Камил работал в прачечной, но производил впечатление умного и образованного человека. Я с удивлением узнал, что Камил химик по специальности. И почему-то по профилю не искал работу. Он же обмолвился, что мистер Датти биолог. Но сейчас, в силу определенных обстоятельств, предпочитает преподавательскую деятельность.
Альфы продолжали вводить меня в курс того, что происходило на комплексе. А я искренне изумлялся тому, что они живут на этом орбитальном комплексе уже двадцатый год.
– Детишек люблю, хоть своих и нет, – неспешно делился альфа своими секретами. – Работа нравится, и в остальном все устраивает.
– Я бы точно не смог справиться с этой галдящей толпой, – жаловался я в свою очередь.
– Это только так кажется. Все с опытом приходит. А ты умненький и в своем деле разбираешься.
– Вот уж, – отмахнулся. – Подумаешь, перенастроил задания. Меня обучали коды безопасности для звездолетов составлять.
– Сам виноват, что на комплекс попал, – неожиданно сообщил мистер Датти.
– Знаю. Если бы кто посоветовал или помог с выбором, я бы в такой ситуации не оказался.
– Зато у тебя теперь богатый жизненный опыт, – хмыкнул альфа.
– Да, опыт теперь имеется и разнообразный, – согласился я.
Честно говоря, я хоть и жаловался учителю, но менять имеющуюся работу на орбитальном комплексе не собирался. Хотя управляющий «Конфетки» ко мне приходил и предлагал переоформить контракт. Причем так настойчиво зазывал, что я заподозрил чиновника, который не дал мне место зама администратора. Похоже, альфа специально подыскал мне такую паршивую работенку в надежде, что омежка не выдержит и сбежит в местечко поспокойнее.
Только альфа не знал, что я не из аристократов. Пусть и отучился в Академии, но был обычным поселковым омегой. Всего достиг в жизни сам. Сам учился как проклятый. И шлюхой становиться точно не хотел.
Мои подозрения в том, что меня очень хочется кому-то получить в бордель, усилились, когда к моим обязанностям в школе прибавилась уборка всех прилегающих помещений. Теперь я пахал с утра и до позднего вечера. Десять минут перерыва после третьего урока, пятнадцать минут на обед и дальше до семи условного вечера. Теперь пробежки вокруг парка стали не нужны. «Вот и фитнес, за который еще и платят», – успокаивал я сам себя.
Мистер Датти только вздыхал. Помочь пожилой учитель мне точно не мог. А я терпел. Ни словом, ни делом не показал, что думаю о такой работе и нанимателях.
Личные визиты управляющий «Конфеткой» больше не делал, но приглашения на комм присылал через день. Я эту почту даже не раскрывал и считал дни до окончания кабального контракта.
Только и радости было, так это ежевечерние посиделки с пожилыми альфами. Мистер Датти и Камил не переставали меня удивлять. Они так живо интересовались моей жизнью, что я незаметно рассказал свою нехитрую биографию.
Сирота с пяти лет. Родители разбились на шлюпке. Воспитывал меня дядя. Единственный близкий родственник работал наладчиком конвейера. Сколько себя помнил, дядя всегда сожалел, что так и не осуществил свою мечту – работать на звездолете.
– Учись, Ларни, учись. А то застрянешь, как я, в заводском поселке, – любил разглагольствовать дядя, возвращаясь из бара.
Родственника ничуть не смущал тот факт, что я не альфа. Так что, можно сказать, я мечтал стать техником на звездолете с раннего детства. Пусть изначально это была и не моя мечта, но с годами я так привык к мысли, что лучшего места, чем звездолет и его техническое обслуживание не существует, что сам в это поверил.
Дядя, взяв меня на воспитание, особо мной не занимался. Вернее, ему и в голову не приходило, что к омеге нужен другой подход. Плюс доходы у дяди были не велики. Фактически он получал дополнительную оплату, если требовался серьезный ремонт или замена каких-то деталей. А текущее, плановое обслуживание конвейера оплачивалось по второй степени.
Естественно, дядя меня не баловал. Обут-одет, сыт – вот и хорошо. Помню себя в возрасте шести лет, я, возвращаясь домой из детского центра, очень скучал. Детишек, подходящих мне по возрасту, в нашем доме не было. Играть по вечерам тоже не с кем. Головизор вещал исключительно новости и спортивные каналы. Из всех развлечений имелся только детский комм.
Правда, когда дядя загрузил в него какую-то взрослую игрушку, мне стало на порядок веселее вечерами. И не только вечерами. В выходные дни я безвылазно сидел дома, играя. Дядю все устраивало. Он порой хвастался перед соседями-альфами, как ему повезло, что племянник омега. Не бузит, не шумит. Тихонько играет.
Игрушка мне нравилась чрезвычайно. Там были такие головоломки, что разгадывать их приходилось по нескольку дней, перебирая сотни вариантов.
Поселок, где мы проживали, полностью обслуживал завод, что выпускал двигатели и еще какие-то элементы для звездолетов. Естественно, что хозяева завода были заинтересованы в том, чтобы все поселковые дети, повзрослев, отправились по стопам родителей. В смысле, пришли работниками на этот завод.
Оттого школа у нас была с техническим уклоном. Различий для альф и омег тоже не было. Многие омеги работали на заводе в составе младшего технического персонала. Техникой я всегда интересовался. Так что в школе мне нравилось.
И каково же было мое изумление, когда в пятом классе нас начали знакомить с основами сборки простых узлов двигателей. И тут я неожиданно обнаружил, что та игрушка, в которую играл всю сознательную жизнь, всего лишь часть технической инструкции перестройки комплекса конвейера.
Между прочим, я совершенно не расстроился этим фактом. А, напротив, попросил у дяди схему следующего уровня, мотивируя это тем, что мы её в школе начали изучать.
– Учись, Ларни. Глядишь, сможешь выбраться из этой нищеты и стать техником на звездолете.
В дядином представлении других специальностей не существовало как вида. Техник звездолета – предел мечтаний. Оттого следующий уровень переоснащения, перекомпоновки и частичного демонтажа конвейера я получил практически сразу. К нему еще несколько технических инструкций по малым летательным аппаратам.
От всего этого я просто прибалдел. Жаль, что поковыряться и посмотреть свой катер дядя не давал. Но для этого у нас в поселке имелась свалка. Вообще-то она принадлежала концерну, в который входил местный завод двигателей. Старые отжившие свой век летательные аппараты свозились в одно место. Потом их ожидали разборка и переплавка.
Разбирать и сортировать двигатели, систему управления, рули высоты поручали подросткам. Платили за эту работу крайне мало. Но для детворы и это было в радость.
Мало того, молодые альфы частенько влезали на территорию свалки, чтобы своровать годные узлы и детали. Охрана у объекта, безусловно, имелась. Камеры наблюдения стояли, где и положено. Но когда это останавливало поселковую ребятню?
Обычно отправляли в узкий лаз самого мелкого, но смышленого ребенка. Тот при помощи ручных зеркал создавал слепую зону для камер. В этот момент альфы постарше перелазили через ограждение.
Где-то с шестого класса роль «отражателя» поручали мне. Поселковых совсем не смущало, что с ними на свалку частенько ходит омега. Наши поселковые омеги поведением не сильно отличались от альф. Разве что мельче были.
Зато после визита на свалку я притаскивал домой много чего полезного. К выпускному классу собрал не один двигатель. Двигатели эти я продавал через сеть. Стоили сборные двигатели для катеров дешево, поскольку не имели заводских номеров и гарантий. Но я, пристроив первые два, неожиданно приобрел репутацию. Те фермеры, что купили движки для своих катеров, остались довольны и ценой, и экономией горючего. Они же и советовали меня своим знакомым.
Безусловно, состояние на этом я не сколотил. Да и деятельность не считалась легальной. Потому я особо не наглел. Но на заработанные деньги каркас и то, что не мог вытащить со свалки, купил самостоятельно. И сам собрал собственный катер. На нем я отправился после школы поступать в столичную Техническую Академию Дальних полетов.
Оттого мне и было обидно, что все мои усилия и, чего уж скромничать, таланты, оказались невостребованными на орбитальном комплексе.
Кроме работы шлюхой в борделе меня никуда не приглашали.
Правда, через полгода рьяные атаки управляющего «Конфеток» чуть стихли. Появились другие проблемы. По местным новостям передали сообщение о нескольких подземных толчках на Вире. Плюс в районе разработок активировались три вулкана. Погибших шахтеров даже поднимать с поверхности планеты не стали. Но список оказался внушительным.
Новая партия рабочих должна была прибыть, когда ремонтники восстановят, а скорее всего, передвинут шахты от места вулканической активности.
Завод по первичной переработке руды тоже встал. Почти всех работников отправили в принудительный отпуск. Кто-то улетел действительно отдыхать. Кто-то просто свернул контракт.
По моим подсчетам число обитателей комплекса убавилось на треть. И к моей персоне интерес поубавился. А я этому только радовался.
========== Часть 3 ==========
Работы в школе стало меньше, поскольку, в основном, у нас учились дети семей рабочих. Когда часть рабочих лишилась работы, то, естественно, покинула орбитальный комплекс. Младших школьников совсем не осталось. С одной стороны, меня это радовало. Контракт я отрабатываю формально. Жаль только, что и денег не получаю.
В свой вынужденный отпуск я тосковал от безделья. Хорошо, что старички-альфы меня не забывали. Теперь я бывал дома у мистера Датти и Камила, считай, каждый день.
– Учись, Ларни, пока есть возможность, – повторял практически слова моего дяди Камил. – Хочешь, я тебя в химии поднатаскаю?
– А я в биологии, – предлагал мистер Датти.
– Вам так не хватает преподавательской деятельности? – усмехался я, но учебники себе на комм перебросил.
Новая область знаний меня потрясла. Не думал, что это будет так увлекательно. Не сразу, но через несколько недель до меня дошло, что область изучаемого все же ограничена определенными рамками.
В Технической Академии техникам преподавали аналитику на высшем уровне. Так что проанализировать и сопоставить то, что мне давали альфы (а потом еще и подробно разжёвывали вечерами), труда не составило.
– Пресловутые истинные пары. Химия вместо любви и взаимовлияния, – озвучил я в одну из встреч то, до чего додумался.
– Камил, я говорил тебе, что малыш необычайно способен.
– И мы не прогадали, сделав на него ставку.
– А ну-ка, рассказывайте, – потребовал я.
– Обязательно, только придется в спальню переместиться. У нас там точно нет охранных систем наблюдения, – сообщил мистер Датти, а я насторожился.
– Омежка, ты испугался двух альф преклонного возраста? – хмыкнул Камил, прочитав мимику моего лица.
– Не такие вы и старые, как хотите это показать, – буркнул я. – И я не боюсь.
– Тогда глупости не выдумывай и пошли в помещение, избавленное от прослушки, – подтолкнул меня альфа.
Собственно, опасался я напрасно. Действительно, альфы всего лишь хотели поговорить. Лично я ничего секретного в том разговоре не обнаружил. И только удивился, что альфы эти свои научные открытия так и не опубликовали.
– Не в нашей имперской системе менять эти устои и представления. Ты вырос на Анланте и не видел реального отношения к омегам, – просвещал меня мистер Датти.
– А почему вы именно мне решили передать эти секреты?
– Ты амбициозен. Омега, но с удивительным техническим складом ума, – перечислял Камил. – Кто его знает, как и что сложится в будущем. Война с Федерацией продолжается не один год. Надеяться на то, что наши исследования кого-то в правительстве заинтересуют, не стоит. Но микрочип с чертежами и расчетами мы тебе введем.
Альф я заверил, что сохраню секрет, если не найду возможность воплотить его в жизнь.
Честно говоря, меня их открытие ошеломило. Если в двух словах, то химик и биолог нашли секрет истинных пар.
– Все дело в запахе, – пояснял Камил. – Если разобрать на составляющие запах каждого индивида, то можно абсолютно точно подобрать идеальный вариант.
Со мной это тестирование тоже провели. Не знаю, сколько лет и денег потратили альфы на эту разработку, но она того стоила.
– Для меня ты пахнешь цветами, что у землян называют жасмином, – пояснял Камил. – Многое в нашей работе мы взяли как раз от землян. У них изобретены искусственные спреи запахов. Эти разумные существа не имеют собственных запахов, кроме выделений пота. Зато их достижения в области парфюмерии удивляют. Мы взяли за основу создание карты ароматов для духов и одеколонов.
– Собрали или разделили ароматы? – не понял я.
– Мы разложили запахи альф и омег на простейшие составляющие. К примеру, запах омеги формируется из пятнадцати-двадцати оттенков.
– Ничего себе! – удивился.
– Альфы имеют запах попроще, от пяти до десяти оттенков, – пояснил Камил. – Как ты думаешь, чем пахнет Датти?
– Лесной орех, – уверенно ответил я.
– Да, именно этот мускус. Он лидирует в качестве базовой ноты. Но в композиции запаха Датти присутствуют еще восемь оттенков. Есть запах одного из приморских растений Анланты, запах натуральной кожи сахов, карамели, фрукта алли, кинза.
Я слушал, открыв рот.
– Это все смог определить ваш прибор?
– Да. Если позволишь взять пробы с области твоих подмышек, то и твой точный запах определим.
Как потом оказалось, помимо основного запаха жасмина, прибор смог зафиксировать семнадцать других компонентов, что создавали мой индивидуальный фон.
– А вот теперь представь, что кому-то из альф идеально нравится такой вариант запаха, – поведал Камил.
– И он будет считать меня своей парой? – не поверил я.
– Да. Но ты среагируешь только на запахи, которые посчитаешь приятными для себя.
– То есть пара не совпадет в случае, если одному партнеру не подошел запах второго? – уточнил я.
– Увы, в нашем обществе таких пар альф и омег большинство, – подтвердил мистер Датти. Я с грустью покивал, соглашаясь с альфой.
– У нас есть еще второй прибор, что помогает выяснить претендента на роль идеала, – порадовал меня альфа.
Вторая машина была своего рода тестером.
– Сложно выявить чистый запах, без примесей. Особенно это касается цветочных ароматов, что похожи на ароматы эфирных масел, – пояснял химик. – По сути все эфирные масла уже состоят из нескольких компонентов. Так что понятие «чистого» запаха в нашем случае условно.
Безусловно, сразу и за один день я весь тест не прошел. Понадобилось несколько дней, чтобы я заполнил первичную карту запахов. Порой мне казалось, что моё обоняние притупилось. Но Камил заверял, что это не так. И тут же в подтверждение я вдруг начинал ощущать какой-то яркий запах.
– Просто те ароматы для тебя чужды, – пояснял альфа. – Мы на них поставим прочерк.
В результате всех этих опытов химик смог подобрать для меня «идеального альфу».
– Основной и первый запах условно называется «морской бриз». Потом озон, хвоя, – перечислял Камил мой «идеал». – Лесной орех тоже присутствует.
– Мистер Датти? – изумился я.
– Это всего лишь делает его приятным собеседником, другом. Тебе уютно в обществе этого альфы. Его аромат входит в список приятных.
– И сколько вариантов моей идеальной пары, по-вашему?
– На самом деле не так мало. Примерно один из тысячи, – ошеломил меня Камил.
– Это же дофига альф!
– Конечно. Но идеального совпадения по всем восемнадцати запахам может и не быть. Плюс альфа должен полностью полюбить твой аромат. И таким образом вероятность идеального варианта приближается один к миллиону.
– Но даже при десяти пунктах совпадения ты будешь вполне счастлив, – поспешил успокоить меня мистер Датти.
– Мы еще подготовим список противных тебе ароматов.
– Да я их и без списка знаю. Мне запах мяты, исходящий от альфы, никогда не нравился.
– Не думаю, что омеги с таким ароматом были у тебя в друзьях, – поддержал Камил.
– Так то же омеги, – отмахнулся я. – Какая разница.