Она: Но когда я стану такой, то ты мне не будешь нужен!
Я: Вот и отлично! Я помогу тебе стать такой, а потом, если у тебя сохранится любовь ко мне, мы поженимся. А пока будем жить врозь!
Естественно, я отказался и от интимных отношений».
Не буду описывать всех мучений Вечного Принца (о них ты сможешь прочитать в книге «Психологический вампиризм») и вернусь к Шопенгауэру.
Поскольку все поступки человека вытекают из его характера, он советует рассматривать свойственную людям феноменальную глупость или низость, проскользнувшую в их деятельности или в литературных трудах, лишь как добавление к характеристике человеческого рода». В. Гюго недостатки великих людей рекомендовал считать не недостатками, а особенностями. Не ругаем же мы розу за шипы, льва — за дурной запах, слона — за толстую кожу. Шопенгауэр предлагает смотреть на недостатки людей как на материал для познания.
Помогает мне Шопенгауэр и следующими рассуждениями.
«Прогоняйте природу — она все равно вернется».Он подчеркивает значение вжизни человека врожденных свойств и призывает вести воспитание таким образом, чтобы оно не противоречило природе. «Всякое поведение, вытекшее из абстрактного правила, относится к поведению, вытекшему из первичных, врожденных склонностей, так, как искусственное произведение, например часы, в коих материи навязаны несвойственные ей формы и движения, — к живому организму, в котором и форма, и материя проникают одна в другую и составляют одно».Как говорил Наполеон: «Все, что неестественно — несовершенно».
Ведь и юридические законы, и требования морали охотно выполняются людьми, если они соответствуют их природе. Может быть, потому у нас часто ничего не получается, что требования наших законов не соответствуют нашему внутреннему устройству Еще Солон говорил, что писаные законы, как паутина, удерживают только слабого. В своей работе с пациентами я стараюсь помочь им реализовать свои способности таким образом, чтобы при этом не вступить в противоречие с требованиями морали и права и одновременно удовлетворить свои природные потребности. Например, оковы моногамии преодолеваются тем, что супружеские пары обучаются разнообразить свой секс, а в психологическом плане постоянно растут и меняются. Поэтому, с точки зрения морали и закона, человек живет с одним партнером, а с точки зрения природы — с разными.
Шопенгауэр советует быть самим собой и предостерегает нас от какой бы то ни было аффектации, ибо тогда «человек старается казаться не самим собою, а чем-то другим, а следовательно, это другое он считает лучше самого себя. Аффектирование какого-либо качества, хвастовство им — это признание самому себе, что не обладаешь им. Хвастается ли человек храбростью, ученостью, умом, остроумием, успехом у женщин, богатством, знатностью рождения или еще чем-нибудь, все это свидетельствует, что именно этого-то ему и не хватает; кто действительно обладает каким-либо достоинством, тому и в голову не придет высказывать, аффектировать его — он совершенно спокоен на этот счет. Именно таков смысл испанской пословицы: „Раз подкова бренчит, значит, в ней не хватает гвоздя“. Но и попытка скрыть свои качества не приведет к успеху. „Маска когда-нибудь, да спадет. Никто не сможет долго притворяться; всякий притворяющийся скоро выскажет свою истинную натуру“.
Хороший совет! И хорошо обоснован. А для нас из него вытекает правило: раз человек чем-то хвастается, значит, этого у него нет.
Шопенгауэр открывает законы проекции, которые впоследствии описаны психоаналитиками. «Так же, как тяжесть собственного тела мы носим, не чувствуя его, и ощущаем вес постороннего невесомого тела, — так мы не замечаем собственных ошибок и пороков, а видим чужие. Зато каждый имеет в лице другого зеркало, в котором видны его собственные пороки, ошибки и недостатки разного рода. Но человек обычно поступает как собака, лающая на зеркало, не зная, что в нем отражается она сама, и полагая, что там другая собака». Г. Юнг писал, что у человека есть «тень», которую он не видит и отбрасывает на другого. Общаясь с последним, он фактически общается с самим собой.
Очень тонко и горько подмечает Шопенгауэр, что «человека ценят по его должности, занятию, национальности, по его семье… Напротив, то, что он за человек сам по себе, по своим личным качествам — на это смотрят лишь когда это нужно». Что ж делать! Такова жизнь! Не будем горевать, а примем к сведению. Приобретай знания, навыки и умение, и никогда не будешь одинок.
«Как бумажные деньги обращаются вместо серебра, так и в жизни вместо истинного уважения и истинной дружбы курсируют внешние их изъявления… <…> …Я предпочту виляние хвостом честной собаки подобных изъявлений дружбы и уважения». Кстати, у нас стараются привить любовь к животным. Я думаю, это, скорее, приносит вред, чем пользу Человек, проводя слишком много времени с животным, не обучается общению с людьми. Самое теплое общение с животным не заменит того, что можно получить от общения с человеком. Это в конечном итоге приводит к одиночеству. Я довольно часто наблюдал порочный круг подобного рода. У человека не ладятся отношения с людьми. Он заводит себе собаку и все время проводит с ней. Собака, конечно, к нему очень хорошо относится, но, общаясь только с ней, он теряет последние навыки общения с людьми и остается одиноким. Я сотрудничал с одной миловидной женщиной: она перепечатывала мои рукописи. Она была настолько конфликтной, что работать в учреждении не могла. Она печатала дома и завела собаку. Наступила определенная компенсация. Но разве это решило ее проблемы?
Любители животных! Подумайте и признайтесь честно хотя бы самим себе: не для того ли вы завели кошку или собаку, чтобы хоть над кем-то почувствовать абсолютную власть? И не потому ли вы отказываетесь от общения с людьми в пользу этой кошки или собаки, что на равных общаться не умеете, да может быть, и не хотите, а все время подчиняться не нравится? Не является ли общение с животными чем-то вроде компенсации за неудачи в личной жизни и карьере? Ведь хоть где-то нужно чувствовать себя единственным и незаменимым! Но не отвлекает ли это вас от удовлетворения истинных потребностей в дружбе и любви?
А может быть, вы поддерживаете точку зрения Шопенгауэра, согласно которой «истинная дружба принадлежит к числу вещей, о которых, как о морских змеях, мы не знаем, вымышлены они или существуют на самом деле. Однако встречаются иногда отношения, которые хотя и покоятся главным образом на различного рода скрытых эгоистических мотивах, но все-таки содержат в себе крупицу истинной неподдельной дружбы, облагораживающей их настолько, что в мире несовершенств они могут с некоторым правом называться дружбой. Они резко выделяются над обыденными отношениями, которые обыкновенно таковы, что с большинством наших добрых знакомых мы перестали бы разговаривать, если бы услышали, как они отзываются о нас за глаза»?
«Как наивен тот, кто мнит, будто выказать ум и рассудок — это хорошее средство к тому, чтобы нравиться в обществе. Напротив, в подавляющем большинстве людей эти свойства возбуждают ненависть и злобу, тем более горькую, что они не дерзают указать на ее причину, которую они стараются скрыть даже от самих себя(описание вытеснения и его механизмов. — М. Л.).Если кто-либо замечает и чувствует значительное превосходство в том, с кем он разговаривает, то он делает про себя и не вполне сознательно вывод, что его собеседник заметил и ощутил ограниченность его ума. Это предположение вызывает в нем горькую злобу и ненависть. Грациан справедливо заметил: «Единственное средство достичь полного спокойствия — это облечься в шкуру скромнейшего животного».
«Никакими достоинствами человек не гордится так, как духовными… Выказать свое решительное превосходство над ним в этом отношении, вдобавок при свидетелях — это, конечно, величайшая дерзость, требующая отмщения; он, вероятно, и станет искать случая отомстить посредством оскорбления… <…>… В то время как сословие и богатство всегда могут рассчитывать на уважение общества, духовные достоинства не могут и надеяться на это; в лучшем случае их игнорируют, иначе же на них смотрят как на своего рода нахальство… за это каждый желал бы как-нибудь унизить его и ждет только удобного случая. Едва ли даже самым скромным, тихим поведением удастся вымолить прощение за свое духовное превосходство. Саади говорит: „Знайте, что неразумный питает в сто раз больше ненависти к разумному, чем этот — к нему“. Напротив, духовная ограниченность — отличная рекомендация».
После знакомства с Шопенгауэром мне стало понятно, почему творческие люди — писатели, артисты и ученые — часто ненавидят друг друга, в каких случаях учитель терпеть не может ученика, а начальник — подчиненного. Один из моих блестящих учеников рассказывал, какие неприятности у него были после того, как он овладел современными психотерапевтическими методиками и стал применять их в клинической практике. Он-то надеялся на шумный успех…
Послушай его рассказ.
«Я стал использовать все то, чему научился у вас, Михаил Ефимович, и у меня неплохо получалось. Сократился койко-день, уменьшился почти втрое расход лекарств, больные были довольны, и я решил доложить свои результаты на конференции. Я продемонстрировал больного, у которого в течение 15 лет были навязчивости, исчезнувшие через два дня после лечения. Больной был весел и жизнерадостен. Я думал, что меня будут шумно поздравлять. Но вместо этого коллеги усомнились в правильности диагностики, высказали предположение, что результат будет нестойкий и порекомендовали все-таки назначить больному поддерживающее медикаментозное лечение. Настроение у меня упало.
Я пытался доказать, что диагноз правильный, результат стойкий (он действительно оказался стойким, я за больным наблюдаю более 10 лет), но меня не слушали. Так повторялось и впоследствии. Но иногда у меня не получалось. Тогда не обходилось без наказаний. «Вот если бы вы назначили такой препарат, то все было бы хорошо, а теперь время прошло впустую». И хотя результаты лечения объективно стали лучше, выговоров и нагоняев я стал получать гораздо больше, потому что ни одна ошибка, ни один промах мне не прощались.
Но я не сдался. Конечно, перестал выступать на конференциях и говорить о своих успехах, но продолжал пользоваться новыми методами. Получать выговоры мне не хотелось, и я, если не был уверен в успехе лечения психотерапевтическими методами, ограничивался обычной медикаментозной терапией, а диагнозы без споров ставил такие, какие требовал от меня начальник.
Столкнулся я еще с одним моментом. Больные, лечившиеся у других врачей медикаментозными методами, настраивали моих пациентов против меня, иногда удачно. Были, правда редко, случаи, когда больные отказывались у меня лечиться. Большинство больных меня защищало, и мы с ними отрабатывали технику общения. Мои подопечные, если выдерживали провокации, поправлялись очень быстро, и повторных поступлений у меня практически не было.
Знал бы я, что меня ждет, может быть, и не стал бы применять эти методы (шучу, конечно)».
Мой ученик оказался изолированным. И неудивительно. «Всякое духовное преимущество является изолирующим свойством; его ненавидят, его избегают и в свое оправдание наделяют его обладателя всяческими недостатками. Лучшим средством проложить себе дорогу в жизни является дружба и товарищи, но большие способности делают нас гордыми и потому малопригодными, чтобы льстить. Обратным образом влияет сознание небольших способностей; они отлично уживаются с приниженностью, общительностью, любезностью, уважением к дурному и доставляют, следовательно, друзей и покровителей.
Сказанное относится не только к государственной службе, но и к почетным должностям, даже к ученой славе; в академиях, например, все верхи заняты милой посредственностью, заслуженные люди туда попадают очень поздно или никогда; впрочем, это всюду так».
Хорошо, что сейчас XX век, и у нас все по справедливости. В академиях самые видные ученые. Так что Шопенгауэра можно и не слушаться.
Интересны мысли Шопенгауэра о вежливости. «Вежливость — это молчаливое соглашение игнорировать и не подчеркивать друг в друге моральную и умственную нищету… Вежливость — подобно жетонам в игре — заведомо фальшивая монета; скупиться на нее — значит выказывать свою глупость, щедро раздавать — вполне разумно. Правда, быть вежливым — задача трудная в том отношении, что приходится высказывать величайшее почтение ко всем людям, из коих большинство этого не заслуживает».
А вот еще несколько советов, которые можно принять к сведению.
«Не следует оспаривать чужих мнений… Следует воздерживаться в беседе от всяких критических замечаний: обидеть человека легко, исправить же его трудно, если не невозможно». Здесь можно высказаться более категорично: исправить человека невозможно. Изменить, перевоспитать человек может только самого себя. Современные видные психотерапевты часто подчеркивают это. Они рекомендуют критиковать только за деньги, а вот хвалить можно и бесплатно. Подумайте сами, и вы согласитесь с этим. Когда человек приходит к врачу за лечением, он сам готов исправлять свои недостатки. Тогда он и воспримет критику. А если он об этом не просит, то нечего лезть к нему.
«Кто хочет, чтобы его мнение было принято, должен высказать его спокойно и беспристрастно».
«Если подозреваешь кого-либо во лжи, притворись, что веришь ему; тогда он наглеет, лжет грубее и попадается». Очень ценный совет!
«Лучше всего помещены те деньги, которые у нас украдены: ведь мы за них приобрели необходимое благоразумие». Это правило созвучно предыдущему и применяется вместе с ним.
Один мой ученик неплохо зарабатывал на том, что его обманывали. Он завел картотеку тех людей, которые его обманули, и продавал эту информацию. Кроме того, он изучил технологию обмана.
«Обнаруживать злобу или ненависть словами или выражением лица — бесполезно, опасно, неразумно, смешно и, наконец, пошло. Злобу или ненависть нельзя обнаружить иначе как действием. Это удастся тем лучше, чем основательнее мы воздержимся от первого».Еще раз прочитай это правило!
«Ни при каком событии не следует слишком ликовать или горько плакаться — отчасти вследствие изменчивости всех вещей, отчасти вследствие ошибки в наших суждениях о том, что вредно и полезно: почти каждому приходилось горевать о том, что оказывалось впоследствии его истинным счастьем, и радоваться тому, что становилось источником его величайших страданий».
Очень хорошо иллюстрируется это положение китайской притчей, которую любят приводить последователи гештальттерапии.
У одного китайца, живущего в деревне, был неплохой достаток — у него была лошадь. Некоторые ему завидовали, некоторые были рады за него. Но китаец был спокоен. Однажды лошадь сбежала. Некоторые злорадствовали, некоторые сочувствовали ему. Но китаец был спокоен. Через некоторое время лошадь вернулась вместе с жеребенком. Некоторые завидовали ему, некоторые были рады за него. Но китаец был спокоен. Однажды его сын залез на жеребенка, упал и сломал ногу. Опять кто-то ему сочувствовал, а кто-то злорадствовал, но китаец был спокоен. В деревню пришли слуги императора для проведения очередного набора в армию. Сына китайца в армию не взяли. И опять кто-то ему завидовал, а кто-то за него радовался. Но китаец был спокоен.
«Все, что совершается, с самого великого до самого ничтожного, совершается необходимо… Кто проникается этим сознанием, тот прежде всего сделает все, что в его силах, а затем уже спокойно примет те неудачи, которые его постигнут.
Можно считать, что мелкие неудачи, ежечасно досаждающие нам, существуют как бы для нашего упражнения, для того, чтобы сила, позволяющая нам переносить большие несчастья, не ослабла бы совершенно в довольстве».
Но это не есть смирение с судьбой. «То, что людьми принято называть судьбою, является, в сущности, лишь совокупностью учиненных ими глупостей. Следовало бы основательно проникнуться словами Гомера, где он советует всерьез размышлять о каждом деле. Ибо, если дурные поступки искупаются на том свете, за глупые придется расплатиться уже на этом… Опасным и ужасным кажется не тот, кто смотрит свирепо, а тот, кто умен: мозг человека, безусловно, более страшное орудие, чем когти льва».
«Наряду с умом, весьма существенным данным к нашему счастью является мужество. Правда, нельзя своими силами добыть ум и мужество: первое наследуется от матери, второе — от отца; однако при желании и при упражнении можно увеличить в себе эти свойства(выделено мною. — М. Л.).<…> Пусть нашим девизом служат слова: «Не уступай несчастью, но смело иди ему навстречу». Пока еще сомнителен исход какого-либо опасного положения… нельзя поддаваться робости, а следует думать лишь о сопротивлении, как нельзя отчаиваться в хорошей погоде, пока виден кусочек синего неба. Даже более: надо иметь право сказать: «Если развалится весь мир, то это не устрашит».