― Фроттаж? ― предположил Сэхун. ― Ну он о тебя тёрся и кончил, так? Словно бы по-настоящему, но без проникновения, так?
― Угу.
― И ты просто позволил ему кончить?
― Я и сам… тоже…
― Ого, ― лениво присвистнул Сэхун. ― Либо он мастер секса, либо ты ― горячая штучка, а он действительно сильно тебя любит, раз смог и о тебе позаботиться.
― Зря боишься тогда, ― добавил Тао. ― Если ты кончил от такой ерунды, то нормальный секс с ним тебе точно понравится.
― Д-да?
― До щенячьего визга, точно говорю. Так он красивый?
― Ну… Своеобразный, но красивый, да.
Они выпили ещё что-то из спиртного, слегка разбавленное чёрным кофе, и вслед за этим Тао осенило.
― Ты можешь взять у нас гелевую игрушку и потренироваться сам.
― Что?
― Гелевый имитатор. Он такой гибкий и мягкий, упругий. Можно даже цвет подобрать тебе по вкусу. Придёшь домой, закроешься в ванной, расслабишься, намажешь его смазкой ― смазку мы тоже подберём ― и попробуешь. Как минимум, сможешь себя подготовить и растянуть. Поначалу можно использовать смазку с обезболивающим эффектом, есть такие, а потом уже не понадобится ничего такого особенного, если секс будет регулярным. У тебя там само всё будет открываться в нужный момент.
― Регулярно ― это сколько? ― опасливо уточнил Хань.
― Минимум ― два раза в неделю.
Хань прикинул расклад и пьяно решил, что два раза в неделю ― это очень даже нормально, жить можно. Тем более, с обезболивающим эффектом. Можно представлять себе, что это визиты к проктологу, например.
И кто бы мог подумать, что невинный выпускной проект выльется вот… вот в это всё?!
С Тао они договорились посмотреть на Кая завтра. Хань написал Тао адрес и назначил время на полдень. Потом они долго выбирали Ханю игрушку, а вот со смазкой вышло намного быстрее. Сэхун оставил их наедине, когда Тао перешёл к деталям и инструктажу. И Хань после был несказанно счастлив, что слегка напился, ибо на трезвую голову он никогда в жизни не стал бы “тренироваться”, а так оклемался в собственной ванной, когда умудрился вставить в себя “игрушку” самым кончиком.
Он ошарашенно огляделся и обнаружил, что сидит совершенно голый на стиральной машинке с задранными вверх ногами, из задницы торчит гелевый фаллоимитатор весёленькой салатовой расцветки, а в дверь стучит Кай.
― С тобой всё в порядке? ― донеслось из-за тонкой перегородки.
― Э… да. А что?
― Я думал, ты упал. Услышал стон.
― О… Нет, поскользнулся, но до падения дело не дошло, ― соврал Хань и уставился на злосчастный имитатор. То ли запихивать его дальше, то ли выдернуть к чертям… Ощущение было странным. Хань немного поёрзал, устраиваясь удобнее, ухватился за игрушку и помедлил. Хотел всё-таки потянуть, но в последний миг вдвинул глубже и закусил губу. Он остро чувствовал, что у него внутри есть что-то постороннее, чего там быть не должно. Впечатление непривычное и странное, но на неприятное или болезненное оно не тянуло.
― Хань?
― Всё в порядке, ― сквозь зубы рыкнул он. ― Ну правда. Приготовишь кофе? Я выйду минут через десять.
― Хорошо, ― поколебавшись немного, отозвался из-за двери Кай.
Хань из любопытства ухватился за имитатор и чуть подвигал им из стороны в сторону, тут же едва не до крови закусил губу. Вот теперь стало жутко неудобно, он даже свалился с машинки, благо, что устоял на ногах и, оперевшись руками о бортик ванны, наклонился вперёд. Немедленно неприятное ощущение пропало, сменившись чувством наполненности чем-то посторонним. Мышцы сами по себе сокращались, словно пытались вытолкнуть чужеродный предмет, а тот напоминал собой плотную затычку. Точнее, не столько плотную, сколько упругую. Он сжимался под давлением мышц, но тут же стремился обрести первоначальную форму.
Хань кое-как нащупал торчащую часть имитатора и снова подвигал им из стороны в сторону. На сей раз от последнего движения у него чуть звёздочки из глаз не посыпались, его накрыло мощной волной неописуемого удовольствия так, что он гортанно застонал ― просто не смог сдержаться. И он испуганно дёрнул рукой, вытащив из себя проклятую игрушку. Немедленно на смену всему пришло чувство пустоты, хотя почему-то мышцы вели себя странно. Сохранилось фантомное впечатление, что по-прежнему что-то воткнуто меж ягодиц и мешает входу закрыться. Невольно Хань провёл там пальцами и с изумлением осознал, что спокойно может засунуть внутрь себя целых два пальца без особого труда. Он даже сравнил два собственных пальца и толщину игрушки. Пожалуй, он мог бы запихнуть в себя не два пальца, а три, например. Останавливало лишь то, что запихивать пальцы в себя было несколько неудобно. Он не смог бы втолкнуть и игрушку в таком положение. Удобнее всего это выходило в положении почти лёжа на спине с задранными ногами на стиральной машинке. Как всё сложно…
Хань отмыл игрушку, сунул в коробку вместе со смазкой и запихнул всё под ванну, после чего ополоснулся под душем и постарался расслабиться. И только когда тело пришло в норму, вытерся полотенцем и влез в одежду.
Кай сидел в гостиной с книгой руках, а на столе стояли две чашки с кофе. Он вопросительно посмотрел на Ханя.
― Завтра зайдёт один мой знакомый из Китая. В гости. Хочешь что-нибудь особенное на обед? ― Хань сделал глоток кофе и постарался принять невозмутимый вид.
― На твой вкус, ― пожал плечами Кай, перевернул страницу и закусил нижнюю губу.
― Как ты себя чувствуешь? Ничего не болит?
― Всё хорошо.
― Кай, ― помедлив, начал Хань, ― если я попрошу тебя снова меня поцеловать, ты сможешь ограничиться одним поцелуем?
Кай выронил книгу, но успел подхватить её в паре сантиметров от пола.
― Ты…
― Я серьёзно спросил. Но мне нужен честный ответ. Если ты не сможешь остановиться на поцелуе, то я предпочёл бы пока этого не делать.
― Смогу, ― уверенно ответил Кай, но взгляд у него всё равно остался изумлённым.
― Тогда… ― Хань сделал ещё глоток кофе для храбрости и решительно пересел на диван к Каю поближе. ― Тогда давай. Один поцелуй, хорошо? Как в тот раз. Такой же. Только…
Он не договорил, не успел. Горячие пальцы коснулись его подбородка, а к губам прижались губы Кая. В рот каким-то невообразимым образом проскользнул язык. Очень нежные и плавные касания, внутри и снаружи, но в то же время смелые, откровенные, глубокие. Как сдерживаемый огонь. Согреть, но не сжечь. Как обещание наслаждения и томное удовольствие, но мягкое и осторожное, пьянящее. Одновременно пальцы Кая скользили по лицу Ханя, изучая и лаская, повторяя отдельные черты и словно бы наслаждаясь этим.
Хань путался в ощущениях: различал кофейные терпкость и горчинку, немного сладости, но не от сахара, и сходил с ума то от настойчивости языка Кая, то от невесомости прикосновений и сдерживаемой жадности губ. И он убедился в нежности поцелуя ― Кай как будто пытался защитить его от собственного огня, уберечь от своих желаний и страсти.
Потом Кай медленно отстранился и провёл подушечкой большого пальца по нижней губе Ханя, стирая лишнюю влагу и одновременно одаривая лаской.
― И? ― хрипло спросил он, всмотревшись в глаза Ханя.
― Н-не знаю, ― выдохнул Хань. И с ужасом услышал собственный слабый голос: ― Не разобрался пока. Нужно повторить. Кажется…
Наверное, ему примерещилась быстрая улыбка, на миг осветившая лицо Кая. Она так стремительно промелькнула, сменившись новым поцелуем, что вполне могла быть плодом воображения. Во время второго поцелуя Хань ― опять же с ужасом ― обнаружил собственные пальцы в волосах Кая. С ещё большим ужасом осознал, что изучает языком рот Кая, сам целует вместо того, чтобы позволить целовать себя ради научного интереса. Но ему вдруг захотелось распробовать на вкус чётко очерченные и такие выразительные губы Кая, что он не удержался.
На самом деле это пугало. Пугало до дрожи в коленках. Когда-то в Китае на медицинском факультете один старый преподаватель говорил на своей лекции, что есть три вещи, которые поначалу пугают, а потом обрушиваются на людей со всей мощью и полностью захватывают разум. Этому можно противостоять, как всему иному, но сил для противостояния приложить придётся очень много. И этим вещам имена: секс, психиатрия и генетика. Может быть, старый наставник и ошибался в общем случае, но с Ханем он попал в точку. Когда Хань попробовал секс в первый раз, он волновался. Но после ― ударился во все тяжкие и перечитал горы литературы на тему, ещё и эксперименты ставил. Правда, это касалось девушек, а не парней. Тогда. Раньше. То же самое случилось с психиатрией и генетикой, хотя в случае психиатрии он остановился на симпатике ― разделе, смежном с генетикой.
И вот, прямо сейчас, с Каем и новым экспериментом в области секса и отношений Хань сходил с ума от любопытства. Не то чтобы он преувеличивал удовольствие или придавал этому слишком уж большое значение, но сгорал от желания узнать, что это такое, чем привлекает некоторых людей, почему, и что вообще может дать. Но он всё же собрался с силами, дабы наступить себе на горло и пока поставить точку.
Только отстранившись от Кая, Хань понял, что Кай не трогал его и ничего не делал вообще, сдержав данное слово. Именно сам Хань зашёл так далеко, чтобы ответить на поцелуй и погрузиться в детальное изучение новых впечатлений.
Кай сидел со спокойным выражением на лице, но в его тёмных глазах Хань прекрасно видел отблески пожара. И Хань не менее прекрасно понимал, что довольно лишь кивнуть или сказать “да” ― и этот пожар обрушится на него со всей мощью, сомнёт и испепелит. Кай не мог спрятать желание. Честно говоря, он даже и не пытался. Впрочем, было бы глупо делать это после того, как он заявил, что готов любить каждый кусочек Ханя.
Кстати…
Не то чтобы Хань испугался огня в глазах Кая, но решил, что лучше будет слегка уменьшить его.
― Сиди вот так. Не двигайся. Хорошо?
― Что…
Кай умолк, уставившись на руку Ханя. На руку, что прикоснулась к поясу брюк. Пуговица, молния, мягкая тёмная ткань…
Хань с лёгким удивлением обнаружил, что Кай уже возбуждён всего лишь после поцелуя. Он медленно высвободил заметно выпиравшую плоть из складок ткани. Закусив губу, принялся разглядывать смуглую кожу, ещё сильнее потемневшую от прилившей крови. Осторожно потянул за ткань второй рукой, оголяя ещё больше так интересующий его орган, кончиками пальцев тронул тугие яички, погладил и подхватил в ладонь. Другой рукой обхватил ствол и ощутил быстрый ток крови, слабый пульс.
― Не двигайся… ― прошептал пересохшими губами и провёл рукой по всей длине, машинально прикидывая размер. Длина в норме, но ствол толщиной превосходил гелевую игрушку, припрятанную в ванной. Тао говорил, что это хорошо: чем толще в возбуждённом состоянии, тем лучше, а длина наоборот лучше нормальная или даже меньше. И Хань закусил губу почти до крови, когда поймал себя на том, что откровенно любуется видом перед своими глазами. Он поспешно вскинул голову и уставился на лицо Кая. Плотно сомкнутые веки, приоткрытые губы, отрывистое затруднённое дыхание, капельки пота на висках, слегка приподнятый подбородок и открытая гибкая шея. Это было красиво…
К шее Хань и прижался губами, продолжив руками на ощупь прикасаться к горячему стволу и яичкам. И он понятия не имел, сколько это продолжалось, а после Кай с тихими стонами вбивался в его кулак и позволял осыпать поцелуями смуглую шею и даже соединять их губы. Это было долго, целую вечность, наверное. И Хань едва успел нашарить на столе салфетку, когда плоть в его руке опасно напряглась. Он аккуратно стёр всё до капли и тщательно поправил на Кае одежду, хотел отстраниться, но не успел. Кай крепко обхватил его руками за пояс, привлёк к себе и поцеловал без намёка на сдержанность, выбил из лёгких весь запас кислорода, заставив побалансировать на грани обморока. И затем почти беззвучно поблагодарил, опалив ухо неровным дыханием.
Что ж, Тао и Сэхун оказались правы ― для начала секс можно было заменить вот этим. По крайней мере, Кай пока не требовал большего и принимал с благодарностью то, что Хань готов был ему дать прямо сейчас. Или Кай сказал чистую правду ― он действительно любил каждый кусочек Ханя.
========== 12 ==========
◄ 12 ►
Утром Хань уже привычно обнаружил в собственной постели обнажённого Кая и с энтузиазмом взялся за разрядку, решив на сей раз уменьшить огонь с помощью рта. Получилось не особо из-за отсутствия опыта, а если честно, не получилось ни черта. К счастью, Кай ни единым словом Ханя не упрекнул. Он вообще не стал делать ничего такого, чего Хань напряжённо ждал. Это были просто прикосновения рук и губ. И, наверное, глаз ― если бы глазами можно было прикасаться, выглядело бы это именно так. Пристальный взгляд, неотступный, пронзительный. Почти невесомые касания кончиками пальцев ― на шее, плечах, груди, животе, бёдрах. Кай словно пытался нарисовать Ханя, повторяя линии его тела, мягко оглаживая ладонями. Смелее прижимал к себе и “рисовал” губами, осторожно проводя ими по светлой коже.
Сначала Хань терпел, прикрыв глаза, но после расслабился и признал, что испытывает приятные ощущения. Или даже больше, чем просто приятные. И, как бы ни хотелось солгать, Хань не мог не заметить дрожь Кая, выдававшую тот огонь, который оставался под контролем глубоко внутри. Пока что ― под контролем. Должно быть, это мучительно больно ― позволять себе сходить с ума дозированными порциями.
Хань смахнул со смуглого лба влажные от пота волосы и всмотрелся в лицо Кая. Его дитя просто пожирало его взглядом и явно в мыслях заходило намного дальше, чем сейчас в реальности. Ни один человек не смотрел на Ханя вот так ― горячо, жадно, одновременно с угрозой и умоляюще, со страстью и робостью, разрываясь между желаниями получить и защитить… Хотя кого тут вообще полагалось защищать?
Хань притянул к себе Кая и прижал его голову к своей груди, медленно проводил рукой по спутанным волосам и напряжённо размышлял.
Что, чёрт возьми, ему делать? Как далеко заходить? И стоит ли оно того? Слушать ли тоненький голосок разума, твердящий, что Кай ― это лишь эксперимент и ничего больше? Но ведь это Кай… Хань собственными руками…
Он прижал Кая к себе сильнее и зажмурился. Горячий, гибкий ― у него в руках. Быстрые пальцы и настойчивые губы, ответные крепкие объятия и тихий вопрос:
― Тебе плохо?
― Нет… нет. ― Хань смахнул чёлку с лица Кая, провёл ладонью по щеке и слабо улыбнулся. Его красивый и удивительный мальчик, которому всего несколько дней. Хань мог гордиться собой ― вряд ли кто-то ещё создавал такое… совершенство. Влюблённое в собственного создателя совершенство.
Хотя… Хань не мог сказать, что расстроен, потому что было ещё кое-что, что его радовало. Его радовала эта зависимость Кая, что бы он ни говорил. Ему льстила привязанность Кая, нравилось, что Кай нуждается в нём, нравилось то, как сильно он необходим Каю. И совершенно не хотелось думать о том, что будет с Каем, если тот вдруг останется один. Всё, что Кай получил от эксперимента, было особенным, но Кай по-прежнему нуждался в заботе Ханя. И вряд ли кто-то другой мог о Кае позаботиться лучше.
― Ты… ― Хань немного отстранил Кая и внимательно осмотрел. ― Ты хочешь?..
Молчание в ответ. И красноречивый взгляд.
Хань вздохнул, осторожно повернулся и прижался спиной к груди Кая.
― Как раньше, хорошо?
― Да… ― Мягкое прикосновение губ к шее, под ухом, горячие ладони на бёдрах ― аккуратно и бережно, томно и неторопливо, твёрдое и горячее в ложбинке меж ягодиц ― без агрессии, но настойчиво. Через некоторое время Хань с изумлением осознал, что умудрился расслабиться настолько, что возбуждённая плоть проходилась по приоткрытому входу, тревожа чувствительные края. Потом он старательно зажимал себе рот ладонью в попытках заглушить стоны, которыми почти захлёбывался. Дыхание его не слушалось, а тело дрожало бесконтрольно.
Кай обжигал его спину губами и шептал его имя. Этот хриплый шёпот лишь усиливал возбуждение и неумолимо подводил Ханя к той самой грани, когда он мог забыться и зайти дальше, чем собирался. Он сдерживался ценой невероятных усилий и поражался сам себе. Уступил лишь в малом, и эта несчастная уступка привела к таким последствиям…
Предела они достигли на этот раз одновременно, безнадёжно испачкав простыни. Немного отдышавшись, Хань повернулся к Каю и обнял его. Тот свернулся в комок и тихо пробормотал:
― Хань…
Хань гладил его по голове и прикасался к лицу лёгкими ненавязчивыми поцелуями. Иногда до его ушей долетал едва различимый шёпот. Снова и опять ― имя. Не сразу дошло ― что-то не так, но дошло. Он поймал левую руку Кая, но тот не отреагировал, лишь вновь позвал его по имени, очень слабо и тихо. Кай неуверенно прикоснулся к Ханю правой рукой и уткнулся носом в плечо. Его трясло. Ощутимо. И он дышал с трудом, но не потому, что недавно предавался распутству в компании Ханя.