К Нижнему Новгороду я подъезжал с некоторым душевным трепетом, мысля о нем как о будущем центре восточной Руси. Да и не только Руси. Отсюда наше княжества будет расширяться и на юг, в сторону мордовских племен, и на северо-восток, в земли марийцев. Ну и, конечно, на восток, до самой границы с Волжской Булгарией, а то и дальше. Булгарам “посчастливилось” первыми испытать на себе последствия разрушительного симбиоза с татарами, и они от этой малополезной встречи еще не оправились.
Но это все в будущем, а пока, увы, городишко представлял собой лишь пустой каркас грядущего величия. Из оборонительных сооружений наличествовали только валы, причем, не особо крутые, и невысокие стены. Ну ладно, хоть не тын. А нет, ошибся. С одной стороны укрепления действительно торчал зубастый частокол, тут стены еще возвести не успели. М-да, много нам тут еще предстоит сделать. Однако, задел на будущее уже имеется. Периметр вала навскидку, не меньше версты, и он огораживает вполне приличный участок, на котором могут найти убежище все окрестные жители вместе со своими стадами.
Еще за версту от города нас встретил местный воевода Твердислав. На вид настоящий богатырь - хоть и среднего росточка, но зато с широченными плечами и такой же массивной головой, на которую не всякий шлем налезет. Его я мысленно окрестил Твердолобом.
По договору с Ярославом нижегородский наместник обязан был крепость не разорять и передать ее в целости, вместе со всеми домишками и строениями. Мы же со своей стороны обязались не принуждать посадский и сельский люд оставаться под рукой Ярика и не чинить препятствий, ежели те пожелают отъехать. Желающих, впрочем, не особо то и наблюдалось. Люди только обстроились, целину распахали, мастерские открыли, с чего вдруг уезжать. Земли тут, конечно, не черные, как на юге, но урожай всяко лучше, чем во владимирских лесах, а уж торговых гостей мимо проплывает не меньше чем в Новгороде. А что степь рядом, так вот он - повелитель степей, славный наш князь Ярослав Великий, что с измальства одолел неисчислимые полчища агарян. Что же будет, когда княжич в полную силу войдет?
Прозондировав настроения селян и мастеровых, и уверившись, что все желают идти в подданство нашего князя, я с оптимизмом принялся за уговоры гридней, умасливая их оставить старую службу и перейти к нам. Но, сколько бы серебряных гор я им не сулил, почти никто из витязей поменять хозяина не согласился. Надо признать, резоны для подобного решения имелись, и вполне веские. В Великом княжестве Владимирском почти вся прежняя знать сложила головы в недавних боях, и боярские имения должны вскорости поменять хозяев. Да и простым кметям князь обещался выделить вотчины, хотя и маленькие. Именно со времен монгольского нашествия, после огромных потерь среди русских воинов, дружинники поднимаются в цене, и князья, чтобы удержать их, начинают раздавать имения даже рядовым гридням. Конечно, в нашем не менее великом княжестве ситуация сложилась аналогичная, и прежнее боярство большей частью истреблено. Но владимирцы больше доверят своему природному князю. Да и слушок уже пошел, что Ярик хотя гривен для своих оружников не жалеет, но на имения весьма прижимист, и раздавать села военному люду не спешит.
Ну и ладно, утешил я себя. Не хотят идти на службу к Ярику, зато сэкономим. И нечего тут кручиниться. День и без того выдался суетным. Если дружина спокойно осталась ночевать в поле, дожидаясь, пока не освободятся казармы, то прибывших крестьян следовало разместить где-то на постой, накормить да в бане отмыть. Все проблемы были, в общем, легко решаемы, но с последним пунктом вышел небольшой казус. Местные дружинники - все больше неженатые парни, увидев, что среди пришлого народа много юных девок, вдруг пожелали попариться в мыльне непременно сегодня же.
Желание, в общем-то, вполне естественное, и по меркам этого времени, абсолютно невинное. Все равно, как если веке в двадцатом сходить на общественный пляж поглазеть на девушек в бикини. Но епископ Ефросин, прибывший в Нижний, чтоб наставить новую паству на путь истинный, намерениям владимирцев воспротивился, грудью став на защиту морали:
- Князь Ярослав назнаменовал, чтобы в его княжестве отроковицы в банях вместе с парнями не парились! - Голос архиерея, поднаторевшего в проповедях, заглушал гомон гриднй, заставляя всех замолкнуть. - Сие дозволенно лишь законно венчанным супругам!
Этот указ, изданный, естественно, с моей подачи, православным иерархам пришелся по душе. Мало того, что он помогал искоренить старые языческие обычаи, так еще и намекал, что даже в самых отдаленных весях люди должны не просто играть свадьбы, а сочетаться законным браком в церкви, тем самым увеличивая доход клира.
Владимирские дружинники, ошеломленный столь великой несправедливостью, побежали жаловаться своему Твердолобу, но воевода признал резонность требований епископа, и посоветовал подчиненным быстрее собираться в путь.
Прежний гарнизон покинул крепость уже на следующий день. Часть кметей поехали конными, остальные отчалили в лодьях, увозя с собой припасы. То, что не увезли, они распродали поселянам, оставив в гриднице только голые стены. Ну да ладно, наше княжество - страна богатая.
Фрол Капеца, в чьем ведении пока оставался Нижний Новгород, быстро навел в нем порядок. В терем принесли шкуры для создания удобства и уюта, и закупили продукты на первое время. Во дворе, на плацу, врыли столбы для упражнения мечами, по образцу древних римлян, и расставили мишени для стрельбы. Были назначены тиуны и мытари, исполнявшие роль фискальных и таможенных органов. Не забыли и о создании почтовой ямы и светотелеграфа.
Для охраны крепости князь выделил полсотни, скажем так, не самого отборного войска. В основном сюда на край мира откомандировали отроков, которым еще учиться и учиться воинским премудростям. Но пока булгары приходили в себя после монгольского нашествия, так что время на учебу еще имелось. Также Ярик оставил полсотни куманов для патрулирования обширных, но малозаселенных пространств.
Командовать градом Капеца поставил своего рязанского боярина - Никиту Немерю. Сей муж годами был не слишком зрел, он еще не разменял даже четверть века. Но так как гарнизон был намного моложе своего предводителя, то на его фоне боярин смотрелся зрелым мужем. Да и в данном случае молодость воеводы являлась большим преимуществом. Никита смотрел на мир с оптимизмом, свойственным юности, и смело брался за непосильные задачи, полагая, что ему все по плечу. А задач у него хватало. Крепость требовала достройки, нужно было сажать на землю поселенцев, которых мы собирались отправлять сюда каждые полгода, заниматься дорогами, собирать таможенные пошлины, а также тренировать войско и ополчение.
Естественно, одной сотни не хватило бы для защиты большой крепости, и потому в наших планах обороны восточной госграницы немалая роль отводилась гражданам, которым я распорядился раздать оружие по примеру Швейцарии двадцатого века.
Едва получив полномочия, Никита тут же собрал весь окрестный люд и толкнул речь, заявив, что кривды не потерпит, и спускать провинности никому не станет - ни землепашцам, ни тиунам, ни боярам. Если кого обидят, пусть идут к нему, и он рассудит по правде. Затем градоначальник зачитал перечень налогов, обязанностей и повинностей, который мы с Яриком предварительно составили.
Оброк, денежный и натуральный, всех приятно удивили своей легкостью. Ну еще бы, нам же как-то надо сюда людей заманивать. Строительная повинность жителям понравилась куда меньше, но ничего особенного собой не представляла. А вот обязанность регулярно проводить учения с оружием, словно княжеская дружина, нижегородцев мягко говоря удивила. А еще я придумал заставить всех упражняться по выходным в стрельбе из лука, как в Англии, преподнеся тренировку как веселый праздник, с призами за счет казны и благословением священника.
Наконец, Немеря ошеломил всех, раздав в постоянное пользование несколько сот копий, щитов и шлемов, а некоторым горожанам вручив еще и брони. Крестьянам, правда, доспехи не достались. Отдавать веснякам столь ценную вещь, как кольчуги, воевода просто побоялся. А ну, как ушлый селянин у кольчужки несколько рядов колец отчекрыжит, чтобы отдать их кузнецу на переделку, скажем, в ножик. Или сменяет у проезжих торговцев на другую броню, поплоше, но с доплатой. И докажи потом, что украл. Нет уж, вот начнется война, тогда княжескую оружейную и откроют для всех.
В целом, действия наместника, пусть и молодого, но энергичного и инициативного, я одобрял, да и князь довольно кивал, наблюдая, как тот справляется со своими обязанностями. А Фрол Капеца, гордясь своим протеже, вообще чуть ли не мурчал от удовольствия и довольно поглаживал свою бороду.
В конце митинга Немеря еще раз удивил нижегородцев, вручив им грамоты с новыми законами, только что озвученными. Когда мастеровые и купцы взяли в руки свитки, то изумились до крайности. Они удивились бы меньше, если бы им вместо боевой секиры вручили золотое оружие, изукрашенное самоцветами.
В тринадцатом веке, да и в четырнадцатом тоже, пергамент ценили и относились к нему бережно. Поэтому, когда писали грамоты, будь то даже договор князя с каким-нибудь городом, или английская “Великая хартия вольности”, пергамент исписывали целиком, не оставляя ни одного свободного уголка.
Естественно, читать такой сплошной текст было нелегко, и потому я придумал записывать текст по-современному - с пробелами между словами, с отступами, с абзацами, с четким разделением предложений и нумерацией статей. В принципе, в средневековых книгах, в отличие от писем и посланий, тоже старались делать текст удобочитаемым, но там все портили завитушки, которыми “украшали” текст.
Ну и конечно, вся канцелярия великого князя отныне велась скорописью - упрощенным алфавитом с меньшим количеством букв.
Поглазеть на диковинную грамоту рвались все, даже неграмотные крестьяне. Они бережно передавали из рук в руки свиток с ровными строчками, разительно отличавшимися от каракулей, царапанных на бересте, которыми велась деловая корреспонденция в весях, и охали, восхищаясь мудростью своего князя.
Вечером, сидя бездельно на крыльце, отдыхая душой и телом от каждодневных забот, я рассеянно смотрел на владимирских дружинников, занятых подгонкой старых седел, чисткой лошадиных копыт и прочими приготовлениями к дальнему походу. Ах, как было бы хорошо тоже отправиться куда-нибудь в путешествие. В Византию, Индию, или даже за океан! Перед моим взором возникли пальмы далеких островов, белые паруса огромного катамарана, несущего меня через океан, индейские пирамиды Месогаврилии, и экзотические плоды, которыми я осчастливлю старушку-Европу. Увы, но пока мне не до путешествий. Здесь в Великом княжестве еще столько дел не то что не переделано, а даже не начато. Например, еще не создано ни одного вуза. Кстати, где их основывать, я тоже еще окончательно не решил. То ли в Переславле, то ли в Городце, а может и в Смоленске. Но, по крайней мере, совершенно ясно, какой факультет будет первым. Естественно, не медицинский, не юридический, не инженерный и не военный. Сначала мы откроем теологический университет, для чего уже дали посольству поручение пригласить из Никеи преподавателей. Идея обучить побольше духовных кадров не может не понравиться патриарху, и он без сомнения выделит нам толковых учителей вместе с учебными пособиями и литературой. Но прежде, чем преподавать будущим священникам богословие, их сначала обучат семи простейшим наукам, в том числе математике и геометрии. Вот на этих-то предметах я и сделаю упор, а на базе кафедры математики создам торговую, военную и инженерную академии. Ну и медицинскую конечно, куда уж без нее. Врачей поначалу будет маловато, и лечить они смогут лишь бояр. Но что поделать, ведь даже в развитых странах двадцать первого века младенческая смертность в нижних социальных группах выше, чем в верхних, в три-четыре раза.
Помимо вузов, не стоит забывать и о среднем профобразовании и, в первую очередь, школах младшего комсостава. Ведь будущие полководцы будут изучать высшие дисциплины, такие, как фортификация и тактика, а вот муштровать младших дружинников, обучая их хождению в ногу и простейшим командам, это привилегия обычных десятников, а их самих сначала нужно научить строевой подготовке.
Но это лишь часть военной реформы. Еще требуется создать систему чинов и должностей, а также разработать тарифную сетку оплаты с учетом выслуги лет. Мы же не хотим разбазаривать казенные земли, и потому платить за службу собираемся серебром, а не поместьями. Нет, собственно земли мне не жалко, но только в незаселенных местах, или же в недавно завоеванных. В противном случае у бояр появится желание отсиживаться в своих вотчинах и всячески уклоняться от службы. А система званий дает шанс выслужиться способным воинам, причем даже обычные рекруты, набранные с улицы, могут надеяться на успешную карьеру.
Вот только сначала наберем побольше войска, чтобы все эти звания имели смысл, и тогда сразу их внедрим. Десятник и прапорщик -младшие командиры, поручик, сотник и хорунжий - средние. Полковник и воевода - это уже высший комсостав.
Но для Егорки я сделаю исключение, досрочно осчастливив его званием поручика. Он же, вроде, порученец при старшем боярине.
Между тем первый в мире поручик, еще не понимавший оказанной ему великой чести, горделиво красовался в блестящих чешуйчатых доспехах, которые он готов был носить с утра до вечера, без особой на то нужды. Ну еще бы, ведь недавно для парнишки и кожаная броня казалась роскошью, так почему бы не пофорсить, особенно, когда молодая жена смотрит.
— Егор, - окликнул я ординарца, - ты случайно не из Ржева родом?
— Неа, - растерянно захлопал глазами порученец. - Никогда там даже проездом не был.
— Жаль, а то я тебе такое прозвище красивое придумал.
— Э…, ну я аржаной хлеб люблю, это не подойдет?
- А, ладно. Егорка, скажи лучше, а почему Сбыславин отец ее замуж вовремя не выдал? Или у него лишние гривны водились, штраф за незаботу о дочери платить?
- Почему же не заботился, он Сбысе, говорят, десяток женихов приводил. Да все они, видите ли, ей не милы. Ну, а как батюшка ее преставился, так и вовсе некому стало со сватами уговариваться. По-хорошему, этим князь должен был заниматься, но он не захотел своенравную девку уламывать, и просто приставил ее к княжичу.
- А денег ей отец много оставил в наследство?
— Ага, так много, - усмехнулся ординарец, - что Аннушке занимать пришлось на тризну. Он не жадный был, да и дочка тоже, вот они ничего и не скопили. Однажды, мне рассказывали, дружина вернулась с похода без боя, а значит, без добычи, так ни Сбыслава, ни мать ее, она тогда жива была, отца не корили, что серебра не привез. Наоборот, радовались, что живой вернулся. И знаешь, я ее как-то спрашивал, неужто ей муж совсем не нужен.
— И что же Нюша ответила?
— Говорит, чего замуж рваться. Ради того, чтобы иметь право носить большие серьги да уборы красивые? И золотом украшаться? И щеки каждый день свеклой натирать, а зимой льдом? Оно все, конечно, соблазнительно, но не стоит того, чтобы с первым встречным под венец идти.
Вопрос о том, как Сбыся относится не к первому встречному, а к хорошему знакомому, я задать не успел. Ярик, весь вечер любовавшийся со стены величественной красотой безбрежной Волги, матери всех рек, сбежал вниз и направился в мою сторону. Барын, державшийся последнее время рядом с князем, неотступно шел за мальчиком. Полагаю, не столько для охраны, сколько из опасений за свою особу. В какой-то мере я ему даже сочувствовал. Грабить татарину нельзя, убивать нельзя, а вот русаки могут метать в него стрелы, и князь их за это не наказывает. Но сейчас сотник щурился, как сытый кот. Да, я уже научился понимать, когда монголы щурятся, а когда просто смотря. Наверно, миссия Барына завершена, и скоро он вернется в ханскую ставку, чтобы заняться более приятными делами.
Подбежав ко мне, восторженный Ярик собрался было поделиться эмоциями, бившими через край, но запнулся, увидев мою нерадостную физиономию:
— Гавша, ты отчего такой хмурый? Или недоволен Нижним? Ты же так мечтал, чтобы я им овладел.
— Мечтал, - согласился я . - Но это последний город, который ты легко подчиняешь без боя. Остальные придется брать приступом.
Великий князь машинально положил ладонь на рукоять кинжала, но в его взоре не читалось восторга от предвкушения битвы. Вовсе нет. Потеряв на войне отца с большей частью дружины, и лишь чудом избежав смерти в осажденном Козельске, юный правитель научился осторожности и осмотрительности.