– Именно благоговейно? – уточнил вор с почти прежней задорной ухмылкой.
– Именно! – с поистине королевским достоинством подтвердила я, показав приятелю язык, и прошествовала мимо него.
Очень хотелось остановиться, прижаться к Лаксу, почувствовать рядом с собой его жилистое тело, снова вдохнуть его удивительный травянистый запах, зарыться пальцами в начавшие высыхать и виться задорными вихрами рыжие лисьи волосы и смотреть, смотреть в голубые веселые глаза, следить за тем, как смех в них уступает место совсем другим чувствам. Однако поистине титаническим усилием воли удержалась от «развратных» действий. Я, конечно, очень соскучилась, но бросаться так вот на едва протрезвевшего парня казалось мне не слишком уместным, да и Фаль с телохранителями вряд ли предоставили нам достаточно времени для романтического свидания.
А еще я чувствовала какуюто едва уловимую скованность после разлуки. Так часто случается даже между очень хорошими знакомыми. Ты помнишь, как хорошо бывало прежде, надеешься, что так же станет снова, и одновременно боишься, что больше так не будет, поэтому тянешь время, ждешь, чтобы само все утряслось. Иногда утрясается, иногда нет. Мне казалось, что с Лаксом непременно утрясется. Ведь когда я проходила мимо, он подался навстречу и остановился, смутившись. Наверное, все еще переживал за свое свинское поведение.
Уловив это его движение, я разом отмела все предрассудки. Неожиданно развернулась, нежно чмокнула вора в щеку и шепнула в острое ухо:
– Как здорово снова тебя увидеть!
Застигнутый врасплох Лакс ошалело моргнул и просиял дурной от счастья улыбкой. Я вылезла из фургончика, а он так и вовсе почти вылетел следом, словно обрел талант к левитации или позаимствовал крылья у сильфа.
Наводчик Фаль определил верно. Кейр как раз раскладывал по мискам исходящую паром кашу из походного котелка. Практичный телохранитель не терял времени даром. Оставив Гиза надзирать за нами, чтобы магеву снова не украли, мужчина успел смотаться в ближайшую харчевню и притаранить съестного на всю компанию. Причем обзавелся он не только кашей, но и парой кувшинов с холодным ягодником. После впечатляющего ритуала отрезвления Кейр решил не рисковать и не соваться к магеве под нос с вином или пивом.
Несколько березовых чурбаков, сваленных между фургонами, идеально заменили стол и лавки. Поесть на свежем воздухе, не толкаясь в духоте, полумраке и антисанитарии кабака, показалось блестящей идеей. А может быть, сейчас любая пришедшая в голову благоглупость показалась бы мне таковой. Ведь я вернулась туда, куда стремилась всей душой, рядом снова были друзья, я могла творить магию и наслаждаться жизнью.
– Кейр, пахнет умопомрачительно! Однако перед едой следует не только мыть руки во избежание кишечных инфекций, но и исполнять обещания. Это я о том, чтобы дать тебе возможность видеть нашего замечательного сильфа, – с повышенным трудовым энтузиазмом, следствием длительного воздержания от эффективных магических действий, заявила я. – Какое заклятие рисовать, уже знаю, давай подумаем, на чем его изобразить. Скажи, который из предметов ты носишь регулярнее всего, желательно постоянно?
– Мечи, – не задумываясь ни на секунду, ответил воин.
– Что, и спишь с ними?! – восхитился Лакс то ли доблестью, то ли извращенными пристрастиями приятеля.
– Эй, Кейр, а ничего поменьше и попроще не найдется? – осторожно уточнила я. – Насколько знаю, мечи в вашем понимании не просто железки с острой кромкой. Они предметы особенные, почти одухотворенные, созданные с четкой целью. Не уверена, что этот изначальный импульс не исказит мои чары.
– Если только моя бляха траверской Лиги телохранителей, – пожал плечами мужчина и вытащил изпод рубашки потемневший от длительной носки на теле металлический кругляш с какойто эмблемой из букв и скрещенных мечей.
Я протянула руку и перевернула теплый значок. Уррра! Сзади на нем ничего декоративного не начеканили, а значит, можно было использовать свободное пространство по своему усмотрению.
– Подойдет! Сымай! – скомандовала и залезла в сумку, приговаривая: – Так, ручка и карандаш нам не подойдут, легко сотрется. Гдето тут у меня иголка завалялась, попробуем ею нацарапать.
– Может, тебе шило дать? Подойдет? – предложил Кейр, подозрительно наблюдавший за моими манипуляциями. Но, видать, не слишком сильно он переживал за целостность и неприкосновенность бляхиудостоверения.
Да уж, металл всетаки понадежней бумаги. Такой документ сложно испортить безвозвратно. Я вот до сих пор помню, как едва не рыдала Маришка Семенчикова, когда ее малолетняя племянница, оставленная погостить на выходные, «поиграла» с «красной книжицей» тетушки. Документик пришлось менять. В паспортном столе угорали, разглядывая художества малышки, заполучившей в шаловливые ручонки яркий зеленый фломастер, но на ускорение работы чиновников это никоим образом не повлияло. Так что за новым документом Марише пришлось изрядно побегать.
– Шило – это супер! Шило – это пять! Какой ты хозяйственный! – восхитилась я. – Знаешь, если б ты не был моим телохранителем, непременно постаралась бы выйти за тебя замуж, чтобы такое сокровище всегда было под рукой!
Кейр, ничуть не поверивший в мои матримониальные планы, усмехнулся, оскалился Гиз, захихикал Фаль, улыбнулся и Лакс, правда, несколько натянуто, чтото в этой шутке ему пришлось не по нраву.
Я положила бляху на широкий растрескавшийся чурбак, немного потеснила миски с кашей, источающие соблазнительное благоухание. Словно древний грек стило, взяла шило и быстро нацарапала на мягком металле три значка. Знак зрения, тайного знания и магии: кано, перто, лагу. По моей задумке это сочетание должно было в буквальном смысле открыть Кейру глаза на проделки, вытворяемые у него под носом всякими маленькими сильфами с большим аппетитом. Вот сейчас, например, малыш покинул мое плечо, чтобы порыбачить: он выуживал из каши особенно приглянувшийся кусок мяса размером с треть собственного росточка.
Проговорив имена рун вслух, полюбовалась мягким голубоватым свечением, охватившим композицию из трех знаков, вернула бляху владельцу и провозгласила:
– Готово, принимай работу!
Кейр осторожно, будто я, террористкашахидка, вместо бляхи вернула ему миниатюрную атомную бомбу, просунул голову через цепочку и опустил предмет на грудь. Ничего не взорвалось, не прожгло лазером тело. Секьюрити тайком перевел дух и только потом сосредоточился на проверке. Поморгал, будто в глаза сыпанули песка, потряс головой, снова поморгал. Любопытный Лакс не выдержал первым и выпалил, подавшись вперед:
– Ну чего видишь?
– Тебя, загораживающего весь обзор, – хмыкнул Кейр.
– А меня? – проделав с ветчиной трюк шпагоглотателей или удавов, заинтересовался Фаль.
– Тебя тоже вижу, сильф, – удивленно согласился телохранитель, вылупившись на нашего красавца мотылька, – и слышу. Это магева постаралась или ты снова чего ворожишь?
– Это магия Осы, – заверил мужчину Фаль, перелетел к нему на колено и стал нахально прохаживаться взадвперед, наверное, затем, чтобы человек хорошенько рассмотрел уникального сильфа во всем великолепии.
– До чего здорово, – с тихим восхищением пробормотал телохранитель, деловито изучая окрестности. – Я теперь любую магию вижу! И на Гизе вот несколько вещичек заколдованных проблескивают, а ты сама, магева, искришься, аж смотреть больно.
– Значит, ты теперь у нас вместо рентгена будешь, – оповестила мужчину. – Как чего подозрительным покажется, станешь изучать и докладывать.
– А ты разве не видишь сама? – удивился Кейр, погладив подбородок.
– Полагаю, если сосредоточусь, тоже смогу, специально не пробовала. А амулетами обвешиваться не хочу, составление заклинаний – искусство тонкое, лишние помехи только во вред пойдут, – с апломбом единственного специалиста заявила я.
– Если бы у тебя такое зрение было, ты бы могла сразу Гиза раскусить! – наставительно заметил телохранитель.
– Раньше, позже, какая разница, ему на роду было написано войти в нашу компанию, – беспечно пожала плечами, придвигая к себе персональную миску эльфийского производства и вооружаясь ложкой.
– Почему же? – в ироничном удивлении выгнул бровь киллер, даже ложку отложил, демонстрируя сосредоточенное желание услышать ответ.
– Так ты же рыжий, специально создан для нашего маленького общества! – рассмеялась я и, потянувшись через столчурбак, погладила Гиза по темнорыжим волосам. На ощупь они оказались не мягким шелком, как у Лакса, а, скорее, мехом. Только в полной мере насладиться чудесным тактильным ощущением мне не дали. Гиз резко отшатнулся, уходя изпод «обстрела». Он зыркнул на меня как дикий зверь, подозрительным, загнанным взглядом, и с какимто маниакальным упорством заметил:
– Я не успел убить тебя лишь случайно.
– Вся наша жизнь – череда случайностей, – снова пожала плечами, не реагируя на тщетные попытки Гиза сохранить между нами дистанцию и роли: жертва обстоятельств, обреченная на служение, – магева, принимающая службу. – Тебе не удастся меня запугать, как ни старайся, телохранитель. Я вообще мало чего боюсь в этом мире и верю, что случайности каждому выпадают свои, сообразно с тем, кто и чего хочет.
– Ты думаешь, я желал быть сторожевым псом при колдунье? Всех богов молил? – рыкнул телохранитель, проявляя характер. – Или ты желала заиметь в охранники убийцу?
– Знаешь поговорку о том, что богам лучше не молиться, потому как они дают не то, чего мы хотим, а то, о чем просим? – рассудительно заметила, помешивая кашу ложкой. Чем сильнее ярился мужчина, тем спокойнее становилось мне. – Очень правильное изречение. Вот так же и с личными желаниями. Получаешь не то, о чем думаешь, а то, чего хочешь воистину.
– От таких рассуждений башка треснуть может, – фыркнул Лакс. Вор не выдержал и после длительной пьяножидкостной диеты принялся уписывать кашу с возрожденным аппетитом.
– Это хорошо, коль треснет. Тогда в нее снаружи сможет втечь хоть капелька мозгов, – наставительно заметила и тоже сунула в рот первую ложку. Фаль, будто по сигналу трубы, спикировал к моей тарелке и присоединился к трапезе.
– Отлично сказано! – заржал Кейр, звучно хлопнув по колену ладонью.
– Не мной. Эта фраза принадлежит перу знаменитого писателя Редьярда Киплинга, – не стала приписывать себе чужих заслуг. – Очень талантливый писатель и поэт был. Какнибудь, под настроение, почитаю вам его стихи. Мощная штука! Особенно «If», то бишь «Если», о том, каким должен быть настоящий человек. Аж до костей пробирает и душу перетряхивает без всякой магии, кроме магии слова! А пока давайте кушать!
Исходящая аппетитным парком миска умостилась у меня на коленях, кружка с ягодником пристроилась рядом на чурбаке, и мы с Фалем, как в добрые старые времена, начали уписывать еду из одной тары на двоих. Спину приятно пригревало солнышко, взгляд лениво скользил по ясному небу с барашками облачков, по фургонам, задникам пестрополосатых шатров и редким фигурам хлопочущих по хозяйству людей. За обедом разговор плавно потек дальше.
– Балаганщики еще не являлись делегацией с требованием отработать аванс? – облизывая ложку, осведомилась у общества.
– А чего им, бродягам, сделается, вон сколько лет ждали, так и еще денекдругой подождут, – невозмутимо пожал плечами Кейр. – Ты же сдержишь слово!
– Да уж, недаром Бог предостерегает от клятв, – потерла я нос. – Брякнуть чегото куда проще, чем исполнить.
– Это ты про какого бога? – уточнил Лакс.
– Из моих краев. Среди десяти заповедей, данных людям, проскальзывал призыв «не клянитесь», – промычала, отправив в рот следующую порцию каши, и деловито уточнила: – Ну раз балаганщики ждут, значит, успеем еще слопать десерт. Где мой пакет?
– С рожей утопленной синей девки? – уточнил Кейр, вытягивая откудато изза спины требуемое и морщась от звучного шуршания.
– Он самый. Там обещанный Фалю сюрприз, – таинственно улыбнулась я и в свою очередь захрустела пакетом. Взбудораженный новостью сильф запрыгал на месте, нетерпеливо встряхивая крылышками и вытягиваясь на носочках, словно делал утреннюю зарядку под радио. – Полагаю, понемногу хватит на всех. Если, конечно, Фаль поделится.
На подвижной мордочке сильфа отразилась вся гамма чувств: жадность боролась с благородным стремлением поделиться с друзьями. Последнее, пусть с трудом и не без кровопролитных боев, победило. Исторгнув из глубин души трагический вздох, Фаль согласился:
– Поделюсь. А чего там?
– Сладости из моей страны, – пояснила, выложив печенье и конфеты на чурбак. – Угощайтесь, парни, не отравлено! Печенье и шоколадные конфеты, здесь я таких не пробовала. Называются «трюфели»!
Мужчины разобрали по печенюшке, Фаль с разгону прыгнул на самое большое печенье, обхватил его всеми конечностями и впился зубками в мягкий, чуть похрустывающий светлокоричневый бочок лакомства. Зачавкал, умудряясь какимто образом еще и урчать от удовольствия.
– Вкусно, немного на нашу ореховую пастилу похоже, – резюмировал Кейр.
– Пахнет и отдает миндалем, – не без ностальгии просветил напарника Гиз, уминая угощение. – Орех в ваших краях не растет.
– У нас его тоже нет, слишком теплолюбив, возят из других мест, – заметила я. – Стоит, сволочь, дороговато, конечно, но иногда очень хочется себя побаловать.
– Жаль, что на Хавале не растет, – хором согласились самые восторженные дегустаторы – Лакс с Фалем – и практически одновременно потянулись к конфетам. Я едва успела предупредить сильфа, сделавшего стойку на ближайший трюфель: «Обертку не едят!» А то бог его знает, что могло приключиться с мотыльком, слопай он бумажный фантик. От целлюлозы, конечно, еще никто не помирал, но ведь там еще всякие красители и прочая иномирнотехническая дрянь. Компания с интересом естествоиспытателей наблюдала за крылатым малышом, видно, решила назначить его временно исполняющим обязанности придворного отведывателя.
Разворошив коричневозолотистый фантик, сильф осторожно обнюхал конфету, чихнул, когда порошок какао забился в нос, лизнул и возмущенно зазвенел, обманутый в лучших чувствах:
– Горько!
– Это обсыпка горчит, ты саму конфету откуси, она сладкая, – сдерживая смех, посоветовала неопытному сладкоежке.
Фаль послушался, отхватил макушку трюфеля и, прижав конфетку к груди, как потерянное дитя, мигом запел подругому:
– Вкуснооо!!! Если б я уже не пообещал делиться, все бы сам съел! Оса, а сколько тут моих тюфелей?
– Я отдам тебе свои, значит, еще четыре трюфеля, если делить на пятерых, – посчитав общее число конфет, сказала, бросив задумчивый взгляд на Дэлькора. Конь уже давно перестал слоняться вокруг да около, подошел и лег сзади, то ли карауля, то ли просто наслаждаясь моим обществом. Нет, коню всетаки сладости не положены.
– Как мало, – закручинился сильф и посоветовал: – Ты в следующий раз побольше принеси!
– Непременно, – весьма кисло отозвалась я, настроение мигом гвазданулось с небесных вершин в какуюто глубокую расщелину, не захватив с собой тросастраховки. – Хотя, если тут когото интересует мое мнение, я бы не желала снова оказаться запертой вдали от вас в полной, так сказать, безопасности, даже ради всех трюфелей и миндаля в мире.
– Ой, прости, это я не подумавши сказал, Оса! Ты мне свою долю отдала, а я такое… – запричитал Фаль и, как был с куском конфеты в руках, взлетел ко мне на плечо, пылко обнял, заискивающе затрепетал крылышками, размазывая по шее липкий шоколад.
Получив мое торопливое прощение (хотела бы шоколадных обертываний, накопила бы на спасалон!), сильф аккуратно слизнул все лакомство и со своих ладошек, и с моей кожи – не пропадать же добру! – и умиротворенно принялся за вторую трюфелину.
– Ты избранная, служительница. Силы никогда не оставят тебя в покое, – коротко и очень уверенно заявил Гиз.
– Похоже, ты мафиози, самый эрудированный из нас по этой части. Видать, много учился без отрыва от производства. Не просветишь веников неграмотных, о чем вообще речь идет? – почти потребовала я.