Странно, но и на этот раз текст в идентификаторе был на немецком языке. Прибор еще раз пискнул, дисплей на секунду погас, а потом появилось новое сообщение:
Дважды два и в двоичном коде – дважды два
Поскольку мы представления не имели о том, куда идти, то пошли по компасу. В Зонненштадт мы пришли с севера – солнце было у нас впереди. Поэтому мы и дальше шли на юг, углубляясь в разрушенные кварталы.
Город был сильно разрушен. Я уже упоминал, как выглядела окраина Зонненштадта. Однако чем больше мы продвигались к центру, тем меньше были разрушения. Дойдя до конца длинной улицы, мы вышли к набережной. Вода в реке были грязной, на поверхности плавали темные весенние льдины и разный мусор, включая дохлых собак и плотную зеленую пену непонятного происхождения. Слева, метрах в трехстах от нас, был каменный мост.
За мостом нас ждал сюрприз. Путь дальше, к центру города, преграждала высокая бетонная стена с колючей проволокой по верху. А на выходе с моста был блокпост, и нам навстречу вышли пятеро вооруженных людей.
Выглядели они очень колоритно – любой панк позавидует. На четверых было наверчено что-то несусветное, гремучая смесь мехов, камуфлы и кожаных ремней. Пятый был с ног до головы упакован в черную кожу, ну прямо тебе Троцкий в 1918 году. У двоих были охотничьи ружья, у остальных – пистолеты-пулеметы, сильно смахивающие на легендарный МР5. Единственное, что объединяло всех пятерых – так это черные шапки-кубанки на головах. Человек в коже сделал нам знак остановиться, направился неспешно нам навстречу.
– Кто такие? – осведомился он нехорошим тоном. Лицо у кожаного было бледное, испитое, с сизой щетиной на щеках, глаза темные, колючие и злые. Реально уголовная физия.
– Просто люди, – сказал я. – Идем в город.
– Стоять смирно! – скомандовал кожаный. – Протянуть руки с пассами!
Я так понял, что пассами он назвал наши микрокомпьютеры. Я вытянул левую руку, Тога последовал моему примеру. Кожаный вытащил из кармана какой-то приборчик и провел им по моему компьютеру, потом глянул на дисплей.
– Гражданин Рейха? – удивленно протянул он. – Вот нежданно-негаданно! Из самой столицы, да в нашу дыру? Ой-ой-ой! Простите, гражданин. Я Самоха, командир третьего взвода шуцполиции. К вашим услугам, гражданин.
– Мы здесь проездом, – сказал я, слегка ошарашенный таким учтивым приемом. – Пришли в Зонненштадт по делу. Где тут у вас можно переночевать?
– Гостиница для граждан находится на Хейматштрассе, называется «Оплот свободы». Если желаете, могу скинуть вам вектор.
– Найдем сами, – я понятия не имел, что такое вектор и решил не вызывать подозрений расспросами. – Чему улыбаетесь, Самоха?
– Если гражданин желает купить самогон, то дешевле всего он на рынке. Но и качество того, не самое лучшее. Спирт, водку и пиво только в арийском кафе на Зонненбульваре купите. А девочки в заведении у Айдара. Это на Кунстплатц. Сервов можно купить в бюро господина Венка.
– Сервов?
– Совсем недорого, гражданин. Мужчина у нас стоит пятьдесят патронов, женщину или ребенка отдают за двадцать пять. Коли в ливрах будете платить, получится дороже… Что-то не так?
– Нет, все так, – я с трудом взял себя в руки. – Дорогие у вас сервы.
– Как везде. Мой шурин приехал недавно из Руслау, так там за мужчину вообще просят семьдесят пять винтовочных патронов или сто пятьдесят пистолетных. Но с Руслау все понятно, там новые колонисты сейчас строятся, рабочие руки нужны… А кто ваш спутник, гражданин? Могу я проверить его пасс?
– Естественно, можете.
– Хм, Антон Малахов, – буркнул Самоха, прочитав показания своего сканера. – Поселенец категории «А». За что такая милость-то?
– Он ученый, – ответил я за Тогу. – Изобретатель.
– Изобретатель? – На лице Самохи появилась гримаса презрения, обычная реакция люмпена-пьяницы на интеллигентов. – И что же он изобретает?
– Мой друг господин Малахов специалист по электронике. Причем высококлассный. Такие люди очень нужны Рейху.
– Ну, тогда ему стоит зайти в нашу комендатуру. Майор Штаубе нам все уши прожужжал, подайте ему специалиста по американским… этим… как их, чтоб им… чипсам, что ли.
– Чипам, – поправил Тога.
– Во-во, чипам. – Физиономия Самохи просветлела. – Так что ступайте сразу к герру Штаубе. Глядишь, заработаете чего-нито. Патронов там, сигарет, марафетику. Тут наш местный учителишка намыливался герру Штаубе угодить, да кишка у него тонка. Только может, что ребятне байки травить.
– Учитель? У вас есть школа?
– Ага. Сам герр Штаубе разрешил открыть школу для детей поселенцев. Оно и понятно – кому нужны неграмотные? Неделю назад нам вернули из Трудовой армии семнадцать человек из последней партии работников – им, мол, дурачье ни к чему. Трудовой Армии нужны образованные.
– А где нам найти этого учителя?
– Лукошку-то? Он на Курфюрстеналее живет, аккурат рядом со своей школой. А сейчас точно у себя в школе, все учит, – Самоха презрительно сплюнул. – Моя воля, я бы всех этих умников… Даром жратву они переводят, гражданин. В армию их всех, и на Тихий океан. Там бы узнали, как пропоротые кишки воняют.
– У вас правильный взгляд на вещи, господин Самоха.
– Рад стараться, гражданин! – Самоха посмотрел на меня с собачьей преданностью в глазах. – Счастливого пути!
– Хорошей службы, Самоха. Возьмите за труды, – я сунул шуцману одну из пачек сигарет, найденных в чемодане Веника.
У Самохи отвисла челюсть. Я по его глазам видел, что он готов целовать мне руки. У Тоги на лице застыла гримаса брезгливости.
Мы прошли мимо шуцманов, таращившихся на нас, как баран на афишу и подошли к воротам. Кто-то невидимый для нас запустил лебедку, ворота загремели и медленно раскрыли створки. За воротами нас встретили еще два шуцмана со злобно лающими овчарками на поводках. У выхода с КПП в город стоял гусеничный бронетранспортер с изображением лисицы на бортах.
– Как тебе все это? – шепнул я Тоге.
– Страшно. Будто кошмар снится.
– Пока нас приняли за своих. Видел, как этот шуцман передо мной бисер рассыпал? Я все-таки гражданин Рейха.
– Слушай, Леха, причем тут Рейх? Двадцать первый век, компьютеры, чипы – и Рейх?
– И война на Тихом океане. Знаешь, куда нас занесло, брат Тога? Это альтернативный мир, в котором Германия выиграла вторую мировую войну. Других объяснений у меня нет.
– Ты серьезно?
– Серьезнее некуда. Ох, и наваляю я Консультанту, если мы отсюда выберемся!
– Куда сейчас?
– Пойдем на рынок. Попробуем разузнать, что тут происходит.
Мы вышли за ограду пропускного пункта и оказались на улице. Вид был вполне послевоенный, я бы сказал, постапокалиптический – часть домов была разрушена полностью, часть уцелела. Нигде ни одного дерева, только битый камень, кирпич, торчащие из развалин ржавые трубы и серый унылый бетон. Сама улица была расчищена от обломков, и по тротуарам ходили люди – худые, изможденные, с голодными горящими глазами, одетые в самые невероятные лохмотья. Я зазевался, глядя по сторонам, и чуть не столкнулся с пожилой женщиной в рваном пыльнике, валенках и в соломенной шляпе на голове: она вела за руку мальчика лет пяти в неуклюжем пальто, явно сшитом из кусков армейской шинели. На ногах у мальчика были огромные мужские сандалии, надетые на обмотки из старого махрового полотенца. У одного из подъездов худая как скелет девочка играла с куклой, у которой вместо головы была прикручена проволокой ржавая консервная банка. Несколько занюханных и явно нетрезвых мужиков, стоявших группкой на углу улицы, проводили нас бессмысленными взглядами. Налетавший порывами ветер обдавал нас ароматами гари, отбросов, дешевой сивухи. Но вот что меня действительно поразило – так это ездившие по улице автомобили. Старые, ветхие, облупленные и проржавевшие, громыхающие и коптящие, но несомненные автомобили второй половины ХХ века. Их было немного, и я заметил, что все они без номеров. Я спросил встречную женщину, где тут рынок – она неопределенно махнула рукой куда-то вперед и тут же отшатнулась от нас, словно боялась, что ее заметят в нашем обществе. От всего, что я видел вокруг себя в этом жутковатом городе, меня захватила такая тоска, что хоть вой.
– Прямо гетто какое-то, – шепнул я Тоге. – Такого я даже в кино не видел.
– У Тарковского в «Сталкере» что-то похожее, – заметил Тога. – Но там кино, а тут…
– Гражданин? – Какой-то суетливый тип с усиками и челкой возник перед нами, как из-под земли. – Большая честь служить уважаемому гражданину. Чем могу?
– Мы ищем рынок, – сказал я: мне очень не понравилась физиономия этого перца. – Хотим поторговать.
– О, рынок прямо перед вами. Дойдете до конца улицы и сразу видите ворота рынка, – тут типус сделал выразительную паузу. – А что гражданин, прошу прощения, ищет купить?
– Еду.
– А что гражданин имеет продать?
– Сигареты. А у тебя есть что-то на продажу?
– Первоклассный товар, гражданин! – Усатый ухватил меня под руку, подмигнул. – Не откажите в любезности, пройдемте со мной!
– Леха, не стоит! – отчетливо сказал Тога, – Вдруг он нас в засаду заманит?
– Заткнись, поселенец! – зашипел усатый. – Я еще не выжил из ума, чтобы причинять вред гражданину Рейха. Напротив, я хочу оказать уважаемому гражданину маленькую – хе-хе! – услугу. А уважаемый гражданин, возможно, окажет огромную услугу мне…
– Черт с тобой, показывай, что за товар, – решился я. – Только учти…
– О, не стоит беспокоиться, гражданин! Вам понравится, обещаю.
Гадая, чем меня собирается удивить усатый, я вошел в подъезд, распугав разгуливавших по площадке крыс, поднялся на третий этаж. Усатый толкнул одну из дверей и впустил меня в квартиру – надо думать, свою. В гостиной на старом, потерявшем от грязи цвет диване, сидела девочка. Вначале в полутьме я принял ее за взрослую девушку, но секундой позже понял, что девчонке не больше двенадцати лет. Малолетняя прелестница была одета во что-то грязно-ало-блестящее, на голове был белокурый парик, лицо было густо накрашено, что делало девочку похожей на большую замурзанную куклу. Встретившись с ней взглядом, я понял, что ребенка накачали какой-то сильной химией.
– Вот, гражданин, – усатый выдал похабный смешок. – Это Роза. Мой цветочек, моя ягодка, милая моя девочка. Душистая, сладкая и ласковая. Она давно мечтает познакомиться с приличным гражданином.
– Ты что? – До меня начало доходить, ради чего меня сюда привели. – Это же ребенок, мать твою! Да я тебя…
– Гражданин, одно слово! – Усатый закрылся ладонями. – Вы окажете мне большую услугу. Роза моя дочь. Если вы… если она понесет от вас, то по закону ваш ребенок будет гражданином Рейха…. Хорошая перспектива для девочки, не так ли?
– Перспектива? – Я медленно вытянул из ножен катану. – Я сейчас тебе ребенка сделаю, гнида. А потом сразу аборт с кесаревым сечением.
– Леха, не надо! – крикнул Тога.
Окрик Тоги меня бы не остановил. Но убить папочку-сутенера я не успел, хотя руки прям чесались. Потому что из соседней комнаты выскочили два амбала, вооруженные обрезами из охотничьих ружей – ясен пень, что они здесь и находились на случай подобных эксцессов. Усатый заскочил за их спины и завопил:
– Вот как? Я его от всей души, а он…
– Заткнись! – Я понял, что бордель-секьюрити стрелять не будут, видимо, за преступление против гражданина Рейха в этой дыре наказывают очень сурово. Так, попугать решили, дешевки, на место поставить. Однако и стоять под дулами двух обрезов мне совсем не улыбалось, тем более что этой бедной девчушке я ничем не мог помочь. – Мы уходим. Уберите пушки.
– А платить кто будет? – возмутился усатый. – Устроили скандал, испугали ребенка…
– На, возьми, падла, – я кинул на пол пачку сигарет. – Однажды я тебя без охраны встречу, обещаю.
Мы выскочили из квартиры, сбежали по лестнице и долго стояли на улице. Я пытался прийти в себя, Тога, по-моему – тоже.
– Нет, Тога, ты скажи мне, что тут творится? – спросил я, когда ко мне вернулась способность говорить. – Мастер говорил, что один портал из четырех ведут прямо в Инферно. Выходит, правду сказал? Что это такое, если не преисподняя?