня судить. Традиционная медицина бессильна, но есть вещь, способная спасти мою девочку. Знаешь, какая?
Лексус мотнул головой и подумал, что с удовольствием заказал бы чай, чтоб руки держали чашку и были заняты.
– Что бы ты делал, если бы с твоими сыновьями такое случилось?
Хорошо поработал, про сыновей разузнал, хотя они взяли фамилию матери, не простив ему уход из семьи.
– Сам подался бы в сталкеры. Или поговорил бы по-хорошему. Людей-то зачем губить?
Генерал расхохотался так, что аж подавился. Лексус смотрел, как он кашляет, и ему хотелось похлопать. В ладоши. Генерал погрозил пальцем:
– Ты на меня свои косяки не вешай, не стрелял я твоих друзей, лучше подумай, кого ты разозлил.
– Я пытался быть справедливым и добрым, – продекламировал Лексус. – Не крал, не убивал, никого не подставлял… Ты утверждаешь, что просто пользуешься удобным случаем?
– Ага. Тебе помогаю, дочь спасаю, потом еще и попытаюсь найти настоящего убийцу. Видишь, сколько добрых дел? Ладно, оставим лирику. Мне нужно, чтобы ты с сопровождающими пробрался в Сердце Зоны и добыл редкий артефакт, называется он «респ». Он дает человеку вторую жизнь.
– Слышал о «респаунте», и о «респе» тоже вроде слышал, но не знаю, как он выглядит и где его искать. Полагаю, это вещь скорее легендарная. Что будет, если это и правда так, а?