Оставив Нага на попечение верных соратников, число которых на землях Ависов значительно увеличилось, я получил новую должность. Вернее, вернулся к своей прежней, не покидая пределов новой территории. Теперь я проводил равное количество времени и в Союзе, и в Республике пернатых.
Установление комендантского времени потребовало личного присутствия. Через первые два месяца подавленных возмущений, Ависы смирились, но я не занимал бы свой пост, если бы полагал, что все будет так просто. Птицы лишь сменили тактику, научились молчать, когда требовалось и лучше скрывать замыслы. Недавние донесения шпионов сообщили о формирующемся подполье.
Новость заслуживала внимания. Я держал руку на пульсе, задерживаясь в Республике все дольше и тайно выходя в рейды с небольшими отрядами Нагов. Официально патруль улиц столицы несли Ависы, но даже они не знали, что в темных тенях сумрака неслышно скользят чешуйчатые, имея собственные приоритеты и цели.
В один из таких вечеров было получено донесение, что Ависы планируют тайное собрание. Это могло оказаться ничего не значащей пустышкой, но проверить стоило. Чем быстрее мы раскроем членов подполья, тем легче будет задавить заразу в зачатке.
Местом встречи выступало кладбище. Довольно предсказуемо, учитывая что лишних или случайных существ в ночное время здесь оказаться не могло. К тому же, никаких посторонних ушей и глаз.
Сложность заключалась в том, что столичное кладбище, основанное ещё во времена зарождения Республики поражало размерами. Гигантское, оно тянулось вдоль и поперек, бугрясь сотнями тысяч могил, тесно примыкающих друг к другу. Вместо надгробного камня Ависы водружали небольшие домики на шесте. Высокие и не очень, обильно украшенные и простые, деревянные и каменные, и это не исключало фамильных усыпальниц отдельных гнезд, давно канувших в Лету, как и живущих поныне.
И конечно, даже здесь, Ависы не могли обойтись без насаждений.
Все было бы в разы проще, если бы кладбище украшали аккуратно подстриженные кустарники и живые изгороди. Все пространство над могилами заполняли пышные кроны деревьев, шелестевшие от малейшего ветерка. С одной стороны, это было неоспоримым преимуществом для тех, кто тихо скользил по земле, скрываясь в ночном шёпоте, однако тот факт, что плеск крыльев стал так же едва различим и почти неуловим, приносил немало напряжения.
Было решено разделиться и искать самостоятельно. Никаких задач по ловле или уничтожению Ависов у нас не было. Все сводилось к разведке и установлению личностей заговорщиков. Потому мы быстро расползлись в разные стороны, рассредоточивая силы в надежде покрыть большую территорию.
Друг друга мы не видели – слишком захламлённое мелкими застройками место. Курчавые, толстыми узлами корни мешали продвижению, заставляя скользить вдоль оград и переборок в поисках возможного пути. Рваные облака позволяли лунному свету литься сквозь неровные прорехи, незначительно облегчая передвижение, однако, стоило небесной громаде укрыть звезду - и приходилось полагаться только на собственные чувства и сноровку.
Вдруг впереди мне послышались долгие хлопки, словно Авис расправил крылья в стремлении оторваться от земли. Выскользнув из-за приземистой усыпальницы, я увидел, как птицы уплывают в ночное небо прямо с порога моего укрытия.
Медлить было нельзя.
С такого расстояния мне ни за что не различить их лиц. А значит, мы могли потерять шанс опознать заговорщиков. Я молнией бросился к боковой стене, затаившись в полумраке. И прислушался.
Шорох, доносившейся изнутри склепа слабел, говоря о том, что почти все Ависы покинули усыпальницу. Вот остался трепет единственной пары крыльев. Я бросился из-за угла, мельком оглядывая небо, в котором парили пернатые, и юркнул внутрь, сбивая с ног последнего из них.
Мне ничего не стоило прижать птицу к стене, стиснув горло. В кромешной тьме, в укрытии толстых стен, я не видел, кого мне удалось поймать.
- Назовис-сь, - приказал я.
Птица впилась своими руками в мое запястье, силясь отодрать твердые пальцы от собственной шеи.
- За нарушение комендантс-ского часа я могу придушить тебя прямо здес-с-сь. - Угроза отчетливо сквозила в голосе, предупреждая птаху о серьезности переделки, в которую она угодила. – Говори!
Потуги стали отчаяннее, но мне без труда удавалось удерживать Ависа одной рукой… Это настораживало.
Перехватив крылатого поудобней, я скользнул к выходу, сквозь который лился мягкий молочный свет. Выглянув наружу, убедился, что поблизости нет ни души, а затем подтянул Ависа ближе к проему, позаботившись о том, чтобы мое собственное лицо скрывала тень.
В моей руке бился незрелый подросток лет четырнадцати.
- Отпустите! - пыхтел он, продолжая беспомощно барахтаться.
Свет луны растекся по перламутровым перьям бледной радугой.
- Не поздновато ли для прогулок?
Птенец ничего не ответил, забив крыльями и подняв пыль вокруг. Так нас легко могли заметить или услышать. Я снова нырнул в темноту, прижав птенца распластанными крыльями к холодной ровной поверхности.
- Представляю, как расстроятся родители, не найдя тебя поутру дома.
- Что… что вы со мной сделаете? – прозвучал сдавленный голос.
- А как ты думаешь?
Затихнув на несколько мгновений, птенец отчаянно рванулся:
- Вы не посмеете! Я Авис! Это мой дом! А вы! Вы убирайтесь в свой Союз!
- Иначе?
- Иначе мы сами вытурим вас с наших земель!
- И кто это мы, интересно?
- Я! И любой Авис!
Дети играли не в самом подходящем месте не в самый подходящий час. Птенец даже не представлял какую беду кличет в свой дом.
- Смелые речи. А не боишься, что я осерчаю и сверну твою тонкую шейку. И место самое подходящее, не находишь?
- Я…- изворачивался он, с трудом произнося слова, - не боюсь ни вас! – сделал он акцент, - ни вашего Гарам Дота! Ни Роскаруса Гана!
Последовательность приятно удивила.
- Не боишься даже Роскаруса… ты хотя бы видел его когда-нибудь?
- Видел! – злобно выпалил он, уже изрядно придушенный.
- Вранье только усугубляет твое положение.
- Я не просто видел его, я трогал его хвост!
За некоторое время Ависы успели поднатореть в культурном аспекте, узнав о Нагах больше. И, бесспорно, юнец прекрасно знал о значимости таких интимных прикосновений, однако меня удивило не это.
- Трогал его хвост? И ты думаешь, я поверю? – насмешливо спросил я, пытаясь выбить у юнца почву из под ног.
- Мне плевать, верите вы или нет, но ваш драгоценный Роскарус даже подарил мне чешуйку!
- Как не стыдно обманывать старших.
- Она и сейчас со мной, - выпалил тот.
- Ну тогда тебе ничего не стоит мне ее показать.
- Отпустите, и я докажу, что не вру!
- Нет, птенчик, на это ты можешь не рассчитывать. Так где, говоришь, твое сокровище?
- Во внутреннем кармане, - пробурчал Авис.
Я скользнул за ворот одеяния птицы в поисках тайного кармана. Его кожа была гладкой и горячей, всеми силами он старался вжаться в стену, чтобы не соприкасаться со мной. Наконец я отыскал требуемое.
- Действительно, чешуйка. Но откуда мне знать, что она принадлежит Роскарусу?
- У него на груди не хватает одной.
- И как это проверить?
Авис фыркнул:
- Везде видно. На всех официальных встречах и фотопортретах это заметно.
- Следишь за жизнью нашего уважаемого Нага?
- Делать мне больше нечего, - пробурчал птенец и затих, перестав сопротивляться.
В этот момент снаружи послышался шорох – без сомнений, это был Наг.
- Тише,- выдохнул я в ухо подростка, зажав его между собственным телом и кладкой ледяного камня, чувствуя животом, как бешено колотится маленькое сердце.
Он послушно замер.
Шелест скользил в окрестностях, приближаясь к нашему убежищу. Я отпрянул от птахи и переместился к выходу.
- Роскарус, - окликнул меня по имени Наг, застывший в нескольких секундах от входа в склеп.
- Ирид?
- Что-нибудь отыскал?
- Нет. Мне послышался шум и я тщательно осмотрел это место.
- Я тоже.
- Ищем дальше, - отстраненно отозвался я, скользнув наружу и отправившись в противоположную от усыпальницы сторону.
Наг помедлил несколько мгновений, окинув взглядом глухое строение, и последовал за мной…
Ощутить влагу на собственных губах было сравнимо с истинным блаженством, затем меня трусили и раскрывали рот, запихивали какую-то неприятную кашу, заставляли глотать…
- Нет, - промычал я, пытаясь выплюнуть дрянь.
Слабые руки и ноги все еще не слушались, но мысли приобрели более складный порядок, и я догадался, что именно в меня запихивали насильно. О том, кем являлся тот самый «благодетель», позаботившийся о том, чтобы я не издох с голоду, не имело смысла спрашивать – в крепости нас было двое. Отвратительная пища тоже не вызывала вопросов – меня кормили наговской плотью.
Голову зафиксировал жестокий захват, на челюсть надавили сбоку, и рот открылся помимо воли. Мне тут же сунули влажную смесь.
- Ешь, - приказал мерзкий Наг, захлопнув мой подбородок и снова нажав на болезненные точки. Все что я мог, это или сглотнуть или задохнуться.
Рефлексы оказались сильнее.
Так продолжалось мучительно долгое время, пока чудовище не окончило экзекуцию и не оставило меня в покое. Я повалился обратно на полку, служившую в помещении лавкой. На руках зазвенели цепи, я был прикован к кольцу в стене, прямо над застеленной тряпьем лежанкой.
Эта была та самая комната, где я нашел два растерзанных трупа Нагов, развороченную мебель и обитые стены. Здесь отыскалось окно, широко распахнутое и освещающее предметы вокруг горчично-желтым огнем. Мертвые туши змей испарились, как и любое напоминание о страшной картине – никаких следов крови или борьбы.
Наг занимался починкой снастей, все же отыскавшихся в одном из темных углов водной твердыни. Рядом с ним стояла трухлявая на вид корзина с починенными прорехами, полная сухих ошметков, через несколько минут я догадался, что это высохшее за день мясо. Еще пахло солью и морем, и, кажется, рыбой.
Найдя силы снова занять вертикальное положение, я хмуро уставился на тюремщика. Он не обращал на меня внимания, занимаясь кропотливой работой. Затем исчез в дверном проеме, чтобы вернуться обратно с новой корзиной и покореженным ведром. Сел и принялся разбираться с какими-то тряпками.
- Зачем ты убил товарищей?
========== Перышко седьмое ==========
- Зачем ты убил товарищей?
Гром разбившейся волны разразился глубоко под нами.
Из четверых змей только Роскарус остался жив, больше в замке не было никого. Вывод напрашивался один – Наг расправился с собратьями собственными руками и ядом. Но зачем?
Просидев несколько дней на чердаке, я пытался понять, что произошло внизу. Я ясно помню четыре хвоста у самого подножья Адалара. Затем они должны были подняться в замок и, судя по всему, им удалось. Должно быть, имелся тайный проход, скрытый под толщей воды. После они поднялись в эту самую комнату, к стене которой я был прикован цепью. Но что случилось потом, было сложно представить.
Растерзанные туши змей никак не напоминали мирную кончину. Раскрошенный череп и море крови свидетельствовали о бойне, в которую угодили чешуйчатые. Ни в каких чудовищ, обитающих в недрах заброшенной в океанах твердыни, я не верил.
Единственным порождением Хаоса в этих стенах был Роскарус, и он один остался жив, подтверждая мою догадку.
Возможно они что-то не поделили, а может, они хотели убить самого Роскаруса и занять его место в отрядах тайной службы, но Наг оказался сильнее. Причин нападать на змей самому у Роскаруса не было.
Наг не обратил на мой вопрос никакого внимания, продолжая зачищать растрепавшиеся веревки ножом, завязывая на концах новые узлы.
Ничего более странного, чем могущественный Роскарус Деин Ган, приводивший в трепет весь Альянс, сидящий на обшарпанном табурете в грязной комнате и занимающийся простыми хозяйственными делами, я не мог представить.
Его огромных размеров хвост соответствовал мощной фигуре хозяина, превосходящего ростом взрослого Ависа даже в сидячем положении с сутуленными плечами, мощи которых завидовали все Ависы, обсуждая персону Нага. Его сосредоточенный взгляд был полностью поглощен простым занятием, требовавшим немало навыка и ловкости. Самый кончик зеленого хвоста, завернувшийся по направлению ко мне, мерно постукивал хитиновой каплей, наполняя шумящую прибоем комнату неотвратимостью движения времени. Вот только в каком направлении оно двигалось, я не успел решить, погрузившись в легкий транс ушедших событий…
Недовольство Нагами все нарастало, когда в кабинете у отца, сквозь решетку воздуховода я впервые услышал речи о подполье. Еще не понимая до конца, о чем именно ведут разговоры старшие, я уловил суть произносимого тихим шёпотом слова. Подполье должно было стать неким инструментом борьбы против зарвавшихся змей. Однако, отец высказался резко в сторону благородного Ависа, предложившего подобное.
Папа долго говорил о необходимости сплотиться и действовать открыто через Верховное Гнездо, привлекая на свою сторону все больше крылатых, а не опускаясь до уровня Нагов, таясь в тени мелкими разрозненными группами и совершая террористические нападки, в которых могли пострадать и другие пернатые. К тому же, он не намеревался выступать против брата самым подлым образом, скорее, он предпочтет открыто заявить о своей позиции и, если потребуется, основать новую партию в Гнезде.
Этот разговор был последним, когда Авис, упоминавший подполье, приходил к нам в дом, за ним из-под нашей крыши пропали еще несколько крылатых, регулярно посещавших наше гнездо в качестве близких друзей.
На закрытых встречах в кабинете тема больше не поднималась, однако я все никак не мог выкинуть будоражащую мысль из головы и поделился ею с моими друзьями. Они, как и я, успели кое-что услышать краем уха от взрослых, и тогда мой друг Орисм предложил создать собственный круг, где мы смогли бы обсуждать планы против хвостатых и тем самым внести лепту в общее дело.
Мы загорелись опасной мыслью, словно перья в летнюю жару, и решили, что первое историческое собрание Круга Посвящённых проведем в полночь на кладбище, дабы увековечить важное событие бесстрашных Ависов, то есть нас.
Ночью на кладбище было страшно. Несколько раз мы с друзьями уже прилетали сюда. К примеру, когда требовалось испытать отвагу друг друга. Ночная прохлада щекотала разгоряченную предвкушением запретного кожу во время полета над землей мертвых. Среди тысяч и миллионов потерявших ветер Ависов мне было не по себе. Тьма усиливала гнетущее чувство, словно невидимые глаза наблюдали за мной из темноты, следили за каждым взмахом крыльев и неустанно преследовали, скользя в тенях меж могильных шестов.
Трясясь от возбуждения - ведь я, будучи храбрым Ависом, не мог испытывать страх, мы приземлились у одного из фамильных склепов, выбранного для важного события. Нас было шестеро, и все мы поспешили укрыться внутри, замешкавшись немного на пороге, решая, кто шагнет в темноту первым. Наконец, оказавшись в веющих холодом стенах, мы открыли первое собрание Круга Посвящённых.