Вот так на утро третьего дня весны и было завершено строительство нового жилого сектора в Академии Проклятий. Лорд директор после недолгой инспекции строения одобрил, и разрешил духу хранителю возвратить уже изрядно оборванным адептам и преподавателям их личные вещи. А что они? Приобщившиеся к радостям простейшей архитектуры представители сильной половины нашей академии, постановили создать еще зал для общих собраний, а так же воплотить мечту о вывеске, демонстрирующей, что именно здесь «Мужской палаточный горок». На это великое, по их мнению, дело, господа и тратили обеденный перерыв.
— Воооот, осторожнее, адепт Говас, я сказал «осторожнее»! — буйствовал Тесме.
На моих глазах вывеска, уже прибитая к двум высоким столбам, была поднята. И конструкцию принялись укапывать в землю. Странное дело впервые в жизни вижу Тесме таким счастливым, по моему лопата станет его любимым орудием. А вот наш вечно суровый Сэдр стоял с эскизом и сравнивал получившееся собственно с собственноручным наброском. И судя по всему, был весьма доволен.
— Дэя! — крик Тимянны отвлек от преподавателей. — Дэя, давай к нам!
Янка и еще шестеро адепток с нашей группы, включая сильно присмиревшую в последнее время Ригру, играли с магическим вестником. Игра была очень простая — нужно было поймать вестника и угадать слово, угадаешь — загадываешь следующее, не угадаешь вестник становится прозрачным и исчезает, чтобы появиться в трех шагах от проигравшей.
— Дэй!
— Не могу, — чуть повысив голос, крикнула я в ответ, — я прогуляла лекцию у Окено, теперь меня ждет расплата…
— Надолго? — Янка поймала вестника, прошептала слово…
Ошиблась, потому что облачко с двумя очаровательными черными крылышками испарилось, и появилось перед Ригрой. Та подскочила, схватила его, прошептала… Конверт стал красным, довольная Дакене прошептала новое, и сообщила играющим:
— Смертельные проклятия, шестой уровень, мгновенное действие!
Игра началась снова.
Пока я наблюдала за девчонками, как-то совсем не заметила, что ко мне по дорожке идет Жловис. Вот то, что ко мне, я знала:
— Дэйка, — заорал гоблин, — и вот тебе загадка: Злое, шипящее, ядом плюющееся?
— Мастер Окено в ипостаси, — с улыбкой ответила я, так как его по свою душу и ждала.
— А ты откуда знаешь? — изумился гоблин.
— Ну так, — я начала спускаться по ступеням, — проверка контрольной у меня.
Той самой, которую не я писала. Как мастер старший следователь догадался — лично я совершенно не поняла, с другой стороны на то он и старший следователь.
— А в ипостаси он почему? — допытывался Жловис, когда я подошла и мы направились к воротам.
— В ипостаси… — я тяжело вздохнула. — Потому что мы сейчас пойдем «шляться по свалкам и искать трупы», — повторила я слова мастера Окено, — а он там в нормальной одежде ходить не собирается.
— А ты? — удивился Жловис.
— А у меня нет ипостаси, — пробурчала в ответ, совершенно не вдохновленная перспективой предстоящей прогулки.
Привратник некоторое время семенил рядом, потом проникновенно спросил:
— А за что с тобой так?
— За дело, Жловис, — честно призналась я, — за дело.
И улыбнулась солнцу и ветру, и в целом Весне. Несмотря ни на что, настроение было просто замечательно — Риан больше не смотрел на меня с холодной ненавистью во взгляде, а со всем остальным я справлюсь.
* * *
Зря я так думала.
— Хороший следователь не позволяет другим выполнять свою работу, — поучал меня Окено, ползя по дороге с такой скоростью, что мне приходилось бежать следом.
И вот как он понял, что работу писала не я? Как?
Когда мы миновали оживленную часть Ардама и свернули к пустырям, я забежала чуть вперед и все же поинтересовалась:
— Мастер старший следователь Окено, а как вы пришли к выводу о том, что данную работу писала не я?
Остановившись, совершенно не запыхавшийся василиск, пристально посмотрел на с трудом пытающуюся отдышаться меня. Потом ехидно заметил:
— Видишь ли, Риате, работа была превосходна, и почерк ну совсем твой, но… — пауза и облизнув губы раздвоенным языком Окено и торжествующе добавил, — но ты сто процентов обошла бы столь деликатную тему как гниение женских молочных желез!
Краснеющая я только и подумала «Ну Юрао!».
— Кстати, Найтес именно по этой теме писал мне курсовую, — ненавязчиво намекнул Окено.
Мне не хотелось это знать совершенно. Как не хотелось и трупы рассматривать.
— Ты, Риате, — поучительно начал Окено, — главного не понимаешь — иной раз труп тебе может сказать больше, чем… твоему лорду Бессмертному.
— Он не мой, — тихо ответила я.
И вот когда на тебя пристально смотрит Окено это одно, а когда змеиные глаза василиск щурит, как то не по себе сразу. И ведь даже магию не применяет, а ощущение, что каменеешь.
— Твой, — спокойно подытожил старший следователь, — у меня нюх лучше волчьего, Риате.
Я не стала спорить, потому что доказывать что-то мастеру смысла не было. И мы пошли на первый пустырь.
Василиск — сзади почти не отличимый от огромной змеи, разве что хвост короткий и толстый, и я — чавкающая по раскисшим кустам и почве, несчастная адептка. Стаявший снег обнажил горы мусора, объедки недоеденные, ну и трупы здесь так же имелись. По большей части это были умертвия, пришедшие к городу в поисках кого бы поесть, и уснувшие при сильных морозах. Сейчас они еще не просыпались, и уже вряд ли проснуться — Ночная Стража таких «горожан» отправляла прогуляться в Бездну.
Правда даже зная что мертвые не проснуться, бродить среди них удовольствия никакого. Но и выбора у меня не было.
И вдруг случилось почти чудо.
— Дэя, — крик Риайи прозвучал лучше чем вампирский хор, — Дэя, ты что в кустах делаешь? Вылезай!
И темная эльфийка в прекрасном фиолетовом платье побежала мне на встречу. Золотые волосы роскошными локонами струились по плечам, золотые глаза сверкали ярче солнца, на коже проступил румянец — Ри была просто прекрасна. Я, позабыв о необходимости любоваться трупами разной степени разложения, тут же вылезла из кустов, и попала в порывистые объятия.
— Дэй! — завопила Риайя, стискивая меня так, что ребра едва не трещали.
— Слушай, убьешь же, — Юрао выступил не знаю откуда, хотя можно предположить что Ри просто затмила его собой, — отпусти моего партнера.
Ри отпустила, одарив брата хмурым взглядом, я просто улыбнулась дроу, он весело подмигнул мне в ответ, и нарочито громко осведомился:
— А что же ты тут делаешь в учебное время, Дэя?
И вид у него такой невинно-удивленный при этом.
— А я… а мы с мастером Окено…
Начала я, и осеклась, заметив, как при упоминании старшего следователя побледнела и даже отступила на шаг Ри. Но отступать было некуда! Кусты затрещали, и на выложенную камнем дорожку ступил мастер Окено. Ногой ступил. Обутой в туфлю ногой. И вторая так же появилась следом. Как и весь мастер — в безупречном темном костюме, и при этом фиолетовой рубашке. Как раз в тон к платью вмиг сие осознавшей Риайи.
— Мастер старший следователь! — Юрао был само удивление. — Вы и здесь! Какой приятный сюрприз!
Окено бросил весьма недовольный взгляд на дроу, но куда там следователю до разгневанно-возмущенной Ри — она просто таки испепеляла брата золотыми глазами.
— Между прочим ты сейчас делаешь благое дело, — не стал отрицать своих коварных замыслов Юр, но и раскаиваться в них так же не собирался. — Ты Дэю спасаешь!
Старший следователь засопел. Очень разгневанно. Юрао нахально продолжал разглагольствовать:
— И вот если ты сейчас Окено не уведешь, Дэй допоздна будет курсировать по свалкам в поисках разложившихся трупов. А ей и так не просто, она вообще с любимым рассталась.
И я присоединилась к недобрым взглядам на Юрао. Риайя же перестав буравить брата, удивленно взглянула на меня. Я молчу. А Юрао — нет.
— А ты что, не поняла? Или не видела как она в праздник Смерти Зимы чуть ли не весь снег извела? Думаешь исключительно, дабы от хворей избавится?
— Юррр, а ты дроу блохастых видел? — с намеком прошипела я.
Партнер мне очаровательно улыбнулся и нахально заметил:
— Нет, мне блохастого дракона хватило.
— У драконов бывают блохи? — изумился Окено.
— Случается, — Юрао мне весело улыбался, — как доведут адепток академии проклятий, так с ними такое и случается. И вообще, что мы все о блохах да о трупах, день то сегодня какой теплый, солнце яркое, травка зеленеет… Я предлагаю погулять, что скажете?
Сказать все хотели. Ри явно хотела сказать, все, что думает о брате, но ей было жалко меня. Окено так же явно желал высказаться, но ему очень нравилась Риайя. Я вообще привыкла молчать, а еще мне очень не нравились трупы, даже если они и могли рассказать хорошему следователю больше, чем плохому некроманту. В общем Юрао протянул мне руку, Окено повторил маневр с Ри. Я с благодарностью вложила ладошку в когтистую лапу Юрао, Ри, фыркнув, взяла Окено под локоток и мы пошли гулять. Старший следователь и Риайя впереди — смотрелись они потрясающе и одеты были как пара, и мы с Юрао сзади, и шли мы чуть медленнее, исключительно чтобы поговорить.
— Как ты? — начал партнер.
— Получше, — не стала увиливать я. — А как ты понял, что в праздник Смерти Зимы что-то произошло? Я же старалась улыбаться, никто и не заметил.
— Никто и не заметил, — дроу чуть сжал мою ладошку. — Только мы с Наавирром. Мы тебя лучше знаем.
Я промолчала, глядя вперед, где Окено вдруг остановился, сорвал веточку белоснежных цветов с дерева и протянул Ри. Несмотря на подчеркнутую неприязнь к старшему следователю, темная эльфийка заметно смутилась и цветы взяла так… так как не берут у тех, кто безразличен. Теплая, такая добрая улыбка озарила лицо мастера Окено. Ри вообще опустила головку, прикрыв смущение попыткой вдохнуть аромат цветов. Полувасилиск был готов расцвести, как и все вокруг.
— Наконец-то он понял, — с усмешкой прошептал Юрао.
— Что понял? — спросила я, впрочем, учитывая то, как Ри позволила взять себя за руку, тут действительно все понятно.
— Понимаешь, — начал рассказывать партнер, — Ри он всегда нравился. Да она фыркала, перец ему в чай подсыпала, гвозди в постель, толченую соль в мыло для умывания. Все как полагается, и все для того, чтобы Окено, наконец, обратил на нее внимание. Мне было шестнадцать, ей четырнадцать, и следователь, конечно, внимание обращал, куда уж тут не обратить после такого, но не как на девушку. А когда Ри исполнилось двадцать, уже она его видеть не хотела. Мы, дроу, мстительные.
Я улыбаясь смотрела как одна очень мстительная дроу, обернувшись через плечо, взглянула на брата. Юрао весело помахал рукой на прощание, вряд ли Окено не заметил, что его осторожно повели в наиболее пустынную часть парка.
— Очень мстительные, — повторил Юрао. — Вот зря он пошел!
— Почему зря? Может им стоит побыть наедине, — мне было так радостно за Ри.
— Да потому что она на него все еще злится, — Юр встревожено вглядывался в сторону исчезнувших из нашего поля зрения Ри и Окено.
— Как бы она не злилась, если любит, простит абсолютно все, — тяжелый вздох я сдержала.
— Да? — Юрао насмешливо смотрел на меня, вскинув золотую бровь. — Это ты у нас все простишь, а с Ри разговор особый. И тут на весь парк раздалось гневное:
— Не надо зеркал!!! — рев был знатный, перепуганные птички вспорхнули с деревьев, летучие мышки напротив повалились на траву.
Мы с дроу стояли и прислушивались к происходящему. Дождались очередного возмущенного:
— Риайя Найтес!!!
Усмехнувшись, Юрао меланхолично поинтересовался:
— А я говорил, что Окено у нас преподавал?
— Ри училась в академии стражей? — не поверила я.
— Естественно, — Юрао весело мне подмигнул, — все шесть лет. А как, по твоему, она могла портить жизнь Окено. Он, кстати, как раз после нашего выпуска и перевелся в Ардам, чтобы, значит, подальше оказаться.
— Подальше от Ри? — во все глаза смотрю на партнера.
Юр отошел к дереву, сорвал и мне цветочков, протянул, и едва я взяла, пояснил:
— Подальше от нашей профильной академии, — усмехнулся, — представь себе выражение его лица, когда принимая должность старшего следователя и знакомясь с личным составом, он услышал: «офицер Юрао Найтес».
— И что он сделал? — у меня вдруг странные подозрения возникли.
— Расстроился, — Юр хмыкнул, — и начал головой крутить, в поисках Ри. Не нашел. Так расстроенный и просидел весь вечер.
Я вдохнула сладкий, чуть приторный аромат цветов, и огляделась. Мы остановились в удивительно красивом месте парка — справа простиралась аллея деревьев, цветущих розовыми цветками, слева — темно-синими, под деревьями словно покрытые снегом белоснежным кипнем цвели кусты, каменная дорожка среди уже зазеленевшей травы — так красиво. И даже трудно поверить, что не так далеко от этого места трупы можно отыскать, при желании…
— Стой-стой, — вдыхая аромат цветов, я вот что подумала, — так Окено думал, что вы будете в ардамской Темной Крепости?
— Он не думал, Дэй, он знал, — Юрао хитро улыбнулся, — зря, что ли я ему свои документы о назначении три раза носил на подпись. А вот чего он не знал, так это того, что Ри туда работать никто не пустит.
— Бедный мастер старший следователь, — протянула я.
— И не говори. Что-то тихо там у них, посмотрим? — за веселой улыбкой явно читалось беспокойство.
Но тут уж я проявила свои частноследовательские качества:
— Юр, ты Ри видишь?
— Ммм, нет, — недоуменный взгляд на меня.
— Так вот если бы она что-то сделала, была бы уже здесь, — резонно подметила я.
— Ааа, — Юрао, наконец, догадался, — так тем более пошли смотреть! Примирение века, как-никак.
И может это не совсем правильно, но… мы пошли смотреть. Сначала быстро и тихо пробежались по дорожке к тропке, которая сворачивала направо и по которой Ри увела несопротивляющуюся жертву коварной мести истинно мстительных дроу. И вот по этой тропинке мы уже крались — Юр впереди, я за ним. И мы крадемся, пригибаясь под ветками, потому что территория то заброшенная, а потому деревьями заросшая, и крадемся, и видим стену. Здесь когда-то городской район был, после нападения скаэнов семьдесят лет назад оказался полностью разрушен — духи хранители сами восстановить не смогли, но и строить что-либо на этом месте не позволили. В итоге в центре Ардама имеется парк с живописными развалинами, и вот у одной из развалин и увидели мы невероятную, по сути, картину! Окено решительно прижал отчаянно сопротивляющуюся темную эльфийку к стене, обе ее руки были вздернуты вверх, и старший следователь удерживал их обхватив тонкие запястья одной рукой, вторая его ладонь удерживала личико сопротивляющейся девушки, ну а все вышеуказанные действия целью имели страстный и уверенный поцелуй. Который к моменту нашего появления и присутствовал.
— И что мне делать? — прошептал, хохотнув, Юрао. — Как брат я обязан вмешаться, а мужская солидарность предписывает встать на стреме. Что делать будем?
— Даже не знаю, — прошептала я, глядя, как одна из ручек Ри опускается, чтобы обвить шею мастера Окено.
— Вот и я о том же.
В это время и вторая рука темной эльфийки обняла не прерывающего поцелуй старшего следователя.
— Вот мы, мужики, всегда так, — начал Юрао, осторожно утаскивая меня обратно на тропинку так, чтобы целующиеся не заметили, — когда любишь, смотришь на нее и надышаться не можешь. Робеешь от каждого слова, от каждого взгляда, как мальчишка. А вам только решительность и настойчивость подавай.
У стены раздался стон. Мы с Юрао разом посмотрели в направлении влюбленных и узрели смену дислокации рук мастера Окено — они благополучно заняли позицию на тонкой талии Ри.
— Говорил я ему сразу, — продолжал сокрушаться дроу, — схватил, через плечо перекинул, сказал «Моя» и чтоб не дергалась даже. Потому что женщины любят сильных и решительных. А он что?
— Что он? — мне просто было интересно.
Юр мне не ответил, и мы, пригибаясь, покинули обитель примирившихся возлюбленных. Вышли с другой стороны парка, уже на дорогу, и Юрао, довольный и щурящийся от яркого солнца, сделал мне предложение: