§ 89 И непокой, что вложил в сердце Тургона Ульмо, вновь пробудился в его душе в Нивросте, и он собрал своих наиболее искусных мастеров и тайно привел их в Гондолин и там начали они возводить укрепленный город, что Тургон замыслил в своем сердце; и они выставили стражу, чтобы никто не смог увидеть их работу.
65
§ 90 В это время с помощью Нолдор (что были намного искусней в ремеслах, чем Синдар) Бритомбар и Эгларест были обнесены высокими стенами, а внутри были возведены прекрасные города, и гавани с причалами и пирсами из камня. И на мысе к западу от Эглареста была выстроена башня Ингильдон, дабы смотреть на море; но как потом оказалась, она была не нужна. Ибо никогда Моргот не пытался строить корабли или вести войну на море. Все слуги его избегали воды, и никто из них и близко не подходил к Морю, разве что в случае крайней нужды.
66
§ 91 В то время Галадриэль, дочь Финрода, как уже говорилась, жила вместе с Мэлиан и была дорога ее сердцу. И они иногда беседовали о Валиноре и о блаженстве былых дней; но о том, что было после темного часа гибели Древ, Галадриэль ничего не говорила, а всегда умолкала.
§ 92 И однажды сказала Мэлиан: «Есть какое-то горе, что лежит на тебе и твоем роде. Это я вижу, но все остальное скрыто от меня, ибо ни зрением, ни мыслью не могу я различить, что происходило или происходит на Западе: тень лежит на всей земле Аман и простирается над Морем. [Не расскажешь ли ты>] Почему не говоришь ты мне более?» «Горе это осталось в прошлом»,-молвила Галадриэль, «и я хочу оставить ту радость, что есть ныне, неомраченной воспоминаниями. И может быть, еще достаточно печали ожидает нас, хотя сейчас воспряли наши надежды».
§ 93 Тогда Мэлиан взглянула ей в глаза и сказала: «Не верю я, что Нолдор явились сюда посланцами Валар, как говорили сначала: нет, хотя и прибыли они в самый час нашей нужды. Ибо смотри! Никогда не говорят они о Валар, а их владыки не принесли никакой вести Тинголу от Манвэ, или от Ульмо, или даже от Ольвэ, брата короля и от его народа, что ушли за Море. Почему же, Галадриэль, благородные Нолдор были изгнаны из Амана? И что за зло лежит на сынах Феанора, что они столь надменны и яростны? Не близка ли я к правде?»
§ 94 «Близка, владычица», отвечала Галадриэль, «кроме того, что мы не были изгнаны, но ушли по собственной воле и против воли Валар. Через великие опасности прошли мы для того, чтобы отомстить Морготу [или >] и отобрать у него похищенное». Тогда Галадриэль поведала Мэлиан о Сильмарилях и о гибели Короля Финвэ. Но не сказала она ни слова ни о Клятве, ни о Резне, ни о сожжении кораблей.
§ 95 Но Мэлиан, которая смотрела Галадриэли в глаза, пока та говорила, молвила: «Ныне многое поведала ты мне, и еще больше увидела я за твоими словами. Темен твой рассказ о пути из Тириона, но я вижу там зло, о котором Тингол должен узнать, дабы мудро править в дальнейшем».
«Может быть», сказала Галадриэль, «но не от меня».
§ 96 И более Мэлиан не говорила об этом с Галадриэлью; но она поведала все, что узнала о Сильмарилях, Королю Тинголу. «Великое то дело», сказала она, «поистине, более великое, нежели мнится самим Нолдор. Ибо узри! Свет Амана и судьба Арды ныне заключены в этих камнях, творении погибшего Феанора. Я предвижу, что всей силы Эльдар будет недостаточно, чтобы вернуть Сильмарили, и мир будет разрушен в грядущих битвах, пока их вырвут у Моргота. Внемли же! Феанор погиб из-за них и многие другие, как я догадываюсь; но первая из всех смертей, что они принесли и еще принесут – это смерть Финвэ, твоего друга. Моргот убил его перед своим бегством из Амана».
§ 97 Тингол молчал, ибо его охватили печаль и дурное предчувствие, но, наконец, он сказал: «Ныне я понял причину ухода Нолдор с Запада, которому прежде дивился я более всего. Не на помощь нам пришли они (это лишь случай); ибо тех, кто остался в Средиземье, Валар оставили жить по собственной воле до самой крайней нужды. Для мести и возвращения утраченного пришли сюда Нолдор. Но тем более верными союзниками будут они в борьбе с Морготом, ибо никогда уж они не вступят с ним в переговоры».
§ 98 Но Мэлиан сказала: «Воистину, по этим причинам пришли они, но не только. Остерегайся сынов Феанора! Тень гнева Богов лежит на них; и я чувствую, что они уже творили зло в Амане и причиняли беды своим родичам. Обида, ныне уснувшая, лежит меж принцами Нолдор».
§ 99 И Тингол ответил: «Что мне до того? О Феаноре я знаю лишь со слов других, и в их рассказах он предстает воистину великим. О сыновьях его я слышал мало хорошего, но все же они подтвердили, что являются смертельными врагами нашего врага».
«Их слова и их замыслы могут оказаться обоюдоострыми», сказала Мэлиан; и более они не говорили об этом.
67
§ 100 И вскоре среди Синдар поползли слухи о деяниях Нолдор до их прихода в Белерианд. Ныне ясно, откуда они исходили (но тогда никто этого не знал), и, скорее всего, злая правда была усугублена и отравлена ложью. Моргот избрал Синдар первой целью для своего злого умысла, ибо они совсем его не знали, были неосторожны и доверяли словам. Поэтому Кирдан, услышав эти темные слухи, был обеспокоен. Был он мудр и быстро понял, что правда это или ложь, в любом случае рассказы эти распространяются со злым умыслом; но он думал, что зло это проистекает от принцев Нолдор из-за соперничества меж их домами. И послал он вестников к Тинголу, дабы они поведали все, что ему стало известно.
§ 101 И случилось так, что в это время сыновья Финрода вновь гостили у Тингола, ибо они желали навестить свою сестру Галадриэль. Тогда Тингол, глубоко взволнованный, в гневе обратился к Инглору, сказав: «Зло причинил ты мне, родич, утаив столь важные вести. Ибо узри! Ныне узнал я обо всех преступлениях Нолдор».
§ 102 Но Инглор ответил: «Что за зло причинил я тебе, владыка? Или что за преступления творили Нолдор в твоем королевстве, что так разгневали тебя? Ни против твоего владычества, ни против твоего народа не замышляли и не творили они зла».
§ 103 «Дивлюсь я тебе, сын Эарвен», сказал Тингол, «ибо пришел ты к трапезе у своего родича с руками алыми от крови рода твоей матери, и ты не говоришь ничего в свою защиту и не ищешь прощения!».
§ 104 Инглор был в сильном затруднении и молчал, ибо не мог он защитить себя, не бросив обвинений против других принцев Нолдор; а он не желал этого делать перед Тинголом. Но сердце Ангрода вновь наполнилось горечью при воспоминании о словах Крантира, и он воскликнул: «Владыка, я не знаю, от кого и какую ложь ты слышал. Но руки наши чисты. Неповинны мы ни в чем, и упрекнуть нас можно лишь в глупости, ибо мы слушали речи яростного Феанора, и они опьянили нас как вино и так же быстро. Никакого зла не совершали мы в пути, но сами пострадали от великой обиды. И простили ее. За это нас назвали твоими наушниками и предателями Нолдор. Назвали несправедливо, как ты знаешь, ибо мы из верности родичам ничего не сказали тебе и тем заслужили твой гнев. Но сейчас ты узнаешь правду, ибо не в силах мы более сносить незаслуженные обвинения». И резко заговорил он против сыновей Феанора, рассказав о крови в Альквалондэ, о пророчестве Мандоса, и о сожжении кораблей в Лосгаре. «Почему мы, пережившие Вздыбленный Лед, должны носить имя убийц родичей и предателей?», воскликнул он.
§ 105 «Но все же тень Мандоса лежит и на вас», сказала Мэлиан. А Тингол долго молчал, перед тем как ответить. «Сейчас уходите!», молвил он. «Ибо сердце мое пылает. Позже вы можете вернуться, если пожелаете. Ибо я не закрою двери перед своими родичами, что были вовлечены в злодеяния, коим не смогли помешать. С Финголфином и его народом я тоже сохраню дружбу, так как они горько заплатили за совершенное зло. И в нашей ненависти к Силе, что содеяла это горе, все обиды должны быть забыты».
§ 106 «Но внемлите же! Не желаю я более слышать язык тех, кто убивал мой народ в Альквалондэ! И покуда я властвую, пусть никто во всем моем королевстве не разговаривает на этом языке открыто. Все Синдар услышат мое повеление: не говорить на языке Нолдор и не отвечать тем, кто заговорит на нем. А те, кто будет продолжать использовать его, будут считаться нераскаявшимися убийцами родичей и предателями».
§ 107 И сыновья Финрода ушли из Менегрота с тяжелым сердцем, поняв, что всегда будут исполняться слова Мандоса, и никто из Нолдор, последовавших за Феанором, не избегнет тени, лежащей на его доме. И вышло так, как сказал Тингол: Синдар услышали его повеление и по всему Белерианду отказались от языка Нолдор и избегали тех, кто говорил на нем открыто; а Изгнанники приняли Синдарин как повседневный язык [кроме одного лишь Гондолина, где Нолдор жили, не смешиваясь с другими народами, но этот город оставался сокрытым. >]. И лишь владыки Нолдор разговаривали меж собой на Высокой Речи Запада, хотя везде, где жили Нолдор, этот язык сохранился как язык знания.
102
§ 108 В хрониках записано, что в этом году было окончено строительство Нарготронда, и сыновья Финрода собрались там на пир, а из Дориата прибыла Галадриэль и жила в городе некоторое время. У Короля Инглора Фелагунда не было жены, и Галадриэль спросила его, почему это так. И когда она говорила, на Фелагунда сошло предвидение, и он молвил: «Я тоже принесу клятву, и должен быть свободен, чтобы исполнить ее и сойти во тьму. И не останется от моих владений ничего, что мог бы наследовать сын».
§ 109 Однако, говорят, что до этого часа столь холодный расчет не руководил им; ибо любил он Амариэ из Ваниар, а ей не было дозволено отправиться с ним в изгнание.
116
§ 110 В этом году, согласно хроникам этого города, был возведен Гондолин, через пятьдесят лет после прихода Тургона из Нивроста. Но вести об этом не пересекали горы, и никто из родичей Тургона не был приглашен на пир. [Этот аннал был позже вычеркнут и заменен другим. См. §§111-113]
§ 111 В этом году возведение Гондолина было завершено, после пятидесяти [добавлено: и 2] лет тайной работы. Поэтому Тургон готовился уйти из Нивроста и покинуть свои прекрасные чертоги в Виньямаре под Горой Тарас; и тогда [последний раз Ульмо прибыл к нему>] Ульмо второй раз прибыл к нему / и сказал: «Тургон, ныне ты должен, наконец, отбыть в Гондолин; а я наложу свои чары на Долину Сириона, так что никто не заметит твоего ухода, и никто не сможет найти тайный ход в твои земли против твоей воли. Дольше всех других королевств Эльдалиэ Гондолин будет противостоять Мелькору. Но не люби его слишком сильно и помни, что истинная надежда Нолдор лежит на Западе и придет с Моря».
§ 112 И Ульмо предостерег Тургона, что и на нем тоже лежит Проклятие Мандоса, которое Ульмо снять был не в силах. «Может случиться так», -сказал он, «что проклятие Нолдор найдет тебя еще до конца, и предательство зародится среди твоих стен. Тогда им будит грозить пламя. Но если эта опасность подойдет близко, то из Нивроста придет некто, дабы предостеречь тебя, и от него, среди огня и гибели, родится надежда для Эльфов и Людей. Поэтому оставь в этих чертогах доспехи и меч, через годы он найдет их, и так ты узнаешь его, и не будешь обманут». И Ульмо показал Тургону, какого вида и размера должны быть оставленные меч, шлем и кольчуга.
§ 113 Тогда Ульмо вернулся в Море; а Тургон повелел своему народу (там было около трети Нолдор из Дома Финголфина и еще больше Синдар) отправляться, и они ушли, отряд за отрядом, тайно, под тенью Эрид Вэтион, и никем не замеченные, прибыли в Гондолин со своими женами и добром, и никто не знал, куда они исчезли. И последним из всех шел Тургон со своими вождями и домочадцами. Тихо прошли они через холмы в горные врата, и те закрылись. А в Нивросте не осталось никого, и был он пустынен до самого разрушения Белерианда.
150
§ 114 Народ Крантира, сына Феанора, поселился у верхнего течения Гэлиона, подле озера Хэлеворн под сенью Голубых Гор. Говорят, в то время они первыми поднялись в горы и взглянули на восток, и показалось им Средиземье обширным и диким. Они первыми встретились с Наугрим, которые после нападений Моргота и прихода Нолдор перестали приходить в Белерианд. И хотя оба народа любили ремесло и охотно учились, но мало было любви меж Гномами и Нолдор. Ибо Гномы были скрытны и скоры на обиду, тогда как Крантир был высокомерен и редко скрывал свое презрение к безобразию Наугрим, а народ вторил своему владыке. Тем не менее, поскольку оба народа боялись и ненавидели Моргота, они заключили союз, и получили от него немало выгоды. Ибо Наугрим узнали в те дни многие секреты ремесла, так что кузнецы и каменщики Ногрода и Белегоста прославились среди своего народа; а Нолдор получили много железа, и их оружейные наполнились мечами и доспехами. И впоследствии, до того, как Майдрос был разбит, все торговые перевозки из гномьих рудников проходили через руки Крантира, и он изрядно обогатился.
155
§ 115 В этом году после долгого затишья, Моргот попытался застать Финголфина врасплох (ибо он знал о бдительности Майдроса). Он выслал войско на снежный север, затем оно повернуло на запад, а после снова на юг, и так достигло берегов залива Дрэнгист и оттуда могло вторгнуться прямо в сердце королевства Хитлум. Но Эльфы вовремя заметили его и устроили врагам ловушку среди холмов у восточного конца залива, и большинство Орков было сброшено в море. Эта схватка не числилась среди великих битв, но была лишь самой опасной из многих ударов, что Ангбанд снова и снова наносил по кольцу осады. После нее на многие годы воцарился мир, и Моргот не нападал открыто, ибо понял, что одни Орки не смогут победить Нолдор, разве что их будет такое количество, которое он еще не мог собрать. Поэтому начал искать он новые средства для победы и замыслил создать драконов.
260
§ 116 В этом году Глаурунг, первый из Урулоки, огненных драконов Севера выполз ночью из врат Ангбанда. Он был еще юн и достиг едва ли половины длины (ибо долга жизнь драконов и растут они медленно), но Эльфы в ужасе бежали пред ним в Эридвэтрин и Дортонион; а он тем временем осквернил равнину Ардгален. Тогда Фингон, принц Хитлума, выехал против него с отрядом конных лучников и окружил его кольцом быстрых всадников. И Глаурунг тоже был устрашен, ибо броня его не достигла еще полной крепости, и стрелы его ранили; он бежал обратно в Ангбанд и не выходил более в течение многих лет. Но Моргот был недоволен тем, что Глаурунг обнаружил себя слишком рано; и после этого поражения почти двести лет царил мир. Лишь на северных границах иногда происходили стычки. И весь Белерианд расцвел, а Нолдор строили крепости и прекрасные дворцы, создавали вещи невиданной красы, писали стихи, исторические хроники и книги мудрости. Во многих землях Нолдор и Синдар смешались в один народ и говорили на одном языке; хотя меж ними и сохранялись различия. Нолдор более чистой крови были сильнее духом и телом, будучи как могучими воинами, так и мудрецами. Они любили строить из камня, предпочитая склоны холмов и открытые земли. Тогда как у Синдар голоса были красивее, и более искусны они были в музыке (не считая лишь Маглора, сына Феанора). Они любили леса и берега рек, а некоторые все еще желали странствовать, нигде не оставаясь подолгу, и пели во время путешествия.