Наконец девушка повернула к своему дому через поле, и туфли громко зашлепали по влажной земле.
— Эдвард! Где же ты, Эдвард!
«И где Эзра? — подумала она вдруг. — Как я им скажу о случившемся? И как избавлюсь от этой страшной картины? Как? Как? Как?»
Даже самый сильный дождь не мог вымыть из ее сознания ужасающее видение — голову Ребекки, висящую под непривычным углом, и все тело, тихо раскачивающееся под потолком.
Дождь не мог смыть ни почерневшую кожу, ни выкатившиеся глаза.
Не мог смыть и тихий скрип, с которым качалась покойница.
— Эдвард! Папа! Мама! Помогите!
Мэри бежала по дождю, вытянув руки, будто в призыве о помощи. Бежала, не слыша собственного голоса.
«Ребекка, ты не могла умереть. Пожалуйста, окажись живой. Окажись живой, Ребекка».
Девушка уже пробежала половину пастбища, скользя по мокрой траве. Дождевые струи прибили ее волосы и сбегали по лицу, застилая глаза.
Впереди вырос дом, серый на фоне низких черных туч.
— Эдвард! Где ты? Эдвард! Папа! Папа!
Нога поскользнулась, и девушка тяжело бухнулась в холодную грязь, приземлившись на руки и колени.
— Ой!
«Может быть, я не смогу подняться. Может, останусь здесь навеки. А может быть, я буду лежать здесь до тех пор, пока потоки воды не поднимут меня и не унесут куда подальше»,
С отчаянным криком она вскочила на ноги. Платье перепачкалось в земле, волосы налипли налицо.
Сделав пару шагов, девушка остановилась, потрясенная.
Что это?
Посреди пастбища неподвижно стоял незнакомец.
Одетый во все черное, он напоминал саму смерть.
«Мне это чудится?»
Мэри обеими руками откинула назад налипшие на лицо волосы и стряхнула с ресниц воду.
Нет.
Он стоял все на том же месте.
Кто бы это мог быть?
«Почему он торчит здесь под проливным дождем и пялится на меня?»
Девушка окликнула незнакомца.
Но темная фигура стояла все так же неподвижно.
Глава 6
Мэри снова окликнула незнакомца.
Деревья, росшие вдоль пастбища, трепетали и гнулись под порывами ветра.
Но черная фигура стояла как ни в чем не бывало.
Дрожа как осиновый лист от холода и от ужаса, Мэри сделала осторожный шаг в его сторону. Ветер накатывал на нее, словно студеные океанские волны.
С каждым шагом ботинки все сильнее вязли в грязи.
«Он стоит все так же и не шевелится, — заметила девушка сквозь густую пелену дождя. — Он неподвижен, словно статуя».
Статуя?
«Это же пугало», — поняла наконец Мзри.
Ну конечно. Поэтому оно и не движется.
Пугало.
Подойдя поближе, девушка разглядела, как сбегает вода с полей его черной шляпы, увидела темные рукава его длинного пальто, летящие по ветру.
«Но кто поставил здесь это страшилище?» — удивилась Мэри.
Следующая мысль заставила ее остановиться: «Для чего нужно пугало посреди заросшего травой пастбища?»
Девушка прикрыла глаза рукой и тяжело вздохнула.
И шагнула навстречу. И еще раз.
И затем, сквозь струи дождя, она узнала лицо под черной широкополой шляпой.
— Дядя Бенджамин!
Уже второй раз за день Мэри глядела в застывшее лицо мертвеца.
Пугалом оказался Бенджамин Файер.
Он стоял примерно так же, как и обычно. Но руки безжизненно висели по бокам.
Его лицо было ярко-багровым. Волосы выбились из-под шляпы, налипли на кожу.
Он смотрел на Мэри побелевшими глазами, смертельно белыми глазами с закатившимися зрачками.
— Дядя Бенджамин!
Ветер крепчал, раскачивая тело так, что руки болтались во все стороны.
Бенджамин качнулся навстречу девушке. Его рот раскрылся, словно он хотел что-то сказать. Но Мэри могла расслышать лишь шум ветра.
Девушку снова затрясло в конвульсиях непереносимого ужаса. Она отшатнулась от страшной фигуры, и вокруг закачалась густая влажная трава. Мэри снова начало выворачивать наизнанку, но рвать уже было нечем.
«Ребекка. Бенджамин. Они оба мертвы. Мертвы. Мертвы. Мертвы».
Это повторяющееся слово подействовало на сознание Мэри, словно холодный дождь.
Словно холодный, холодный дождь, омывавший дядину шляпу. Холодный, как смерть.
«А что, если все кругом умерли? Неужели моя семья уничтожена?»
Мэри оглянулась на дом. Теперь он казался очень далеким. Далеким и темным. Он находился с другой стороны грозы.
«Неужели все убиты? — терзалась Мэри. — Неужели нес?»
А потом пришла мысль: «А что если теперь мой черед?»
Глава 7
Назавтра дождь прекратился, но небо оставалось таким же пасмурным и облачным. А еще через день хоронили Ребекку и Бенджамина.
Могилы вырыли на краю того самого поля, которое расчищал Джереми. В изголовье поставили обычные для этих мест белые валуны, поскольку достать других камней было негде.
Стоя у незарытых могил и слушая надгробное слово священника, Мэри глядела на одетых в черное плакальщиков.
Кое-кто пришел выразить соболезнование с соседних ферм и из деревни. Но на их лицах было написано скорее любопытство, чем скорбь.
Мэри быстро оглядела соседей и перевела взор на членов своей семьи. Глядя на них, она перестала слышать слова священника.
Прошедшие два дня стали настоящим кошмаром в большом каменном доме, еще недавно заполненным смехом. Теперь лица всех членов семейства были бледными и осунувшимися, глаза обведены красными кругами и наполнены слезами, вокруг ртов пролегли морщины от скорби и… страха.
Дальше всех стоял Эдвард Файер, опустив плечи и склонив голову. Руки он сложил на груди.
Сперва Эдвард не поверил в смерть отца и жены. Он яростно тряс Мэри за плечи и кричал, чтобы она прекратила молоть всякий вздор, изо всех сил стараясь спрятаться от ужасной действительности.
Но громкие всхлипывания сестры убедили Эдварда, что она не бредит. С отчаянным воплем парень выскочил на улицу, под проливной дождь, и, размахивая перед собою перевязанной рукой, побежал навстречу кошмару.
После этого Эдвард стал молчаливым, из него нельзя стало и слова вытянуть. Юноша целыми днями молился про себя. Его глаза были пустыми и печальными. Эдвард ходил по дому молча, словно живой труп. Констанция плакала без перерыва и пыталась приласкать Эзру. Поскольку сын покойного почти что потерял дар речи, всеми приготовлениями к похоронам занимался Мэттью.
Эзра немедленно почувствовал, что произошло что-то ужасное. И пришлось объяснять ему, что его мать больше никогда не вернется.
Рассказать мальчику обо всем выпало Констанции. Мэри в это время глядела в угол комнаты, противоположный очагу.
У Констанции беспрерывно бежали по лицу слезы. Она посадила Эзру к себе на колени и стала объяснять ему, что мать отправилась на небеса.
— А можно и мне с нею? — спросил мальчик неожиданно.
Женщина пыталась сдержаться, но эти слова заставили ее зарыдать еще сильнее, и Мэри пришлось увести мальчика.
С Эзрой, как и обычно, было больше всего мороки. Все то время, пока готовились похороны, он вертелся рядом со взрослыми и начинал реветь в голос, стоило только кому-то сказать неосторожное слово.
«Бедный малыш», — думала Мэри, глядя на него, казавшегося таким крошечным и покинутым в своих черных бриджах и куртке. Черная шляпа была ему велика на несколько размеров, поэтому все время съезжала на уши.
Священник продолжал бормотать. Мэри перевела взгляд на отца. Мэттью стоял совсем рядом, и его огромный живот колыхался от каждого вздоха, а глаза сузились и уставились куда-то вверх.
Его реакция на известия о двух смертях была наиболее странной. Мэри ожидала, что он сильно расстроится и будет переживать, особенно из-за потери брата.
Однако Мэттью лишь испугался. Он прищурил глаза, нервно заходил по комнате, словно пытаясь отыскать кого-то чужого.
Затем, схватившись за свой амулет, выскочил из комнаты.
Поздно ночью, когда дом погрузился в скорбную тишину, Мэри застала отца в его комнате, сидящим возле письменного стола. Лицо его скрывала тень. Держа медальон перед собой обеими руками, Мэттью громко повторял, словно песню, надпись на амулете: «Dominatio per malum».
Мэри заинтересовало значение этих слов.
Может быть, это какая-то молитва?
Но девушка не знала латыни.
На следующий день Мэттью снова выглядел скорее испуганным, чем грустным. Его глаза так и бегали из стороны в сторону, будто в поисках незваного гостя.
Мэри хотела поговорить с отцом обо всем случившемся, но он отворачивался каждый раз при ее приближении. И девушке пришлось почти все время потратить на то, чтобы успокоить свою мать.
Священник продолжал читать молитвы. Один за другим два сосновых гроба опустили в могилы.
Вдруг среди толпы крестьян Мэри разглядела Джереми. Он был одет в черные бриджи и рубаху навыпуск, На голове красовалась старая замусоленная шляпа с разорванным полем.
Несмотря на печаль, девушка невольно улыбнулась. Она никогда прежде не видела этой шляпы.
Мэри не встречала Джереми в эти два дня. Почти все хозяйственные дела на ферме застопорились, и работника отправили домой.
Мэри не ожидала, что парень придет на похороны. Их глаза встретились, и девушка попыталась понять, о чем он думает.
Джереми опустил взгляд с озабоченным видом.
После того как могилы закидали землей, священник и крестьяне быстро удалились. Констанция и Мэттью повели Эзру домой. Эдвард остался стоять, глядя на холмики.
Мэри увидела, что Джереми медленно зашагал к сараю, стоявшему в конце огорода. Она набрала полные легкие воздуха и помчалась вдогонку.
— Джереми, подожди!
Девушка нагнала его только у самого сарая и буквально бросилась к нему в объятия.
— Джереми. Ох, Джереми. Мне… Мне тебя так не хватало. Ты необходим мне. Правда.
Схватив парня за руки, она потащила его за сарай, чтобы не было видно из дома, и поцеловала, притянув его голову к своей.
К ее изумлению, парень стал сопротивляться и мягко отстранил ее.
— Джереми, это было так ужасно! — воскликнула девушка. — Целых два дня продолжался сплошной кошмар. Я…
Она резко оборвала фразу, увидев на лице парня озабоченное выражение. Мэри снова кинулась к нему, но он отступил на шаг.
— Джереми, что такое? — спросила девушка с неожиданным испугом. — Что случилось? Почему ты на меня гак смотришь?
Парень взглянул ей прямо в глаза.
— Мэри, я должен тебе кое-что сказать, — произнес он тихим дрожащим голосом.
Девушка открыла было рот, но слова застряли у нее в горле. Она уставилась в глаза Джереми, пытаясь найти ответ в их голубой бездне.
— Джереми, я…
— Пожалуйста, позволь мне сказать, — оборвал он ее резко. — Это трудно. Очень трудно.
— Что? — спросила девушка шепотом.
— Я… я знаю, кто убил Ребекку и Бенджамина, — сказал Джереми.
У Мэри пробежали по спине мурашки. Она почувствовала, как наваливается тяжкий ужас.
— Кто? — прошелестела девушка.
Глава 8
Джереми опустился на землю и потянул Мэри за руку, чтобы она присела рядом. Они прислонились спиной к деревянной стене сарая. Парень крепко сжал девичьи ладони.
— Я молился, чтобы этого не произошло, — сказал он, сняв свою ужасную шляпу и отбросив подальше.
— Так что же, Джереми? — спросила Мэри. — Кто убил Ребекку и Бенджамина?
Джереми посмотрел ей в глаза с напряжением.
— Мой отец, — сказал он. — Мой отец убил их обоих.
Мэри вскрикнула и отдернула руку.
— Я… я не понимаю, — она вскочила было на ноги, но парень усадил ее на место.
— Я объясню, — проговорил юноша. — Только, пожалуйста, не перебивай.
— Ты же говорил мне, что твой отец болен! — воскликнула Мэри сердито. — Ты утверждал, будто он настолько немощен, что не может принимать гостей. А теперь говоришь…
— Мой отец — злой человек, — продолжал Джереми, погружая пальцы в мягкую почву. — Но у него есть на это причины. Ему причинили слишком много зла.
— Я… я ни слова не пойму из того, что ты сказал, — заявила девушка.
— Я все тебе объясню, Мэри, — повторил парень тихо. И ты должна выслушать эту печальную историю до конца. Так, как рассказал ее мне отец. Эти события случились еще до моего рождения.
Мэри вздохнула и прижалась спиной к стене сарая. Обхватила руками колени и стала со страхом внимать словам Джереми.
— Моего отца зовут Уильям Гуди, — начал парень. — Я представился Торном потому, что мне необходимо было устроиться на работу, а отец велел мне никогда не называться своим именем в этих краях.
— И ты обманул меня?? — резко вскрикнула Мэри. — Еще при знакомстве?
— Зато больше я тебя ни разу не обманывал, — ответил Джереми мягко. — Да и то была простительная ложь. Пожалуйста, поверь мне. Меня зовут Джереми Гуди. Я родился после того, как мой отец покинул деревню Уикхем в колонии Массачусетс.
— Моя семья тоже переехала сюда из Уикхема! — удивленно воскликнула Мэри.
— Знаю, — ответил парень мрачно. Он бросил пригоршню земли к своим ногам. — У меня есть брат Джордж. Два года назад он решил вернуться в Уикхем. Ему надоело помогать отцу в его бесконечной погоне.
— Погоне? — переспросила девушка испуганно.
— Позволь мне вернуться назад во времени, Мэри. Скоро ты все поймешь. Если только захочешь.
Джереми глубоко вздохнул и продолжал.
— Когда мой отец жил в Уикхеме, у него была жена Марта и дочь Сюзанна, — произнес он, глядя в сторону. — Все вместе они жили по-настоящему счастливо. Но твой отец и дядя отняли у них эту радость. Отняли и сбежали из деревни.
— Как же это произошло? — спросила Мэри, проглотив ком в горле и глядя та парня все с тем же испугом.
— Твой дядя Бенджамин служил судьей, а Мэттью был его помощником. Бенджамин обвинил Марту и Сюзанну в колдовстве. Он бросил их в тюрьму и приговорил к сожжению на костре, как ведьм.
— Сюзанна Гуди! — воскликнула Мэри, спрятав лицо в ладонях. — Это имя произнес Эдвард, когда мы с ним увидели в лесу горящую девчонку.
— Бенджамин отправил Сюзанну на костер, чтобы твой брат Эдвард на ней не женился!
— Нет! — закричала Мэри, мотая головой, чтобы вытрясти оттуда все слова парня. — Нет! Замолчи!
— Я не могу замолчать, пока не закончу свой рассказ, — ответил Джереми с жаром.
— Но Эдвард — самый благочестивый из известных мне людей, — заявила Мэри. — Он никогда не позволил бы своему отцу сжечь невинную девушку!
— Однако позволил, — ответил Джереми низким шепотом. — Он и пальцем не пошевелил для спасения Сюзанны и ее матери. Эдвард доверял своему отцу и не знал, на какое злодейство способен Бенджамин Файер.
— Но… — язык не послушался Мэри.
— Твой отец, Мэттыо Файер, тоже оказался злодеем. Он пообещал спасти Марту и Сюзанну. Взял у моего отца плату за их жизни. И обокрал его. Потом Бенджамин и Мэттью ограбили деревенский склад и удрали. A Mapта и Сюзанна, ни в чем не повинные женщины, были преданы огню.
— Нет! — ответила Мэри громким шепотом. — Я не могу в это поверить, Джереми.
— Эту историю отец твердил мне всю жизнь, — сказал Джереми, сжимая девичью руку. — Все это время он готовил месть вашей семье. Теперь он убил двоих из Файеров. И собирается извести вас всех, если только мы не помешаем.
Мэри глядела в серое небо. У нее кружилась голова, а дар речи пропал. Слова Джереми звучали в ее сознании, гремели, повторялись, рисовали ужасные картины — огонь, страдание и предательство.
— А почему я должна тебе верить? — произнесла наконец девушка тонким от страха голосом. — Почему я должна верить в эти чудовищные обвинения, которые ты выдвигаешь против отца и дяди?
Ответ Джереми ошеломил ее.
— Потому, что я тебя люблю, — сказал он просто.
Девушка вскрикнула
— Я тоже тебя люблю, Джереми, — произнесла она, затаив дыхание.
Парень обвил ее руками и притянул к себе. Они долго сидели, крепко обнявшись, прижавшись друг к другу лицами, не шевелясь и тяжело дыша.
Когда они наконец разжали объятия, Джереми посмотрел на подругу серьезно.
— Мы можем прекратить эту вражду, Мэри, — сказал он мягко. — Ты и я. Мы можем прекратить вражду между нашими семьями, чтобы никто больше не умирал.