Помогать пострадавшему явно никто не торопился. Кому же захочется подставляться под пули. Ежели ненормальный один против пятерых защищается, значит, ему есть что защищать. Что-то наверняка хорошее.
Что потом можно будет поделить. На пятерых. Или на четверых. Надо только дожить до этого благословенного мига. И лучше целым.
Шеф с «узи» понял настроение своих легионеров и завопил:
— Живым брать! Колеса! Колеса пробейте!
Но его никто не услышал. Кому нужен живой придурок с пистолетом. А резина, да еще такая хорошая, стоит хороших денег.
Тогда начал я: прошел к задней стенке машины, взял висящий в специальном креплении баллон, очень похожий на огнетушитель, приоткрыл чуть стекло — заднее окно выходило на «чероки» — и открыл баллон на полную.
Шеф как раз садился в машину, тыча пальцем в мобильный телефон. Ноги его так и остались в джипе, а остальное вывалилось наружу. Головой вниз. Очень неудобная поза, но он даже не заметил.
Остальной народ тем временем толпился у кабины и царапал прикладами двери.
Я открыл другое окно и швырнул им под ноги газовую гранату. Это вам не газовый баллончик. Не все выживают. Но все же легче, чем осколочная. Хотя вырубаются все. Я стал выбираться, расталкивая вперед и назад «додж» и «чероки».
Чья-то рука попала под колесо и неприятно хрустнула. У меня не было времени ждать, пока газ рассеется. Да и желания кого-нибудь из них оттаскивать из-под колес тоже не было. Хотя и нарочно не наезжал…
Мне было все равно.
Я поставил машину в удобную позицию и вышел посмотреть — что же получилось? Оружие собрать. И вообще — добычу.
Захватывающее занятие — сбор добычи. Ведь даже у этих нищих говноедов могло оказаться что-нибудь интересное. В смысле оружия.
Уж не говоря про «узи» и «чероки».
Итак: два дробовика, пистолет Макарова с двумя патронами и даже самая настоящая трехлинейка с примкнутым треугольным штыком. Отлично сохранившаяся. Раритет. В песках пустыни, что ли, держали ее закопанной с Первой мировой… Я понюхал ствол — из нее не стреляли. И хорошо. Стекла, пожалуй, выдержали бы, а вот двери… Пуля из этого длиннющего приспособления для убийства летит около двух километров. И — оптический прицел. Тех еще времен, но явно рабочий.
Это уже серьезно. Надо будет проверить, насколько этот прицел нынче прицелен.
«Макара» брать с собой никак нельзя. Неизвестно, в кого ушли остальные пули из обоймы. Пушка наверняка «темная». Если не «мокрая».
А теперь — главное. Шеф, владелец престижных «узи» и «чероки». Он был все еще в глубоком отрубе. В кармане — беретта. Дорогой пистолет. Документы, судя по всему, настоящие. И долларов — тьма-тьмущая. Непонятно совершенно, зачем с такими бабками затевать игры со стрельбой. Конечно, он был уверен, что будет игра в одни ворота… А! Чего гадать! Сейчас узнаем.
Я втащил его в «уазик», сковал руки наручниками сзади так, что вертикальная стойка оказалась между ними. Налил на тряпку нашатыря и приложил к лицу. Он очнулся. Скользнул взглядом вокруг. Оценил ситуацию. Похоже, она не показалась ему радостной. Но и безнадежной не показалась. Мысль судорожно билась в поисках первого хода. На пути к выходу.
— Могу дать много денег, — быстро проговорил предводитель бойцов пустыни. Как бы прикрылся от случайного, на эмоциях, выстрела.
— Обязательно дашь, уж не без этого, — многозначительно пообещал я, — но этого, понимаешь, недостаточно. Только чистосердечное… ну и так далее. Мне чрезвычайно интересно, какого хрена вам от меня надо было. Ехал, никого не трогал… Валяй, выкладывай, пока я совсем не рассердился.
И он начал рассказывать. Пургу мести, конечно. Мол, сидели, пили чай и вдруг вбежали в избу дети… Дяди, дяди, там военная машина гуляет сама по себе, одна и без охраны. А у них как раз с патронами проблемы. И вот…
Кто же мог подумать, что здесь этакая крутизна.
— Так ты местный, — обрадовался я, — из соседнего кишлака. Или там аула.
— Да нет. Я так, у знакомого в гостях был. По своим делам. Ну, ребята и уговорили поехать. Надеялся оружием разжиться. Да и помочь. Что они со своими пукалками?.. Вон ты как быстро их.
— Придется все подробненько рассказать. Что за дела, что за ребята. Ты ведь меня убить пытался. На улице уже один труп есть. И еще будут. То есть не важно уже, сколько именно. И чьи именно. И если сейчас то, что ты мне расскажешь, не совпадет со словами твоих ребят, тебе будет очень больно.
В этот момент он вдруг шарахнулся назад, насколько позволяли скованные руки, и прижался к стойке, глядя с ужасом за мое плечо. Он орал так натурально, что я обернулся.
Там стоял Тим. С морды капала кровь. Приподнятая верхняя губа обнажала огромные клыки. С них тоже капала кровь. Видок из фильма ужасов.
Тим наморщил нос и подошел к пленнику. Тот отчаянно рванулся… и рухнул без сознания.
Тим вопросительно посмотрел на меня. Я вопросительно посмотрел на него. Дескать, откуда кровь. Тим пожал плечами и уселся напротив нашего дорогого гостя. Я достал тряпку с нашатырем. Тим брезгливо отошел в другой угол машины. Что у него было чисто собачье, так это обоняние.
Шеф очнулся, но выглядел гораздо хуже. Ситуация была для него уж слишком нестандартной.
— У тебя в кармане я нашел вот это. — Я сунул ему под нос нечто похожее на портативную рацию с большой красной кнопкой. — Что это?
Шеф посмотрел на предмет, и тень надежды промелькнула на его лице.
— Это сигнализация. На машину.
Тим подошел вплотную. Старик (а вдруг сразу стало видно, что он старик) побелел совершенно.
— Вот видишь, даже собака видит, что ты врешь. Если попробовать нажать — к тебе, на аварийный вызов, прямо по пеленгу явится подмога. Я позже кнопочку-то нажму. Но, похоже, ты этого не увидишь. С твоим враньем. Что, проголодался? — Я потрепал Тима по загривку. — Погоди, вот этот еще раз соврет…
Я достал аптечку, вынул шприц.
— Я гуманный. Тебе не будет больно. Я новокаин введу. И мы вместе посмотрим, как Тим будет обедать. Твоими ногами. Или не ври больше. Ты меня понял?
— Понял. Я все расскажу. Только убери эту… это… не смогу говорить.
Он действительно понял. Воля его была сломлена.
Тим зевнул с хлопаньем клыков, как пантера Багира, вышел из машины и улегся в тень, откуда слышал каждое слово. Или каждый звук. Не знаю, чего уж он там слушал.
Я незаметно включил диктофон:
— Ну!
Шеф тяжело вздохнул, уселся поудобнее, насколько позволяли наручники, и начал говорить:
— Я сам москвич. Мне позвонили из Питера. Сказали, что в этих местах должен появиться вот этот автомобиль. И поскольку у меня здесь есть свои дела и свои люди, я должен этот автомобиль задержать. Водителя, по возможности, живым доставить в Москву. И главное — щенков доставить целыми и невредимыми. Мои же придурки почему-то решили, что эта машина перевозит деньги, и уже сами по себе приготовились водителя пришить, а навар забрать себе. Может, и меня пришили бы.
— Так что получается, что я жизнь тебе спас. Дорогое удовольствие. Придется платить. А цены на жизнь нынче… Это грохнуть дешево. А спасти, наоборот, очень дорого. Итак, кто сказал тебе про эту машину? Кому отдаешь наркоту? Почем? Все подробно. Мне эта информация на хрен не нужна. Но это гарантия, что ты потом против меня не пикнешь. А сейчас гарантия, что ты останешься в живых. Кто сказал про эту машину? Подробно, кто, где, откуда и кому. Все телефоны в Москве и в Питере. Буду сверяться со своими данными и с твоей записной книжкой.
Все это я говорил, вовсе не желая перед клиентом покрасоваться, а желая вытрясти из него побольше денег. И если уж оставить его в живых, то сделать так, чтобы он меня не искал. Чтобы при одной мысли вздрагивал.
— Тим! — позвал я.
Тим подошел и встал перед Шефом. Все-таки вид у пса очень красноречивый. Я снял с Шефа наручники и только левую руку пристегнул к стойке. Протянул лист бумаги, ручку:
— Пиши. Я, такой-то, брал наркотики у того-то и отдавал тому-то. Попробуй меня убедить, что ты у меня на крючке. И я тогда тебя не убью.
Он стал писать, а я пока выглянул наружу, и мне стало нехорошо. Я думал, что увижу начинающих приходить в себя сынов пустыни. Но они не приходили в себя. По их телам весело прыгали мои четвероногие подопечные. По уши в крови.
Стала спадать жара. Жутко хотелось завалиться в тень и чуть-чуть полежать спокойно.
Я с некоторой опаской загнал щенков обратно в машину. Как Тим ухитрился их выпустить?! На обглоданные трупы я старался не смотреть.
Пес стоял перед стариком и смотрел, как тот пишет. Как будто читал. Я бы не удивился и этому.
Пленник судорожно строчил, время от времени с ужасом поднимая глаза на собаку. Когда я вошел, Шеф приободрился и сказал:
— Я написал вполне достаточно. Можешь все проверить. Некоторые телефоны не помню. Они в книжке под кодом.
Тим повернулся и пошел наружу. Я стал просматривать написанное. Сгодится. Этого было достаточно, чтобы по моему звонку старику вынесли приговор свои же.
Одну проблему, куда девать плененных бойцов, Тим решил за меня быстро. Теперь мне предстояло решить задачу, куда девать их трупы. И надо было поторопиться. Все-таки не исключен вариант случайной машины.
Кряхтя и стараясь не испачкаться, я усадил всех на свои места.
Выкатил «додж» и «Ниву» на дорогу. Благо ключи зажигания были на месте.
Установил «додж» поперек. Сделал «Ниве» «обратный газ». То есть чем больше отпускаешь педаль газа, тем быстрее едет машина. Закрепил руль веревкой, направил «Ниву» на «додж», разогнался и выпрыгнул на песок. Удар был хорош. Поджигать, правда, пришлось дополнительно. А кто будет разбираться?! Мусульман положено хоронить до захода солнца.
Даже и то, что осталось.
Шеф наблюдал за моими маневрами с нескрываемым ужасом.
Несмотря на «узи» и беретту, ему такое и не снилось. Чтобы именно с ним. Или даже с его людьми… Однако воля у старика была, иначе не смотрел бы. А так надеялся, что увиденная информация может пригодиться. Хотя как раз для своей безопасности ему бы лучше видеть поменьше. Я собирался его отпустить, чтобы впоследствии получить еще денег. А вот Тим мог рассудить иначе. И я не решился бы ему препятствовать. А может, и решился бы. Что ничего бы не изменило.
Так что пленника надо было отпускать. Чего терять деньги. Я задумался: отпускать-то отпускать, но как именно? Отдать машину — слишком быстро доедет. Не отдать — пешком не дойдет. Помрет по дороге, и прощай мои денежки.
Сомнения мои решил Тим. Он подошел к «чероки» и откусил кусок колеса. Колесо гулко ахнуло и осело. Тим подошел к следующему. Старик присел, держась за сердце. Я тоже покрутил головой — не мерещится ли от жары…
А именно это и был нужный вариант. На спущенных колесах он доедет, но медленно. И в город еще не слишком скоро намылится. Пока машину найдет. У него ведь теперь и денег-то нет. И хрен с ним. Ему водитель «уазика» действительно нужен был живым.
Для кого-то. Чьи телефоны теперь у меня есть.
Зачем нужен — это было чрезвычайно интересно.
Неприятное приключение закончилось. Хотелось побыстрей очутиться подальше от этого места. Хотелось комфорта и безопасности. Прохлады встречного воздуха. И я выехал на трассу.
Машин не видно. Кто же будет ехать в этих небезопасных местах на ночь глядя. Солнце уже было у горизонта. И тут сзади я услышал характерный звук. Этакое стрекотание, переходящее в рев. Тим сзади глухо рявкнул. Вертолета мы так и не увидели.
В детстве, залезая под еще холодное одеяло, сворачиваясь клубочком, я представлял, что лежу в большом дупле огромного дерева. Изнутри это дупло выстелено мягкими теплыми шкурами. Здесь можно лежать в тепле сколько хочешь. И рядом набор всяких вкусностей. Сейчас мне такого дупла очень не хватало. Поблизости ничего подобного не наблюдалось, значит, надо было таковое создать.
Я знал устройство погребов-сарайчиков на здешних окраинах. К которым как раз приближался. На склоне глинистого пригорка вырывается яма так, что надо только положить крышу и приделать дверь. Сверху кладут доски и засыпают глиной — это и есть крыша. Потом к вбитому кувалдой колу пришпандоривается какая-нибудь старая дверь. Погреб готов.
Городок, на окраину которого я попал, вымирал по причинам общего порядка. Вместе со страной. Большинство погребов было явно заброшено. Я нашел самый большой, и через два часа работы лопатой туда влезла моя машина. Грунты здесь мягкие. Потом я засыпал то, что откопал снизу, и никому бы и в голову не пришло, что в такую дыру смог влезть «уазик». Все это пришлось делать почти в полной темноте.
С восходом вертолет продолжит поиски, так что приходилось торопиться.
Закончив, я тщательно осмотрел все снаружи, остался доволен и предался наконец сладчайшему ничегонеделанию. И заснул.
Проснулся я уже днем, но в подвале было прохладно. Солнце кое-где просвечивало сквозь маскировочный брезент… освещенность была на грани комфортного чтения. Но мне вовсе не хотелось читать. Мне хотелось сладко дремать, чем я и занялся. Тим делал то же самое рядом. Вокруг пылала жарой пригородно-помоечная пустыня. Вокруг меня глина дышала сыростью и прохладой.
Я даже не включал кондишен. Зато тихонечко включил приемник. На всех интересующих меня частотах сразу. Сквозь тихую музыку озабоченно переговаривались искатели меня. Из разговоров, скорее, из речевых интонаций и особенных умствований я заключил, что к поискам все же причастны и военные. Тихим летним вечером, по личной просьбе, что же и не поднять охотничий вертолет… А вот днем, в самую жару, вертолет никак подниматься не хотел.
К вечеру я выспался и приступил к мелким делам, которые откладывал по различным причинам вот уже бог знает сколько… В основном из-за лени.
Я разобрал вещи и вымыл салон. Протер все инструменты и разложил в образцовом порядке. Проверил все, что полагается периодически проверять в машине. Потом взял видеозаписи последних дней и уселся за стол. Надо было обдумать создавшуюся ситуацию. Было время размышлять, предаваться сомнениям и предположениям.
Итак, что мы имеем? Уже неделю кто-то охотится за мной, стараясь не привлекать внимания властей.
«Зачем? — спросил я сам себя, — Кому я нужен? Что-то не припомню никаких жутких тайн. Неужели из-за шести щенков, которых я везу, могут быть задействованы такие силы?! Можно придумывать самые различные варианты. Может, они хотят поссорить меня с Тимом, и это спасет мир? Или, наоборот, угробит?»
Я стал пересматривать отметки о событиях последних месяцев.
Есть, есть свой кайф в перебирании бумажек в комфорте. В тепле или прохладе, в зависимости от состояния природы за окном. Немножко подведения итогов, немножко планов на будущее… Кофейник уютно посвистывает… Очень хороша пурга за окном. Раскаленная пустыня тоже ничего, если в доме прохладно.
Я собрал факты. Надо было их осмыслить. Было известно КАК, следовало понять ПОЧЕМУ.
Я вышел из погреба. Тишина. Ни огонька. Огромное солнце тонет в бесконечном песке. Тим с хрустом потянулся и бесшумно слинял в сумерки. Опять небось змею приволочет. Я задумчиво созерцал остатки заката. В голове тикали события, пытаясь увязаться в логические цепочки. Их надо было состыковать между собой как кубики, чтобы понять, а понять надо было, чтобы выжить.
Фура, чуть не спихнувшая меня в кювет, ребята в «девятке», ментовская наколка на розыск и, наконец, наезд верблюдов пустыни под предводительством «чероки». Да еще этот вертолет… Кто-то настойчиво, хотя и не слишком активно, хочет меня заполучить. Или что-то от меня.
Наезжают при помощи тех, кто под рукой. Вроде наркотических верблюдов, которые все равно ничего не знают, так что устраивать обратную охоту бесполезно. Пока единственный вариант что-нибудь узнать — отправиться в Москву и поискать по адресам в записной книжке престарелого Шефа. Но сначала надо добраться до цели. А цель моя — высоко в горах. Цель должна быть высокой. А может, не должна.
Я подъезжал к месту, где надо было оставить щенков для стажировки в стае и забрать пару подросших собачек обратно в Питер. Для продажи.