— Тино, на твой взгляд, Изабелла красивая? — поинтересовалась она.
— Мне сложно сказать. Я не люблю женщин, лгущих без особой причины, — неожиданно ответил он.
— Ну, причина, скорее всего есть, просто мы ее не знаем, — не согласился его брат.
— Что вы имеете в виду? — удивилась Франческа.
— Ее рассказ о Сангинетти, — ответил Роберто. — У нее так бегали глаза, что сразу стало понятно, что-то здесь нечисто. Только вот ума не приложу, зачем ей пытаться оболгать покойного.
— Возможно, она хотела вам понравиться, — высказала предположение Ческа. — Ведь всегда приятней считать, что ты убил мерзкую гадину, не так ли, капитан Санторо?
— Если хочешь знать, Чино, — мягко ответил Винченцо, — я до сих пор жалею, что не удержал тогда руку от смертельного удара. И мне не нужно одобрение подобного поступка от постороннего человека. К тому же, как мне кажется, дело совсем не в этом. Скорее всего, инорита Изабелла хочет обезопасить себя от последствий какой-то истории. В ее рассказе правда только то, что они знакомы, ко всему остальному относиться серьезно нельзя.
У Франчески вспыхнули надеждой глаза, ведь слова Санторо-старшего подтверждали то, что она сама чувствовала, но не могла выразить словами. Доброе имя покойного брата было очень важно для нее.
— Но ведь бегающие глаза не могут быть точным определением того, что человек лжет, — все же заметила она.
— Ой, Чино, там и кроме этого было много чего, поверь мне, начиная от более высокого, чем обычно, голоса и заканчивая характерными жестами, — заметил Роберто. — Я как раз спецкурс недавно сдавал по этой теме, так что Изабелла оказалась просто великолепной иллюстрацией к нему.
— Значит, ты можешь точно определить, когда человек лжет, — испуганно сказала Ческа, пытаясь припомнить, сколько раз за последнее время ей приходилось это делать.
— А ты вообще врать не умеешь, — припечатал ее Санторо-младший. — У тебя на лице всегда такая внутренняя борьба отражается, когда тебе предстоит говорить неправду, что мне становиться тебя жалко. Даже приходится приходить на помощь. Но твои мотивы хотя бы понятны.
— И какие у меня мотивы? — нервно поинтересовалась девушка.
— Свои мотивы ты знаешь лучше, чем я, — усмехнулся Роберто.
Глава 16
Ночью Франческе снились брат и бабушка. Покойная графиня, высокомерно поджимая губы, выговаривала за недопустимое поведение, роняющее честь семьи Сангинетти. Беннардо молчал, но смотрел с какой-то щемящей жалостью. Франческа проснулась рано утром в слезах, но долго не выходила из своего закутка при кухне, пытаясь осмыслить все происшедшее вчера. Почему Изабелле понадобилось врать? Девушка невольно подумала с симпатией о братьях Сангинетти, не поверивших во вчерашние россказни о подлом характере брата. Но почему, почему Беннардо напал со спины? Это ведь совершенно не соответствует его характеру, но, тем не менее, девушка теперь была убеждена, что Винченцо не обманывает в этом. А ведь ответ на свой вопрос она должна искать в столице, невольно подумалось Ческе. Возможно, что-то знают друзья брата или его девушка.
А в это время капитан Санторо был огорошен заявлением иноры Кавалли:
— Ваш брат плохо влияет на вашего ординарца, инор капитан. Вы бы дали ему указание, поменьше дело с ним иметь.
— И в чем это выражается? — несколько удивленно поинтересовался Винченцо.
— Они вчера договаривались в бордель пойти, — заявила кухарка. — Сами понимаете, это никак не могло быть идеей Чино. Он даже от инориты Изабеллы вчера шарахнулся, когда та его под ручку пыталась взять.
— Вы уверены насчет борделя? — Санторо-старший бросил уничижительный взгляд на брата, выражение лица которого было абсолютно непередаваемо.
— Да я своими ушами слышала!
— Как-то странно у вас уши работают, — язвительно сказал Роберто. — Избирательно.
— Что надо, то и слышат, — отрезала кухарка. — Скажете, не было этого разговора?
— Естественно.
— Инора Кавалли, можете быть свободны, — прервал их Винченцо. — Я непременно поговорю с братом прямо сейчас.
Кухарка бросила победный взгляд на Санторо-младшего и выплыла из комнаты. Роберто проводил ее взглядом, удивляясь в очередной раз, как такая объемная женщина может так легко двигаться.
— И как ты это объяснишь? — зло сказал ему Винченцо. — Чтобы ты не смел таскать Франческо по таким местам!
— Я начинаю понимать, почему Чино с таким восторгом на нее смотрит. Это же постоянный источник хорошего настроения, — ответил ему брат. — Сама выдвинула идею о том, что мы с Чино собираемся в бордель, сама себя убедила, а теперь еще и тебя пытается заставить поверить. Да я в столичные бордели не ходил, сам подумай, что мне понадобилось бы в таком заведении здесь?
— А что же тогда она такого слышала? — немного успокоился Санторо-старший.
— Да кто ее знает, — небрежно махнул рукой брат. — У нее воображение прямо пропорционально размерам. Успокойся ты, даже если бы мне пришла в голову дикая идея произвести осмотр здешних шлюх, уж Чино бы я с собой точно не потащил бы. Обещаю.
Тем не менее капитан Санторо решил все же довести дело до конца и встретил Франческу вопросом:
— Что за разговор имела в виду инора Кавалли, когда говорила о том, что в с Роберто собрались в бордель. Версию брата я слышал, теперь хочу выслушать тебя.
— Инора Кавалли сказала, что мне нельзя давать выходных, так как я тут же спущу все жалованье в борделе. Переубедить ее не удалось. А когда ваш брат предложил пойти в одно местечко поблизости, я в шутку спросил, не бордель ли это. Она это и услышала.
— И что же это за местечко, Роберто? — звенящим от ярости голосом поинтересовался Винченцо.
— Музей, — мрачно ответил ему брат. — Через две улицы отсюда есть музей орочьего быта. Это достаточно злачное местечко для выговора? Там ведь есть изображения орчанок — вдруг мы с Чино так возбудимся, что не сможем вести себя прилично и уроним твое достоинство.
— Ну извини, Тино, — успокаиваясь, сказал капитан Санторо. — Просто инора Кавалли была так убеждена в собственной правоте.
— Так в музей мы можем сходить? — язвительно поинтересовался его брат. — Франческо же требуется твое разрешение. Ты, кстати, вопрос с его жалованьем решил?
— Мне вчера не до этого было.
— Надо же, ему не до этого было, — возмутился Роберто. — А что ж тебе тогда есть дело до того, как Чино эти деньги будет тратить? И что тебя вообще так волнует вопрос нравственности твоего ординарца?
— Но ведь, как ты сам сейчас отметил, он мой ординарец, — невозмутимо ответил Винченцо. — Я несу ответственность за него, в том числе, и за его поведение. Но давайте, наконец, спокойно позавтракаем.
— А с музеем как будем решать?
— Сходим после обеда. Втроем.
— Не доверяешь нам, — полувопросительно сказал Роберто.
— Просто мне самому интересно, что же там выставляют. Я даже и не знал, что здесь такой музей есть.
— Дом — казарма, казарма — дом, — съехидничал брат.
— Просто у меня так рубец болел, что мне вообще ничего не хотелось, — возразил Винченцо. — А потом вы вот на голову свалились. И времени на осмотр местных достопримечательностей так и не появилось.
— Договорились, — великодушно сказал Роберто. — Мы возьмем тебя в музей. Не будем мешать тебе культурно расти.
— Для культурного роста одного музея мало, — заметил Винченцо.
— Может, здесь еще что-нибудь интересное есть, — предположила Франческа. — Выступления местных бардов, к примеру. Хотя, Роберто ведь не любит поэзию. А вы, капитан Санторо, как к ней относитесь?
— Он пишет стихи, — вместо капитана ответил его брат. — И если бы только писал, так он их еще и декламирует. Это было одной из причин, по которой я ненавижу поэзию.
— Не такие уж я плохие стихи пишу, — рассердился Санторо-старший.
— Я и не утверждаю, что плохие, — невозмутимо ответил Роберто. — Просто для меня невыносимо постоянно слушать одно и то же.
И тут Франческе пришло в голову, что, если инора Кавалли начнет декламировать капитану его собственные стихи, то он тогда точно должен благосклонно взглянуть на нее, поэтому она заинтересованно спросила:
— А вы не дадите почитать свои произведения, капитан Санторо?
Винченцо смутился. До сих пор желание ознакомиться с его стихотворениями выражала одна лишь Лаура, для нее и писалась большая часть. Показывать это другой девушке ему совершенно не хотелось. А вот после того, как он был направлен в Алерпо, капитан не написал ни одной строчки. Та внутренняя потребность, вдохновлявшая его душу на творчество, ушла и, казалось, безвозвратно.
— Тут у меня ничего нет, Франческо, — наконец ответил он.
— Жаль, — вздохнула девушка. Теперь придется подбирать что-то со стороны. — Но, может, вы нам почитаете по памяти?
— Вот я уеду отсюда, — вмешался Роберто. — И читайте сколько угодно. Хоть по памяти, хоть по книге, хоть вообще новые создавайте. У тебя, Чино, как со стихосложением?
— Никак, — рассмеялась девушка.
— Не представляешь, как меня это радует. Значит, не будешь завывать при уборке. Так, до обеда у нас уборка, разминка и поход к цирюльнику, после обеда — музей.
— Какой еще поход к цирюльнику? — напряглась девушка.
— У тебя абсолютно неуставная прическа, — ответил ей Роберто. — Ординарец моего брата должен не только вести себя прилично, но и выглядеть так же. Правильно, Ченцо? Так что давай деньги на стрижку, если уж ты жалование зажимаешь. Впрочем, если Чино согласится, я могу и просто побрить ему голову. Сам. Экономя твои деньги.
Франческа в ужасе смотрела на этого генератора идей. Она даже в страшном сне не могла представить себя с лысой головой. Если выбирать между лысиной и замужеством, то второе казалось ей намного привлекательнее. С бритвой ее не могла примирить даже мысль о том, что волосы отрастут, а муж уже никуда не денется.
— Я против, — твердо сказала она. — Я не буду состригать волосы.
— А как же устав? — вкрадчиво поинтересовался Роберто.
— Франческо не подписывал пока никаких бумаг, так что вполне может позволить себе неуставную прическу, — усмехнулся Винченцо. — И поскольку, как мне кажется, твоей энергии требуется выход, а принимать участия в уборке ты не будешь, то сходишь сегодня на рынок с инорой Кавалли. Она будет просто счастлива — ведь у тебя не будет возможности плохо влиять на моего ординарца.
Глава 17
Полковник Вальсекки хмуро смотрел на капитана Санторо. Начинать разговор он не торопился, и Винченцо уже несколько раз прошелся по всем своим промахам на новом месте службы, но ничего особенно страшного так и не припомнил.
— Эта девица, она точно Сангинетти? — наконец подал голос полковник.
— Вне всякого сомнения инор полковник.
— И что, она не пыталась на вас покушаться за все это время? — недоверчиво прищурился Вальсекки. — Девушка, воспитанная в традициях кровной мести? Мне с трудом в это верится.
— И тем не менее. У нее есть свои понятия о чести. Нападение исподтишка для нее, похоже, неприемлемо.
— Почему же в таком случае она остается в Алерпо?
— Я могу только строить предположения. Возможно, она хочет развить владение клинком до приличного уровня, а я кажусь ей подходящим учителем. А в последнее время мне кажется, что она хочет устроить нашу личную жизнь.
— Зачем ей это?
— Если бы она была согласна с выбором родителей, то не убежала бы от своего жениха, — усмехнулся капитан Санторо. — Кстати, с Роберто они великолепно ладят.
— Значит, никакой агрессии к окружающим она не проявляет? — уточнил полковник.
— Не проявляет, — подтвердил Винченцо. — А к чему этот разговор?
— Ко мне вчера дочь обратилась с просьбой. Выделить ей в охрану кого-нибудь из гарнизона. Впрочем, не кого-нибудь, а конкретно вашего ординарца.
— Мне не кажется, что Франческа сможет этим заниматься, — удивленно сказал капитан. — Кроме того, вашей дочери здесь ничего не угрожает.
— Если моя дочь вобьет себе что-нибудь в голову, то будет добиваться этого всеми доступными ей способами, — с тяжелым вздохом ответил полковник. — И поверьте, она может сделать жизнь окружающих абсолютно невыносимой. Так что я собираюсь выполнить ее просьбу. И невеста вашего брата мне кажется вполне подходящей компанией для Изабеллы. Во всяком случае, можно не бояться неугодных симпатий.
— Если Франческе не понравится эта идея, то она опять сбежит. Согласитесь, что девушку ее возраста все же нежелательно оставлять без присмотра. К тому же, на мне висит обязательство по ее обучению, от которого я никак не могу отказаться.
— Но вы же не весь день с ней занимаетесь?
— Только в обед, — вынужден был признать Винченцо. — Но утром они с Роберто делают разминку, так что первая половина дня у нее все равно занята.
— Так Изабелла и встает как раз к обеду, — радостно заявил полковник. — Вот пусть ваш ординарец с ней часа четыре во второй половине дня и проводит.
— А вы не боитесь, что Франческа настроит вашу дочь на брак с моим братом? — капитан пустил в ход последний доступный ему аргумент. — У нее явно есть идеи по этому поводу.
— Я боюсь нежелательных браков, — отмахнулся его командир. — А брак с вами или вашим братом нежелательным никак быть не может. Так что пусть настраивает, с моей стороны возражений нет. Мне, кстати эта идея очень даже нравится. Вот пусть сегодня и приступает.
— Я Роберто сегодня поход в местный музей обещал, — расстроенно ответил Винченцо. — Может, хоть со следующего дня?
— Да берите вы Изабеллу с собой, я вам на всю вторую половину дня разрешаю уйти, — радости отца не было предела. — А то она здесь всех доведет своим нытьем.
— А моему ординарцу, кстати, положено жалование? Или в сложившейся ситуации я должен выплачивать его самостоятельно?
— Н-да… Мы же никак не можем ее официально на службу принять, — задумался полковник. — Ну что ж. Половину стандартного жалования выплачиваю я из своих средств, если она проводит с Изабеллой оговоренное время. Вам это подходит?
— А вторую, выходит, выплачивать мне. А ведь идея взять ее моим ординарцем ваша.
— Ну, не мелочитесь, капитан. Ведь у вас тоже свой интерес имеется.
— Но если Франческа категорически откажется сопровождать вашу дочь, то я настаивать не буду, — решил внести ясность капитан. — Я не хочу ставить ее в такое положение, когда единственным выходом для нее останется очередной побег.
Винченцо был очень недоволен результатом своего разговора с полковником. Оставлять Франческу без присмотра на целых четыре часа казалось ему неразумной идеей, но попробуй это объяснить начальству, которое, к тому же, уже все для себя решило. И ведь даже брата не попросишь присмотреть за ординарцем и тем самым поучаствовать в этом безобразии — а вдруг он действительно проникнется теплыми чувствами к Изабелле? У Санторо-старшего даже начали появляться панические мысли о том, что надо бы сообщить семье Сангинетти, где находится их блудная дочь, и тем самым снять с себя ответственность за девушку. Роберто, правда, почему-то так и не увидел до сих пор в своем друге лицо противоположного пола. Просто потрясающая ненаблюдательность! А ведь если он займет непримиримую позицию по вопросу брака, то жениться придется уже Винченцо. Может, тогда попробовать зайти с другой стороны, и показать Франческе, какой у него замечательный брат? Пусть влюбляется и уже сама намекает Роберто, что является его невестой. А инора Кавалли присмотрит, чтобы они не вышли за рамки приличий.
Вот с такими мыслями и возвращался домой капитан Санторо в компании не только Изабеллы, но и капитана Ферранте. Тот был крайне недоволен решением начальника о прикомандировании Франческо к дочери полковника и заявил, что он лично будет присматривать за ними. Винченцо задумался, а будет ли Энрико казаться полковнику подходящей партией, и не пришел ни к каким определенным выводам. Кто знает, какие требования предъявляет семейство Вальсекки к женихам? И если они с братом им удовлетворяют, то это не значит, что можно будет сказать то же о Ферранте. Хотя, сколько Винченцо помнил Энрико, тот всегда в кого-то был влюблен. Все влюбленности протекали очень бурно — с серенадами, стихами, цветами предмету страсти и дуэлями с соперниками. Но ни одна влюбленность не длилась у друга больше месяца, так что вряд ли тому даже в голову придет просить руки Изабеллы, тем более, что та явно не испытывала интереса к подчиненному своего отца.