В голове хаотичным круговоротом всплывали совершенно бесполезные знания. Что там надо делать, если человек не дышит? Искусственное дыхание? Массаж сердца? Можно ли делать массаж сердца, когда рядом здоровенная дыра?
Но Нина все равно рванула на Ракуне рубашку, нерешительно провела рукой по груди, стирая (скорее, размазывая) кровь — и на какой-то миг сама перестала дышать.
Потому что рана быстро затягивалась, зарастала свежей кожей. Через несколько секунд от нее не осталось даже следа, хотя полосы старых шрамов никуда не делись. Неубираемые они были, эти шрамы. Но задуматься об этом Нина не успела, потому что под ее ладонью резко и мощно забилось сердце.
Подействовало! Все-таки подействовало!
Магос вздрогнул, раскашлялся и наконец-то открыл мутные глаза. И устало протянул:
— Вот же выхухоль! Ты что тут забыла?
Объяснять времени не было, вообще ни на что времени не было, поэтому Нина просто коротко сообщила:
— Там бомба. Там выход. Пошли.
Ракун с трудом перевел взгляд с одного на другое, неопределенно хмыкнул, но встать даже не попытался. На самом деле Нина всерьез сомневалась, что он в состоянии двигаться. Сама она после зелья полчаса приходила в себя, а ему сейчас, наверное, еще хуже. Особенно если опять колдовал без камня.
Но выбираться требовалось в любом случае, поэтому Нина упрямо вцепилась в магоса и, сцепив зубы, поволокла его к выходу. Ничего, она сильная, она справится.
— Стой… Да стой ты, — буркнул Ракун, слабо дернувшись в противоположном направлении, к завалу. — Там ближе. И я встану. Сейчас, погоди. Встану.
И действительно встал.
Сдерживать взрыв становилось все труднее. Ладонь жгло, прожигало до костей, словно в ней был зажат кусок раскаленного металла. Алина точно знала, что это лишь ощущение, что стоит разжать пальцы — и все прекратится, сразу станет легко и совсем не больно. Но только крепче сжимала кулак.
Хватило ее на весь коридор, и лестницу, и холл, и даже кусочек аллеи. Она видела, как из особняка выбегают слуги и еще какие-то люди. Откуда они узнали, что надо бежать? Наверное, Долан им крикнул. Но девушка не слышала этого, она вообще ничего не слышала.
Она держалась изо всех сил в надежде, что Нина вот-вот выбежит следом, покажется на крыльце.
Она пообещала себе, что будет ждать столько, сколько потребуется, что не разожмет пальцы до этого момента.
Они разжались сами. Руку до плеча прострелило болью, из глаз брызнули слезы.
Внутри особняка громыхнуло так, что заложило уши.
Земля под ногами вздрогнула, в ночное небо взметнулись огненные всполохи, вокруг застучали разлетающиеся камни, закричали люди. В саду хором взвыли рогатые собаки.
Долан выдал длинную матерную тираду, подслушанную у Кобы.
Алина всхлипнула, из последних сил натянула кольцо обратно на палец и отключилась.
Видеть над собой крышу фургона казалось настолько привычным, что некоторое время девушка просто пялилась в потолок, не особо понимая, что не так. Но что-то совершенно точно было не так. Что-то в обстановке, в ощущениях, в запахе…
Точно, в запахе!
Повозка бандитов пахла лошадьми, а эта — машинным маслом. И пол оказался металлическим, а не деревянным. Хорошо хоть, у кого-то хватило ума уложить ее не прямо на металл, а на заботливо подстеленное одеяло.
Алина села, осторожно потянулась. На душе было пусто, как будто что-то важное с корнем выдрали, но физически она чувствовала себя вполне живой, только кружилась голова и безумно хотелось пить. Но никакой фляжки с водой рядом не было, да и вообще ничего не было. А вот снаружи доносился гомон множества голосов, и девушка рискнула выбраться из повозки.
И почти сразу же поняла, что никакая это не повозка, а грузовик. Детище местного автопрома отличалось веселенькой ярко-зеленой расцветкой. На двери кабины красовалась стилизованная корова, а для особо непонятливых кузов украсили орнаментом из ромашек, чашек и молочных бутылок.
На ночной дороге, освещенной отблесками пожара, этот молочно-ромашковый позитив выглядел очень странно и даже слегка сюрреалистично. Особенно учитывая, что вокруг деловито сновали крепкие ребята в камуфляже, бронежилетах, масках и с оружием. Алину эти спецназовцы явно заметили, но никак на ее появление не среагировали. Значит, она в кои-то веки не пленница и может передвигаться свободно?
Она и двинулась, придерживаясь рукой за кузов, чтобы не упасть.
Возле кабины виднелась высокая фигура Долана. Бледный и мрачный милит что-то объяснял хмурому светловолосому пареньку, сидящему прямо на капоте. Тот слушал вполуха, больше внимания уделяя догорающему особняку, чем собеседнику. И наконец не выдержал:
— Идите к врачам, Долан. Вы же на ногах не стоите.
— Я в порядке, — упрямо ответил милит. — Если кому и нужна помощь, так это девочке.
— Поверьте мне на слово, этой достойной наследнице долбанутого дядюшки просто надо отоспаться. В отличие от некоторых. К врачам, я сказал!
Долан попытался еще что-то возразить, но тут подоспел крупный рыжеволосый мужчина и мягко, но непреклонно подхватил упирающегося милита под руку:
— Пойдемте, я вас провожу. Вот туда, смотрите.
Алина тоже посмотрела. Чуть поодаль стояли несколько одинаковых белых фургончиков, которые могли быть только «скорой помощью». Вид у них был такой, своеобразно-медицинский.
— Я прекрасно вижу, куда идти, — недовольно буркнул Долан, но тут же оступился и непременно упал бы без поддержки рыжего.
Тот никак это не прокомментировал, но потащил милита к врачам вдвое быстрее.
— Долан, когда вас уволят, свяжитесь с моим секретарем, — крикнул вслед паренек.
— А его уволят? — машинально спросила Алина.
— После такого — непременно. — Незнакомец, кажется, вообще не удивился ее присутствию. Только понятливо спросил: — Пить?
Алина кивнула и тут же получила в руки большую кружку со сладким чаем. Все выглядело так, словно этот странный парень точно знал, что ей понадобится после пробуждения в первую очередь.
Девушка с любопытством посмотрела на незнакомца, но тот уже потерял к ней всякий интерес и стал вглядываться вдаль. Оттуда, со стороны особняка, мчался одинокий спецназовец. Затормозил возле грузовика и, не успев даже отдышаться, коротко доложил:
— Нашли. Живых.
В глазах парнишки мелькнуло такое облегчение, что Алина наконец-то задумалась, кто этот человек и почему он так радуется тому, что… что…
И тут до нее тоже дошло. Не Тивасару же с женой радоваться, в самом деле!
Нет, всякое бывает. Может, у этого пацана родственники в особняке работали или знакомые. Или кто-то из местного спецназа пропал во время взрыва.
Перебирать варианты можно было до бесконечности, но в этом не имелось никакого смысла, потому что ответ стал очевиден: от развалин уже шли, поддерживая друг друга, темноволосый мужчина и девушка, похожая на Нину со старых фотографий. Оба мокрые, потрепанные, но вполне счастливые.
— Где их носило? — поинтересовался парень.
— В пруду целовались, — со смешком ответил спецназовец. — Шеф, я пойду? Там еще дел полно.
Блондинчик кивнул, отпуская подчиненного, и хмуро воззрился на подошедшую парочку.
— Мы не целовались, — торопливо пробормотала Нина, опуская глаза. Но выглядела она при этом такой счастливой, что светилась круче камня перед взрывом.
Алина не выдержала и с радостным визгом повисла у тети на шее. И плевать, что тетя каким-то образом стала одного с ней возраста. На фоне всего случившегося за последнее время это показалось не самой большой странностью.
— Отпусти, ребенок! Задушишь же, — мягко улыбнулась Нина.
— Ну и пусть, — фыркнула Алина. — Я тебя мысленно уже похоронила и оплакала, так что теперь с чистой совестью могу и задушить. Как ты вообще могла так поступить?
— Да как-то так получилось. — Нина многозначительно пожала плечами.
— Полосатый, ты неисправим! — тем временем отчитывал Ракуна парнишка. — Его все ищут, а он с бабой где-то уединился. Это вообще нормально?
— Да правда не целовались. Вот. — Магос продемонстрировал на ладони крупную рыбью чешуйку. — Одна осталась, последняя. Нас взрывом в пруд снесло. Сверху какие-то балки горящие падали, всплывать опасно было. Ну, мы решили под водой переждать, пока не утихнет, а дышать-то надо. Ты когда-нибудь пытался дышать вдвоем через одну чешуйку? То еще извращение!
— Как вы вообще в этот пруд попали? Он же с другой стороны дома!
— Через черный ход.
Алина вспомнила о втором выходе из ритуального зала. Да, тот путь был намного короче, но…
— А если бы он оказался совсем завален? Или дверь была бы заперта?
— Да ладно, нормально же все получилось, — легкомысленно махнул рукой магос.
— Живучая скотина! — озвучил общую мысль рыжий, вернувшийся от медицинских машин и успевший услышать окончание разговора. — Только зачем женщину в свои подвиги впутывать?
Вместо ответа Ракун побледнел и, потеряв равновесие, шатнулся вперед. Тяжело оперся о капот, постоял так немного, подумал, сполз ниже и уселся прямо на землю.
— Скопище инвалидов, — прокомментировал пацан. — Я на вашем фоне себя самым здоровым чувствую.
— Это можно исправить. Хочешь, ногу сломаю? — ехидно предложил магос, но почти сразу же сменил тон на жалобный: — Пить есть?
В руки ему немедленно впихнули вторую кружку. Ракун, не глядя, сделал большой глоток и, закашлявшись, тут же выплюнул половину.
— Силь, ну какого черта? Почему долбаный кофе?
— Потому что, — веско ответил пацан. И под его суровым взглядом магос, давясь и морщась, выпил все, что было.
Некоторое время вокруг стояла тишина. Спокойная, умиротворенная, практически семейная. Так бывает, когда родственники собираются за столом, обмениваются новостями, обсуждают последние события — и вдруг замолкают, не потому, что не о чем говорить, а просто потому, что все прекрасно понимают друг друга без слов.
И то, что в роли стола выступал капот грузовика, а некоторым «родственникам» друг друга даже не представили, ситуации нисколько не мешало.
Пока парень, которого назвали Силем, не решил вслух подвести итоги:
— Итак, что у нас есть… Разрушенный особняк Герберта Тивасара, в недрах которого, предположительно, скрывается труп Герберта Тивасара. Плюс сбежавшая жена Герберта Тивасара. Плюс проводимые ими многочисленные противоправные действия и незаконные операции с чужими камнями, одна из которых повлекла за собой взрыв. И ни одного доказательства виновности, кроме свидетельств очевидцев, большая часть из которых проникла в особняк нелегально. Причем двое из них творили такое, что после первого же официального допроса их выпрут за пятый виток, а то и дальше. И это если в живых оставят.
Алина испуганно заморгала. Это он про нее и дядюшку? Про их способности? Но она же хотела как лучше, людей спасала!
Нина тихонько приобняла племянницу за плечи. Стало легче, но ненамного.
— Замнут, думаешь? — поморщился рыжий, доставая сигару.
— Почти наверняка. Если внезапно не всплывут какие-нибудь неопровержимые доказательства. Документы там или записи…
— Но ведь есть же булавка! — вспомнила Алина. — Подождите, я сейчас вернусь!
И умчалась раньше, чем кто-то успел ее остановить.
Осталось только вспомнить, где именно она закопала миниатюрную прослушку, и понадеяться, что в это место не рухнул какой-нибудь из обломков взорвавшегося дома.
Нина по привычке хотела рвануть следом, чтобы проследить за неугомонным ребенком, но ограничилась тем, что проводила Алину взглядом до распахнутых ворот особняка. В конце концов, что этому ребенку сделается, если он благополучно пережил похищение и взрыв, чувствовал себя явно лучше окружающих, да и, честно говоря, ребенком-то уже не был.
У одного из стоящих неподалеку белых фургонов с лязгом распахнулась дверь, и наружу выбрался помятый и обильно перебинтованный Долан. Кто-то сердобольный одолжил ему рубашку, но она оказалась милиту явно маловата, даже на груди не сходилась, поэтому не столько скрывала многочисленные повязки, сколько привлекала к ним внимание.
— Я на минутку! — объявил Ракун, решительно поднялся и направился к раненому.
Подошел, смерил его хмурым взглядом и без предупреждения врезал в челюсть. И раздраженно потер кулак — челюсть у милита была, похоже, стальная.
Нина тут же бросилась туда, готовясь разнимать драчунов, но Долан отвечать на удар не стал. Только потер наливающийся синяк и уныло признал:
— Да, я виноват. Можешь ударить еще раз, я заслужил.
— Подлечись сначала, — хмыкнул Ракун, демонстративно скрещивая руки на груди. — Но если еще раз прикоснешься к моей племяннице — убью.
— Ты даже Тивасара не убил, хотя мог.
— Ладно, его попрошу. — Магос указал на Силя. — Вот он точно убьет и не поморщится.
— Поморщусь, — признал замглавы разведки Истока, спрыгивая с грузовика и подходя ближе. — Жалко без особых причин ценные кадры гробить. Пусть лучше отрабатывает.
— То есть про работу — это вы серьезно говорили? — удивился милит. — Возьмете меня к себе?
— Возьму, — подтвердил Силь. — Вы, Виктор, слишком много знаете. Так что лучше держать вас поближе. И, кстати, госпожа Александра, вас это тоже касается. Пойдете в аналитический отдел?
Нина не сразу поняла, что вопрос относится к ней. Вот дернуло же представиться этой долбаной Александрой, теперь так и будут называть. Но вообще-то…
— Почему бы и нет. Мне же надо будет где-то работать. Осталось придумать, где жить.
— У меня, — спокойно произнес Ракун.
Это не звучало как предложение или намек, он просто поставил всех собравшихся перед фактом, что вот эта конкретная женщина теперь живет у него. Собравшиеся, судя по лицам, даже не удивились. В отличие от самой Нины.
Она ожидала чего угодно: начиная с заявления, что ничего между ними не было и быть не может, и заканчивая ночью бурного секса… после которой ей объяснили бы, что это на самом деле ничего не значит. В глубине души она приготовилась и к тому, и к другому. Но чтобы вот так: раз — и сразу жить вместе… И это на второй день знакомства.
Или на двадцатый год, если посмотреть с другой стороны.
Неловкую паузу прервала вернувшаяся Алина.
— Вот! — Девушка протянула Силю слегка помятую булавку. — Это запись. Как Тивасар мне угрожал. Ну и, может, еще что-то, не знаю точно.
— Много чего еще, — подтвердил Долан.
Алина, обнаружив присутствие милита, обернулась к нему, посмотрела исподлобья и вдруг резко, без предупреждения, влепила пощечину. Ровно в то место, куда до этого ударил кулак Ракуна.
— Да, я виноват. Можете ударить еще раз, я заслужил, — привычно пробубнил Долан.
— Вот уж действительно родственники, — взмахнул сигарой Лисар. — А с материнской стороны это милое дитя что-нибудь унаследовало?
«Привычку влюбляться в первых встречных иномирских мужиков», — подумала Нина, но вслух этого говорить не стала. Хотя племянница, видимо, и без слов все поняла, потому что внезапно смутилась и покраснела. А потом стянула с себя длинную серую куртку и протянула милиту:
— Вот. Спасибо за нее. И вообще за все. И, кстати, чуть не забыла… — Алина вытащила из кармана подвеску с желтым камнем и повернулась к тете. — Это тебе.
— Но это же твой… — не поняла Нина.
— Да нет, так получилось, что теперь твой. Я не уверена, что после ритуала он работает как надо, но если не взорвался, то, наверное, должен… Так что вот…
Первым разобрался в ситуации Силь:
— Ну что, госпожа Александра, я вас официально поздравляю с получением наследства. Кажется, аналитический отдел пока обойдется без нового сотрудника.
— То есть он правда мой? — Нина осторожно прикоснулась к камню. Камень был гладкий, прохладный и по форме очень походил на сережку Ракуна, такая же золотистая капелька.
— Поздравляю, — улыбнулся магос. — Носи на здоровье. И, видимо, проблема с жильем тоже отпадает. Ближайшие три года проведешь при школе.
— Ну… да… — пробормотала Нина. Так и знала, что ничего с совместной жизнью не получится. — Но ты же будешь меня навещать?