– Я надену его, – сказал я, проводя шершавыми пальцами по тонкой материи. – Если он мне подойдет.
– Для похорон Хурогметена это то, что надо, – согласился Аксиэль. – Но кто принес сюда этот костюм?
Я на мгновение задумался.
– Наверное, призрак.
– Призрак?..
Аксиэль нахмурился.
– Конечно. Неужели ты ничего о нем не слышал?
Я осторожно надел шелковую сорочку. Она сидела на мне так, будто ее только что сшили точно по мерке.
Хотя скорее всего так оно и было. Орег ведь сказал, что рядом с его отцом не было других слуг. Наверное, он все умел делать.
– Естественно, я слышал об этом призраке, милорд, – ответил Аксиэль. – Но почему он вдруг решил принести вам костюм?
Я пожал плечами, надел на себя тунику, снял свои старые штаны и натянул новые, широкие – из такой же ткани, как сорочка.
– Не знаю. Спроси об этом у него.
Я подошел к небольшому зеркалу на стене и поразился, увидев свое отражение. В этом потрясающем наряде я выглядел отлично – мужественно и даже элегантно. Поэтому, выходя из комнаты, с особым старанием изобразил на своем лице маску идиота.
Церемония погребения прошла с должной торжественностью. Отец бы пришел в неописуемую ярость. Но его мнение ни для кого уже не имело значения.
Мать была в сером бархатном платье – в своем свадебном платье – и выглядела красивой и какой-то воздушной. А дядя рядом с ней смотрелся сильным и уверенным в себе – прекрасная кандидатура для защиты Хурога.
Сестренка в темно-синем бархатном платье из такой же ткани, как моя туника – только дракон вышит в другом месте, на груди, – выглядела совсем взрослой.
Бедный Орег! Ему пришлось попотеть!
Я быстро произвел в уме некоторые подсчеты и с удивлением отметил, что мама была в возрасте Сиарры, когда вышла замуж за отца.
Я стоял на склоне холма над вырытой в земле ямой и смотрел на приближающуюся похоронную процессию. Я прекрасно всех видел, а они видели меня – своего нового господина (временно лишенного власти).
Я приехал сюда (как и полагалось, раньше других) на добродушном мерине. Все остальные должны были идти пешком.
Стейла шла впереди облаченных в форменные одежды синего цвета воинов, которые несли гроб, накрытый плотным покрывалом. Они двигались вслед за Эрдриком и Бекрамом, замыкавшими группу, состоящую из членов семейства.
Наверное, только Стейла по-настоящему горевала по отцу, хотя лицо ее оставалось спокойным, а в глазах не было слез.
Подойдя к яме, родственники усопшего остановились, а воины вынесли вперед гроб и принялись осторожно опускать его в землю.
Когда-то мой отец стоял на этом же месте и наблюдал за тем, как в могилу погружается ящик с телом деда. Наверное, он торжествовал.
Я взглянул на мать. По напряженному выражению лица дяди можно было понять, что она опять стонет. Я очень плохо помнил те времена, когда мама наслаждалась жизнью – смеялась, играла со мной, строила для меня крепости из деревянных поленьев. Тогда отец воевал вместе с армией верховного короля.
Надоеда смотрела на опускавшийся в могилу гроб широко раскрытыми глазами. Когда Дарах положил ей руку на плечо, она вздрогнула.
Я подумал о брате, который, желая отделаться от жестокости отца, бросил все и сбежал из дома.
Я попался в паутину, сплетенную мною же. И вместо того чтобы вырваться из ее цепких оков, убеждал себя, что так надежнее.
– Хотя бы драться умеет, – послышалось у меня за спиной.
Там стояли несколько воинов, но увидеть, кто именно произнес эти слова, я не мог, так как не должен был отводить глаз от оппонента.
– Хорошо, что в спарринге не надо особенно напрягать мозги, даже запоминать чьи-то команды не требуется, – продолжил рассуждать человек. – Но через каких-нибудь три года он сам станет командовать нами. К счастью, к тому моменту я уже буду в отставке…
Я узнал голос. Он принадлежал заместителю Стейлы. За три недели, прошедшие после смерти отца, мне не раз доводилось слышать подобные разговоры.
Мой противник негромко выругался, и я, прогнав посторонние мысли, сосредоточил все свое внимание на борьбе.
Иландер из Эйвинхеля был новичком в Синей Гвардии. Сегодня ему впервые выпало вступить в поединок со мной.
Солдат в Синюю Гвардию набирали из четырех королевств: Шавига, Толвена, Эйвинхеля и Сифорда. Если человек был в состоянии продержаться в ней несколько лет, а потом переходил в любую другую гвардию, то на новом месте его признавали одним из лучших. Не было в рядах Синей Гвардии лишь оранстонцев, потому что пятнадцать лет назад солдаты моего отца во главе с ним подавили по приказу верховного короля Оранстонское восстание.
Иландер, хоть и являлся новичком, прекрасно знал, что моя тетка обучала меня военному делу с тех самых пор, как я только взял в руки меч. Он понимал, что справиться со мной – задача не из легких, поэтому на протяжении всей прошедшей недели, начиная с того дня, как Стейла объявила состав пар в предстоящих поединках, внимательно наблюдал за мной.
Я же решил пошутить над ним. Всю неделю во время тренировок я умышленно вел себя вяло и двигался весьма медленно. Но на обычной тренировке, когда мы просто отрабатывали удары, скорость и реакция не так важны.
Поединок – совсем другое дело.
Уверенный в том, что он изучил меня и что выиграть бой у идиота не так уж и сложно, Иландер поначалу чувствовал себя вполне уверенно. Но когда увидел, с каким блеском я провел намеренно неумело начатый защитный прием, несколько растерялся. А потом, сообразив, что я с ним просто играю, пришел в неописуемую ярость.
Стейла прервала наш поединок пронзительным свистом в тот момент, когда кончик моего меча только коснулся металлической брони на животе противника. Если бы схватка была настоящей, Иландер отдал бы Богу душу. А если бы я не остановил его меч пару мгновений назад, то сам отправился бы в мир иной.
Иландер жаждал продолжения боя – когда я взглянул ему в глаза, то увидел в них кипящее неистовство.
– Отличная схватка! Верно ведь, Стейла?
Я сказал это серьезным тоном, потом отступил на шаг назад и убрал меч.
Стейла фыркнула.
– Иландер, ты ведь не мальчишка! И должен знать, что раздражение – не помощник в бою. Когда сражаешься с человеком, который явно сильнее и быстрее тебя, верх глупости поддаваться эмоциям. Тебе еще повезло, что ты не получил настоящего ранения.
– Прости за то, что намеренно привел тебя в бешенство, Иландер, – сказал я, одаривая оппонента одним из своих наиболее гениальных коровьих взглядов. – Этого больше не повторится, обещаю.
Иландер, который пришел в еще большее негодование после замечания Стейлы и моих слов, побагровел. Его ноздри раздулись и побелели.
– Ты…
– Поосторожнее! – рявкнула Стейла, и Иландер стиснул зубы.
Удостоверившись, что он ничего не собирается добавлять, тетка довольно кивнула и заметно расслабилась.
– На сегодня ты свободен, Иландер. Твое место в бою займет Лаки. А ты ступай помойся.
Лаки стоял среди воинов за спиной Стейлы с правой стороны. Будучи человеком сравнительно умным, он сразу сообразил, на что намекает командирша.
Она сидела, глядя перед собой, не поворачивая головы.
– Я уже говорила тебе прекратить вытягивать деньги из молодых бойцов, Лаки. На что вы поспорили?
– На серебряную монету.
– Учти, иногда колдовать у меня получается лучше, чем у Лисленга! – Стейла вскинула сжатую в кулак руку и помахала ею в воздухе. – О своем споре забудьте!
По-видимому, в первый момент Лаки хотел возразить. Он приоткрыл рот, тут же закрыл его, очевидно, передумав, и ответил лишь:
– Слушаюсь.
Стейла перевела взгляд на меня.
– А ты даже не вспотел, Вард.
Я нахмурился, размышляя, не понюхать ли мне собственную подмышку, но, решив, что это слишком, просто кивнул.
– Когда остальные отработают в поединке, мы с тобой попытаемся это исправить, согласен?
Стейла прищурилась.
Я улыбнулся и еще раз кивнул.
Если бы даже никто из окружавших меня людей никогда в жизни не считал меня дураком, то моя улыбка убедила бы их в этом.
Стейлу еще никому не удавалось одолеть.
Я задумался. Знала ли Стейла, что я намеренно сыграл с Иландером злую шутку? Понимала ли, что я способен на это? И желала ли наказать меня за мою выходку?
Обливаясь потом – в достаточном количестве даже для того, чтобы удовлетворить самолюбие Стейлы, – я с трудом поднимался по крутым ступеням замка. Каждое движение доставляло боль, но ничего другого и не стоило ожидать.
Стейла была очень высокой женщиной, а тридцать с лишним лет, проведенных в армии, сделали ее крепкой и мускулистой. Я обладал большей силой и скоростью, но она дралась с невиданной свирепостью. В поединках главной задачей было одолеть противника, а моя воинственная тетка любила выходить из боя победительницей, поэтому вовсю применяла запрещенные приемы.
Я осторожно потер глаз. Пускать в ход нечестные трюки мне не следовало, хотя я знал их немало. У идиота на подобное не хватило бы ума.
Когда я открыл дверь в спальню, поджидавший меня Орег ухмыльнулся. Если бы не стоявшая у дальней стены ванна с горячей водой, то я не простил бы ему ухмылки.
Эту ванну изготовили когда-то специально для отца. Она и Аксиэль – единственное, что я присвоил после его кончины.
От моих одежд жутко воняло, поэтому, не теряя времени даром, я скинул их с себя, погрузился в воду и с облегчением вздохнул, чувствуя, что напряжение мгновенно начало отступать.
– Кого мне благодарить за ванну, тебя или Аксиэля? – спросил я у Орега.
– Обоих, – ответил он. – Аксиэль натаскал воды, а я ее подогрел.
– Спасибо.
Лучшего метода для снятия усталости, чем принятие ванны, было невозможно придумать. Я набрал в легкие побольше воздуха, окунулся в воду с головой и на некоторое время замер.
Но неприятное впечатление от того, что я совершил сегодня, не исчезало. Нет, я думал не о проигрыше тетке. В Синей Гвардии не было такого человека, кого она не могла бы «положить на лопатки». Меня тревожило другое – схватка с Иландером.
Я вынырнул из-под воды.
– Я наблюдал за твоим боем, – сказал Орег.
Он сидел на стуле, непринужденно раскачиваясь на двух задних его ножках, причем не касаясь пола ступнями. Меня распирало от любопытства: как это у него получается? Скорее всего ему помогала магия. Я не стал задавать лишних вопросов, а определить, насколько мощными магическими силами обладает тот или иной человек, мог с большим трудом.
Вообще-то Орег всегда наполнял волшебством пространство, в котором находился, и я был не в состоянии уследить за всеми его мелкими колдовскими штучками. Я ясно ощущал силы призрачного парня, они ничем не отличались от волшебства Хурога. Возможно, он сам и являлся той магией, которую я всегда чувствовал в замке.
Орег применял свои удивительные способности на практике гораздо чаще, чем все остальные известные мне колдуны, даже самые талантливые. Не знаю, для чего он это делал – потому ли, что просто был наделен большим, чем все они, даром, или желал произвести на меня впечатление.
– Ты видел, как родная тетка чуть душу из меня не вытряхнула? – спросил я.
– Нет. – Орег загадочно улыбнулся. – Я имею в виду тот бой, в котором ты выставил полным идиотом нового бойца Синей Гвардии. Иландей – кажется, так его зовут… А, нет, его имя звучало бы так, если бы он был из Толвена, а не из Эйвинхеля. Иландер?.. Точно, Иландер!
Отец умер, думал я. А дядька ведет себя как добросовестный регент, даже того усерднее. Управляет Хурогом так, будто он полностью принадлежит ему.
В последние три дня Дараха почти не было дома. Он выезжал на поля, почва которых засолилась, и вместе со специализированной командой пытался предпринять все возможные меры по восстановлению земель.
Я с удовольствием оказал бы ему в этом посильную помощь. Но кто доверит идиоту более или менее ответственное задание?
Я чувствовал себя жутко виноватым. И к тому же испытывал непонятный страх. Теперь это был не страх за собственную жизнь, а гораздо менее благородное переживание…
Стремясь заглушить терзавшую душу вину, я и решил заполнить время, которое дядя тратил на попытки спасти хурогские земли, игрой с несчастным новичком.
– Ты показал этому Иландеру, где раки зимуют! – продолжая улыбаться, сказал Орег. – В следующий раз пусть знает, что к Хурогметену следует относиться с большим почтением.
Я внимательно следил за почти не изменявшимся выражением лица Орега. Зачем он завел со мной этот разговор? Пытается что-то выяснить? Или чувствует, что меня гложут угрызения совести? Я не мог определить.
По милости отца я был вынужден научиться «читать» людские души еще в детском возрасте. Но Орег представлял собой нечто совершенно непохожее на обычных людей. К тому же на протяжении веков ему приходилось быть чьим-то рабом.
Я взял кусок мыла с расположенной рядом тумбочки и принялся смывать темные следы с запахом металла, оставленные рукояткой меча.