— Чего замолк? — вдруг с нескрываемым подозрением осведомился таракан, уставившись на меня из темноты недобро горящими глазами. — Я для кого тут распинаюсь, а? Кому душераздирающие подробности рассказываю?
— Прос… — машинально брякнул я, чуть было не извинившись. Но вовремя опомнился и торопливо поправился: — Просто задумался. Да и зомби что-то зашевелились. Никак хозяин наконец пожаловал?
Нич уставился на меня так, словно в тот день, когда мы впервые встретились, — тяжело, мрачно, с явным сомнением. Однако вскоре невнятный шум у ворот все-таки его отвлек — он отвернулся и, какое-то время понаблюдав за поднявшейся возле решетки суетой, со странным удовлетворением протянул:
— Ты прав: это действительно хозяин. Да не один, а со своей личной свитой.
При виде почтительно расступающихся зомби у меня нехорошо заскреблось под ложечкой.
Странно. Обычно нежить достаточно тупа, чтобы не пресмыкаться перед хозяином. Она выполняет его приказы, послушно идет на убой по первому слову. Без возражений лезет отрывать головы себе подобным, но напрочь лишена каких бы то ни было подданнических чувств.
Умертвия — да, бывает. При условии, что исходный материал был тесно связан с поднявшим его некромантом определенными узами. Кровными ли, клятвенными ли или же просто узами брака. Бывало, расстроенный потерей жены некромант поднимал суженую в надежде на продолжение отношений, но и эта надежда всегда оказывалась призрачной. Потому что «живой» труп все равно останется трупом. И у него не появится ни самоосознания, ни осмысленного поведения, ни просто эмоции. Одни инстинкты. И те по большей части примитивные. А все остальное — это реакции, привычные некогда живому телу, и безотчетное стремление мертвяков следовать старым человеческим привычкам.
Но перед неведомым хозяином подобострастно гнут спины и тупые зомби, и чуть более продвинутые умертвия. Все они как один без единого возражения освобождают ему дорогу.
Я чуть не выругался, когда из расступившейся толпы наконец с достоинством вышел некромант. Нечеловечески спокойный. Слегка бледный, как и все люди моей профессии, но ничуть не потерявший благородной осанки. С открытым, породистым лицом, на котором лежал отпечаток властности, свойственный всем сильным людям. С тщательно уложенными темными волосами, в которых почти не проблескивала седина. Немного полноватый в талии, потому что в последние годы явно уделял больше внимания книгам, нежели физическим упражнениям. И вообще, он выглядел почти нормальным.
Правда, при более тщательном рассмотрении оказалось, что белые отвороты на рукавах его камзола заметно потемнели, лацканы запылились, а тугой воротничок куда-то исчез. Да и вошедшие в прошлом году в моду кружева кое-где порвались, что несколько портило впечатление. Однако и сейчас мой загадочный враг выглядел более чем представительно. И весьма выгодно смотрелся на фоне моей загаженной мантии и босых пяток, которых, к счастью, никто пока не заметил.
Зайдя во двор, он остановился у первой нарисованной мною линии и по-хозяйски огляделся. Сперва внимательно осмотрел дальнюю стену, забрызганную останками убитого умертвия, потом пристально взглянул на жмущихся друг к другу «птенцов», над которыми больше не имел власти, затем — на разбитую телегу, к которой никто из нас даже не притронулся. На потревоженный подъемный механизм. На каменный пол, расчерченный причудливыми линиями и кругами.
В это время за его спиной, возникнув из темноты двумя безмолвными призраками, совершенно бесшумно остановились две миловидные женщины, поразительно похожие друг на друга. Причем та, что постарше, выглядела столь же роскошно, как и мужчина: длинное платье из тяжелой парчи, пышная юбка, богатые кружева, расшитый жемчугом подол… Даже драгоценности с ее шеи никуда не делись! А младшенькая, совсем еще юная барышня лет девятнадцати от роду, просто сама нежность в своем тонком белом платьице, больше похожем на ночную сорочку, казалась смущенной и все время прятала взор. Правда, ее лицо даже сейчас было хорошо различимым и вполне объяснимо объединяло в себе черты (кто бы мог подумать?!) обоих родителей!
Уставившись на это чудо во все глаза, я растерянно замер.
Демоны! Да что ж это такое?! Мне-то казалось, в Сазуле созрел крупный заговор, в центре которого, как и раньше, непременно окажется какая-то мразь из Совета. А тут… Ничего подобного! Просто одно дражайшее семейство вдруг решило побаловаться некромантией! Отсюда и уважение окруживших их, привыкших к повиновению крестьян. Отсюда и запустение, но никак не страшные разрушения в деревнях! Отсюда аккуратная одежда (челядь всегда должна следить за своим внешним видом, даже если это мертвая челядь!) и внезапное исчезновение населения сразу трех деревень. А также полное отсутствие информации у магов Совета и неожиданное объяснение всех этих странностей!
Тьфу!
Как ни прискорбно сознавать, но, кажется, я серьезно оплошал. Потому что сейчас передо мной стоял не случайно продавший душу демонам неумеха. Не гнусный потрошитель трупов, обманом заманивший в свои сети доверчивых крестьян. Не злой гений. И даже не свихнувшийся на какой-то гениальной идее чудак. А всего лишь немолодой, умелый и опытный управленец, который зачем-то решил искать вечной жизни для себя и своих людей.
Тяжело вздохнув и всмотревшись в неподвижное, но по-прежнему надменное лицо некроманта, я осторожно уточнил:
— Господин барон?
Он медленно повернул голову и, безошибочно отыскав в темноте коридора мою нескладную фигуру, чуть сощурил глаза. А затем неохотно шевельнул губами и скрипучим, весьма недовольным голосом спросил:
— Кто вы? Кто дал вам право вторгаться в мои земли?
Его земли?! М-да. Значит, я прав и граф, к сожалению, зря потратил мое драгоценное время. Тьфу два раза. Надо было уходить отсюда вместе со всеми. Этот замок перестал быть мне интересен.
Я обреченно вздохнул:
— Вообще-то мы никуда не вторгались, ваша милость.
— Ложь! — У барона Невзуна опасно сверкнули зрачки, а в горле послышалось нехорошее бульканье. — Вы нарушили границы моих владений! Вы без спроса явились в мой замок! Хозяйничаете в нем, как у себя дома, и смеете утверждать, что не нарушили никаких законов?!
Я беспокойно покосился на молчаливых мертвяков, в зрачках которых тут же зажглось такое же пламя, что бушевало в глазах их хозяина, и осторожно пояснил:
— Честно говоря, ваша милость, вы не совсем правы: с некоторых пор указом короля эти земли вам не принадлежат. После известия о вашей смерти (преждевременного, как я вижу) и в связи с отсутствием прямых наследников, а также иных претендентов, жаждущих предъявить на них свои права, ваши земли законным путем отошли ближайшим соседям.
— Что-о-о?! — Шипению господина барона могла бы позавидовать целая стая пустынных гадюк. — Король отдал мои земли этим курицам Ангорским?! И этому солдафону Экхимосу?!
Тогда как быть?
Я с некоторым напряжением выдержал тяжелый взгляд некроманта и не отступил, когда он преодолел первую линию защиты и, оставив жену и дочь возле решетки, целенаправленно двинулся в мою сторону. Причем так легко, что мне сразу стало неуютно. И так проворно, что это ощущение едва не превратилось в банальный страх, поскольку при каждом шаге барона в моей голове все тревожнее и тревожнее звенел невидимый колокольчик, настойчиво предупреждающий об опасности. И все медленнее, напротив, билось измененное сердце, которому в принципе вообще не нужно было делать эту бесполезную работу.
Демон! Да что происходит с защитой?! Почему этот хлыщ так легко ее обходит?! Где я ошибся?! И не стал ли я, не встретив за последние несколько десятилетий ни одного достойного противника, излишне самонадеянным?!
На наше общее счастье, дойти некромант сумел лишь до середины двора — дальше заклятия создавали слишком плотную преграду. Не зря я извел на нее столько амулетов. И не зря напитал такой силой, что от нее едва не потрескивали стены замка.
Конечно, если бы господин барон постарался, он мог бы продвинуться еще на какое-то расстояние. Впрочем, заклятие уже начинало ощутимо припекать господина потомственного мага. Будь он хоть сто раз некромантом, но направленная против нежити защита не могла его не тревожить. Так что он нетерпеливо топтался на месте, ворчал вполголоса, скрипел суставами и выглядел весьма недовольным. А поняв, что дальше пройти не получится, вдруг набычился и, упершись плечом в невидимую стену, яростно взревел, намереваясь проломиться сквозь нее, как сквозь простое стекло. В то время как я торопливо высвободил руки и, проклиная свою оплошность, приготовился останавливать его по-другому.
Однако именно при виде моих рук господин барон удивленно замер. Затем вдруг шумно принюхался, будто зверь в период гона. Подался вперед всем корпусом. Наконец впился жадным взором в мой низко надвинутый капюшон и свистящим шепотом потребовал:
— Покажись!
Я недовольно сморщился:
— Зачем, ваша милость?
— Хочу увидеть твое лицо!
— Поверьте, это совершенно ни к чему.
— Покажись мне! Немедленно! Иначе я спущу своих «птенцов» и сильно осложню тебе жизнь. Ты ведь некромант, верно? Значит, тебе известно, что такое прямая атака новообращенных?
Я сморщился еще больше и неохотно кивнул:
— Известно, конечно.
Еще бы мне не знать. Каждый новообращенный мертвяк по силе вдвое превосходит такого же мертвяка, но созданного на полгода раньше. А здешние зомби и упыри почти свежие.
Сколько было населения в баронстве? Сто человек? Тысяча? Ну, если считать челядь, то, может, и больше. И я более чем уверен, что сейчас они все собрались вокруг замка, образовав плотное кольцо оцепления, и только и ждут приказа атаковать.
— Сними капюшон! — властно приказал барон, и я тяжело вздохнул: вот же настырный. Шепнул Ничу, чтобы ни в коем случае не высовывался и не вздумал падать мне под ноги шокированной тараканятиной, а затем медленно стянул с себя мантию.
ГЛАВА 11
Не так страшна смерть, как ее ожидание.
Самоубийца
По правде сказать, лица зомби не должны выражать удивления в силу особенностей