— Ты можешь с ним поговорить? — спросил Уильям с надеждой. — Ты в состоянии урезонить его? Объяснить, что он делает трагическую ошибку?
На лице Мэттью появилась странная улыбка. Наконец он кивнул.
— Думаю, я способен уговорить брата изменить приговор. Твою жену и дочь не обязательно сжигать завтрашней ночью.
— О, спасибо! Спасибо, Мэттью! — воскликнул Уильям счастливо. Он бухнулся на колени и склонил голову в беззвучной мольбе.
Подняв наконец глаза, он увидел на лице Мэттью все ту же странную улыбку. Уильям ощутил сомнение и поспешно поднялся.
— Ты действительно можешь воздействовать на брата? — спросил он с надеждой. — И он тебя послушает?
Мэттью кивнул. Запахнув плащ, он устроился на стуле с высокой спинкой.
— Я в состоянии переубедить Бенджамина, — сказал он, сузив глаза. — Но это будет кое-чего стоить.
— Что? — Уильям ушам своим не поверил. Мэттью просит какую-то плату? То есть взятку?
— Это будет кое-чего стоить, — повторил гость, перестав улыбаться. — Мои услуги нужно как следует оплатить.
Уильям Гуди тяжело сглотнул.
— У меня совсем мало денег, — выдавил он. — Но я отдам за спасение Марты и Сюзанны последний грош.
— Мне нужно сто фунтов, — заявил Мэттью твердо, глядя на Уильяма в упор.
— Сто фунтов? — воскликнул Уильям, не в силах скрыть потрясения. — Умоляю тебя, Мэттью!..
— Это мизерная цена, — ответил гость, поднимаясь и направляясь к очагу. В огонь полетело еще одно полено. Мэттью протянул руки, чтобы погреть их.
Уильям глядел на собеседника недоверчиво.
«Итак, он предлагает жизни Марты и Сюзанны в обмен на взятку, — подумал крестьянин. — Я знаю, как жадны братья Файер. Знаю, насколько они подвержены греху алчности. Но я не представлял, насколько они продажные. Мне и присниться не могло, что они могут торговать жизнями беззащитных женщин и девчонок».
— Мэтгью, у меня есть только восемьдесят фунтов, — сказал он вслух. — Это все, что я привез из Англии, и тс, что у меня еще осталось. Если ты заберешь их, я останусь. гол как сокол.
Мэттью перевел на него свои темные глаза, в которых отражались языки пламени.
— Зато жена и дочь останутся с тобой, — произнес он жестко.
Уильям склонил голову, понимая, что деваться некуда. Он знал, что обязан отдать Мэттью Файеру эту гигантскую сумму. Знал, что для спасения Марты и Сюзанны от костра придется раздеться до нитки.
Когда он поднял глаза, Мэттью разглядывал сковороду с длинной ручкой, висевшую над очагом.
— Чудесная сковорода, — сказал он, снимая ее и вертя в руках. — Это медь?
— Чистейшая медь, — ответил Уильям. — Ее выковал мой отец.
— Я возьму ее, как часть оплаты, — объявил Мэттью, продолжая разглядывать сковороду. — Пока ты не найдешь все сто фунтов.
— Бери, — махнул рукой Уильям. — Забирай все, что у меня есть, Мэттью. Только спаси мою семью.
Мэттью опустил сковороду и оглядел крошечную комнату.
— Кстати, о семье, — спросил он. — А где малыш Джордж?
— Его взяла соседка, Мэри Хэлси, — ответил несчастный Уильям. — Ему нужна нянька. Да и у меня нет сил его сейчас видеть. Когда я буду смотреть на его невинное личико, я не смогу не вспоминать о том, что он вырастет, так и не увидев ни мать, ни сестру.
Бедняк издал протяжный стон. На глазах выступили слезы.
— Я соберу для тебя плату, Мэттью, — произнес он дрожащим голосом. — Но ты поговоришь с Бенджамином сегодня?
Мэттью согласно кивнул.
— Твою семью освободят завтра на закате. И твое измученное сердце может успокоиться.
Голова Уильяма все еще дергалась. Он направился и дальний угол комнаты, где хранились все его сбережения. Приподнял половицу и достал тяжелый мешочек с таким чувством, словно вытаскивал сердце у себя из груди.
Но ведь Марта уже завтра будет дома!
Сюзанна тоже вернется!
И все они снова заживут счастливо! Как же сильна будет их общая радость!
Уильям вернулся на середину комнаты, развязал мешочек и высыпал его содержимое на стол. Мэттью тоже приблизился к столу с медной сковородой в руке и уставился на деньги из-за плеча Уильяма.
— Восемьдесят фунтов, — сказал тот наконец, показывая гостю кучку монет. — У меня останутся лишь два медяка. И все-таки я стану богатым!
— Станешь, станешь, — согласился Мэттью с абсолютно бесстрастным лицом. Он наклонился, чтобы собрать монеты, и тут внимание Уильяма привлекла цепочка, висевшая у гостя на шее.
Она настолько поразила бедняка, что он не смог удержаться от вопроса.
— Какой у тебя любопытный амулет, Мэттью, — заметил он.
Мэттью остановился и потрогал свой амулет, как будто видел его впервые.
Серебряный кружок был усеян голубыми камнями, закрепленными между тремя когтями. Мэттью повернул его обратной стороной. Там оказалась выгравирована латинская надпись.
Уильям с трудом прочел слова: «Dominatio per malum».
— Ни слова не пойму, — сказал он. — Что означает эта фраза?
Мэттью заправил медальон за ворот камзола.
— Это старинное изречение, — ответил он неохотно. — Амулет дала мне бабушка, когда мы с братом уезжали из родной деревни. Я ношу его только как память об этой чудесной старушке и о моей прежней жизни, полной лишений и борьбы.
Уильям внимательно посмотрел на Мэттью, изучая его лицо в тусклом свете очага.
— Я слышал, что когти демона выглядят примерно так, — объяснил он гостю. — Должно быть, этот амулет обладает магической силой.
Мэттью на миг открыл рот от удивления. Придя в себя, он ответил:
— Не знаю я никакой магии и когтей демона. Может быть, ты хорошо осведомлен о таких вещах, Уильям Гуди?
— Нет, конечно, — поспешно ответил бедняк, опуская глаза.
Мэттью Файер собрал оставшиеся монеты. Затем направился к выходу, прихватив медную сковороду. Плащ развевался у него за спиной. Нахлобучив шляпу, гость обернулся к Уильяму.
Тот не мог отойти от стола — все тело дрожало. Дрожало от радости. От ожидания. От нетерпения.
— Моя семья… — только и смог он выдавить.
— Я обо всем позабочусь, — заверил Мэттью Файер. Затем, застегнув плащ массивной застежкой, вышел за дверь и растворился в ночи.
Глава 9
На следующий вечер Уильям поспешил к тюрьме. Небольшое стадо овец, через которое он прокладывал путь, возмущенно заблеяло и уставилось ему вслед.
Закатное солнце, скрывавшееся за деревьями, расцветило небо красными полосами. Над крышей двухэтажного дома Бенджамина Файера уже появился бледный полумесяц.
Весь день Уильям промаялся. Мэри Хэлси принесла ему обед, но он так и остался нетронутым. Крестьянин пытался поставить забор вокруг маленького огорода, в котором обычно возилась жена, но сил не хватало.
Время словно замерло, а вместе с ним и Уильям Гуди.
Только когда солнце начало садиться и приблизился вечер, бедняга как будто ожил. Теперь он быстро забегал, загоняя под крышу кур и коров, готовясь встретить свою горячо любимую семью.
Ему не терпелось поскорее прикоснуться к ним, обнять их. Не терпелось пролить горячие слезы радости, которые навсегда смоют ужас, перечеркнут весь кошмар. Не терпелось привести Марту и Сюзанну домой.
Как только показалось приземистое серое здание тюрьмы, сердце забилось учащенно. Какое будет счастье! Какое облегчение! Стараясь привести в порядок дыхание, Уильям сбавил шаг, затем и вовсе остановился.
Тропинку перебежал облезлый пес. Уильям поднял глаза и увидел перед воротами тюрьмы целую толпу народа.
«Они пришли порадоваться вместе со мной», — решил Уильям.
Он не видел их лиц, скрытых шляпами и платками. Но он знал, что все они его соседи и друзья, довольные отменой приговора, довольные тем, что судьба повернулась к Уильяму Гуди лицом.
Когда он приблизился к собравшимся, его колени подгибались, ноги дрожали. Он собрался с силами и i делал глубокий вдох, затем стал двигаться к дверям тюрьмы, слыша за спиной приглушенное бормотание.
— Это самый счастливый день в моей жизни», — думал Уильям.
Дверь отворилась. На пороге появился стражник.
Другой стражник приблизился к гудящей толпе.
Затем появилась Сюзанна. Чтобы пройти в дверь, ей пришлось наклониться. Марта Гуди шла следом. На серой земле ее тень казалась темно-синей.
— Сюзанна! Марта! — позвал Уильям, нетерпеливо проталкиваясь через толпу доброжелателей.
Обе повернулись на крик, пытаясь отыскать отца и мужа.
— Я здесь, Марта! Я рядом, Сюзанна! — счастливо кричал Уильям. Он стоял впереди всех зевак, тяжело дыша. Его лицо покраснело, а на глазах выступили слезы радости.
— Марта! Сюзанна!
Их должны были вот-вот освободить. Но к изумлению Уильяма, руки у обеих были связаны за спиной.
Один из стражников грубо толкнул Марту в спину, и та чуть не упала.
— Марта! — позвал Уильям.
Она наконец-то заметила его и откликнулась. Ее лицо выражало страшную муку.
— Не волнуйся, — крикнул Уильям. — Сейчас вас отпустят!
— Папа! — воскликнула Сюзанна отрывисто. Ее лицо тряслось от страдания. — Папа, спаси нас!
— Не волнуйтесь, — повторил Уильям, и тут у него перехватило горло. Он увидел, что стражники повели его жену и дочь к высоким скирдам соломы.
— Папа! — звала Сюзанна.
— Уильям! Уильям! Спаси нас! — кричала Марта.
— Подождите! — вскрикнул Уильям.
Кто-то из толпы пробовал его успокоить:
— Все в руках Создателя, — раздался приглушенный голос. — Помолимся за их души.
— Нет! — завопил Уильям. Он рванулся вперед из толпы и побежал к своим близким.
— Постойте! Постойте!
Но к ужасу Уильяма, Сюзанну и Марту уже подвели к скирдам и начали привязывать возле деревянных столбов.
— Нееееет! — заорал Уильям. Этот крик разнесся в вечернем небе, словно вой раненого зверя.
Глаза Уильяма застилали слезы ярости, а он все продолжал кричать, как безумный. Он остановился на мгновение, заметив в толпе Бенджамина Файера. Тот стоял, сложив руки на груди и надвинув широкополую шляпу на самые глаза.
— Бенджамин! — завопил Уильям, хватая его за плечи. — Ты должен прекратить это! Освободи их! Твой брат обещал мне!..
Уильям развернул судью к себе лицом и… увидел перед собой совершенно не того, кого ожидал.
— Жиль! — произнес Уильям, его голос от удивления понизился до шепота. — Жиль Робертс!
— Оставь меня в покое, Уильям, — тихо отвечал заместитель судьи.
— Жиль?.. Но… но… — бедняга проглотил язык. От потрясения все мысли смешались.
Тем временем Сюзанну и Марту уже крепко прикрутили к столбам. Два охранника двинулись к ним с пылающими факелами.
— Останови их, Жиль! — просил Уильям. — Останови немедленно! Где Бенджамин? Где Бенджамин Файер? Мне необходимо поговорить с ним прежде… прежде…
Жиль Робертс отступил на шаг, сбрасывая с себя руки Уильяма.
— Разве ты не слышал, — произнес он, глядя в наполнившиеся слезами глаза крестьянина. — Бенджамин со своим братом Мэттью покинули деревню сегодня на рассвете.
Глава 10
— Покинули деревню? — безумно вскрикнул Уильям, глядя из-за плеча Жиля Робертса на то, как его жена и дочь в ужасе извиваются у столбов.
— На рассвете, — повторил Жиль твердо.
— Но я заплатил Мэттью! — закричал Уильям. — Заплатил за то…
— Файеры до нитки ограбили нас, — сказал Жиль. — Они опустошили общественный склад, забрали все продукты, заготовленные на зиму. Увезли все подчистую. Подчистую.
— Я… я не понимаю… — воскликнул Уильям, чувствуя, как земля уходит из-под ног. Он прикрыл глаза, стараясь успокоиться,
— Они погрузили все свои пожитки в фургоны, — ;продолжал Жиль, — и скрылись с нашими припасами.
— Но разве они ничего тебе не сказали, прежде чем уехать? — спросил Уильям, глядя на Жиля с отчаянием. — Бенджамин не предупредил тебя? И Мэттью не предупредил?
— Ничего они не говорили, Уильям, — ответил тот мягко. И добавил с досадой: — Пожалуйста, оставь меня в покое.
— Но обвинения с моей жены и дочери были сняты! Их нужно освободить, Жиль! Бенджамин должен был тебе сказать! Он должен был!..
— Он ничего не сказал, — повторил Жиль. Голос заместителя судьи сделался твердым. — И приговор нужно привести в исполнение!
Сюзанна поняла, что у нее больше нет сил бороться.
Руки ей стянули слишком сильно, и она не могла отвязаться от столба. Он больно врезался ей в спину. Девичьи ладони затекли от крепких веревок, плечи болели от натуги.
Девушка подняла глаза к небу. Солнце уже почти скрылось за деревьями, за теми самыми деревьями, среди которых она так любила гулять. За деревьями, чей сладкий запах доставлял ей столько наслаждения. За деревьями, в тени которых они с Эдвардом назначали свои свидания, короткие и тайные, как и ее счастье.
Сюзанна опустила взгляд, и ей показалось, что она видит Эдварда.
Он стоял в первом ряду зрителей и глядел прямо на нее.
Сперва девушка увидела в его глазах жалость и боль.
Но присмотревшись как следует, Сюзанна заметила па лице парня маску холодного презрения.
Девушка вскрикнула и поняла, что перед ней кто-то другой.
Не Эдвард.
Этот парень совсем на него не походил.
Из мрака приближались два желтых круга. Два факела.
— Мама! — вскрикнула Сюзанна. — Мама, нам будет больно?
По лицу Марты Гуди бежали слезы. Она отвернулась от дочери, стараясь справиться с рыданиями.
— Это больно, мама? Скажи, мама, это больно?
Глава 11
Уильям Гуди зажал уши руками. Но он все равно слышал истошные крики жены и дочери.
«Я буду слышать эти вопли вечно».
И даже зажмурившись, он представлял, как корчатся ни тела в языках пламени, видел их тающие лица, их вспыхнувшие волосы
Уильям кинулся было к ним.
Но двое стражников отпихнули его и пригнули к земле, поставили на колени. А черный дым застилал уже все небо, и над кострами еще громче взлетали предсмертные крики.
«Марта. Сюзанна. Моя семья».
Уильям все еще стоял на коленях, когда огонь уже погас и толпа разошлась. Он понял, что остался один.
Один на один со своим горем.
Один на один с запахом гари, забивавшим ноздри.
Один на один со звенящими в ушах воплями жены и дочери.
«Они горели так ярко, — подумал мужчина, рыдая. — Они горели ярко, словно звезды».
Клочок земли под его коленями уже промок от слез.
Он поднял глаза к угольно-черному небу, проколотому бледными звездочками.
«Я знаю, что вы обе там, яркие, словно звезды».
Уильям еще раз громко всхлипнул, затем его печаль переросла в ярость. Он ринулся к своему дому через безлюдную площадь, глядя прямо перед собой. Огонь, бушевавший перед мысленным взором, уже погас, поглощенный тьмой. Теперь его место заняли лица Бенджамина и Мэттью Файеров.
Ярость росла с каждым шагом.
«Предали. Они предали меня и украли мою жизнь».
— Уильям! — чей-то голос остановил его на пороге дома. Ненавистные лица братьев Файер исчезли, и он сумел разглядеть какую-то темную фигуру.
— Мэри Хэлси! — прошептал Уильям.
Женщина протягивала ему младенца, завернутого в толстое шерстяное одеяло.
— Возьми ребенка, Уильям. Возьми Джорджа.
— Нет, — Уильям вытянул руки перед собой, словно желая отгородиться от младенца.
— Теперь это вся твоя семья, — сказала Мэри Хэлси, настойчиво протягивая ему ребенка. — Возьми его, Уильям. Прижми к себе. Он поможет тебе преодолеть беду.
— Нет, — повторил Уильям. — Не сейчас, Мэри Хэлси. Сперва мне нужно кое-что сделать.
Он отодвинул женщину с дороги, прошел в избу и с силой захлопнул дверь.
В доме было темно, как и на душе у хозяина. Дрова в очаге давно прогорели.
Уильям быстро прошагал через всю избу. Он открыл дверцу и вошел в крошечную потайную комнату, куда никогда не пускал Сюзанну и Марту.
Здесь стояли негаснущие черные свечи.
Мужчина ступил в круг неровного рыжего света и притворил за собой дверь.