— И она пропала? — спросил Вэнс. — Чудовище из другого мира свободно разгуливает по нашим улицам?
— Я не думаю, что она опасна, — принялась отстаивать свою точку зрения Джесси, пока рассуждения Вэнса не вышли из-под контроля. — По-моему, ей одиноко и страшно. Я не считаю ее чудовищем.
— Шибко ты благородная, коли учесть, как она забралась в вашу малышку. — Вэнс сообразил, что сболтнул, и быстро взглянул на представителей Окраины, а потом — опять на Джесси. — Слышьте, с виду-то она… оно, или как его там… может, и впрямь девчушка… а почем знать… ну… может, она и впрямь чего умеет… Вроде как мысли читать…
Тогда тебе волноваться нечего, подумала Джесси. Твои страницы пусты.
— …а то и управлять ими. Может, эта чертовка умеет пускать луч смерти или…
— Прекратить истерику, — решительно велел Роудс, и Вэнс немедленно затих. — Прежде всего, капитан Ганнистон с нашим пилотом уже вылетели на поиски Дифин. Во-вторых, я согласен с миссис Хэммонд. Существо не кажется угрожающим. — Слово «опасным» полковник не употребил, припомнив, как пожал руку молнии. — Постольку поскольку мы не угрожаем ей, — прибавил он.
— А что вы думаете делать, когда найдете ее? Как вы собираетесь запихать ее обратно в шар? — вокруг головы Эрли плавал ореол табачного дыма.
— Еще не знаем. Сфера пропала. Нам думается, она ее спрятала. По-моему, она не собиралась здесь приземляться, если вас это хоть как-то утешит. Она летела куда-то еще — просто вышло из строя ее средство передвижения.
— Полагаю, под «средством передвижения» вы подразумеваете космический корабль, — сказал от окна преподобный Хэйл Дженнингс. В свете небесной решетки его похожая на желудь лысая голова приобрела фиолетовый оттенок. Дженнингс был грузным широкоплечим мужчиной под пятьдесят, сложением напоминал гидрант, и в свое время (он тогда служил во флоте) был чемпионом по боксу. — Как же она вела космический корабль, если находилась в сфере?
— Не знаю. Это можно выяснить только у нее.
— Ладно, а как насчет этого? — Дженнингс кивком головы указал на черную чешуйчатую пирамиду. — Джентльмены, не знаю, как вам, но мне от нашего гостя изрядно не по себе.
— Ага, — согласился Вэнс. — Почем мы знаем, что Дифин не вызвала эту штуку подсобить ей захватить нас?
Полковник Роудс тщательно взвешивал слова. Сказать, что пирамида привела Дифин в ужас, вовсе не означало помочь собравшимся сохранить душевное равновесие, однако и скрывать правду больше не было смысла.
— Никаких доказательств, что пирамиду вызвала Дифин, нет, но она должна знать, что это. Перед самым ее приземлением она все повторяла: Кусака.
Воцарилось молчание — усваивались возможные значения этого слова.
— Может, это название планеты, с которой она родом, — предположил Вэнс. — Может, внутри девчонки — здоровенная оса.
— Как я уже сказал, — настойчиво продолжал Роудс, — она только что научилась говорить по-английски. На слово «кусака» ее явно навело что-то из увиденного. — Он вспомнил фотографию скорпиона на доске объявлений у Стиви. — Что она хотела этим сказать, я не знаю.
— Вы многого не знаете, молодой человек, — с бледной улыбкой сказал отец Ла-Прадо.
— Да, сэр, но я работаю. Как только мы отыщем Дифин, мы, может быть, сумеем прояснить часть вопросов. — Роудс быстро взглянул на часы: было 22:23, с тех пор, как приземлилась пирамида, прошло чуть больше получаса. — Теперь: насчет обесточивания. Все вы видели висящее под куполом решетки облако дыма. Мы находимся в неком силовом поле, которое генерирует пирамида. Оно не дает дыму улетучиться и перерезает линию электропередачи и телефонные линии. Штука прочная, хотя кажется прозрачной. Как будто нас накрыли большой стеклянной миской. Ни входа, ни выхода. Ни для чего. — Чуть раньше полковник попытался выйти в эфир, пользуясь рацией шерифа, но решетка отражала радиоволны, и он услышал только вой статических разрядов.
— Силовое поле, — повторил Дженнингс. — Докуда оно доходит?
— Мы собираемся слетать и проверить. Я полагаю, оно ограничивается зоной непосредственно Инферно и Окраины — вероятно, самое дальнее, десять миль. Об утечке воздуха нам тревожиться не следует (надеюсь, подумал он), но дым от пожара тоже не исчезнет. — Пламя все еще бушевало. Поднимавшийся от сваленных грудами горящих покрышек черный дым сгущался под куполом решетки и уже начинал обволакивать улицы. Воздух пропитался запахом гари.
Эрли хмыкнул, еще раз глубоко затянулся сигарой, выпустил облачко дыма, бросил окурок на пол и раздавил.
— Полагаю, относительно утечки воздуха я приму свои меры, — проворчал он.
— Годится. Спасибо.
— Одну минуту, — рядом с Ла-Прадо стоял отец Ортега — худощавый, серьезный, с седеющими висками. — Вы сказали, это силовое поле не позволяет ни войти в него, ни выйти, си? Разве неясно, что в этом есть определенная цель?
— Да, — сказал Вэнс. — Держать нас в клетке, пока идет захват.
— Нет, — продолжал священник, — держать в клетке не нас. Лишить свободы Дифин.
Роудс посмотрел на Тома и Джесси. Каждый уже осторожно покружил возле такого вывода. Если черная пирамида — или нечто внутри нее — явилось за Дифин, сама Дифин явно не желала, чтобы ее забрали. Он снова переключил внимание на спокойное вдумчивое лицо Ортеги.
— Это, опять-таки, можно выяснить только у нее. Сейчас нужно поговорить вот о чем: как справиться с толпой. Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь сегодня ночью хорошо спал. Думаю, лучше пусть люди знают, где можно будет собраться, найти свет и еду. Есть предложения?
— Школьный спортзал не подойдет? — предложил Бретт. — Он достаточно большой.
— Люди хотят быть поближе к дому, — сказал Дженнингс. — Как насчет церквей? У нас уже есть не меньше тонны свечей, и, полагаю, в хозяйственном можно позаимствовать керосиновые лампы.
— Си. — Ла-Прадо согласно кивнул. — Можно поделить съестные припасы из булочной и бакалеи.
— Небось, в «Клейме» еще найдется пара банок кофе, — сказал Вэнс. — Не помешает.
— Хорошо. Следующий вопрос: как убрать людей с улиц? — Роудс выжидательно посмотрел на Ла-Прадо и Дженнингса.
Ла-Прадо сказал:
— У нас на колокольне есть колокола. Если их не сорвало, можно начать звонить.
— Для нас это проблема, — отозвался Дженнингс. — У нас колокола электронные. А настоящие сняли четыре года назад. Я полагаю, что смогу найти добровольцев, которые пойдут по домам и дадут людям знать, что мы открыты.
— Это и проблемы питания я оставляю вам с мэром, — сказал Роудс. — Сомневаюсь, что мы всех уведем с улицы, но, чем больше народу разойдется по домам, тем лучше я буду себя чувствовать в сложившейся ситуации.
— Доминго, вы проводите меня? — Ла-Прадо с помощью Ортеги поднялся. — Я велю звонить и попрошу дам собрать еду. — Он зашаркал к двери и там остановился. — Полковник Роудс, если кто-нибудь спросит меня, что происходит, можно воспользоваться вашим объяснением?
— А именно?
— «Не знаю», — ответил старый священник с коротким язвительным смешком. Он позволил Мендосе открыть ему дверь.
— Не уходите слишком далеко, святой отец, — сказал Эрли. — Очень скоро вы можете мне понадобиться. И вы тоже, Хэйл. Мне уже привезли четверых рабочих Кейда, которым не дотянуть до утра, а когда остынет настолько, что можно будет забраться внутрь, пожарные начнут вытаскивать и других. Так я себе представляю.
Ла-Прадо кивнул.
— Вы знаете, где меня найти, — сказал он и покинул кабинет вместе с Ортегой и Мендосой.
— Ополоумел мужик, — пробормотал Вэнс.
Эрли поднялся. Прохлаждаться дальше ему было недосуг.
— Ребята, все это было в самом деле познавательно, но мне надо обратно в клинику. — После уличной потасовки в городскую клинику Инферно для наложения швов и повязок доставили восьмерых парней, в том числе Коди Локетта и Рэя Хэммонда, но в первую очередь следовало заняться серьезно пострадавшими рабочими с автодвора Кейда — а ведь из команды в сорок шесть человек за смятую, поваленную изгородь шатаясь, истекая кровью, объятые пламенем, выбрались лишь семеро. Персонал Эрли — три медсестры и шесть добровольцев — в ослепительном сиянии аварийных светильников обрабатывал пострадавших от шока и изрезанных стеклом людей. — Док Джесси, вы бы мне несомненно пригодились, — сказал Эрли. — У меня там парень с куском металла, который царапает ему хребет, а еще одному очень скоро придется расстаться с раздавленной рукой. Том, если вы способны ровно держать фонарик и не испугаетесь нескольких капель крови, могу пристроить к делу и вас. — Доктору пришло в голову, что очень скоро пожарные вынесут трупы остальных, и у Ноя Туилли работы окажется не меньше.
— Я справлюсь, — сказал Том. — Полковник, вы дадите нам знать, когда найдете ее?
— Сразу же. А сейчас я иду встречать Ганни.
Они последовали за Эрли на улицу, где все приобрело лиловый оттенок. Там еще оставалась группка-другая зевак, но большая часть людей растеклась по домам. Роудс пошел в сторону Престон-парка, Том и Джесси — к своему «сивику», а Эрли проворно забрался в свой багги.
С ревом уносясь прочь, багги едва разминулся с большим, как линкор, желтым кадиллаком, который остановился у конторы шерифа. Из него выбралась одетая в ярко-красный спортивный костюм Селеста Престон и встала, уперев руки в боки, разглядывая массивную пирамиду за рекой. Запрокинув лицо с резкими чертами, она обследовала светло-голубыми глазами небесную решетку. Она уже видела приземлившийся в Престон-парке вертолет — «Один из тех трех, что утром обжужжали меня», — подумала Селеста, и ее праведный гнев вновь воскрес. Однако довольно скоро он иссяк. Чем бы ни были здоровенная сволочь в автодворе Кейда и закрывшая небо лиловая сеть, они возобладали над озабоченностью Селесты своим прерванным оздоровительным сном.
Из конторы Вэнса появились мэр Бретт с Хэйлом Дженнингсом, направлявшиеся на Аврора-стрит, где жил хозяин бакалейной лавки. Бретт чуть не столкнулся с Селестой, и сердце мэра сильно екнуло, потому что он боялся ее до смерти.
— Э-э… миз Престон! Чем могу…
— А, пастор, здрасьте, — перебила она и обратила холодный взгляд на мэра. — Бретт, от души надеюсь, что вы можете объяснить мне, что там за штука, почему все небо освещено и по какой такой причине у меня нет света и телефон не работает!
— Да, мэм. — Бретт с трудом сглотнул, лицо покрылось бисеринками пота. — Ну… понимаете… полковник говорит, это космический корабль, и он выделяет силовое поле, которое отключило электричество, и… — Никакой возможности объяснить происходящее не было, Селеста же наблюдала за мэром, как ястреб, парящий над мышью.
— Миссис Престон, я думаю, самое лучшее, если вы спросите шерифа Вэнса, — посоветовал Дженнингс. — Он все вам расскажет.
— Жду не дождусь! — сказала она. Мужчины направились к синему «форду» пастора, а Селеста расправила плечи, вздернула подбородок и, ураганом ворвавшись в контору, чуть не сорвала дверь с петель.
Шерифа Вэнса она отловила в тот момент, когда он, засунув руку в нутро казенного автомата с кока-колой, вызволял банку.
— Мне нужны ответы на несколько вопросов, — сказала она, когда дверь за ней захлопнулась.
Когда Селеста вошла, Вэнс вздрогнул совсем незаметно: его нервная система свою долю потрясений получила сполна. Он продолжал заниматься банкой, которая восхитительно холодила пальцы. Еще разок повернуть, как следует, и он ее вытащит.
— Садитесь, — предложил шериф.
— Я постою.
— Как угодно. — Черт, что ж эта банка не вылезает? Шериф всегда так делал, и обычно жестянки легко выскакивали наружу. Он покачал ее, но банка, похоже, висела, за что-то зацепившись.
— Да ради Бога! — Селеста прошествовала к нему, не слишком деликатно отодвинула в сторону, засунула руку в автомат и ухватила банку. Резко выкрутив запястье влево, она вытащила жестянку. — Вот! Забирайте свою хреновину!
Шериф вдруг обнаружил, что банка уже не так ему нужна. Рука Селесты была тощей, как рельса, и он подумал: потому-то ей и удалось.
— Не, — сказал он. — Возьмите себе.
Обычно Селеста пила только диетическую колу, но было так душно и жарко, что она решила не привередничать. Она вскрыла банку и отпила несколько глотков прохладной жидкости.
— Спасибо, — сказала она. — А то в горле вроде как пересохло.
— Угу, я вас понимаю. И водяной фонтанчик тоже не работает. — Кивком показав на фонтанчик, он уловил странный аромат, сродни корице или какой-то другой пряности. Секундой позже шериф понял, что пахнет, должно быть, от Селесты Престон — возможно, шампунем или мылом. Приятный запах тут же уплыл, Вэнс опять почуял собственный пот и пожалел, что не спрыснулся дезодорантом посильнее — его «Брут» очень быстро выветривался.
— У вас кровь на лице, — сказала Селеста.
— А? Угу, наверно. Порезался стеклом. — Он пожал плечами. — Пустяки. — Его нос снова уловил дуновение корицы.
Вот они, мужчины, подумала Селеста, допивая кока-колу. Проклятые идиоты режутся, истекают кровью, как заколотые свиньи, и делают вид, будто даже не заметили этого! Уинт был таким же — один раз разорвал руку о колючую проволоку и вел себя так, словно всадил в палец занозу. Пытался казаться крутым. Вероятно, если снять с Вэнса полсотни фунтов жира, он ни на йоту не будет отличаться от Уинта.
Она рывком вернула себя в реальность. То ли на нее действовала жара, то ли висящий в воздухе дым. Селеста сроду не чувствовала ни капли влечения к Эду Вэнсу и однозначно не собиралась начинать. Она швырнула жестянку в корзину для мусора и резко сказала:
— Я хочу знать, кой черт здесь творится, и хочу знать это сейчас же!
Вэнс перестал принюхиваться. Не корица, решил он. Наверно, гамамелис. Он подошел к столу и достал ключи от патрульной машины.
— Вам говорят! — фыркнула Селеста.
— Мне надо съездить за Дэнни Чэффином к нему домой. Мои ночные дежурные сделали ноги. Хотите услышать, в чем дело, придется поехать со мной. — Он уже шел к двери.
— Нечего мне тут забастовки устраивать!
Он остановился.
— Я должен запереть контору. Вы идете или нет?
Селеста представляла себе ад именно как пребывание в патрульной машине, где за рулем трясутся жиры Вэнса, но поняла, что придется терпеть.
— Иду, — процедила она сквозь зубы и последовала за шерифом.
24. СТИХИЙНОЕ БЕДСТВИЕ
— Господи, помилуй! — Хитрюга Крич выглянул из треснувшего окна и посмотрел на пирамиду. Желто-синюю клетчатую спортивную куртку он так и не снял. Рыжий клок волос взмок от пота и прилип к сверкающей лысине. — Слышишь, Джинджер: свались эта штука двумя сотнями ярдов севернее, мы сейчас уже лежали бы в могиле. Как, черт возьми, я объясню это мистеру Брассуэллу?
Джинджер Крич задумалась. Она сидела в кресле-качалке в обшитой сосновыми панелями гостиной. На Джинджер был простой синий халат, на ногах — тапочки, в седеющих волосах — розовые трубочки бигуди. Она хмурилась.
— Стихийное бедствие, — решила она. — Так и скажешь. Промысел Божий.
— Стихийное бедствие, — повторил Хитрюга, пробуя, как это звучит. — Нет, он на такое не купится! И потом, будь это метеорит или что-то, упавшее не по собственной воле, вышло бы, что это стихийное бедствие. А раз оно соображает, какое ж это стихийное бедствие? Где тут промысел Божий?
Харв Брассуэлл был начальником Крича, сидел в Далласе, и, когда дело касалось претензий на возмещение убытков, оказывался весьма прижимистым.
— Ты хочешь сказать, что у Господа нет воли и разума? — спросила Джинджер, прекращая покачиваться в кресле.
— Нет, конечно! Просто стихийное бедствие — это буря, засуха… в общем, такое, что по силам вызвать только Богу. — Звучало это все равно неубедительно, а заводить Джинджер Кричу вовсе не хотелось: жена исступленно верила в Эрнста Энгсли, Кеннета Коуплэнда и Джимми Суэггарта. — Не думаю, чтобы Господь имел к этому отношение.
Кресло-качалка продолжала поскрипывать. Комнату освещали три масляных фонаря, подвешенные к люстре, имитирующей тележное колесо. Пара свечей горела на телевизоре. Книжные полки были забиты «Читательским дайджестом», пачками «Географического журнала», страховым законодательством и книжками о том, как заинтересовать клиента, да еще собранием религиозной литературы, которое принадлежало Джинджер.
— Держу пари, эта штука стряхнула с фундаментов все дома в городе, — раздраженно сказал Хитрюга. — А девяносто процентов окон наверняка побито, провалиться мне на этом месте. И все улицы в трещинах. Раньше я никогда не верил в летающие тарелки, но, клянусь Богом, если это не звездолет, тогда я уж и не знаю, что это!
— Я не хочу об этом думать, — сказала Джинджер, принимаясь раскачиваться сильнее. — Никаких звездолетов.