Крыша, конечно, протекала. Вода струилась сквозь щели непрерывным потоком, так что внутри было немногим лучше, чем снаружи. Разве что чуточку теплее. До этого Алина сидела, забившись в самый сухой угол, но после того, как ее бесцеремонно оттуда выдернули, почувствовала себя словно под холодным душем. Голые ноги моментально покрылись мурашками, и девушка прижалась к Долану уже по собственной воле — он казался по крайней мере теплым.
Странные объятия длились недолго: через несколько минут мужчина отпустил Алину так же неожиданно, как и схватил.
— И что это было? — удивилась пленница.
— Прошу прощения, клисса, вынужденная необходимость. Я не мог допустить, чтобы вы выдали свое присутствие посторонним.
— Я тоже не понял, что это было! — буркнул Коба, осторожно выглядывая наружу. — Чего он сюда приперся-то? Начальник, ты ж обещал, что он за нами не двинет!
Долан промолчал.
— Очевидно, что ехал он не за нами, — сообщил Истер, забираясь в повозку. — Я бы сказал, на девчонку ему плевать, а вот тот идиот на психованной кобыле чем-то здорово насолил.
— Зато баба у него красивая, — вздохнул Грызь, который тоже предпочел присоединиться к остальным, а не мокнуть под дождем. С его появлением в повозке сразу стало тесно.
— Баба как баба, — пожал плечами Долан. — Не знаю, зачем он с ней столько лет возится.
— Вы о ком? — не выдержала Алина. Рука под браслетом снова зачесалась, но в этот раз не от магии, а просто от воспоминаний. В послании говорилось: «Мы тебя вытащим», — но, кажется, обещанное спасение только что проехало мимо.
И что теперь делать? Бежать следом, орать и махать руками, надеясь догнать лошадь? Не самая гениальная идея…
Видимо, выбираться все-таки придется самой. Но, конечно, не сейчас. Для городского человека плутать в темноте под дождем в незнакомом месте — удовольствие ниже среднего. Нужен хоть какой-нибудь населенный пункт, чем крупнее, тем лучше. А пока придется строить из себя примерную девочку и не привлекать внимания больше, чем необходимо.
Стать незаметной… как вот Гмади, например.
С незаметностью вышло плохо. Стоило об этом подумать, как в носу мучительно засвербело, и повозка содрогнулась от оглушительного чиха.
— Извините, — смущенно пробормотала Алина, обнаружив, что все взгляды устремлены на нее.
Долан тут же снял куртку и накинул пленнице на плечи:
— Не хватало еще, чтобы вы простыли.
Куртка оказалась длинной и укутала девушку почти до колен, сразу стало тепло и уютно. По крайней мере частично: сквозняк, бивший по голым ногам, никуда не делся.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась Алина и все-таки решилась задать еще один вопрос, раз уж на предыдущий никто отвечать не спешил: — Что теперь со мной будет?
Судя по тому, с каким любопытством все уставились на Долана, остальные похитители и сами не больно-то знали планы своего начальника.
— Да ничего страшного, — с небольшой заминкой ответил тот. — Поговорите с одним человеком и отправитесь домой.
— Домой? — разочарованно протянула Алина. — Не хочу я домой! У меня там хвост по матану!
— Хвост? — Грызь даже рот раскрыл от удивления. — У тебя есть хвост?
— Я имел в виду, домой — в Исток, — поправился Долан. — И хватит вопросов, я все равно не уполномочен на них отвечать. Давайте лучше подумаем, как нам отсюда выбираться. Идеи есть?
Ответом ему была синхронная порция взглядов, расшифровывающихся примерно как «ты начальник — ты и думай». От коллектива отбился только Грызь, все еще задумчиво изучавший торчащие из-под куртки ноги Алины.
— Ладно, — вздохнул Долан. — Тогда так: у нас шесть человек, три лошади, одно седло, бесконечный дождь и необходимость доставить клиссу на место не позже завтрашнего вечера. Чуть дальше есть поворот на основную дорогу, свернем туда и двинемся по ней, а то вдруг этот сумасшедший магос обратно поедет.
— Идти пешком в такую погоду, да еще и ночью? — поморщился Коба. — Я на такое не подписывался!
— Ночь еще не наступила. Но если хочешь, можешь остаться здесь, развести костер из обломков повозки и лечь спать на мокрых камнях. А я предпочел бы заночевать в ближайшей деревне, а утром взять там свежих коней и спокойно двигаться дальше.
— Да пошел ты, — буркнул Коба, но вопреки своим же словам первый выскочил наружу и прокричал оттуда: — Эй, кто-нибудь поможет мне распрячь лошадей? Чур, я еду на гнедой! Мне и без седла сойдет.
— Иду, — с задержкой отозвался Грызь и снова замер, оглянувшись на Алину. — Нет, серьезно! У тебя правда есть хвост?!
Грабителя Ракун нагнал даже раньше, чем рассчитывал. Тот напрочь застрял на узком участке дороги перед поворотом на мост.
Ручеек, до этого весело журчавший вдоль обочины, из-за дождя разлился вширь, и теперь вся дорога, зажатая между склонами, грозила превратиться в его русло. Вода текла все быстрее, под копытами лошадей хлюпала жидкая грязь, но кони Ракуна и Марлены переносили эту неприятность со стойкостью, достойной величайших мудрецов древности, и упрямо перли вперед.
Кобыла Палека таким флегматичным нравом не отличалась, поэтому в один прекрасный момент просто встала на месте и категорически отказалась двигаться дальше. Уговоры, пинки, попытки толкать или тянуть упрямое животное не привели ровным счетом ни к чему — лошадь твердо решила, что путешествие окончено.
— Ты не кобыла, ты — ослица! — в сердцах крикнул грабитель, отчаянно соображая, как еще можно сдвинуть с места несчастную животину.
— Нет, пацан, это ты — осел, — ухмыльнулся ограбленный, успевший вдоволь налюбоваться издалека этим противостоянием. — Побаловался — и хватит. Гони обратно сережку. И куртку.
Палек обернулся скорее удивленно, чем испуганно. Он был чуть ниже Ракуна, но при этом ощутимо мощнее и явно считал, что при необходимости легко справится с худощавым магосом, лишенным камня.
— Куртку-то зачем? — спокойно спросил грабитель, демонстративно одергивая предмет обсуждения.
— Да у меня одежда что-то поистрепалась. И угадай, кто в этом виноват?
— Понятия не имею. — Палек демонстративно развел руками.
— А вот девица твоя считает, что очень даже имеешь.
— Вот эта, что ли? — грабитель кивнул на Марлену. — Нашли кому верить! Девки вечно врут.
— Я вру? Я, по-твоему, вру? — Девушка, подняв тучу брызг, спрыгнула с лошади, промаршировала к жениху и застыла перед ним, глядя прямо в глаза. — Отдай камень немедленно. Я нашла другой способ попасть в Исток. Мы с достопочтенным магосом договорились.
— Способ она нашла, значит? — с издевкой протянул Палек. — Договорилась она? Камень заберешь, а мне в итоге что останется?
Марлена слегка смутилась, но быстро взяла себя в руки:
— Так ведь ты говорил, что просто хочешь мне помочь! Что ввязался в это дело только ради меня. Ну так вот, спасибо тебе за помощь. Тебе же лучше, что не надо дальше скакать, можешь обратно возвращаться.
— Спасибо, да? Думаешь, я ради твоего «спасибо» лошадь загонял? Ради губок твоих сахарных, глазок ясных и грудей… мм… тоже, в общем, неплохих?
— А что, нет? — искренне удивилась Марлена. — Или ты врал мне все это время? Ты вообще собирался возвращаться с деньгами?
В этот раз настала очередь Палека стыдливо опускать глаза. Он ею, впрочем, не воспользовался. Только ехидно сощурился:
— Дошло наконец-то?
— Ах ты, скотина! — Марлена попыталась залепить грабителю пощечину, но тот ловко перехватил руку и сжал ее так, что девушка невольно ойкнула.
— Ты, милая, собиралась меня использовать, чтобы раздобыть деньги. Я подумал — и решил использовать тебя. Все ведь честно, правда?
Марлена вспыхнула и попыталась высвободиться, но Палек притянул ее к себе и демонстративно чмокнул в сжатые губы. Девушка в ответ не придумала ничего умнее, чем плюнуть в него.
Грабитель поморщился, брезгливо утерся и, коротко замахнувшись, ударил Марлену по лицу. Девушку мотнуло в сторону, и она непременно упала бы, но Палек все еще сжимал ее руку, удерживая жертву рядом с собой.
— Люблю наблюдать, как другие выясняют отношения! — хмыкнул магос, спрыгивая на землю. — Только ты, пацан, несколько перестарался. Бить женщин — не самый удачный способ почувствовать себя сильным.
— Предлагаешь начать бить тебя? — Грабитель отшвырнул в сторону девушку и демонстративно поиграл мускулами. Распахнутая куртка опасно затрещала в швах, а под натянувшейся тканью рубашки стал четко вырисовываться небольшой угловатый футляр, висевший на шее. Для оберега — великоват, для кошелька — маловат, а вот под украденную сережку — в самый раз.
Ракун ухмыльнулся и мотнул головой, разминая затекшую шею.
— Точно не хочешь разойтись мирно? — поинтересовался он, даже не пытаясь скрыть надежду на отрицательный ответ.
День выдался отвратительным, настроение было паршивое, но хорошая драка вполне могла его поправить. Хотя бы самую малость.
— Господин магос, он же вас убьет, — испуганно прошептала Марлена, предусмотрительно отступая подальше от мужчин, к лошадям. На щеке девушки наливался здоровенный синяк, и от этого зрелища Ракуну хотелось разорвать похитителя голыми руками.
Но все же он нашел в себе силы ответить достаточно спокойно:
— Тогда ты поедешь в Викену и расскажешь об этом консулу. Возможно, тебя даже вызовут в Исток для допроса. Так или иначе, добьешься своего.
— Но он же…
— Не волнуйся, он тебя не догонит. По крайней мере не на этой кляче.
Слова про клячу были для Палека последней каплей. Парень даже разговор дослушивать не стал, так и бросился на магоса головой вперед, как бешеный бык.
Ракун легко увернулся от удара. А потом и от следующего. Его противник драться любил, но, похоже, не слишком умел. Точнее, он считал, что природная сила с лихвой окупает недостаток скорости и точности.
Магос придерживался прямо противоположного мнения, так что надеялся в основном на собственные рефлексы и жизненный опыт, которого у него накопилось прилично. Дрался он с детства, с тех далеких времен, когда и магосом-то еще не был, да и позднее изредка позволял себе выпустить пар. А иногда просто обстоятельства складывались так, что проблему приходилось решать исключительно кулаками, без применения арфактумов.
Пару скользящих ударов Ракун все-таки пропустил, но и сам успел несколько раз врезать Палеку под ребра. Тот, казалось, этого даже не заметил и нападал с тем же энтузиазмом. Но основная проблема заключалась в том, что магос постепенно начал уставать, а вот его противник выдыхаться, похоже, не собирался. Драка явно затянулась, даже дождь успел закончиться, и теперь посветлевшие облака расползались в разные стороны так же стремительно, как до этого собирались в кучу.
Небо, к удивлению магоса, оказалось не ночным и звездным, а ярко-синим. Солнце клонилось к горизонту, но до заката оставалась еще пара часов — в середине лета темнело поздно.
Солнечный луч очень некстати бликанул от мокрой скалы прямо в глаза, и Ракун чуть не пропустил очередной удар. Увернулся, но поскользнулся в жидкой грязи, покрывшей дорогу, и рухнул вниз, увлекая за собой противника. Драка на земле с более тяжелым соперником разом отняла у магоса все преимущества. Палек придавил его собственным весом и сжал так, что ребра затрещали. Дыхание перехватило, в глазах потемнело, но не настолько, чтобы Ракун не заметил, как футляр с сережкой вывалился из ворота рубашки.
Очень кстати!
Немыслимым образом извернувшись, магос высвободил руку и рванул футляр на себя, но длинный кожаный шнурок не порвался, а лишь туго вонзился в шею Палека. Грабитель взревел, дернулся в сторону, спасая свое сокровище, и Ракун наконец-то смог хоть немножко вдохнуть.
Вместе с воздухом пришла и ясность мысли: не отпуская футляр, магос крутанул рукой, наматывая шнурок на кулак. Палек слишком поздно сообразил, чем это грозит: еще один оборот, рывок — и кожаная веревка впилась в его шею, сдавила сильнее.
Грабитель дернулся и захрипел, даже не пытаясь сопротивляться. Ракун успел подумать, что затянул слишком крепко и придушил пацана сильнее, чем планировал, но тут Палек молниеносным движением выхватил из сапога нож и рубанул им по шнурку.
Магос откатился в сторону, сжимая в кулаке футляр с обрывком веревки. Хранилище для камня оказалось костяным сосудом с резной крышкой, которая никак не хотела открываться. Скорее всего, ее удерживал хитрый механизм, но у Ракуна не было времени, чтобы разобраться в его устройстве: Палек явно переступил ту грань, за которой честный мордобой превращается в побоище без правил. Ножом он орудовал умело. Пожалуй, даже более умело, чем кулаками. Лезвие свистело все быстрее, а поблизости не нашлось даже какой-нибудь завалящей палки, чтобы отбить удар.
Умирать Ракун не планировал. Он вообще любил жизнь, несмотря на то что она не всегда отвечала ему взаимностью.
Выхваченные из кармана шарики полетели в противника, вынуждая его остановиться и заслонить руками глаза. Без магии они подчинялись не воле владельца, а исключительно законам физики, но били все равно больно.
Следующий удар магос нанес прямо футляром, раскрученным за шнурок. Костяная шкатулка стукнула Палека в висок… и внезапно распахнулась. Сережка вылетела наружу, ярко блеснула, отразив солнечный луч, и шлепнулась в грязь.
Ракун бросился за ней. Палек — за Ракуном.
— А ну стоять! — Окрик отразился от скал и, усиленный эхом, заметался над дорогой.
Прозвучал он настолько грозно, что противники дружно замерли и обернулись. Как раз вовремя, чтобы обнаружить Нину, мчащуюся прямо на них на душераздирающе скрипящем ярко-оранжевом агрегате. Тормозить она явно не собиралась.
Палека снесло и отбросило под копыта собственной лошади. Та по-прежнему стояла на том же самом месте, разве что развернулась, чтобы удобнее было наблюдать за происходящим. На хозяина, с руганью пытающегося подняться, кобыла смотрела с традиционным для нее испугом.
Еще более настороженный взгляд достался Нине. От столкновения ее транспорт круто развернулся, накренился и чуть не вписался уже в Ракуна. Магос едва успел отскочить в сторону, и оранжевая штуковина пронеслась мимо, подняв тучу брызг, еще раз вильнула, влетела передним колесом в ручей и, окончательно потеряв скорость, завалилась набок.
— Мог бы и помочь, — вздохнула Нина, выползая из-под агрегата.
При ближайшем рассмотрении Ракун опознал в заляпанной грязью штуковине лисапед — один из многочисленных механизмов авторства местного изобретателя Александра Лисара. Лисар за свою долгую жизнь успел сконструировать немало интересных вещей, часть из которых использовалась даже в Истоке. Хотя современные лисапеды были, конечно, не в пример легче и изящнее. И уж точно не такого ядреного цвета.
Магос пару секунд поколебался, раздумывая, что первым делом вылавливать из грязи — сережку или Нину, но определиться так и не успел.
Вдалеке что-то громыхнуло, скрежетнуло, и почти сразу же раздался странный звук — не то гул, не то приглушенное рычание или урчание. Лошадь Палека повела ушами, дернулась всем телом и вдруг резко сорвалась с места, устремившись вниз по склону. При этом ее нисколько не волновало, что хозяин только что поднялся на ноги и теперь пытается отдышаться, прислонившись к седлу.
Палека снесло повторно.
Ракун не придал бы поведению истеричной кобылы особого значения, если бы не одно но: остальные лошади с дружным ржанием последовали за ней.
— Чайка, стой! — крикнула Марлена, с удивлением изучая собственную ладонь, из которой только что с силой выдернули повод. — Чайка…
Гул нарастал, и вместе с ним нарастало и странное тянущее ощущение в груди Ракуна. Будто плотина, готовая вот-вот прорваться.
— Чайка, вернись!
— Земля дрожит… — отстраненно заметила Нина.
Будто плотина…
— Быстро все наверх! — гаркнул магос. — Прочь с дороги!
Спорить никто не стал, переспрашивать тоже.
Палек и Марлена первыми рванули вверх по склонам: девушка выбрала более пологий, ее кавалер (теперь уже явно бывший) недобро зыркнул и полез на противоположный.