— Да, именно это я и сделала, — согласилась Шайлин.
— Неплохой план, — похвалил Старк. — Отстойно в один день получить Метку да еще и встретиться с Неферет.
— Что ты видела? — Казалось, мой вопрос удивил всех, кроме Шайлин. Она посмотрела мне в глаза и не отводила взгляда, пока отвечала.
— Как раз перед тем как ослепнуть, я зашла с мамой в «Нам Хи», большой вьетнамский магазин на углу Двадцать первой и улицы Гарнетт. Там продавались целые рыбины, которые лежали в огромном контейнере со льдом. Они так напугали меня, что, помню, я не могла даже пошевелиться, а только стояла и смотрела на их мертвые глаза и вспоротые брюшки.
— То есть, Неферет цвета брюха дохлой рыбины? — спросила Стиви Рей.
— Нет. Ее цвет такой же, как у глаз дохлой рыбины. И других цветов в ней нет.
— Это вряд ли хорошо, — сказала Крамиша.
— Что вряд ли хорошо? — поинтересовался присоединившийся к нам Дарий, беря Афродиту за руку.
Она прижалась к нему и сказала:
— Дарий, Воин, познакомься с Шайлин, новенькой красной недолеткой, которой не пришлось умирать, чтобы получить красную Метку, и которая владеет даром Истинного Зрения. Она только что «увидела», — Афродита изобразила в воздухе кавычки, — «настоящий» цвет Неферет, и, похоже, он совпадает с цветом глаз дохлой рыбины.
Дарий нисколечко не удивился, а просто поклонился новенькой и сказал:
— Счастливо встретиться, Шайлин, — тем самым либо продемонстрировав воинскую выдержку, либо же еще раз подтвердив то, что наша жизнь в последнее время стала поистине безумной.
— Нам нужно узнать побольше об Истинном Зрении, — сказал Дэмьен. — Это проходят на шестой ступени на дополнительных занятиях. Ты что-нибудь об этом знаешь? — спросил он Дария.
— Немного. Я больше занимался фехтованием, а не вампирской социологией, — пояснил Дарий.
— У меня есть этот дурацкий учебник, — сказала Афродита. Когда мы, разинув рты, уставились на нее, она нахмурилась: — Что вылупились? Я училась на шестой ступени, когда случилось это. — Она указала на свой чистый лоб. — К несчастью, сегодня мне пришлось возобновить учебу по старому расписанию. — Когда мы, не говоря ни слова, продолжили таращиться на нее, она закатила глаза: — Черт возьми, это всего лишь значит, что мне придется делать домашние задания! Книжка лежит в моей крутой супермодной сумочке в автобусе для убогих.
— Прекрати говорить «убогих»! — закричала на нее Стиви Рей. — Открой сайт оскорбительных слов, может, тогда ты что-то поймешь!
Афродита несколько раз моргнула и наморщила лоб:
— Целый сайт обзывалок? Круто!
— Да, Афродита. Я сотню тысяч раз пыталась донести до тебя, что это слово унизительно и просто мерзко!
Афродита набрала в грудь воздуха и затараторила:
— А есть ли на этом сайте слово на букву «с», как в слове «сука», которое унижает достоинство половины жителей земли? Или…
— Довольно! — Я встала между ними. — Мы поняли. Можно вернуться к обсуждению Шайлин и Истинного Зрения?
— Буду просто счастлива! — бросила Афродита, откидывая назад волосы.
— Афродита мерзкая, Зет, но говорит правильно, — заметила Эрин.
Я уставилась на Шони, которая одобрительно кивала, но не встревая. Мне показалось, что у меня вот-вот взорвется голова.
— Вот черт! Я не помню, о чем мы говорили до перехода к убогим.
— Информация об Истинном Зрении лежит в автобусе, — напомнил Рефаим, удивив всех нас. Он скромно улыбнулся: — Я не особо понял смысл дальнейшего разговора. Разобрал только, что Афродита мерзкая, но это мне и так известно…
Стоявший рядом со мной Старк притворился, что закашлялся.
Я вздохнула.
— Ладно, давайте загружаться в автобус и поехали на вокзал. Афродита и Дэмьен, встречаемся на кухне. Афродита, принеси учебник. — Я замолчала и взглянула на Стиви Рей, по-прежнему сжимающую руку Рефаима. — Хочешь присоединиться к нам, когда…ну, знаешь… солнце встанет и все такое?
— Зет, не нужно ходить вокруг да около. Да, с рассветом Рефаим превратится в птицу, и до этого момента я бы хотела побыть с ним. — Стиви Рей посмотрела на Рефаима, все еще улыбавшегося так, словно у него день рождения, а она — какой-то изумительный подарок, который он только что развернул.
— Правда? — поинтересовалась Шайлин у Эрика.
— Ага. Долгая история, — ответил тот.
— Неудивительно, что он такого странного цвета, — протянула она.
Мне было любопытно узнать, какого цвета Рефаим, но сейчас было не время засыпать ее вопросами, поэтому я просто сказала:
— Крамиша, подумай, пожалуйста, куда мы поселим Шайлин?
— Чур, не ко мне! — воскликнула поэт-лауреат. Затем извиняющимся взглядом посмотрела на новенькую: — Прости, не хотела тебя обидеть.
— Все нормально. После того, как я ослепла, меня постоянно окружали люди. Я лучше поживу в отдельной комнате.
Крамиша улыбнулась:
— Правильно. Мне нравится быть независимой, и я помогу тебе отыскать свободную комнату.
— Договорились, — согласилась Шайлин.
— Кхм, — кашлянул Эрик, чтобы привлечь наше внимание. Мне показалось, что он нервничает и непривычно не уверен в себе. — Что, если я поеду за автобусом на машине, а Шайлин поедет со мной? По дороге я смогу просветить ее насчет Рефаима, красных недолеток и прочих ваших заморочек.
— Ищейки должны искать и Метить! — возразила Афродита.
— Ага, а недолетки должны быть Помечены синей Меткой, а потом Превратиться или умереть, — парировал он.
— Думаю, Эрику можно поехать за нами, — разрешила Стиви Рей, чем несказанно меня удивила, поскольку никогда не входила в число его поклонниц. — Как думаешь, Зет?
Я пожала плечами:
— Я не против.
Эрик коротко кивнул и вместе с Шайлин направился к своей машине.
— Готовы? — спросил Дарий.
— В принципе, да, или же будем, когда объявится наш «дружелюбный» водитель, — сказала я.
Дарий улыбнулся.
— Поведу я. Я сказал Кристофу, что сам способен отвезти нас на вокзал и обратно.
Я не удержалась и посмотрела на Афродиту. Ее лицо побледнело, а глаза округлились.
— Гыы, Афродитиха крутит шуры-муры с водителем автобуса! — засмеялась Шони.
Эрин тоже собиралась отпустить шуточку, но Афродита быстро подошла к Близняшкам.
— Дарий не водитель автобуса! Он Сын Эреба и способен убить вас, но настолько добр и благороден, что не сделает этого. Но я, с другой стороны, не благородна и не Воин, а поэтому убью вас, или по крайней мере так отколошмачу, что вы не доберетесь до следующего предпоказа новой коллекции в «Мисс Джексон»!
Близняшки уже набирали в грудь воздуха, когда я быстро вмешалась в ссору:
— Все, поехали на вокзал. Похоже, нам надо позаниматься.
Я схватила Афродиту за запястье и почти поволокла к автобусу. Она сначала дергалась, но потом забралась за мной в салон. На руки мне вскочил рыжий мохнатый комок.
— Нала! — воскликнула я, от неожиданности чуть не уронив ее. — Малышка моя! Я так по тебе скучала!
Я гладила свою кошку, целовала и засмеялась, когда она чихнула на меня и начала по-старушечьи ворчать, одновременно продолжая мурлыкать.
Пока я гладила Налу, из хвоста автобуса послышалось жуткое царапание, и внезапно Афродита закричала во все горло:
— Малефисент! Мамочка вернулась!
Казалось, белая шерсть летает повсюду. Пассажиры автобуса торопливо отдергивали руки и ноги, чтобы не те не оказались на пути самой страшной, плосконосой, огромной и ненавистной кошки во всей Вселенной. А та шествовала по проходу, шипя и воя.
Афродита нагнулась, подняла свою любимицу и начала говорить ей, какая та красивая, умная и великолепная.
— Это кошка точно сдвинутая, — сказала Крамиша, глядя за мое плечо. — Но с Афродитой они два сапога двое! — Она перевела взгляд с Малефисент на Налу, которая продолжала на меня ворчать. — Столько кошек — это полный и беспросветный песец!
— Сколько кошек? — Я подняла глаза от пушистой рыжей головки Налы и, как и предполагала, желтый микроавтобус оказался полон красных недолеток и кошек. — Когда это произошло?
— Они были здесь, когда мы пришли, — сказала Крамиша. — Как я и говорила, они все сдвинутые!
— Ладно. Думаю, это значит, что вокзал теперь и впрямь наш дом, — произнесла я, в первый раз почувствовав, что это может оказаться правдой.
— Зет, дом там, где ты, — сказал Старк, протянув руку, чтобы почесать Налу за ушком.
Я улыбнулась ему и почувствовала разливающееся внутри тепло, которое почти заставило меня забыть о глазах цвета лунного камня и людях, постоянно умиравших вокруг…
Глава 10
— Что ты только что сказал? — Калона так взревел, что пересмешник испуганно попятился.
— Рефаим превратилссся в человека, — повторил Нисрок.
Его менее способный брат, тот самый, кому удалось уйти от гнева сверхъестественного существа, беспокойно ерзал на месте за спиной Нисрока.
Калона ходил по поляне между домиками хотников. Рассвет еще не наступил, но другие пересмешники, вернувшись после поиска братьев по сельским районам Оклахомы, уже забились в свои скворечники, прячась от его требовательного взгляда.
Калона стоял и смотрел, как они возвращаются, выглядывая то, что ему всегда было отвратительно признавать. Он искал человечности — сына, с которым можно поговорить, посвятить в свои намерения и замыслы. Но встречал лишь лицемерных, жмущихся друг к дружке чудовищ.
«Рефаим был самым человечным из них», — подумал Калона уже, наверное, в тысячный раз за этот день, когда на поляну приземлился Нисрок, вернувшийся без одного брата и с ужасными новостями о другом.
Калона набросился на сына:
— Рефаим не мог принять человеческий облик! Это невозможно! Он ворон-пересмешник, как и ты, и все твои братья!
— Богиня Никссс… — прошипел Нисрок. — Она изменила его.
На Калону нахлынуло непередаваемое чувство. Никс превратила его сына из зверя в человека, даровала ему человеческий облик!
Она простила Рефаима? Но как же так?
Почти потеряв дар речи, Бессмертный рыкнул:
— Ты разговаривал с Рефаимом?
Нисрок кивнул вороньей головой.
— Да.
— И он сказал, что служит Никс?
— Да, — еще раз поклонился ему Нисрок, глядя на отца блестящими хитрыми глазами. — Он отказался ссследить для тебя.
Калона нахмурился и перевел взгляд на потрепанного пересмешника, с растерянным видом пристроившимся за спиной Нисрока. Внезапно Бессмертный понял, что вернулся всего один его бессловесный сын, а улетало двое.
— Где… — Калона запнулся, чтобы вспомнить, как зовут отсутствующего пересмешника. — Майон? Почему он не вернулся с вами?
— Он мертв, — ровно и бесстрастно изрек Нисрок.
— Его убил Рефаим? — Голос Калоны был столь же холоден, как и его сердце.
— Нет. Тварь. Его убила тварь.
— Какая еще тварь? Говори яснее!
— Создание Тси-Сгили.
— Вампир?
— Нет. Сначала человек, потом бык.
Тело Калоны вздрогнуло от удивления:
— Ты уверен? Существо приняло облик быка?
— Да.
— И Рефаим объединился с ним, чтобы напасть на вас?
— Нет.
— Он сражался с ним вместе с вами?
— Нет. Он ничего не делал, — ответил Нисрок.
Калона сжал зубы и спросил:
— И кто же остановил чудовище?
— Красная.
— Она сразилась с Неферет? — Калона сыпал вопросами, мысленно проклиная себя за то, что послал этих недотеп туда, где должен был присутствовать лично, и видеть происходящее своими глазами.
— Нет. Не было никакой битвы. Мы улетели.
— Но ты говоришь, что быка создала Неферет!
— Да.
— Значит, это правда. Неферет отдалась Белому быку. — Калона вновь начал мерить поляну шагами. — Она понятия не имеет, какие силы вызывает к жизни. Белый бык — это Тьма в своей самой совершенной форме!
Внутри Калоны шевельнулось что-то, не подававшее признаков жизни с тех самых пор, когда он упал с небес. На короткий миг, на один удар сердца, древний Воин Богини Ночи, крылатый Бессмертный, долгие века защищавший Богиню от натиска Тьмы, отчаянно захотел отправиться к Никс, чтобы предупредить и защитить ее.
Калона выбросил это желание из головы сразу же, как только осознал его. Он снова начал мерить шагами поляну. Думая вслух, он говорил:
— Значит, у Неферет есть союзник, который привязывает ее к Белому быку, но в Доме Ночи она, должно быть, выдает это создание его за кого-то другого, иначе мои сыновья увидели бы, по крайней мере, начало масштабной битвы.
— Да, он ее создание.
Калона не обратил внимания на замечание Нисрока, и продолжал рассуждать вслух:
— Рефаим поступил на службу к Никс. Она даровала ему человеческий облик.
Он снова сжал челюсти, чувствуя себя дважды преданным: как сыном, так и Богиней. Он просил, почти умолял Никс простить его. И что она ответила?
— У тебя такая мягкая кожа, — Рефаим провел пальцами по изгибу обнаженной спины Стиви Рей, восхищаясь радостью, которую испытывал, держа возлюбленную в объятиях и прижимаясь к ней своим человеческим телом.
— Мне нравится, что ты считаешь меня особенной, — прошептала Стиви Рей, смущенно улыбаясь.
— Ты и есть особенная, — сказал он. Затем вздохнул и попытался мягко высвободиться из кольца ее рук. — Скоро рассвет. Мне нужно на улицу.
Стиви Рей села и прикрыла голую грудь теплым покрывалом, которым заправляла кровать в своей удивительно милой комнатке в туннелях. Ее голубые глаза внимательно смотрели на Рефаима. Взъерошенные кудряшки обрамляли ее лицо так, что она выглядела совсем юной и невинной.
Рефаим натянул джинсы, думая, что Стиви Рей — самое прекрасное из всего, что он видел в жизни. Ее следующие слова кольнули его в самое сердце:
— Я не хочу, чтобы ты уходил, Рефаим.
— Ты же знаешь, я тоже не хочу, но должен.
— Разве ты не можешь просто остаться здесь? Со мной? — нерешительно спросила Стиви Рей.
Он вздохнул и сел на краешек кровати, которую они только что делили. Он взял ее руку и переплел пальцы со своими.
— Ты посадишь меня в клетку?
Он почувствовал, как ее тело изумленно дрогнуло — или это был приступ отвращения?