<p>
Когда нагнал их в чаще леса, все еще содрогаясь от боли в костях и слабости после «возвращения», они уже окружали яму со всех сторон. Перепуганные, дрожащие от ужаса после увиденного, мои воины боялись подступиться к беззащитной ниаде, потому что видели вокруг нее останки тел, которые мой волк специально раскидал по периметру, чтобы вселить тот самый фанатичный страх, который сдержит их от первого порыва бросится в яму.</p>
<p>
Никто, кроме меня самого не знает, как я прикидывал скольких из них смогу убить. Скольким я отрублю голову прежде, чем они сунутся в мое убежище и заберут оттуда мою добычу. Сайяр смотрел мне прямо в глаза, и мы оба знали, что, если я нападу на свой собственный отряд он позволит мне отсечь ему голову, но не станет на мою сторону. Я видел в его глазах суеверный страх… и он не боялся меня, не боялся смерти – он боялся моего предательства. Я сам его боялся, я дрожал похлеще, чем они все, то сжимая, то разжимая пальцы на рукояти меча. Раздумывал чем это обернется для нас с ней, если мои люди восстанут против меня. Прокручивал все варианты событий. За секунды, выстраивая итог, который каждый раз убеждал меня в том, что мне не победить в этот раз. Бросил еще один взгляд на Сайяра, вспотевшего от напряжения и ожидавшего моего приказа.</p>
<p>
- Взять лассарскую суку, посадить на цепь и тащить до самого Адвера, - мой голос разнесся по всему лесу и запутался в макушках елей. Хлопья снега слетели полупрозрачным покрывалом на трупы моих дозорных. Снежинки покрывали тонким слоем алые пятна, которые так напоминали цвет ЕЕ волос.</p>
<p>
Я был слишком слаб, я бы не справился со всеми, мне оставалось только взять в плен сбежавшую рабыню. И я был готов сам разорвать ее на части в этой яме. За то, что на долю секунд забыл о том, кто я и ради неё мог убить своих друзей. Проклятая шеана лишила меня разума и чести. Еще один оттенок в палитру моей ненависти. Черный мазок на ярко-красных разводах, переплетаясь в чудовищный рисунок, где я видел своих мертвых братьев у ее ног, а на губах Одейи десы Вийяр играла та самая улыбка, с которой она протягивала мне кубок с ядом.</p>
<p>
Она шла следом за моей лошадью, привязанная к луке седла, как и тогда, когда я только напал на них по дороге в Валлас. Спотыкалась и падала в снег, но я даже не оборачивался. Тянул сильнее, наслаждаясь ее стонами и в тоже время, чувствуя, как у самого саднит кожа на шее, словно это на мне железный ошейник, а не на ней. Бросал взгляды на бледного Сайяра, на воинов, которые держались от ниады на расстоянии. Видимо думали, что разодранные трупы воинов её рук дело.</p>
<p>
Суеверия, небылицы, легенды... Глупцы! Все вы глупцы! Она всего лишь женщина. Слабая и немощная физически. Взгляда её бойтесь и голоса, потому что убивать она не своими руками будет.</p>
<p>
Я посмотрел на собственные ладони, и они задрожали. Схватил поводья и пришпорил коня, чувствуя, как потянул пленницу по снегу. Сжал челюсти так сильно, что от боли перед глазами пошли разноцветные круги.</p>
<p>
И снова улыбка её саананская, когда я смерть из её рук глотал и осознание, что никогда эта лассарская сука не полюбит меня. Чтоб я не делал ради нее, чтоб не швырял к ее ногам она будет жаждать моей смерти. Даже если бы всех людей своих убил сейчас и спас её, она бы не оценила, а вонзила бы мне кинжал в спину и провернула три раза.</p>
<p>
</p>
<p>
Когда отряд вошел в город в ниаду полетели комья грязи и снега. Она прикрывала лицо руками и прятала голову, а я дергал за цепь, чтоб шла быстрее и мне казалось грязь в меня летит ошметками. Я виноват! Я приблизил к себе. Я впустил в свою постель и все они, мои люди, знали об этом. Не знали они только того, скольких я убил в попытке спасти её от их гнева. Лес усеян разодранными трупами моих дозорных, и я смотрел в глаза Сайяру и понимал, что он догадывается, кто это сделал. Но он будет молчать, преданный мне пес. Будет молчать пока я не потерял последние остатки чести из-за нее, а потом и он заговорит… и как я поступлю тогда? Ответ был до боли очевиден - Сайяр умрет.</p>
<p>
- Убийца! Грязная лассарская тварь! Детоубийца! Сукааа! Смерть шеане! Разорвать на части! – они кричали на лассарском, чтобы она понимала. </p>
<p>
</p>
<p>
Воины обступили её плотным кольцом, не давая людям вершить самосуд потому что я сказал, что сниму кожу живьем с каждого, кто позволит хоть волоску упасть с ее головы.</p>
<p>
Теперь ниада была закрыта в клетке и ожидает вынесения приговора, а я с ума схожу здесь и мне хочется сжечь дотла Валлас, но не дать им казнить ее. И за это я себя ненавижу так люто, что готов перерезать свою глотку. Дверь скрипнула, и я с трудом поднял голову, разглядывая Сайяра, который пнул носком сапога обломки картин. Он опустился на пол возле меня и сжал мне плечо сильными пальцами.</p>
<p>
- Значит это и есть ее судьба и твоя. – тихо сказал он, а я, стиснув челюсти думал о том, что если бы убил его там в лесу, то эта судьба была иной и в тот же момент мне хотелось вложить в его руку кинжал и попросить его вырезать мне сердце за эти мысли. Резко встал с пола и подошел к окну, вглядываясь в толпу, собравшуюся на площади, повернулся к помощнику и хрипло сказал:</p>
<p>
- Найди козла отпущения, Сайяр. Найди того, кто подойдет на роль убийцы мальчишки и отдай на самосуд.</p>
<p>
Отвернулся от него и снова глотнул из фляги, закатывая глаза от растекающегося по венам мгновенного жара, чтоб уже через секунду открыть их и стиснуть челюсти до хруста.</p>
<p>
- Им будет этого мало. – он, саанан его разорви, прав.</p>
<p>
- Казню лассарского воина и её служанку.</p>
<p>
- Мало! Мало, Рейн, этого мало!</p>
<p>
Я в дикой ярости смел все со стола на пол, зарычал от бессилия.</p>
<p>
- Достаточно! Я велиар и мне решать!</p>
<p>
- Уже не тебе. Поздно, Рейн. Ты не досмотрел. Ты позволил ей сбежать и убить пацененка. Теперь ты слаб в их глазах. У тебя нет выбора. Смирись.</p>
<p>
Я резко повернулся к Сайяру и достал из ножен меч. Сделал шаг к нему и приставил острием к горлу, глядя как задрожал его подбородок и расширились глаза.</p>
<p>
- Она меня отравила. Зелье подсыпала. В глаза мне смотрела пока я пил. А я убить ее не могу? И не дам вам этого сделать!</p>
<p>
Медленно с шумом выдохнул и снова отхлебнул дамаса, продолжая держать меч у горла Сайяра.</p>
<p>
- Мальчишку не она убила, но кто-то пустил слух...кинжал нашли в теле лассарский, а я не чувствовал ее запах у трупа.</p>
<p>
- Но этого не докажешь. Ты бессилен.</p>
<p>
- Я никогда не был бессильным, Сайяр. Следи за своим языком.</p>
<p>
Тот промолчал, стиснув челюсти и не смея шелохнуться. Я отвернулся и несколько секунд смотрел на огонь в камине, а потом отшвырнул меч и сжал руки в кулаки, а сам не узнал своего голоса:</p>
<p>
- Служанку казнить с особой жестокостью. Ниаде двадцать плетей. Выживет – пойдет с нами на Талладас. Не выживет… отправить её голову Оду Первому.</p>
<p>
Осушил до дна флягу и с яростью швырнул в огонь.</p>
<p>
- Двадцать плетей слишком много мой Дас. Скорей всего не выдержит, – глаза Сайяра блеснули триумфом, а я был готов выдрать их ногтями на живую, чтоб умел скрывать свою радость. Он с облегчением выдохнул.</p>
<p>
- Но это шанс, - я повернулся к нему, чувствуя, как раздирает грудную клетку от желания заорать, - шанс, что выживет. Понимаешь? Ни одна другая казнь не даст ей этого шанса.</p>
<p>
Он все понимал, а я его за это ненавидел так же сильно, как и себя. Мы не прощаем тех, кто видит нас слабым и помнит наши самые уязвимые места. Не прощаем тех, кто видит нас на коленях, а я стоял на коленях…Перед ней. Валялся у ее ног, вынося ей приговор. Это не она моя рабыня, а я её раб и он, Сайяр, он это знает. Знает, чего мне стоило принять это решение и чего мне будет стоить её казнь на рассвете.</p>
<p>
- В убийстве мальчишки обвините ее полководца. Перед казнью отрежьте ему язык, чтоб не крикнул лишнего. Скажешь бежал из-под стражи. Отдашь его на растерзание толпе - пусть делают с ним что хотят. Вместе с ним казнишь нескольких стражников за то, что упустили. Им смерть нужна сегодня. Жизнь за жизнь. Они должны верить, что не она это сделала. Не то если выживет - они ее сами линчуют.</p>
<p>
- Сколько еще валлассаров умрет, чтоб она жила? – тихо спросил Сайяр и я так же тихо ответил:</p>
<p>
- Еще раз задашь этот вопрос – ты будешь следующим.</p>
<p>
- Тебе станет от этого легче?</p>
<p>
Взревел вбивая кулак в стену с такой силой, что по ней трещины пошли.</p>
<p>
- Утром выходим на Талладас. Войной идем. Собирать все войско. Дозор выставить по всему периметру Адвера.</p>
<p>
Я вышел из комнаты и тяжелой поступью пошел к лестнице, ведущей в подземелье. Хотел увидеть её в последний раз. В глаза суке этой посмотреть и сдохнуть там вместе с ней на грязном полу в проклятой клетке, а потом молиться Саанану или Геле, чтоб выжила после казни или сойти с ума окончательно.</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p>
</p>
<p align="center">
ГЛАВА 5. РЕЙН</p>
<p>
</p>
<p>
Я спустился вниз и теперь стоял напротив клетки, глядя в глаза той, кто превратила меня в проклятого предателя. Чувствовал, как по телу пробегают разряды статики и саднит под ребрами. Я физически чувствую, как она меня ломает, как кости трещат от понимания, что не могу от нее отступиться. Такая любовь сродни ненависти иногда легче избавиться, чем гореть и поджариваться вечно, но я не мог. Я знал, что, убив её, не получу свободу. С её смертью ничего не изменится, я буду любить её и мертвой так же одержимо, если не сильнее. Легче не станет. Мне однозначно не станет, но это было бы справедливо по отношению к моему народу. Но с тех пор, как приблизился к ней все отошло на второй план. Народ, власть, государство. Стало вторичным. Зациклился на ней и не могу сбросить чары, не могу избавиться от наваждения. Проклятая лассарка вертит мной, как марионеткой и я позволяю собой вертеть. Я уже почти ненавижу свой народ, за то, что должен отступиться от нее ради них. </p>
<p>
Сука. Смотреть на неё пытка, в глазах режет от этой красоты саананской. Даже босая в ободранном платье и с растрепанными волосами величественная, гордая и ослепительная. Услышала меня и поднялась с пола, придерживая тонкими пальцами подол платья. Не приближается, только смотрит, а я в её бирюзовых глазах себя ищу. Проклятое бездонное зеркало, где я уродлив настолько, что самого тошнит от собственного ничтожества. Шаг к решетке сделала, второй, а у меня ее шаги бешеным биением сердца в висках отдают. Шагнул к ней, приблизился настолько, что камзол прутьев ржавых касается и все тело гореть начинает, покрывается вязкой паутиной. Обхватила решетку тонкими пальцами, смотрит на меня и в бирюзе хрусталь рябит, мое отражение волнами расходится. Океан моей смерти и самого низменного падения. Я и сейчас готов плюнуть на все, содрать проклятый замок и вытащить её оттуда, спрятать подальше, не отдать никому. Рывком накрыл ее руки своими и сжал с бешеной силой, так что на бледном лице ниады отразилась гримаса боли, но она не вырвалась и не застонала… и не обожгла меня. Вот что сводило с ума – она меня больше не обжигала и в голову лезли навязчивые слова мадорки, но я не хотел в это верить. Что она знает о ниадах? Ниады тайна даже для астрелей – их создателей. Кому служит? О чем молится, по ком плачет и плачет ли?</p>
<p>
- Делай то, что должен Рейн дас Даал. – тихо сказала, не отрывая от меня взгляда. Злит её решимость, бесит до дрожи. Если бы я делал все что должен - ты бы сейчас телепалась на позорном столбе, без кожного покрова, с развороченными внутренностями и тебя бы живьем пожирали вороны. Валасский палач сделал бы все, чтобы ты промучалась как можно дольше. Вот что я должен сделать. Притом давно. С того самого момента, как привез тебя в Адвер.</p>