— Вашей подопытной мышью? – уточнил Артём.
Доктор расхохотался. Только что по полу не начал катался.
— Никогда не привыкну к дросселям, – пояснил он, когда обрёл способность говорить. – Вы иногда такие торосы откручиваете, что хоть падай.
Теперь настала очередь Артёма рассмеяться. Откручивать торосы – это, конечно, то ещё занятие. А для доктора Ливси его слова прозвучали, буквально, как «вашей мышью для верховой езды». Похоже, что использовать не те слова – профессиональная привычка дросселей? Но почему?
— Доктор! – Артём обернулся уже на пороге. – Как получается, что кругом все надписи на моём родном языке, и слышу только его?
— Автоматический перевод, – ответил доктор, не отрываясь от записей. – Выключайте его иногда, сэр Ортем, не позволяйте мозгу лениться. А сейчас прошу извинить – я должен закончить отчёт для академии.
Так-так-так… Какой ещё автоматический перевод? Доктор всем собой дал понять, насколько он занят, и Артём, убедившись, что сэр Джеймс его не разыскивает, вернулся в гостиницу.
Глория заканчивала одеваться, когда он вошёл.
— Вы чудо, сэр Ортем! – бросилась она навстречу. – Не огорчайтесь! Я понимаю, что вы очень скучаете по своей хозяйке. Представьте, как я буду скучать! Хотите, я покажу вам Лондон?
Ещё бы он не хотел.
- - -
В этот вечер всеобщего веселья в Гайд-парке не было, праздник окончился. Они прогуливались с Глорией – однако уединения тут не найти, полицейские наряды всегда на виду. Полиция в Лондоне начеку и днём, и ночью. Следит за порядком. И не скажешь, что меньше суток назад здесь, в парке, бесилось несколько сотен очень весёлых людей. В хорошем смысле весёлых. Как чисто – ни соринки, ни помятой травы. Поразительно!
— Так спокойно, – заметила Глория. – Не успела вам всё показать. Значит, вы снова приедете. Вот, пока не забыла, – она добыла откуда-то ожерелье. Как фокусник – словно из воздуха. – Настоящий янтарь, – пояснила она. – Очень редкий. Мама говорила, здесь такого было много – когда-то. Передайте вашей хозяйке, это мой выкуп.
— Выкуп? – Артём сделал всё, чтобы не улыбнуться. Может, и в самом деле доктор прав, и чудит автоматический перевод? Ну не может такой подарок называться выкупом. – Понимаю. Я обязательно передам. – Осторожно сложил в карман походной куртки. – Вы сами его собрали?
Глория кивнула.
— И запомните, сэр Ортем. Когда вы в Лондоне – вы мой. И ничей больше. Знаете, почему я не плачу сейчас? Потому что знаю, что мы ещё увидимся. Всё, давайте вернёмся. Ночи сейчас короткие.
День 9. Видение [оглавление]
Попасть домой Артёму удалось только ближе к вечеру: основное время заняли отчёты. Устные; по словам сэра Джеймса, нет смысла требовать от дросселя письменного. Электронный секретарь – этакий очень «умный» диктофон – запишет невообразимую путаницу, а если писать на бумаге, то без дросселя записи и вовсе не прочесть. Пришлось диктовать. Помог доктор Арчибальд Ливси: сказал, что часть событий у него уже зафиксирована, так что Артём просидел не до полуночи, а просто до заката.
«Q» потребовал вернуть ему «фирменную одежду», на исследование и доработку, так что домой Артём возвратился в самом обычном мундире самого обычного рядового.
Весь дом – кроме Марины – встретил его, в гостиной, она же столовая – радостные лица. Они радуются, что я вернулся домой? Ах, да, я ведь ещё не понял по-настоящему, что здесь всякий раз прощаются навсегда – даже если уходишь за ворота Рима, только чтобы сразу же вернуться. И встречают так же – словно уже и не чаяли свидеться.
Марина ждала его в спальне. Молча бросилась навстречу, обняла – ни слезинки, ни одного слова. Только запах её волос и стук сердца. Когда она отпустила его, то… улыбалась.
— Вот я и дома, – Артём не отпускал её рук. – Никогда не думал, что это будет так приятно. С вами всё хорошо?
— Лучше не бывает! – она смахнула пару слезинок. – Нет-нет. Не вздумайте извиняться. Давайте, я сама скажу.
Она мягко высвободила руки и, отвернувшись, подошла к окну. Задёрнула шторы.
— Один раз, Ортем. О каждой из них вы можете рассказать мне только один раз. А потом, когда меня нет рядом – рассказывайте, кому угодно и как угодно. А если я рядом – только если я согласна. Хорошо?
Она обернулась и… смутилась.
— Если вы не возражаете, – завершила она почти робко. – Да?
— Пусть будет так, – Артём кивнул и достал из кармана куртки «выкуп». И сказал, что это и от кого. Марина ахнула, приняла подарок – или что это было – и долго смотрела на каждый кусочек янтаря. Надела ожерелье – оно замечательно идёт ей. И выглядит Марина теперь царицей.
— Идёмте за мной, – она потянула его за руку, повлекла в соседнюю комнату – студию, в которой теперь занималась своими делами: читала, писала картины, делала эскизы. Когда позволяют новые заботы.
— Пожалуйста, сядьте ко мне спиной, – попросила она, разворачивая мольберт к себе. – Вон в то кресло. Да-да, спиной. А теперь расскажите, какая она. Расскажите всё, что захотите, я не обижусь.
…Когда он закончил рассказ – не вдаваясь в подробности, что происходило в его апартаментах в Лондоне, когда выключали свет – Марина осторожно взяла его за руку, и подняла из кресла. Подвела к мольберту.
Артём сам чуть не ахнул. Глория Адсон. Как настоящая, как живая – если и отличается от оригинала, то в мелочах. И не просто карандашный набросок – уже законченный, цветной портрет, во всех красках. Про её одежду Артём не говорил – и Марина сама её выбрала, но в остальном…
— Потрясающе! – вырвалось у Артёма. – Вы замечательная художница!
Марина улыбнулась, и отвела взгляд.
— Завтра я найду рамку для неё, – пообещала она. – Повесьте у себя в кабинете. Вы всё равно будете скучать по ней, это неизбежно. Только пусть не смотрит на нас двоих.
- - -
На той самой флютне, подарке лорда-канцлера, Артём играл почти до полуночи. Собрался не только весь его дом, пришли из многих других. Вот чем отличается римское веселье: в ночное время – только под крышей дома. И гудите хоть до утра: в каждом доме есть акустическая защита, чтобы не нарушать покой окружающих. Собственно, такая защита в каждой комнате есть, так что устраивать концерты можно в любое время суток для любого числа слушателей.
Инструкции по эксплуатации к инструменту не полагалось, но Марина заверила, что она всё найдёт. С благоговейным выражением на лице она прикасалась потом к ней – когда сыгравший немало музыки и песен инструмент – играл в этот вечер не только Артём – расположился на столе в кабинете Артёма, на почётном месте.
— Вы столько песен знаете! – удивилась Марина. – И все такие необычные! Вы ведь думали, что будет, если… – она потупилась, но почти сразу взяла себя в руки. – Если уже не будете дросселем, – и Марина сделала жест, отгоняющий дурное, его Артём замечал уже не раз. Артём не улыбнулся; суеверия, похоже, всегда будут рядом с людьми. – Ваши песни. Просто пойте эти песни для людей. Пусть даже не вы сами их написали. И вам всегда будут рады.
Он кивнул, и сам прикоснулся к прохладному корпусу флютни. Инструмент сыграл короткую, приятную музыкальную фразу. А ведь ни о какой песне не размышлял, подумал Артём.
— Завтра сложный день, – Марина потянула его в спальную. – Много дел. Вам нужно отдохнуть, Ортем. Нет, – не дала прикоснуться к своему лицу. – Сегодня я там, – указала взглядом на ложе для хозяйки. – Извините.
До Артёма не сразу дошло. Хватило ума сохранить спокойствие на лице.
— Понимаю, – сказал он, явно ожидался ответ. Марина снова обняла его. — С вами так спокойно, – шепнула ему на ухо. – Я не хотела вас обидеть. Вы ещё не ложитесь?
— Не могу, не спится. Я бы прогулялся, Марина. Может, тогда захочу спать.
— Доброй ночи, Ортем! – и она отпустила его. – Пожалуйста, не ходите один.
- - -
— Подождите, сэр Ортем! – Миранда догнала его, когда Артём уже садился в дилижанс. – Я с вами. Можно?
— Прошу, – он пропустил её вперёд, и назвал водителю пункт назначения – Колизей. Экипаж полетел по-над пустынной мостовой, набирая скорость. Водитель явно любит прокатиться с ветерком.
— Я тоже там люблю бродить, – Миранда улыбнулась ему, как в тот первый день. Во весь рот, пристально глядя в глаза. – Почему вы не спрашиваете?
— О чём, простите?
— Почему я напросилась. Вы ведь хотели один походить.
— Марина попросила вас?
Миранда тихонько рассмеялась.
— Попросила, только не сейчас. Знаете, мы с ней когда-то решили: если одной повезёт стать хозяйкой, то обязательно возьмёт к себе другую. И будем всегда помогать друг дружке. Она беспокоится за вас.
— С вами я в безопасности?
— Да, сэр Ортем, – Миранда взяла его за руку, уже не улыбаясь. – Что, не верится?
— Марина говорила, что вы – инструктор по рукопашному бою, – мельком сказала, в тот самый день, когда принимала заверения от домов Рима. Артём особо и не задумался об этом в тот момент. – Кого инструктируете?
— Хрупких, беззащитных женщин, сэр Ортем. Если не сочтёте это недостойным, и с вами позанимаюсь.
— А это недостойно?
Миранда снова рассмеялась, взгляд её потеплел.
— Простите. Я слишком много смеюсь, все говорят. Знаете, не всем мужчинам приятно, когда их учит женщина. Но вы просто скажите, и всё. Никаких обид.
— Учиться никогда не поздно. А если начну завидовать, то просто скажу, что это недостойно.
Миранда снова рассмеялась.
— Договорились. Мы уже на месте. Выходим? – и выскочила первой. Ясное небо, звёздная ночь. Звёзды! Вот ведь болван, простите – вот ведь олух! Давно ведь хотел на них посмотреть. Артём расплатился, дождался, когда дилижанс укатит, и поднял взгляд в зенит.
— Я очень люблю смотреть на звёзды, – Миранда тоже запрокинула голову. – Какие они сегодня яркие! Что такое, сэр Ортем?
— Можно, когда мы наедине, просто «Ортем»?
— Как скажете! У вас был такой вид… Что-то не так с небом?
Как точно она выразилась! Именно: не так.
— Всё по-другому, – Артём с трудом опустил взгляд – не просто ночное небо, но великолепная картина – столько всего необычного, цветного и яркого! – Звёзды были другими.
Миранда взяла его за руку.
— Там, в другой жизни? Если я лишнее спрашиваю, так и говорите. Я вообще бесцеремонная.
Артём кивнул, и принялся спускаться по семидесяти двум ступеням. Зачем я это делаю? Охота снова увидеть странное видение? Ищете приключений на свою спину, сэр Ортем? Будет исполнено, сэр!
— Ночью я здесь впервые, – тихо сказала Миранда, когда Артём опустился на колено и провёл ладонью по камню. – И не скажешь, что днём здесь столько народу!
Он кивнул, и прижал палец к губам. Миранда кивнула в ответ, и опустилась на колени – прямо на арену, поодаль от Артёма. А он вновь погладил камень. Никаких видений. Что это такое было, почему произошло? Другие звёзды. Другое небо. Если это симуляция, а разум не желает прощаться с этой идеей, то где я сам, физически? И почему симуляция настолько убедительная? Люди настолько настоящие?
Он заметил, боковым зрением, что Миранда не забывает оглядываться, не привлекая к этому жесту внимания. Бдительная! В Риме по ночам безопасно; преступности практически нет – возможно, потому, что нет для неё причин: даже самый бедный и ленивый сможет прожить, если не в роскоши, то в сносных условиях. А потом, люди здесь труда не боятся. И всегда готовы помочь. Тутв се свои, чужих не бывает. Любая беда – твоя беда. Любая радость – твоя радость. Насколько здесь всё по-другому! Может, люди становятся людьми, только когда в любой момент мир может полететь ко всем чертям?
Он вновь погладил камень, и… повторилось. Накатило. Он успел заметить, что глаза Миранды расширились, и…
- - -
Снова тот день, тот момент – они входят в южный шлюз, ворота в Рим. Артём заметил две женские фигуры – только что аплодировали входящим в ворота, но перестали, едва заметили Артёма. Его? Несомненно, смотрят в его сторону. Вот бы услышать, что они говорят!
Он понял, что приблизился – как если бы оператор, ведущий съёмку, резко приблизил фокус. Точно, Марина и Лилия. И…
Слух словно включился. Среди общего восторга, шума и хлопков ладоней, Артём расслышал голос Марины.
— Зачем? Он даже не заметит меня. Кто я такая?
— Пожалуйста! - голос Лилии. Она берёт Марину за плечи, а та отворачивается. – Прошу, хотя бы попробуй! Просто прикоснись к нему! Ты же знаешь, что это приносит удачу! Всё, что мне нужно – немного удачи!
— Ты всегда так говоришь, – Марина не поднимает взгляда. – А надо мной всегда потом смеются. Я не хочу.
— Пожалуйста! Я очень прошу! – Лилия привлекает Марину к себе, что-то шепчет на ухо. Что – Артём уже не слышит. Затем «камера» поворачивается, и появляется… Миранда. Пробирается сквозь толпу, и отталкивает Лилию.
— Перестань! – точно, голос Миранды. И она явно злится. – Она права, ты обращаешь на неё внимание, только когда тебе что-то нужно! – Миранда обнимает Марину, гладит её по голове. – Не слушай её. Если так хочет, пусть сама к нему прикасается.
«Оператор» показывает Лилию – поджатые губы, сердитый взгляд. Она поворачивается, и уходит прочь – настолько быстро, насколько позволяет собравшаяся толпа.
— Не плачь, – Миранда крепче прижимает к себе Марину. – Ты ей ничем не обязана. Прошу, успокойся. Идём домой.
Наплыв.
- - -
Артём оглянулся. Темнота. Хотя не совсем: справа сквозь шторы просачивается свет уличных фонарей. Кто-то сильно сжимает его правую руку – Миранда. Её не видно, но Артём уверен – она. Судорожно, тяжело дышит – словно ей только что не хватало воздуха.
— Где это мы? – Артём и сам не сразу обрёл дар речи. Вроде только что смотрел то «кино», и вот – уже не на улице.
Миранда крепче сжала его ладонь, и откашлялась.
— Свет! – сказала она, и в комнате стало светло. Артём оглянулся – чья-то комната. Причём в том же самом квартале, что на площади Цицерона – где и его новый дом. Судя по обстановке, здесь живёт женщина.
— Это же моя комната! – Миранда огляделась, широко раскрыв глаза. Отпустила ладонь Артёма и метнулась к окнам – выглянула за штору. И сразу же ко входной двери – замок тихонько щёлкнул, выпуская хозяйку комнаты. Вернулась через пару секунд, и закрыла дверь.
— Что вы помните? – Артём огляделся. Надо бы уйти, и без того ситуация неловкая.
— Что вы смотрели куда-то в пустоту. Куда-то сквозь меня. Мне стало страшно, я взяла вас за руку, но вы не обращали внимания. А затем сказали «идём домой», и… Не знаю, как описать. Помню только, что дыхание перехватило, я даже испугалась. И вот мы здесь.
Она взяла его за руки. Говорить сразу стало трудно. Отвести взгляд от её глаз – почти невозможно.
— Вы когда нибудь «скользили»? Шли за дросселем? – Артём старался отвести взгляд, и не мог. Миранда покачала головой, улыбнулась.
— Нет, никогда. Так вот что это такое! Так быстро! Как молния! – она и не думала отпускать его руки. – Я хочу ещё. Можно? Хоть когда-нибудь!
— Если смогу понять, как я это сделал. Настолько быстро пока не удавалось.
Миранда рассмеялась, не отводя взгляда
— Значит, я первая! Как здорово! Не уходите! – она понизила голос, когда Артём попробовал аккуратно освободить руки. – Пожалуйста! Вы не обидите её, – добавила Миранда шёпотом. – Я знаю.
Но про тот разговор я не скажу, подумал Артём, погружаясь в её взгляд, пропадая в нём. Нельзя говорить. Ведь я подслушал, так скажем. Да и неизвестно, было ли всё это на самом деле.
День 10. Арена [оглавление]
Темно и холодно. Пробирает до костей; настолько холодно, что уже тянет в сон, в последний сон. Пытаешься пошевелиться – и препятствие. Словно в заколоченном ящике. И воздуха не хватает, дышать всё труднее…
Артём уселся, рывком – сбрасывая кошмар. Почти сразу же понял, где он – у кого он. Через пару секунд Миранда точно так же уселась рядом с ним, движением ладони сделала ночник ярче. И сразу взяла его за руку.
— Дурной сон? – она посмотрела в лицо. – Не говорите, я сама вижу. Держитесь, сэр Ортем.
— Слушаюсь, госпожа Миранда.
Она рассмеялась, и прижалась щекой к его плечу.