- Потому ты не говоришь мне правды, - невозмутимо ответил ее собеседник.
- Я все вам рассказала, - она снова всхлипнула. Плач был настоящим, ей и впрямь было страшно. Вживую Яльсикар Бьякка выглядел не таким ужасным, как она его себе представляла, но все равно было не по себе. Касиан утверждал, что этот человек - не чудовище, каким его описывают в газетах, но Данко говорил ей обратное. И кто же из них прав?
Пока глава СБ разговаривал с ней очень спокойно, но Кая видела, что он теряет терпение. Она знала, что он прав, во всем прав. Она не говорила ему правды. Но ей также было понятно, что он не может быть до конца уверен в своих догадках.
- Почему бы тебе тогда не сообщить о себе реальную информацию, чтобы мы могли проверить? - он, не мигая, уставился на нее.
Кая опустила глаза:
- Я знаю, что не обязана этого делать.
- Это так, - согласился Яльсикар, - но тогда выходит, что ты скрываешь от нас что-то.
- Я не преступница, - взмолилась Кая, не зная, как найти аргументы в свою защиту.
- Конечно, нет, - с готовностью согласился Яльсикар и встал, подходя к ней. Кая со страхом посмотрела на его высокую фигуру, но он лишь присел на корточки и взял ее руки в свои:
- Послушай, Кая, тебя никто ни в чем не обвиняет. Пока, - он полоснул взглядом в глаза, и она вздрогнула. Длинные мужские пальцы немного сжались на ее белых ладонях:
- Однако, у меня есть основания полагать, что ты знаешь о преступлении и скрываешь преступника.
- Нет, нет, я ничего не знаю, - Кая замотала головой.
- Кая, не глупи. Скажи мне, почему тебе меняли внешность?
- Потому что у меня были родимые пятна на лице... мой опекун просто одолжил мне деньги.
- Сколько тебе лет?
- Шестнадцать.
Яльсикар вздохнул, выпрямился и кивнул Лею, чтобы он увел девчонку. Он был почти уверен, что она врет. Это читалось на ее лице большими буквами. Но не было полной уверенности насчет причин ее вранья. Может, там что-то другое? Мало ли, зачем ей могло потребоваться изменение внешности? Возможно, было что-то такое, о чем ей неудобно говорить.
Проще всего было, конечно, надавить на нее посильнее, рассказать ей о том, как все было, и тогда у нее сдадут нервы, и она расколется. Но если он ошибается, то все это попадет в газеты, и опять будет скандал. А этого Бьякке страшно не хотелось. Он допрашивал девушку почти час, снова и снова спрашивая о дате рождения, о ее внешности, о том, как она появилась в семи мирах. Но она ни разу не ошиблась, не сбилась, не дала ему ни одной зацепки.
- Как ее оформлять? - спросил Лей, вернувшись.
- Как задержание до предъявления обвинения на трое суток, - ответил Яльсикар. Его коммуникатор зазвенел, и он улыбнулся, поглядев на экран. Дождавшись, когда его помощник выйдет, нажал на кнопку:
- Да, милая.
Через пару минут Яльсикар принял в своем кабинете опекуна Каи, капитана полиции. Он немного знал его, ему даже нравился этот человек, но сейчас он не мог быть с ним откровенен.
- Иди домой, пожалуйста, - сказал он невесте, которая перенесла полицейского в его кабинет и все никак не исчезала.
- Мне надо с тобой поговорить, - сердито заявила она. Яльсикар покосился на посетителя и сделал каменное лицо. Он внезапно разозлился. Скоро подчиненные будут анекдоты складывать о том, как невеста из него веревки вьет.
- Джара! - взревел он. - Я сказал, иди домой. Мы поговорим позже.
Девушка распахнула глаза, и в них появилась злость, смешанная с обидой. Бьякка отвернулся.
- Мне жаль, я пока ничего не могу вам сообщить, - сразу сказал он, когда Джара, наконец, испарилась, страшно обиженная.
- Почему? - спросил полицейский, явно переживая.
- Потому что пока ничего не понятно. Ваша подопечная... ей пока не предъявлено обвинение. Мы еще будем с ней разговаривать.
- Я бы сам поговорил с ней, если бы знал, в чем дело, - начал осторожно Касиан, но Бьякка покачал головой:
- Извините. Мы будем держать вас в курсе. Это пока все.
Лицо капитана окаменело, он коротко поклонился и вышел.
Бьякка посмотрел ему вслед и устало вздохнул, перемещаясь домой, чтобы поговорить с Джарой.
24.
- Айи, можно поговорить? - спросила Дестина, принеся ему очередную, наверное, уже десятую за день чашку кофе. Ксеар поглощал этот напиток ведрами, зато ничего не ел по полдня. В реальности он бы уже заработал язву, подумала девушка. Она хотела поговорить как только он вернулся, но все не удавалось. То он говорил по телефону, то к нему забежал министр, то Ксеар опять куда-то переносился. И вот, наконец, он оказался в кабинете один.
- Опять по поводу увольнения?
Ксеар принимал из ее рук чашку и неодобрительно посмотрел.
- Нет.
- Говори, - он глянул на часы и повернулся к ней.
- Я хотела спросить...
- Дестина, не тяни, - поторопил Айи, сделав глоток кофе, - у меня мало времени.
- Прости.
Она даже испугалась, услышав необычный холодок в его голосе, но это помогло ей собраться. Конечно, он, должно быть, сильно занят и не настроен слушать, как она мямлит.
- Ты мог бы пойти на сделку с человеком, который выдаст преступника?
- Не понял.
Айи поставил чашку и пронзил ее внимательным, настороженным взглядом.
- Один человек, который нарушил закон, мог бы выдать преступника. Но он боится это делать, потому что тогда будет наказан сам, - пояснила Дестина.
- Я не могу тебе ответить на этот вопрос, потому что не знаю, ни о каком преступлении идет речь, ни о каком проступке, - ровным голосом ответил Айи, но его глаза подернулись ледком.
- Речь идет о тяжком преступлении и о проступке, который никому не опасен, - немного подумав, добавила она.
- А более конкретно? - он поднял бровь и поднялся из-за стола. Дестина тоже встала, увидев, что он идет к ней. И глаза его потемнели так, что радужка слилась со зрачками.
- Айи, я не могу тебе сказать. Я обещала этому человеку, что не выдам...
- Неужели?
Он наступал, Дестина пятилась. Увидев, что в двух шагах уже стена, она подняла подбородок и максимально уверенно посмотрела в глаза Ксеару:
- Я больше ничего не скажу, пока ты не пообещаешь мне...
- Ты меня шантажируешь?
- Нет!
Ее сердце заколотилось очень часто. Дестина понятия не имела, что он в гневе так страшен. Она даже не ожидала, что Ксеар так разозлится. Возможно, не стоило начинать этот разговор сегодня, когда Айи и без того взбешен из-за тех публикаций.
- Дестина, если ты знаешь о преступлении и не сообщаешь о нем, ты тоже совершаешь преступление, - вкрадчиво начал Ксеар.
Тут она перепугалась так, что ей стало дурно. С чего она взяла, что Айи не станет давить на нее? Зачем она вообще затеяла этот разговор? Какие с ним возможны сделки? Она дура. Он может сделать с ней что угодно. Может, тот журналист прав? Сейчас начнет ее бить или душить. Не зря же он подошел так близко и нависает над ней, используя древний, как мир психологический прием? А если он не подействует, в ход пойдут еще менее джентльменские средства воздействия.
От страха она решила использовать тактику нападения. Позади стена, отступать уже некуда.
- И что ты мне сделаешь? - громко спросила она, вздернув подбородок. - За горло схватишь? Или позовешь для этого Яльсикара?
Глаза Ксеара потемнели так, что Дестина подумала - черт, а вот сейчас он и правда будет ее душить. И не для того, чтобы вынудить говорить, а просто, чтобы прикончить за то, что она уже сказала. Но Айи, посверлив ее взглядом несколько секунд, отвернулся и отошел.
- Я думал, ты умнее, Дестина, - очень тихо сказал он, покачав головой. Она смотрела на его профиль, тайком вытирая о юбку влажные ладони. Ее начало потряхивать от нервного напряжения.
- Пожалуйста, пойми, - умоляюще начала она, поняв, что снова сглупила. Нельзя было наезжать на него.
Айи, не размахиваясь, шарахнул ладонью по столу, и она вздрогнула всем телом.
- Что я должен понимать? Что? - он резко повернулся к ней, повышая голос. Теперь он почти орал. - Что на меня льются помои в благодарность за то, что я отстаиваю свободу прессы? Что меня обвиняют в том, что я не позволяю расхаживать по мирам убийцам и прочим уродам? Ты тоже с этим согласна, да? - он кивнул на свой коммуникатор.
Дестина испуганно посмотрела на него, а потом опустила голову. Она не знала, где правда. В статье все было изложено как-то так, что выглядело очень правдоподобно. Но в то же время, она понимала, что автор перебарщивает. В уголовном процессе миров все не могло быть так, как обычно. В частности, какие доказательства убийства, совершенного тридцать лет назад в другом мире, мог представить Яльсикар на суде? Мьелле достаточно было бы отказаться от своих слов - и все. Доказательств нет. Один мотив, и тот сомнительный. А если он и правда признался в этом преступлении, то Ксеар поступил абсолютно правильно. И, по правде говоря, она верила, что так и было. Ну, какой смысл в противном случае Айи изгонять этого человека? И почему Мьелле покончил с собой, если не был психом? Дестина не верила, что здоровый, ни в чем не повинный человек, может ни с того, ни с сего сигануть из окна. Даже если его выгнали из миров. Он же был молод, ему еще в восьмом бы жить и жить.
- Я с этим не согласна, - тихо сказала она. - Прости меня. Ты просто меня напугал, и я сдуру ляпнула.
- Дестина, я не буйно-помешанный. Я никогда бы не ударил тебя, если ты об этом, - он внезапно стал очень мягким, как обычно. Подошел к ней и взял за плечи. Она подняла глаза и встретила его спокойный взгляд.
- Скажи мне, в чем дело. О каком преступлении ты говоришь?
- Айи, я обещала, что не выдам этого человека. Прости, я не могу тебе сказать.
- Это шантаж, Дестина.
Его пальцы на ее плечах сжались чуть крепче.
- В реальности бывают сделки с правосудием. Ты мог бы сделать одно исключение. Этот человек пострадал от преступника и заслуживает этого.
- Я не могу быть в этом уверен. Ты продаешь мне кота в мешке. Я не стану ничего обещать вслепую. Но если все действительно так, как ты говоришь, этому человеку нечего бояться.
Его голос снова стал холодным, когда он отпустил ее и сложил руки на груди. У нее устала шея: он стоял слишком близко, и приходилось задирать голову, чтобы заглянуть в лицо. Шестьдесят сантиметров разницы в росте, охренеть можно. Даже ее восьмисантиметровые каблуки существенно не сокращали это расстояние. Все-таки он своевольный диктатор. Чего только Айи не навязывал своему миру: и своеобразные законы, и ограничения во внешности, и вегетарианскую диету, и довольно жесткую форму одежды.
Он запретил даже курение, хотя здесь оно было абсолютно безвредным. Ксеар вмешивался даже в отношения между людьми. Казалось бы, безобидный запрет на драки. Но почему надо наказывать людей, которые, выяснив между собой отношения, не злятся друг на друга? Тем не менее, Ксеар осуждал и за это, удаляя на 20 дней. Конечно, это было не такое строгое наказание, как за побои, но тоже неприятно. Нет уж, как бы ни были приятны его поцелуи, такой мужчина не для нее. Пусть говорит, что хочет, но им никогда не быть вместе.
- Я не могу тебе все точно объяснить, - вновь начала она.
- Как раз можешь, но не хочешь, - резко сказал он. - Ладно, я даю тебе день на размышления, Дестина. Подумай хорошенько.
- И что ты сделаешь потом? - она потрясенно посмотрела на него.
- Тебе не понравится, - надменно заявил Ксеар, возвращаясь за свой стол. Он отхлебнул кофе и поморщился. Посмотрел на чашку, и напиток вновь задымился. Дестина развернулась и быстро вышла из его кабинета.
Посмотрев на закрывшуюся за девушкой дверь, Айи с досадой сжал ладонь, чтобы почувствовать, как ногти впиваются в кожу. "День на размышления", подумать только. Он и сам не представлял, что может сказать такую глупость. Это от неожиданности и от ее напора. Ксеар опустился в кресло и расслабился, перенося себя в седьмой мир. Время подумать нужно было, конечно, не Дестине, а ему самому. Этим он и собирался сейчас заняться.
Его взгляду сейчас же открылся привычный, любимый пейзаж. Пустыня до горизонта, скала, синее небо, плато. Облаков почти не было, площадка сегодня выглядела уютно - на камне вспыхивали язычки пламени и рассыпались искорки.
- Привет, - сказала ему Зарайа, разгораясь сильнее от его прикосновения.
- Привет, - мысленно улыбнулся он.
- А еще можно? - попросила она.
Ветер подул сильнее, и огонь благодарно засиял, занимая большое пространство на плато, распространяясь причудливыми кольцами и завитушками, формируя затейливый узор. Айи снова улыбнулся. В седьмом у всех складывались особые взаимоотношения, которые диктовала их форма. Зарайа всегда больше других радовалась Ксеару, поскольку нуждалась в воздухе сильнее прочих стихий. В его присутствии она могла развернуться во всю ширь. Аквинсар-скала был к нему равнодушен, но жаждал прикосновений Зарайи-огня, получая от нее тепло. С братом-водой у него тоже возникало взаимодействие, Яльсикар периодически омывал его своими касаниями, щекотал капельками и струйками, когда они болтали. Ксеар тоже радовался ему, наполняясь его влажностью и насыщая взамен кислородом.
Зато Зарайа от Бьякки держалась подальше, как и тот - от нее. Им не дано было когда-нибудь соприкоснуться здесь. С Альбуменой Ксеар вместе летал по пустыне, почти сливаясь, хоть это и не было соединением. Просто общение, к какому они давно привыкли. Здесь, в седьмом, все между ними было по-прежнему. Эта близость не имела отношение к супружеской и была похожа на братские соприкосновения Яльсикара и Аквинсара. Седьмой вообще не различал полов, и физические контакты не имели эротического смысла, кроме соединения. Но и оно было здесь скорее духовным. Айи коснулся скалы. Он чувствовал, что Аквинсар здесь. Может, он прервал их беседу своим появлением?
- Привет, - сухо сказал Аквинсар.
- Привет.
- Я был бы признателен, если бы ты меня не теребил, - пробурчала скала.
Айи пораженно взметнулся ввысь. Чтобы Аквинсар прокомментировал его прикосновения? Сроду такого не было. До этого дня он вообще не был уверен, чувствует ли он его. И тут же он понял, в чем дело, хмыкнув. Камушек слишком любил пламень.
- Аквинсар, никогда не думал, что ты способен на ревность.
- Это не только твоя прерогатива, Айи, - невозмутимо ответствовала скала. Ксеар мысленно поперхнулся. Он знал про себя, что ревнив, но не думал, что об этом уже складывают легенды.
- Хочешь владеть огоньком безраздельно - соединяйся, - поддразнил он.
- А я так и сделаю. Только сначала хочу жениться, - ответил Аквинсар.
- Ты серьезно? - ошеломленно спросил Ксеар.
- Мы обручены, Айи, ты не знал? - спросил огонь.
- Не знал. Поздравляю. Надо же, я оказывается, все пропустил.
Огонь, тем временем, перебрался на скалу, из глубины которой немедленно донесся то ли вздох, то ли удовлетворенный рокот, и Айи вновь улыбнулся:
- Тогда не мешаю, голубки.
Он улетел в пустыню и некоторое время думал только о Зарайе и Аквинсаре, искренне радуясь за них. С тех пор, как выяснилось, что соединение не опасно, дело было лишь за временем. Но Ксеар был уверен, что первой парой в седьмом станут Яльсикар и Джара. Он и понятия не имел о помолвке двух других повелителей стихий. Похоже, он малость заработался, раз не видит, что происходит у него под носом.
Его мысли обратились к женщине, которую он хотел бы сделать своей, и Айи погрустнел. Он сглупил, слишком рано начал ухаживать за ней. Этого делать было нельзя, и он помнил об этом... пока она не начала ему рассказывать о своих приключениях в городе спящих. Ксеар с досадой понял, что Аквинсар не зря намекнул на его ревнивую натуру. Едва узнав о том, что ее привлек какой-то агент, он забыл о рассудке и стал флиртовать с ней, даже поцеловал. Как будто он не знал, дурак, что она все равно будет принадлежать ему. Какой-то мальчишка ему не соперник, даже если она и увлечется ненадолго. Но при одной только мысли, что Дестина окажется в постели с другим, да еще и не спящим, а обычным местным, его скрутило так, что он готов был действовать по-настоящему жестко, лишь бы она поняла то же, что и он. Безумной фантазией пару раз мелькала мысль просто утащить ее в спальню без разрешения, и целовать, пока она сама не попросит продолжить.