– Принять его дерзость, его взбалмошность и наивность, принять его бестактность…
– Прекрати! Достаточно, что я принимаю твою глупость и бесшабашность Друза. Этого вполне достаточно.
– Нет. Не так. Ты принимаешь мою глупость и бесшабашность Друза, потому тебе нравится и то, и другое. Ты нас обожаешь за глупость и бесшабашность. А китежане принимают то, что отвратительно, что их ранит, унижает, бесит.
– Ага! Принять – это значит – отдаться первому встречному и еще при этом получить удовольствие.
– Милая моя, ну что ты говоришь! Сама подумай! Зачем отдаваться первому встречному, как не для того, чтобы получить удовольствие? – изобразил наигранное недоумение Марк.
– Все! Хватит! Или я сорву с тебя маску и расцарапаю лицо! – пригрозила Лери.
И продемонстрировала пальцы с очень длинными ноготками.
– Отличные костюмы! – Им навстречу уже спешил какой-то человек в двуцветном сине-зеленом камзоле и трико в обтяжку, тоже двуцветном. Костюм не очень вязался с атлетической фигурой и широкими плечами. Лихо сдвинутый на затылок берет украшали петушиные перья. В темных фальшивых волосах разноцветными огоньками переливались конфетти. Но даже смазливая маска двадцатилетнего юноши никого обмануть не могла.
– Флакк? Что за нелепый наряд? – засмеялась Лери.
– У вас все в порядке? – Трибун снял маску.
– У нас все отлично!
– Меня срочно вызывает в посольство военный атташе, – сказал Флакк. – Зачем – не знаю. Надо лететь. Может быть, уедем вместе? Мне кажется, здесь что-то назревате. Поверьте моему чутью.
– Я хочу поглядеть на карнавал! – заявила Лери.
– А я должен найти отца Друза, – напомнил Марк.
– Он явится на карнавал? – неуклюже пошутил Флакк.
– Не удивлюсь!
– Я пришлю вам охрану, – предложил Флакк.
– Князь Андрей обидится, – решил Корвин. – Ведь мы его гости.
– К Орку в пасть все обиды его сиятельства! – заявил Флакк. – Я уже вызвал охрану. На случай, если вы останетесь. К утру два охранника будут здесь. Я улетаю.
– Скоро вернешься?
– Неизвестно.
* * *
Свет то вспыхивал ярко, то почти угасал, тогда начинали светиться костюмы карнавала. Ящеровидный монстр с головой тиранозавра и восемью конечностями сиял изумрудной чешуей. Десятки фасеточных глаз; белые фосфоресцирующие медузы, чьи ажурные вуали обжигали кожу; горящие пурпуром языки и алые мускулы человека без кожи – все светилось. И одновременно дурачилось, приплясывало, неслось куда-то, вертело в водовороте и влекло, влекло, влекло…
Вот чей-то теплый язычок коснулся щеки, вот руку ухватила когтистая лапа. С потолка, кружась, разноцветным снегом сыпались конфетти. Раздвижные двери между бальной залой и гостиной исчезли, и весь огромный холл заполнился масками. Отсюда можно было попасть в вестибюль и на уличную террасу. И внутри, и снаружи – толчея, суета. От мельканья личин рябило в глазах. А на нижней террасе садились все новые и новые флайеры. Казалось, весь Китеж явился в гости. Атмосфера радостная, суетливая и немного тревожная.
– Нерония!
– Нет, Цин!
– А я говорю – Колесница! – спорили друг с другом маски. Мужчина в восточном наряде до полу, с широкими рукавами, прятал кисти рук под белым шелком нижней одежды. Второй – в белом мундире и кирасе, а третий – в бархатном берете и коротком камзоле с узкой талией и разрезами на рукавах.
Меж гостей сновали лакеи в алых ливреях и шелковых панталонах, разнося подносы с шампанским и шоколадными конфетами.
– Шампанское с Колесницы! – сообщал гостям высокий лакей в эфиопской маске.
Среди этого карнавального действа только сам хозяин, старый князь, явился с открытым лицом. Зато надел шитый золотом кафтан с отворотами из серебристого шелка, белый камзол, белые шелковые чулки, на пряжках туфель сверкали бриллианты. В одной руке князь держал золотую табакерку, в другой – синюю розу.
Марка со смехом окружило с десяток барышень-эльфов.
– Маска, мы тебя знаем! – воскликнула одна из них и поцеловала в губы. И тут же остальные кинулись целовать.
Одни довольно умело, другие совершенно по-телячьи тыкались в губы. Но от всех пахло одинаково – лесной земляникой.
– Это не он! – в ужасе выкрикнула одна из барышень, и стайка эльфов с хохотом умчалась.
Марк поднялся наверх, на галерею, сверху он видел лишь пестрые волны карнавала – они захлестывали, били через край, и все густеющий снег конфетти не давал ничего разглядеть толком. В одном месте Корвин приметил движение вспять, потом что-то похожее на водоворот. Вгляделся. И понял, что с десяток масок напали и бьют кого-то. Блеснула чешуйчатая лорика и накладные фалеры… Палка взметнулась и ударила нападавшего – римский центурион умело защищался. Друз? Марк помчался вниз – не по ступеням мчался – по перилам. Нырнул в толпу. Споткнулся – кто-то барахтался на полу под ногами, потом сверху навалился еще кто-то. Когда Марк выбрался из кучи – малы, и, борясь с волнами карнавала, добрался до места драки, римского центуриона нигде не было видно. Какой-то наряженный французским гвардейцем человек поправлял медвежью шапку.
– Он мне маску сломал, ничего не вижу… – бормотал гвардеец, пытаясь приладить на прежнее место кусок лопнувшей псевдокожи. Нос маски был смят, и потому голос звучал гнусаво.
– Это лациец, клянусь… – говорил “японский самурай”. – Никто из китежан не выберет такой костюм…
– Лаций обречен! – изрек гвардеец.
– Марк! – услышал Корвин в комбраслете голос Лери. – Я направляюсь к нашей девушке с кувшином. Подстрахуй.
Связь отключилась. Лациец повернулся на каблуках, все еще надеясь в толпе отыскать Друза. Но центурион исчез. О какой страховке шла речь? Что задумала Лери? Марк ощущал, как по зале прокатываются волны вполне осязаемого безумия. Надо было спешить.
Корвин бесцеремонно растолкал гостей и двинулся на террасу, чтобы попасть оттуда в сад. Его пытались закружить в танце, увлечь, вновь кто-то лез с поцелуями, подносил бокалы с шампанским.
– Колесница!
– Нерония!
– Колесница!
– Цин!
Выкрики неслись отовсюду.
Наконец Корвин выбрался в сад. Освещенные ярким светом искусственной луны, лужайки и деревья казались отлитыми из серебра.
Помчался. Свернул на нужную дорожку, спугнув притаившуюся в черной тени подстриженных туй любовную парочку. Навстречу выскочила какая-то футуристическая тварь, попыталась обнять. Увернулся.
Наконец заметил фигуры возле фонтана. Две. Одна – Лери. Ее платье, смазливая маска и напудренный парик. А рядом – мужчина ей подстать: в голубом кафтане и шелковых панталонах. Парик, шляпа с перьями. И маска… все то же белое курносое лицо, почти копия маски патрицианки. Кто это? Кто заказал костюм в пару к наряду Лери? Мужчина что-то говорил. Его напудренный парик касался белых локонов Лери. Это не Друз – Марк понял сразу – мужчина был выше центуриона на полголовы. К тому же Друз, судя по всему, выбрал другую экипировку.
Впрочем, Корвин пока не торопился вмешиваться. Лери просила его прибыть к фонтану и подстраховать… Значит, она чего-то опасалась.
Мужчина говорил все громче и громче. Судя по тону – требовал. Никакого любовного воркования.
Марк отчетливо расслышал фразу:
– Вы это можете сделать! Я не останусь в долгу, клянусь! Быть может, я буду вашим единственным другом на Китеже!
Лери в ответ отрицательно покачала головой.
И тут Марк увидел, как к парочке у фонтана мчится римский центурион. На его чешуйчатой лорике играл лунный свет. Впрочем, наградные фалеры с костюма исчезли. Как с головы исчез шлем с поперечным гребнем. Черные кудри – свои, не бутафорские – развевались над оливкового цвета маской с хищным носом и массивным подбородком. Центурион размахивал не бутафорским мечом, а самым настоящим бластером.
– Друз! – только и успела крикнуть Лери.
Мужчина в голубом кафтане шагнул вперед, заслоняя собой девушку.
– Друз! – завопил Корвин, выскакивая из своего укрытия.
Центурион оглянулся. В следующий миг мужчина в парике метнулся к незадачливому жениху, ухватил Друза за руку и вывернул кисть. Бластер упал на траву. “Кавалер” успел оттолкнуть оружие ногой, прежде чем Друз вывернулся. Попытался сделать подсечку. Не тут-то было – оба драчуна покатились по песку. Марк мчался к ним, но до фонтана было слишком далеко. Лери не пожелала вмешаться, позволив мужчинам тузить друг друга. Похоже, происходящее ее забавляло. Еще бы! Два самца дерутся из-за нее, будет, что вспомнить всем особам женского пола в роду Ливиев Друзов! Один из соперников зарычал от боли. Кажется, Друз. Ну да, это он! Человек в голубом кафтане вскочил и бросился бежать, оставив на месте схватки жабо и парик. Зато успел подобрать бластер.
Марк кинулся беглецу наперерез, вытащив спрятанный под одеждой парализатор. Выстрелил. Голубой разряд прошел рядом с беглецом. Но произвел впечатление. Тот остановился, развернулся на каблуках. Зрачок бластера уперся Марку в грудь. Маска скрывала почти все лицо. Однако солидный клок личины Друз успел отодрать. Теперь можно было разглядеть плотно сжатые губы и мягкий, слишком мягкий подбородок. Светлые, примятые париком пряди упали на лоб. Стас не зачесывал волосы назад…
– Не глупите, князь Сергей. Опустите оружие. Поверьте, я вам не враг…
– Уберите парализатор… – голос человека в маске был ледяным.
– Дайте слово, что сами не будете стрелять.
“Надеюсь, хоть этот не является членом общества Дантеса”, – шепнул голос.
– Даю слово.
Корвин медленно спрятал парализатор в кобуру.
– Ваш приятель вел себя глупо. – Сергей опустил оружие, поставил бластер на предохранитель.
– Мне нужно с вами поговорить, Сергей.
– Тогда до встречи! – Князь нырнул в ближайшую беседку.
Марк кинулся следом. Но когда добежал до оплетенной плющом ажурной парковой безделки, внутри никого не было. Гладкий пластиковый пол отражал вспышки фейерверков над парком: в плюще оставалось достаточно просветов, чтобы из беседки можно было обозревать окрестности. Где-то здесь был тайный ход, ведущий в дом. Отлично! Еще один розыгрыш!
Преследовать князя Сергея Корвин не собирался. Жаль, что этот тип утащил бластер. Ну да ладно, впредь Друзу наука – не брать на карнавал оружие и не кидаться с ним на всех подряд.
Марк поспешил назад к друзьям.
Лери с Друзом все еще были у фонтана. Ссорились. Друз сорвал маску. На шее у него алела ссадина.
– Прекрати, Друз! Сколько повторять: не было здесь Стаса! – долетел до Марка голос Лери. – И прошу тебя, перестань меня подозревать. В конце концов, твои выходки невыносимы.
– Зачем ты пошла с этим уродом в парк?
– Секретный разговор. Важный для Лация. Корвин меня страховал… Ты же видел: Марк был рядом и в случае чего готов был вмешаться.
– Почему не я?
– Ты бы все испортил… Впрочем, ты и так все испортил… Да я сама могу себя защитить, клянусь ношей патрициев! Почему ты мне не доверяешь? А? Почему? Или ты сам себе не доверяешь? Я же дала тебе слово! – голос Лери звенел от возмущения.
– Нет, я доверяю, но, Лери…
– Ну что? Что? Что ты скажешь в свое оправдание?
– Китеж – опасная зона, – заявил центурион, – опасная, как дикая планета в период освоения. – В его голосе послышались покаянные нотки.
– Мы слишком мало знаем о здешнем мире. Они выбрали для себя иное прошлое, только и всего. Никто не знает даже, сколько среди них этнических русских. Да ведь и мы по крови не римляне. И даже не итальянцы в большинстве.
“Да, не римляне, – мысленно согласился Корвин. – Но почему-то патриции Лация внешне как две капли воды похоже на портреты римских нобилей”.
Корвин подошел и положил Друзу руку на плечо.
– Слушай, что произошло там, на карнавале? Почему толпа на тебя накинулась?
– Ты у них спроси, – Друз пожал плечами. – Какой-то парень подскочил ко мне и стал рвать с груди фалеры. Я оттолкнул его. Он кинулся снова. И с ним еще двое. Один – вроде как гвардеец. Ну… “Старая гвардия”, медвежья шапка, синий мундир. Они будто с ума сошли. И все время кричали: “Лаций обречен!” Мне ничего не оставалось, как пустить в ход кулаки. Не палить же из бластера в толпе.
“Лаций обречен, – повторил про себя Корвин. – Что они имели в виду?”
– Я спросила князя Андрея, почему все твердят одну и ту же фразу про Лаций… – Лери замолчала, будто споткнулась. – Ответ звучал по меньшей мере странно. Если дословно… Почти. Князь Андрей сказал: “Костюм Лация теперь не популярен. Ты правильно сделала, моя милая, что выбрала этот наряд. Мы будем веселиться до утра”.
– Что за чушь? На карнавал нельзя наряжаться лацийцем? Почему? – изумился Друз. – Из-за моей лорики и фалер эти уроды кинулись в драку?
– Угрожай нам, в самом деле, опасность, князь Андрей нас бы предупредил. А так… Похоже, это какая-то непонятная нам карнавальная шутка.
– Бестактная шутка, – заметила Лери.
– Может быть, заказать новый костюм? – предложил Корвин. – Наряд центуриона этим вечером не популярен.
– Ни за что! – гордо расправил плечи Друз. – Пусть меня разорвут на части, но свою лорику я не сниму.
– Снимешь, но не здесь! – засмеялась Лери, подхватила жениха под руку и повела к одной из временных беседок, установленных в парке. Обернулась. – Не волнуйся, братец, я его не оставлю без присмотра.
Марк махнул им рукой, давая понять, что полностью доверяет благоразумию сестры, и зашагал назад к дому.
Князь Андрей все так же стоял на возвышении, держа в руках синюю розу.
– Вы можете объяснить, что происходит? – спросил Корвин.
– Разве не видите? Карнавал! – рассмеялся князь Андрей. – “Какая смесь одежд и лиц, племен, наречий, состояний!” Карнавал, мой драгоценный Калиостро. Карнавал!
– Я – Корвин. Неужели вы не узнали голос? – Марк поднес руку к лицу.
– Нет, нет, не снимайте маску, это не принято, вы оскорбите этим жестом карнавал, – запротестовал Андрей Константинович. – Выбор еще не сделан… Хотя, увы, Лаций обречен…
– Что это значит? Нас убьют в конце праздника? Принесут в жертву?
– Ну что вы! Как можно… У вас отличный костюм. Вы молоды. Веселитесь!
– Вы заранее знали, что костюмы Лация вызовут неприязнь. Или даже агрессию… – Корвин говорил ровным голосом, его маска, реагируя на интонации голоса, оставалась бесстрастной. – Но не предупредили нас об опасности.
– Мой юный друг… заверяю вас, даже минимальная опасность вам не угрожала. И не грозит. А потасовки на карнавалах каждый раз случаются.
Корвин усмехнулся. Никакой опасности – кто спорит. Несколько царапин и оторванных фалер. Просто князю хотелось проверить, как встретят римские костюмы на карнавале. Встретили плохо…
Лаций обречен…
* * *
…истребитель Марка падал. Прямо по курсу сверкал в лучах звезды Фидес линкор, его обитель, корабль-матка, чьи палубы ждут возвращения крошечных юрких кораблей. Но кто-то не возвращается. Каждый раз кто-то не возвращается. Это закон. Почти… Теперь нос истребителя (если выступающую часть этой плоской посудины можно именовать носом) был нацелен в борт собственного корабля-носителя.
Изменить курс! Немедленно изменить курс. Орк!
Искин истребителя не отзывался на запросы. Напрасно Марк давил на все кнопки, дергал за рычаги. Их заклинило. Кораблик умер. Воцарилась абсолютная тишина – связь отключилась. Истребитель силой инерции несло к борту звездолета. А у этого огромного, как туша астероида, линкора, вышли из строя генераторы защитного поля. Через несколько минут потерявший управление истребитель врежется в белый сверкающий борт. Если прежде орудия “Титана” не разнесут малютку на кварки. И вдруг один из рычагов уступил нажиму. Сдвинулся едва-едва, но все же сдвинулся. Правый двигатель выплюнул в черное пространство комок белого огня. Истребитель дернулся и развернулся.
Одновременно ожила аварийная связь, до той поры упорно не желавшая включаться. Наверное, подобную консервную банку можно дать лишь пилоту-дублеру. Корвин рванул из гнезда черный, похожий на жука прибор, стиснул в ладони. Рубка истребителя взорвалась десятками голосов.