Как бы там ни было, Илла пала, но и архи понесли такие потери, что вскоре покинули упрямый мир и скрылись в глубинах космоса.
А Империя Аратан с помощью нежданного подкрепления смогла отстоять свою государственность и занять прочное место среди развивающихся соседей.
На долгие шесть с половиной веков об Илле забыли, может, и не забыли, а специально не вспоминали, чтобы ресурсы впустую не тратить, потому как вся система представляла собой сплошное минное поле с бороздящими его действующими в автоматическом режиме боевыми дронами.
И вот во время последней войны, пятьдесят лет назад, когда Содружество напрягало все силы для победы над общим врагом, на Илле было решено основать опорную базу в секторе. С базой из-за минных полей ничего не получалось, зато флотская группа обнаружила на планете человеческие поселения и даже кое-какую космическую деятельность.
С тех пор колония считается заново открытой и занесена в реестр как обитаемый мир с населением в двести тысяч человек, три из которых проживают на станции Илла-1. Трудно сказать, являются ли они потомками первопоселенцев или уже заново приехали, но занимались они в основном разработкой астероидного пояса и орбитальной очисткой.
Я в который раз оценил преимущество нейросети перед традиционными способами восприятия информации, вроде как стоял перед зеркалом поправляясь, — так и стою, а столько интересного узнал. Надо будет в дальнейшем про эту планету поподробнее почитать, интересно, не так уж и много подобных примеров существует.
Путь до кают-компании не занял много времени, все, кроме, естественно, капитана, ему в рубке находиться положено, уже собрались, то есть Лиина и синекожий верзила, имя которого мне так никто и не сказал. Я поздоровался с обоими и уселся на уже облюбованный диванчик, напротив панорамного экрана, занимавшего всю противоположную стену. В центре же зала, вместо убранного куда-то автоповара со столом раздачи питания, находилась тумба голопроектора, над которой вращалось двухметровое изображение планеты с золотистой, в имитации освещения звезды отметиной станции Илла-1 на орбите и предполагаемые маршруты для стыковки. Я присмотрелся к станции. Действительно, потрясающая конструкция размером не менее пяти километров, медленно вращающаяся вокруг своей продольной оси. Вселяющая уважение и страх, несмотря на разодранную от взрыва двигателей корму и демонтированные орудия главного калибра, зияющую пробоиной нижнюю полусферу и испещренную многочисленными проплавленными шрамами обшивку.
Надо сказать, это приятно, видеть, когда тебе показывают, куда и как собираются везти. До выхода из прыжка, судя по обратному отсчету таймера, осталось не более десяти минут, и я решил заполнить время наблюдением за реакцией членов экипажа. Интересно же, как профессионалы ведут себя при таких маневрах, как бы там ни было, мне ведь скоро тоже в каком-либо экипаже по местным просторам предстоит шататься, вот опыт и не помешает. Посмотрел на них… А никак они себя не ведут, каждый занят своим делом и на другого, в том числе и меня, никакого внимания не обращает, космонавты, блин. Мне даже стыдно за себя стало, ожидаю тут чего-то, не пойми чего, а это самое что ни на есть ординарное событие. Так я и просидел, в смущении прикусив губу и разглядывая носки своих ботинок, пока не прозвенел зуммер выхода из прыжка и Лиина не проорала:
— Твою мать!
И вслед за этим раздался вой сирены боевой тревоги.
Я в удивлении вскинул голову и переводил взгляд то на голопроекцию, то на обзорный экран. На обоих из них собственно и происходило то, что принято называть космическим боем.
Десятки крейсеров утюжили плазмой многострадальную шкуру древнего дредноута, изредка огрызающегося неровными ответными залпами. Сотни фрегатов кружили по ломаным траекториям вокруг станции Илла-1, уходя в противоракетные и противозенитные маневры. Все это освещалось вспышками редких термоядерных взрывов, на мгновения слепящих сенсоры ближайшим кораблям и в то же время абсолютно безвредными для орбитальной станции. Под прикрытием флота относительно малых кораблей к станции двигался крупный тяжелобронированный транспорт. Если бы старинный супердредноут не потерял свой главный или даже средний калибр, у него не было бы никаких шансов, а так он, хоть и с изрядно оплавленной броней и выбитым вчистую щитом, уверенно и уже неотвратимо приближался к приспособленной под док пробоине на нижних палубах.
На орбите планеты сегодня заметно прибавится обломков.
Космическое сражение это обычно достаточно сложная флотская операция. Начнем с того, что для уверенной победы над противником надо достигнуть преимущества не менее чем в пять раз, причем по всем аспектам, и в численности и в вооружении. При равных силах сражение перерастает в затяжную фазу с непредсказуемым финалом, а это никому не нравится, потому что при таком раскладе вероятность потратить все, ничего при этом не получив, очень высока.
А в случае с таким левиафаном, как Аса, или станция Илла-1, пусть и огромным флотом малых кораблей добиться чего-либо трудно. Другое дело абордаж, вот для его прикрытия москитные силы, а в таких масштабах один фрегат не более чем москит, подходят идеально. Что, видимо, сейчас и происходит. Тогда меня начинает волновать вопрос, а целью является что-то конкретное на станции или сама станция, а конкретнее иллийский супердредноут? А супердредноут это очень серьезная штука. Вот только кто может позволить себе его восстановление и модернизацию? Только очень серьезная организация… Крайне серьезная, я бы сказал, с крайне серьезной в нем нуждой. И при этом у этой организации, корпорации, планеты, без разницы, по какой-то причине отсутствуют крупные верфи, потому что если верфи все-таки есть, то построить копию иллийского супердредноута будет гораздо дешевле, даже с их нереальным бронированием, чем эту тысячелетнюю рухлядь восстанавливать. Иначе уже давно не болтался бы этот хлам на орбите заштатной планетки. Еще один момент, если я все-таки прав с целью абордажа, то сюда должны приближаться минимум три километровых межсистемников классом, как наш «Ковчег» меньше, боюсь, не утащат, хотя и в трех совсем не уверен. Причем оборудованы они должны быть специальными креплениями типа хомутов и отсеками для жесткой сцепки. Иначе им бандуру супердредноута не утащить. А утаскивать им придется, потому как где-то через пять часов здесь появится аратанская флотская группа с ближайшей базы и покажет супостатам, по чем нынче в империи фунт плутония оружейного.
Никого из экипажа в кают-компании уже давно не было, один я как сидел на диванчике, так и сижу. Хорошо что ни панорамный экран, ни голопроектор не отключились, и я мог наблюдать картинку с сенсоров в реальном времени. «Ковчег» достаточно резко сменил траекторию и вместо торможения довольно резво разгонялся, уходя в сторону точки перехода. А оттуда навстречу двигались четыре тяжелых, раза в полтора больше «Ковчега» транспорта под конвоем двух легких и одного тяжелого крейсеров. Охранение больше для проформы видать выставили. Причем на картинке были четко видны торчащие ребра захватов и частично демонтированные куски перекрытий грузовых трюмов. Значит все-таки корабль…
Крейсера одновременно устремились к «Ковчегу», легкие разошлись в стороны, перекрывая как можно большую площадь, один лег на параллельный курс, тяжелый окутался вспышками ракетных залпов и на полной тяге устремился наперерез.
Ну что же, мы оказались не в нужном месте и в не нужное время, понятно почему к нам такой интерес.
— Фил, быстро в свою каюту! — услышал я по нейросети голос Лиины.
— Обязательно? — вообще я в первый раз так по ней общаюсь, несколько непривычно своим голосом, но мысленно отвечать. Но как бы там ни было, а идти к себе мне категорически не хотелось, там ни инфовизора, ни голопроектора, ни другой передающей аппаратуры нету. А мне ведь интересно, как события будут дальше развиваться.
— Обязательно. Это я тебе как командир противоабордажной группы говорю.
Я мысленно присвистнул.
— А я думал, что у вас этот, синекожий, не знаю как его там, главный контрабор…
— Фил, хорош трепаться, иди к себе.
Куда уж тут денешься, когда военные власти приказывают, я двинулся к себе. По пути все же решил кое-что уточнить.
— Лиина, ничего, что я отвлекаю. Можно вопрос?
Через секунду пришел ответ.
— Валяй, только быстро.
— Что происходит? Нас будут брать на абордаж или просто уничтожат?
Мне показалось, или на другом конце проскочил тщательно подавленный смешок.
— Уничтожить — силенок не хватит, а с абордажем нам скорее всего придется столкнуться. Видишь ближний крейсер?
— Откуда? У меня управляющий канал не открыт, а в каюте мони… тьфу, инфовизора нет, — проворчал я.
— Тогда на слово поверь, — не вняла моим претензиям Лиина. — От него уже отделилось три малых бота. Сейчас нас начнут обстреливать из орудий, ракеты тоже через несколько секунд на дистанцию поражения выйдут. Но это все баловство, нашу броню им, я имею в виду эти три крейсера, пусть и среди них есть и тяжелый, не пробить. Все это делается, чтобы вот эти боты прикрыть от нашего огня, и щит нам в задней полусфере снести. В ботах этих абордажные дроны. И чуется мне, что в прыжок мы уйдем уже с десантом на борту. Все понятно?
Я машинально кивнул. Не знаю как, но она поняла.
— А если понятно, тогда марш к себе и, боже тебя упаси, высунуться, пока тут все не уляжется.
В каюту-то я, конечно, зашел, даже дверь закрыл на замок, благо его на весь период полета даже капитан без моего согласия ни открыть ни заблокировать не мог, согласно договору, ну билету то есть. Но вот по поводу отсиживания на одном месте я был совсем не уверен, не в том плане, что прямо мечтал в отражении атаки поучаствовать, как раз наоборот, только здравый смысл мне подсказывал, что самое безопасное место на корабле грузовой трюм, где-нибудь между «фиг пойми каким» и «хрен знает каким» контейнерами. Не думаю, что здесь дело в том, что мы увидели то, что нам видеть не полагалось, в конце концов, там еще минимум двести тысяч таких очевидцев, убивать которых точно никто не будет, по крайней мере, сто девяносто семь тысяч из них, а в том, что командор неведомой мне атакующей эскадры посчитал, что еще один межсистемный транспортник ему не помешает, раз уж семикилометровую дуру воруют, то что о километровой говорить, под шумок прикарманить и все тут. И в гуманном отношении к ее экипажу и единственному пассажиру я совсем не уверен.
Разложил упаковочный контейнер, вытащил из него скафандр, напялил прямо поверх одежды. Привычно одел, кстати, в первый раз процесс одевания занял намного больше времени, провел тест всех систем, дождался полной синхронизации моей нейросети с малым искином, поляризовал бронезабрало, приведя броню в полностью автономный режим. Все, теперь я видел мир в красных тонах и через объемную прицельную сетку, обозначенную пространственными маркерами привязок. Взял из крепления штурмовую винтовку, сразу разложившуюся в боевое положение, машинально перещелкнул настройки на повышенную кинетическую пробиваемость зарядов, можно это было и через нейросеть сделать, но для этого нужно было по крайней мере осознать, что это вообще нужно, а так руки сами все сделали без участия сознания.
«Стаер-429» один из лучших и, что характерно, надежных образцов штурмового и абордажного стрелкового вооружения. И это не потому, что к ней подходит большинство боеприпасов, производимых во всем Содружестве и во фронтире, а потому что в ней применен принцип регулирования мощности производимого выстрела. Ведь абсолютное большинство здешних боеприпасов представляют собой дротик, на худой конец пулю из тяжелых, не магнитящихся сплавов, и, как правило, снаряжены взрывающейся начинкой. А роль толкателя приходится на устроенную в оружие электромагнитную катапульту, чаще всего спаренную для скорострельности. Вот в этом-то и фишка вся, у «Стаера-429» две катапульты, но стрелять с каждой из них, в отличие от ближайших аналогов, можно с разной кинетической мощностью и из разных магазинов с разным боеприпасом соответственно, что позволяет почти одновременно на небольшом участке силового щита или брони создать почти одновременно нагрузку с совершенно дикой амплитудой, что крайне положительно сказывается на пробиваемости.
Вот именно это я только что и проделал, защелкнули поочередно два магазина патронов разного профиля. Серьезная это, оказывается, штука, база «Боец» в сочетании со «Стрелком», не думал, что они так сильно на подкорку влияют.
Так, закрепив «Стаер» на предплечье, на подвижное сочленение и перехватив двумя руками для удобства, я стоял в нерешительности перед дверью, когда почувствовал резкие толчки от пола, даже ноги пришлось в коленях согнуть, чтобы амортизировать, пока антиграв не подстроился. Почему-то я был совершенно уверен, что это состыковались и уж теперь наверняка вскрыли броню десантные боты.
Ну что же, если знания, полученные из баз, не врут, то на каждом из ботов от десяти до пятнадцати дроидов десанта, их первоочередные цели это двигательный и реакторный отсеки и, разумеется, капитанская рубка. Каждая из этих целей равнозначна, так как овладевание любой из них гарантированно приведет к выходу корабля из прыжка, а мы уже в прыжке, только что вошли, это по легкой вибрации заметно, и последующему захвату основными силами. Рубка наверняка заблокирована, к реактору, наверное, не пробиться, там внутренняя броня даже потолще наружной, как раз на такой случай. К двигателям тоже не особо пролезешь, да и понадобятся они им в случае захвата. Значит, рубка.
Будем считать, что их высадилось сорок пять, то есть по максимуму от полной загрузки, и вся эта механическая пиратская братия ломанется на штурм рубки, которую защищают два человека, с десяток боевых и полсотни ремонтных дроидов. Гарантированная жопа, невеселая ситуация, короче. Шанс отбиться есть, но он очень мал.
Если я правильно оцениваю эффективность кибертехники, то с минуты на минуту начнется штурм. Меня в моей каюте, скорее всего, не тронут, пока, а вот когда контроль над кораблем захватят и из прыжка выведут, тут мне скорее всего при тщательной зачистке и кирдык.
И деться с этой «подлодки» в принципе некуда. Скрывать не буду, посетили меня тогда мысли о том, чтобы угнать бот и свалить от греха подальше, но во-первых, я не такой уж и урод, а во-вторых, этот бот еще хрен угонишь, в особенности из варпа.
Выскочил за дверь я уже в полной боевой готовности и соответствующем настрое, преодолел коридор и помчался, петляя на всякий случай, в сторону рубки.
— Ты куда? Вернись, где был, немедленно! Тут горячо достаточно.
Это Лиина, она, походу, мои передвижения отслеживает, что же, правильно делает. Молодец, что меня не определяет, дроиды штурмовые не намного умнее собаки, но прямой намек понять способны, частоты-то наверняка уже все перехвачены, заглушить еще, наверное, не получилось или надобности в этом пока нет, а вот прослушиваются наверняка. Только я ей отвечать не буду, а то запеленгуют, отбивайся потом от пары-тройки дроидов боевых, специально на меня отправленных.
— Тебя нет в маркере дружественных целей. Намек понял?
Конечно, понял, а что делать, будем стараться под «дружественный» огонь не попасть. Спасибо тебе, дорогуша беловолосая, что предупредила, если выживем, — расцелую.
Я уже прошел медотсек, это где-то две трети пути, и начали попадаться признаки штурма. То тут, то там валялись перебитые кабели питания, обгорелые гнезда энергоразъемов. На первый остов дроида я наткнулся буквально за поворотом, в десятке метров от распахнутых дверей рядом с оборонительной турелью, безвольно теперь с потолка свисающей на куске изоляции кабеля питания. Присел возле него, осмотрел. Модель непонятная, явная самоделка, в стандартных базах знаний не фиксированная, чем-то напоминающая бронированный черный чемодан полметра на метр где-то, из которого выдвигаются четыре сегментные ноги и четыре же руки. Две из них с манипуляторами и дополнительно налепленными сверху бронепластинами, а две со скорострельными, вмонтированными в направляющие легкими плазменными пушками. Задний броневой лист сорван напрочь и валяется рядом, зато хорошо просматривается устройство, ничего лишнего, даже искин настолько слабый, судя по габаритам, что самостоятельно принимать решения не может. Как в моем скафандре…