Он поднимает руку, отводит ее назад, почти за пределы экрана, и отвешивает полицейскому полновесную пощечину. Обрыв. — Харшоу поднял голову и сказал. — Отсюда потом и начнем.
По холму, направляясь к дому, катила машина. Джил сидела за рулем, рядом сидел Ларри. Лишь только машина остановилась, молодой человек выскочил с такой поспешностью, словно не желал иметь с ней ничего общего.
— Вот она, Джубал.
— Вижу, вижу. С добрым утром, девочка. Ларри, где там этот труп?
— На заднем сиденье, босс. Под одеялом.
— Никакой это не труп, — запротестовала Джил. — Это… Бен говорил, что вы… то есть… — она всхлипнула.
— Ну-ну, дорогая моя, — мягко проговорил Харшоу, — не так уж много найдется трупов, достойных слез. Доркас… Мириам… позаботьтесь о ней. Дайте ей выпить и умойте личико.
Он повернулся к заднему сиденью и поднял одеяло. Джил отстранила Мириам и торопливо, едва не срываясь на крик, заговорила:
— Вы должны выслушать меня. Он жив. По крайней мере, я надеюсь, что жив. Он… О господи! — По ее лицу снова покатились слезы. — Я так умоталась… и так боюсь!
— Похоже, что это труп, — пробормотал Харшоу. — Температура тела упала до температуры воздуха. Окоченение, впрочем, не совсем типичное. Когда он умер?
— Да не умер он! Можем мы привести его в чувство? Мне было так страшно тащить его!
— Хорошо. Ларри, помоги мне… Чего ты такой зеленый? Перестань. Если тошнит, сунь два пальца в рот.
Они взяли Валентайна Майкла Смита и опустили его на траву. Тело было напряженным и скрюченным. Доркас принесла стетоскоп, поставила его рядом с Харшоу, включила, повернула верньер усиления.
Харшоу воткнул в уши трубки и стал прослушивать предполагаемого мертвеца.
— Боюсь, вы ошибаетесь, — мягко сказал он Джил. — Тут я уже бессилен. Кем он был?
Джил вздохнула. С ее лица как-то сразу сошла вся краска, и она ответила ровным безжизненным голосом:
— Он был Человеком с Марса. Я так старалась.
— Уверен, что ста…
* * *
Джил проспала до самого обеда и проснулась освеженной, но с каким-то тревожным чувством. Она понюхала поднимающийся из небольшой курительницы дымок и поняла, что доктор перебил действие гипнотика стимулятором. Пока она спала, кто-то унес ее грязную, порвавшуюся в нескольких местах одежду и оставил взамен домашнее платье и сандалии. Платье сидело на ней как влитое; Джил пришла к выводу, что оно принадлежало девушке по имени Мириам. Она умылась, подкрасилась, причесалась и сошла вниз, чувствуя себя так, будто заново родилась.
Доркас свернулась калачиком в кресле, она занималась вышиванием и кивнула Джил так, словно та была членом их семьи, потом вернулась к любимому занятию. Харшоу что-то смешивал в большом запотевшем кувшине.
— Выпьешь? — спросил он.
— Да, спасибо.
Он до краев наполнил высокие стаканы для коктейля и протянул один из них ей.
— Что это? — поинтересовалась она.
— Мой собственный рецепт. Одна треть водки, одна треть соляной кислоты, одна треть воды из радиатора… две щепотки соли и маленький жучок.
— Выпей лучше хайбол[10], – посоветовала Доркас.
— Занимайся своим делом, — отрезал Харшоу. — Соляная кислота способствует пищеварению, а жучок дает белок и витамины. — Он поднял стакан и торжественно произнес: — За благородных людей. Чертовски мало нас осталось.
Джил отпила сперва чуть-чуть, потом побольше. Что бы ни входило в состав этого коктейля, это было самое то. Джил почувствовала, как от желудка по всему телу разливается приятное тепло. Она выпила полстакана и позволила Харшоу восполнить убыль.
— Видели своего больного? — спросил он.
— Нет, сэр. А где он?
— Я осмотрел его несколько минут назад. Спит, как ребенок. Пожалуй, я переименую его в Лазаря. Он не захочет спуститься пообедать?
Джил задумалась.
— Доктор, я не знаю.
— Ладно, если он проснется, я об этом тут же узнаю. Он может присоединиться к нам, или же ему подадут обед в постель. Это у нас Зал Свободы, дорогая. Каждый делает то, что ему вздумается… а если он делает то, что не нравится мне, я вышвыриваю его ко всем чертям. Кстати, я не люблю, когда меня называют «доктор».
— Сэр…
— О, я не обидчив. Но когда начали присуждать докторские степени за сравнение народных танцев или за передовые методы ужения на муху, я оказался слишком гордым, чтобы пользоваться этим титулом. Я не имею привычки лить воду в виски и поэтому ничуть не горжусь степенями, которые дают за умение лить воду. Зови меня просто Джубал.
— Но в медицине степень дают не за умение лить воду.
— Не за горами время, когда докторов будут называть как-нибудь иначе, чтобы не путать с разными там специалистами в области спортивных игр. Девочка, что у тебя за интерес к этому парню?
— А? Я же говорила вам, док… Джубал.
— Ты рассказала мне, что случилось, но не рассказца, почему. Джил, я видел, как ты говорила с ним. Ты что, влюблена в него?
Джил покраснела.
— Вот еще!
— Вовсе нет. Ты девушка, он парень — превосходное сочетание.
— Но… Нет, Джубал, это не то. Я… ну, он был словно заключенный, и я думала… то есть, Бен думал, что он в опасности. Мы просто хотели, чтобы не ущемлялись его права.
— М-м… дорогая, все же я подозреваю, что интерес твой не совсем бескорыстен. Железы у тебя, как я посмотрю, работают нормально, так что либо Бен, либо этот бедняга с Марса. Ты как-нибудь на досуге поразмысли о своих мотивах, а потом реши, как поступать дальше. Как бы то ни было, чего ты хочешь от
* * *
После ужина Джил прошла в гостиную, намереваясь поглядеть программу новостей и опасаясь обнаружить в ней упоминание о себе. Она не смогла найти ни приемника, ни чего-либо, что могло маскировать стереобак. Она подумала и не смогла припомнить, чтобы видела в доме хотя бы один аппарат такого рода. Не было и ни единой газеты, хотя повсюду во множестве валялись книги и журналы.
Поблизости никого не было. От начала соображать, который сейчас час. Свои часы она оставила наверху и поэтому принялась оглядываться вокруг. Ей не удалось найти ни одних, и, порывшись в памяти, она поняла, что не видела ни часов, ни календаря ни в одной из комнат, через которые проходила. Она решила, что лучше всего лечь спать. Одна стена была сплошь заставлена книгами. Она обнаружила катушку с киплинговскими «Такими вот историями» и взяла ее с собой.
Кровать в ее комнате была последним словом техники: с автомассажером, кофеваркой, пультом микроклимата, читальной машиной и так далее, и тому подобное, однако будильник отсутствовал. Джил решила, что она вряд ли проспит завтрак, забралась в постель, вставила катушку в читальную машину, легла на спину и стала смотреть, как по потолку бегут строчки. Вскоре пульт управления вывалился из ее ослабевших пальцев, огни погасли, она уснула.
Джубалу Харшоу не удалось заснуть так легко: он досадовал на себя. Его интерес пропал, наступила реакция. Полвека назад он поклялся страшной клятвой никогда больше не подбирать бездомных котят. И вот теперь — груди Венеры Милосской! — ему привалило счастье подобрать сразу двоих… нет, троих, если считать еще и Кэкстона.
То, что он нарушал эту клятву по паре раз в год, мало тревожило его: он никогда не отличался последовательностью. И не то чтобы два содержанта могли причинить ему неудобство — дрожать над медяками было не в его характере. За свою бурную жизнь он много раз разорялся, бывал и богаче, чем сейчас; он относился и к тому, и к другому, как к причудам погоды, и не обращал особого внимания на перемены. Но тарарам, который подымется, когда за этими ребятами явятся сыщики, приводил его в дурное расположение духа. А тарарам будет, да еще какой, в этом он не сомневался: наивный младенец, которого приволокла Джил, наследил за собой, словно трехногая корова!
Значит, в его дом ворвутся совершенно незнакомые люди, начнут задавать вопросы, предъявлять требования… и ему придется принимать какие-то решения, совершать какие-то действия. Он же был убежден, что любые действия суетны сами по себе, поэтому-то ближайшие перспективы делали его крайне раздражительным.