— Хорошо. Я весь внимание.
— Как я сказал, они лучшие из лучших…
— И как вы их отбираете? Смотрите, кто быстрее бегает?
Ньют одарил Томаса снисходительным взглядом и громко вздохнул.
— Слишком узко мыслишь, Шнурок. Или Томми, если тебе будет угодно. Скорость бега — только часть качеств бегуна. И очень маленькая часть, надо сказать.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался Томас.
— Когда я говорю «лучшие из лучших», то имею в виду — лучшие во всем. Чтобы выжить в этом долбаном Лабиринте, надо быть умным, быстрым и сильным. Надо уметь принимать решения и правильно оценивать степень риска, на который можешь пойти. Безрассудству там нет места. Как и излишней осторожности. — Ньют откинулся назад, опершись на локти, и вытянул ноги. — Да и чертовски страшно там. Я совсем не тоскую по тем временам.
— А я думал, гриверы только по ночам вылазят.
Пусть ему и предначертано судьбой стать бегуном, но нарваться на одну из этих гадин очень не хотелось.
— Обычно да.
— Тогда чего там бояться?
О каких еще ужасах Томасу предстояло узнать?
— Напряжения, стресса, — вздохнул Ньют. — Схема Лабиринта меняется каждый день. Приходится постоянно держать в уме расположение стен, а потом еще наносить их на долбаные карты. Но самое паршивое — ты все время трясешься, что не успеешь вернуться назад. В простом лабиринте и то легко заблудиться, а уж если каждую ночь стены меняют местоположение… Чуть ошибешься, и пиши пропало — ночь в компании кровожадных тварей тебе обеспечена. В общем, Лабиринт не для дураков и слюнтяев.
Томас нахмурился. Он никак не мог понять, что за непреодолимое чувство толкает его в Лабиринт. Особенно после вчерашних событий. И все-таки его существо требовало скорее стать бегуном.
— А с чего вдруг такой интерес? — спросил Ньют.
Томас помедлил с ответом, боясь произнести это вслух.
— Я хочу стать бегуном.
Ньют повернулся и заглянул ему прямо в глаза.
— Ты и недели у нас не находишься, шанк, а уже такие самоубийственные мысли. Не рановато ли?
— Я не шучу.
Томас абсолютно не понимал, что им движет, но ничего не мог с собой поделать. Фактически желание стать бегуном было единственным, что помогало ему не сломаться в условиях, в которых он оказался.
Ньют продолжал неотрывно смотреть на Томаса.
— Я тоже. Забудь об этом. Никто еще не становился бегуном в первый месяц. Не говоря уже о том, чтобы в первую неделю. Тебе предстоит пройти очень много испытаний, прежде чем мы сможем рекомендовать тебя куратору.
Томас встал и принялся сворачивать спальный мешок.
— Ньют, ты меня не понял. Я не смогу весь день выщипывать сорняки — просто свихнусь. Понятия не имею, чем я занимался до того, как меня отправили сюда в железном ящике, но нутром чую: бегун — мое предназначение. Я справлюсь.
Ньют пристально посмотрел на него.
— Никто не утверждает обратного, но пока что повремени.
На Томаса накатила волна нетерпения.
— Но…
— Не спорь, Томми, и просто поверь. Начнешь трепаться направо-налево о том, что ты слишком хорош для сельскохозяйственных работ и тебя хоть сейчас отправляй в Лабиринт, — наживешь себе кучу врагов. Оставь эту идею до поры до времени.
Наживать врагов Томасу хотелось меньше всего, но и желание сделаться бегуном никуда не исчезло, поэтому он решил зайти с другого конца.
— Отлично. Поговорю об этом с Минхо.
— Ну-ну, попытайся, шанк чертов. Бегунов выбирает Совет, и если ты думаешь, что это я такой крепкий орешек, а их можно запросто уломать, то сильно ошибаешься.
— Как мне вас убедить, что я смогу стать действительно хорошим бегуном? Заставлять меня ждать — значит впустую тратить время!
Ньют встал и ткнул в Томаса пальцем.
— Послушай-ка меня, Шнурок. Ты внимательно меня слушаешь, болван?
Удивительно, но Томас нисколько не испугался угрозы. Он поднял глаза к небу и кивнул.
— Тебе лучше выбросить из головы эту чушь, пока остальные не узнали! Существуют определенные правила, и от этих правил зависит вся наша жизнь! — Он сделал паузу, но Томас промолчал, готовясь выслушать целую лекцию. — Порядок, порядок и еще раз порядок! — продолжал Ньют. — Постоянно повторяй в своей червивой башке это слово. Причина, по которой мы тут не сошли с ума, следующая: мы работаем не покладая рук и поддерживаем порядок. Именно ради порядка мы выперли Бена — негоже, когда всякие психопаты бегают по округе и пытаются выпустить тебе кишки. Порядок! Меньше всего нам здесь надо, чтобы ты его нарушал!
Понимая, что наступил момент, когда лучше прекратить упираться, Томас пошел на попятную.
— Ладно, — только и сказал он.
Ньют похлопал его по плечу.
— Давай заключим сделку.
— Какую? — В Томасе вновь проснулась надежда.
— Ты держишь рот на замке насчет бегунов, а я постараюсь как можно скорее включить тебя в список претендентов на тренировки. Как только проявишь свои способности. Но если начнешь болтать, будь спокоен — путь в бегуны тебе будет заказан навсегда. Идет?
Томаса совсем не прельщала перспектива ждать неизвестно сколько.
— Хреновая сделка какая-то.
Ньют вопросительно вздернул бровь.
— Ладно, идет, — сдался Томас.
— Отлично. А теперь наведаемся к Фрайпану. Надеюсь, не подавимся его жратвой.
* * *
В это утро Томас впервые познакомился с печально известным Фрайпаном, правда, только на расстоянии. Парень был слишком занят приготовлением завтрака для целой армии голодных глэйдеров. Ему было не больше шестнадцати, а он уже имел настоящую бороду. Впрочем, все его тело было густо покрыто волосами, которые то тут, то там выглядывали из-под пропитанной маслом одежды. Кажется, на кухне заправляет не самый чистоплотный повар на свете, — подумал Томас и на будущее решил внимательнее присматриваться к содержимому тарелки, чтобы не наглотаться противных черных волос Фрайпана.
Едва они с Ньютом присоединились к Чаку, сидевшему за складным столиком прямо напротив кухни, как большая группа глэйдеров вскочила с мест и побежала к Западным Воротам, о чем-то оживленно переговариваясь.
— Чего это они? — равнодушно спросил Томас, удивляясь собственному спокойствию. Он уже начал привыкать к тому, что в Глэйде постоянно происходит что-то непредвиденное.
Ньют пожал плечами, не отрываясь от яичницы.
— Провожают Минхо и Алби. Хотят посмотреть на того дохлого гривера, будь он неладен.
— Кстати, — встрепенулся Чак. Изо рта у него вылетел маленький кусочек бекона. — У меня насчет этого возник вопрос…
— Блин, да неужели?! — ответил Ньют. — И в чем этот вопрос заключается, Чаки?
Чак, кажется, о чем-то глубоко задумался.
— Смотрите. Они нашли мертвого гривера, так?
— Верно, — сказал Ньют. — Спасибо, что просветил.
Несколько секунд Чак отрешенно постукивал вилкой по столу, затем продолжил:
— Тогда кто прикончил гадину?
Великолепный вопрос, подумал Томас. Он ожидал услышать разъяснение от Ньюта, но ответа не последовало. Тот, скорее всего, и сам не понимал, что произошло.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Все утро Томас провел в компании куратора Плантации, работая, как выразился Ньют, «отклячив задницу». Зарт был высоким черноволосым парнем, от которого почему-то пахло кислым молоком. Именно он находился ближе всех к Бену, держа шест во время Изгнания.
Зарт был неразговорчив. Он очень коротко объяснил Томасу, что нужно делать, и оставил его одного. Томасу пришлось заниматься прополкой, подрезкой веток на абрикосовом дереве, посадкой семян тыквы и кабачков и сбором уже созревших плодов. Он был не в восторге от работы на Плантации, на работающих с ним ребят не обращал никакого внимания, но все-таки здесь было куда приятнее, чем на Живодерне Уинстона.
Когда они вдвоем с Зартом принялись пропалывать длинный ряд молодых кукурузных побегов, Томас решил, что наступил подходящий момент спросить кое о чем. Куратор выглядел не таким уж неприступным.
— Слушай, Зарт… — начал он.
Тот быстро глянул на Томаса и снова принялся за работу. На длинном осунувшемся лице парня выделились грустные глаза, и складывалось впечатление, что он постоянно чем-то очень расстроен.
— Да, Шнурок. Чего тебе?
— Скажи, сколько всего кураторов в Глэйде и какие еще бывают профессии? — поинтересовался Томас.
— Ну, есть строители, слоперы, чистильщики, повара, картоведы, медаки, копачи, забойщики. И бегуны, разумеется. Всех сразу не перечислишь. Возможно, есть еще что-то. Я особо не интересуюсь, кто чем занимается.
Значение большинства слов пояснения не требовало, но два из них поставили Томаса в тупик.
— Кто такие слоперы?
Он помнил, что Чак работал слопером, но о том, что конкретно вменялось ему в обязанности, мальчишка упорно не говорил. Сразу менял тему.
— Это шанки, которые практически ни на что не годятся. Слоперы[4] драят нужники, чистят душевые, кухню, прибираются на скотобойне, после того как там зарежут скотину. Короче, занимаются самой никчемной работой. Проведешь хоть один денек в компании этих горемык, и больше к ним возвращаться тебе не захочется. Можешь мне поверить.
Томасу вдруг стало очень жалко Чака. Более того, он почувствовал себя виноватым. Мальчик так старается подружиться с остальными ребятами, а в ответ получает лишь пренебрежительное отношение и равнодушие окружающих. Да, Чак немного взбалмошный и часто докучает разговорами, но все-таки Томас был рад общению с ним.
— А копачи? — спросил он, выдергивая из земли большой сорняк с комом глины на корнях.
Зарт кашлянул и ответил, не прерывая работы:
— Они выполняют всю основную работу на Плантации. Роют канавы, ковыряются в земле и все такое, а в свободное время занимаются чем-нибудь другим. Вообще-то многие в Глэйде имеют несколько специальностей. Тебе разве не сказали?
Томас проигнорировал вопрос и продолжил расспросы, решив вызнать как можно больше.
— А чистильщики кто такие? Я уже в курсе, что они занимаются покойниками, но ведь люди не так часто умирают, правильно?
— Стремный народец эти чистильщики, — хмыкнул Зарт. — Помимо всего прочего, они действуют как охранники и полиция, но всем нравится называть их чистильщиками. Думаю, повеселишься, когда тебя к ним отрядят.
У Томаса оставалось еще много вопросов. Очень много. Чак и остальные глэйдеры не торопились отвечать на них, а Зарт, похоже, был не прочь поболтать по душам. Но, как ни странно, у Томаса пропало желание продолжать разговор. Совершенно неожиданно в голове снова всплыли мысли о девушке, потом он подумал о Бене и мертвом гривере, загадочная смерть которого вместо радости почему-то посеяла в глэйдерах одно лишь беспокойство.
Его новая жизнь не заладилась.
Томас сделал долгий глубокий вдох. Просто работай, — решил он. И взялся за лопату.
К середине дня Томас уже еле стоял на ногах от усталости — работать все время согнувшись, ползать на коленях в грязи оказалось очень утомительно. Живодерня, Плантация. Два испытания были позади.
Бегун, — размышлял он по дороге на перерыв. — Только бы мне позволили стать бегуном.
Он снова подумал, как нелепо, наверное, об этом мечтать. Однако, не понимая причины своего непреодолимого желания, Томас не мог ему противиться. Мысли о девушке стали не менее навязчивыми, хоть он и пытался отогнать их всеми силами.
Уставший и разбитый, Томас направился на кухню попить и чего-нибудь перекусить. Несмотря на то что обед был всего два часа назад, он сейчас не отказался бы от еще одной полноценной порции. Пусть даже и из свинины.
Томас куснул яблоко и плюхнулся на землю рядом с Чаком. Ньют был неподалеку, но сидел в одиночестве, ни с кем не разговаривая, и грыз ногти, чего Томас раньше за ним не замечал. Напряженный взгляд и глубокие морщины на лбу выдавали сильную обеспокоенность.
Странность в поведении Ньюта не ускользнула и от Чака. Он задал вопрос, который вертелся у Томаса на уме.
— Что это с ним? — шепнул он. — Выглядит совсем как ты, когда тебя только вынули из Ящика.
— Не знаю, — ответил Томас. — Почему бы тебе у него самого не спросить.
— Я слышу каждое слово, черт бы вас побрал, — громко произнес Ньют. — Не приходится удивляться, что никто не хочет спать рядом с вами.
Томас почувствовал себя так, будто его поймали на воровстве, но беспокоился он искренне — Ньют был одним из немногих в Глэйде, кто вызывал симпатию.
— Что-то не так? — спросил Чак. — Не обижайся, но ты выглядишь как куча кланка.
— Да вообще все не так, — ответил Ньют и замолчал, глядя куда-то в пустоту.
Едва Томас собрался уточнить, что он имеет в виду, как тот заговорил снова:
— Эта девчонка из Ящика… Она все время бредит, мелет какую-то несуразицу, но в сознание никак не приходит. Медаки делают все возможное, пытаются ее кормить, но каждый раз она ест все меньше и меньше. Чует мое сердце, затевается что-то очень недоброе.
Томас уставился на яблоко, затем откусил от него и ощутил во рту горечь — он вдруг понял, насколько сильно беспокоился о здоровье девушки. Томас волновался о ней, как о близком человеке.
Ньют громко вздохнул.
— Хрень какая-то, да и только. Но сейчас меня больше всего тревожит не это.
— А что тогда? — спросил Чак.
Томас подался вперед. Любопытство было настолько сильным, что все мысли о девушке мигом отошли на второй план.
Глаза Ньюта сузились, и он посмотрел в сторону одного из выходов из Глэйда.
— Алби с Минхо, — пробормотал он. — Они должны были вернуться несколько часов назад.
Томас снова вернулся к работе: выдергивал сорняки и считал минуты, когда сможет наконец-то покинуть Плантацию. Беспокойство Ньюта передалось и ему, поэтому время от времени юноша посматривал на Западные Ворота, выискивая глазами Алби и Минхо.
По словам Ньюта, они должны были вернуться к полудню. Этого времени как раз хватало, чтобы найти мертвого гривера, осмотреть его и вернуться. Волнение Ньюта было объяснимо. Когда Чак предположил, что ребята, возможно, потеряли счет времени и изучают гривера в свое удовольствие, Ньют одарил мальчишку таким испепеляющим взглядом, что если бы Чак в буквальном смысле загорелся, Томас ничуть бы не удивился. Но больше всего Томаса поразило другое: когда он спросил, почему бы Ньюту просто не взять несколько человек, чтобы попытаться отыскать друзей в Лабиринте, лицо парня перекосил ужас — щеки ввалились, потемнели и приобрели землистый оттенок. Однако он мгновенно совладал с эмоциями и спокойно объяснил, что спасательные экспедиции запрещены строго-настрого — чтобы не потерять еще большее количество людей. Однако Томас не сомневался: на лице Ньюта он уловил именно страх. Даже простое упоминание о Лабиринте приводило того в трепет.
Что бы с ним там ни произошло — возможно, именно в тех местах он и повредил лодыжку, — Ньют не мог вспоминать об этом без содрогания.
Томас постарался отбросить мысли о Лабиринте и сосредоточился на выдергивании сорняков.
Ужин прошел в гнетущей атмосфере: было очевидно — всем не до еды. Фрайпан и его помощники приготовили сытные блюда — вкуснейший бифштекс, картофельное пюре, фасоль и горячие рулеты. Томас уже убедился, что шутки относительно стряпни Фрайпана, в сущности, оставались только шутками: все уплетали его готовку за обе щеки, да еще и просили добавки. Но сегодня вечером глэйдеры сидели за столами с видом воскресших покойников, которым предоставили право поесть последний раз в жизни, прежде чем отправить в ад.
Бегуны вернулись в положенное время, и Томас с грустью наблюдал, как Ньют, уже не скрывая паники, отчаянно бегал от Ворот к Воротам, надеясь, высмотреть Алби и Минхо. Но те так и не появились. Ньют велел глэйдерам не обращать на него внимания и продолжать спокойно есть, а сам остался поджидать пропавших товарищей. Никто ничего не сказал вслух, но Томас и сам понимал, что до закрытия Ворот оставались считаные минуты.