В какие узкие пределы втиснута жизнь множества людей!
Мудрые люди говорят, что хорошо и почтенно идти по стопам предков, если, конечно, они шли прямым путем.
История не должна переступать пределов истины, и для честных поступков достаточно одной истины.
История пишется для установления строгой истины.
Честность оскорбляет людей в ту минуту, когда она им во вред, потом они же ею восторгаются и ее превозносят.
Честность для нас значит не меньше, чем для других необходимость.
О честности обвинителя лучше всего судить по самому обвинению.
Честную душу сдерживает совестливость, а негодяй крепнет от своей дерзости.
Никогда один человек не мог обмануть всех, да и все не могли обмануть одного человека.
Лучше ничем не заниматься, чем заниматься ничем.
Нет более справедливого дохода, чем тот, который принесут земля, небо, год.
Важно не звание человека, а его дело.
Если ты рассчитываешь на потомков, то для них недоделанное – то же самое, что неначатое.
Привычка к одним и тем же занятиям вырабатывает умение, но не развивает способностей, внушает не уверенность в себе, но самодовольство.
Люди по своей природе любознательны; и ничем не прикрашенное знакомство с фактами прельщает даже тех, кто с удовольствием слушает болтливые небылицы.
Считаю крайней глупостью выбирать для подражания не самое лучшее.
И радость и утешение – в науках.
Никто не может быть мудрым во всякую минуту.
Подобно тому, как почвы обновляются разнообразным и переменным посевом, так и наш ум обновляется размышлением то об одном, то о другом.
Беда часто делает людей остроумными.
Живой голос, как говорится, производит гораздо больше впечатления. Пусть то, что ты читаешь, будет сильнее, но в душе глубже засядет то, что запечатлевают в ней манера говорить, лицо, облик, даже жест говорящего.
У несчастных одни речи, у счастливых – другие.
Оратор должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам: к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее; бегущие падают чаще тех, кто ползает, но этим последним, хотя они и не падают, не достается никакой славы, а у тех она есть, хотя бы они и падали. Риск придает особенную цену как другим искусствам, так и красноречию.
Ораторы, говорящие сидя, если даже речь их обладает в значительной степени такими же достоинствами, что и речь говорящих стоя, одним тем, что они сидят, ослабляют и принижают свою речь. А у тех, кто читает речь, связаны глаза и руки, которые так помогают выразительности. Ничего удивительного, если внимание слушателей, ничем извне не плененное и ничем не подстрекаемое, ослабевает.
Гремит, сверкает и приводит в смятение не речь увечная и обкорнанная, а возвышенная, льющаяся широким великолепным потоком.
Опыт и есть и считается лучшим учителем красноречия.
Книги надо не прочитывать, но читать и перечитывать.
Всякая хорошая книга тем лучше, чем она больше.
Тот истинно благороден, кто легко прощает заблуждения людей и в то же время так боится сделать что-нибудь дурное, как будто он никогда никого не прощал.
Чистое не становится хуже, если им займутся люди плохие; вообще же оно удел хороших.
Для печали есть предел, для страха – нет.
Страх – суровейший исправитель.
Преданность негодяев так же ненадежна, как они сами.
Лицемерная любовь хуже ненависти.
Так уж устроено природой: ничто не усиливает любовь к человеку, как страх его лишиться.
Величайшая радость в жизни человека – быть любимым, но не меньшая – самому любить.
Кротость особенно похвальна тогда, когда причина гнева вполне справедлива.
Чрезмерное усердие больше портит, чем улучшает.
Люди, преданные наслаждениям, живут будто одним днем: кончилось сегодня – и нет причины жить.
Печаль изобретательна на скорбные выдумки.
Общепринято приписывать вину правдивость.
Справедливо, чтобы человек выступал иногда ради собственной доброй славы.
Людей охватила такая страсть к наживе, что, по-видимому, они больше находятся под властью своего имущества, чем сами владеют им.
Изобразить нельзя, как одушевляют действия ума телодвижения.
Молодость и средний возраст мы должны посвятить родине, старость – себе.
Можно мириться с беспорядочной сумятицей в жизни юноши; старикам к лицу спокойная упорядоченная жизнь: напрягать свои силы поздно, добиваться почестей стыдно.
О тех, кто сами призвали смерть, горюешь неисцелимо, ибо веришь, что они могли еще долго жить.
Неизменным и великим утешением в смерти людей, скончавшихся от болезни, служит ее неотвратимость.
Постараемся же, пока нам дана жизнь, чтобы смерти досталось как можно меньше того, что она сможет уничтожить.
Те, кто думают о будущих поколениях и хотят жить в своих произведениях, умирают всегда преждевременно, потому что смерть всегда обрывает у них что-то начатое.
Все, однако, можно если не победить, то смягчить искусством и старанием.
Змеи змей не кусают.
Гай Плиний Секунд (старший)
Нет ни одного животного, которое проливало бы слезы, и притом с первого дня своего появления на свет. А ведь смех, (…) самый первый смех, появляется у человека только на сороковой день его жизни![1526]
Никого нельзя назвать счастливым. Вернее будет сказать, что тот, к кому судьба была благосклонна и добра, не был несчастлив; ибо, если не говорить о всем прочем, у человека всегда остается страх перед изменчивостью судьбы, а раз такой страх сидит в сознании, не может быть прочного счастья.[1527]
Природа швырнула голого человека на голую землю.[1528]
Никто из смертных не может быть умен всегда.[1529]
В [душевной] болезни ум отражает сам себя.[1530]
О каждом дне можно судить только по следующему за ним дню, а о всех прожитых днях может произвести приговор только последний из них. Благо никогда не равно злу, даже если счастливые обстоятельства по количеству равняются несчастным; ведь нет той радости, как бы она ни была велика, которая могла бы уравновесить малейшее огорчение. (…) Не считать надо дни, а взвешивать.[1531]
Когда кораблю предстоит затонуть, все крысы с него убегают.[1532]
Обзаводясь землей, приглядись прежде всего к воде, дороге, соседу.[1533]
Больше пользы приносит хозяйский лоб, чем затылок.[1534]
Италию погубили латифундии.[1535]
Земледелие основано на труде, а не на расходах.[1536]
Когда говорят об отсутствующих, у них в это время звенит в ушах.[1537]
Как много дел считались невозможными, пока они не были осуществлены.[1538]
Без выписок он [Плиний Старший] ничего не читал и любил говорить, что нет такой плохой книги, в которой не найдется ничего полезного.[1539]
Ничего нет более жалкого и более великолепного, чем человек.
Нам отказано в долгой жизни; оставим труды, которые докажут, что мы жили!
Нет наслаждения, которое в конце концов не приводило бы к пресыщению.
Стыдно признаться, но ведь из всех живых существ лишь один человек не знает, что для него полезно.
Ни дня без строчки.
Человеческая природа жадна на новизну.
Хозяйский глаз важнее всего.
Наилучший наставник во всем – привычка.
Нет худа без добра.
Каждому свое нравится.
Никто из смертных не бывает всякий час благоразумен.
Болезням числа нет.
Нет искусства полезнее медицины.
Секст Проперций
Удел гения – бессмертная слава.
Все мы, увы, не ко всем делам одинаково годны.
Не все одинаково пригодно для всех.
Пусть юность воспевает любовь.
Любовь не признает иного врача, кроме себя самой.
Истинная любовь не знает меры и границ.
Тот, кто безумствам конца ожидает, безумен: настоящей любви нет никаких рубежей.
Нет вражды более злобной, чем та, которую порождает любовь.
Спутником красоты всегда было легкомыслие.
Пусть каждый соблюдает свою дорогу.
Публилий Сир
Коль добр отец – люби его, коль зол – терпи.[1540]
Чужим милее наше, а чужое – нам.[1541]
Великое берет начало с малого.[1542]
Кто глуп и понял это, тот уже не глуп.[1543]
Кто глуп, тому не впрок советы умного.[1544]
Недоброе всегда быстрее доброго.[1545]
На просьбу вежливый отказ – молчание.[1546]
Чтоб погубить – судьба лишает разума.[1547]
И раны не болят у победителей.[1548]
Молчанье для глупца – замена мудрости.[1549]
Снося обиду – вызываешь новую.[1550]
Бедности не хватает немногого, скупости – всего.[1551]
Блажен, кто умрет прежде, чем сам позовет смерть.[1552]
Боль заставляет лгать даже невинного.[1553]
Больше всего бойся того, кто не боится умереть.[1554]
Большое утешение – погибнуть вместе со всей вселенной.[1555]
Боязливый называет себя осторожным, скупой – экономным.[1556]
В любви всегда ищут причину для осуждения.[1557]
В чрезмерных спорах истина теряется.[1558]
В штиль каждый может быть кормчим.[1559]
Вдвойне дает тот, кто дает быстро.[1560]
Вдвойне победитель тот, кто после победы побеждает себя самого.[1561]
Великая судьба – великое рабство.[1562]
Вещь стоит столько, сколько за нее можно взять с покупателя.[1563]