Это оказалось очень мило с её стороны, как если бы мы были уже знакомы. Мы и
* * *
Я отвернулся и уставился в окно, представляя, как Кит сейчас сидит у меня в комнате и уничтожает роботов. Через неделю, когда я вернусь, длинный список рекордов наверняка будет обновлён, и на экране загрузки игры больше не будет написано
УИЛЛ
УИЛЛ
УИЛЛ
и ещё несколько раз УИЛЛ.
Но и имя КИТ там повторяться не будет. Нет, так просто это не делается. Младшие братья гораздо умнее и хитрее. Все десять строчек будут заполнены примерно следующими словами:
НУ
ДАВАЙ
ОБГОНИ
МЕНЯ
ТЕПЕРЬ
КИТ!
КИТ!!
КИТ!!!
КИТ!!!!
КИТ!!!!!
Нужно было запереть дверь и вылезти через окно, чтобы он не трогал мои вещи.
Фургон свернул с шоссе на просёлочную дорогу, и доктор Стивенс с нами заговорила. Сначала она сказала, что мы сейчас направляемся в горы, а потом принялась рассуждать о том, как мы друг с другом познакомимся, как это будет чудесно и всякое такое. Все дружно замолчали и задумались.
— Только представьте, как вы будете себя чувствовать через неделю, — говорила она, сворачивая на гравийную дорогу. — Вы наконец-то сбросите с плеч тяжёлый груз, который так долго несли. Не стесняйтесь обращаться друг к другу за поддержкой, узнайте друг друга получше. И пусть всё идет как должно.
Я впервые внимательно разглядывал тех, чьи голоса слушал вот уже несколько недель. Коннор Блум — высокий крепкий парень, стриженный под «ёжик» и больше всего походящий на спортсмена, для которого главное — сила, а подумать можно и потом. Алекс Хирш, внешне не такой уж типичный ботаник, каким я его себе представлял, — скорее модный мальчик из тех, кого называют «золотой молодёжью», — но мне-то лучше знать. Алекс умнее нас всех вместе взятых, но предпочитает этого не показывать. Бен Дуган — невысокий и худощавый, отчего стесняется всякий раз, когда дело касается девушек. Но мне он понравился сразу: в нём не было той выставляемой напоказ преувеличенной агрессивности, которая обычно наблюдается у коротышек. Темноволосая Эйвери Вароун, довольно симпатичная и тихая; высокомерная красивая блондинка Кейт Холландер — такими я их себе и представлял. И Мариса Сорренто — о такой можно только мечтать: прелестная улыбка, гладкая кожа, немного нервничает, но держит себя под контролем. И, что самое главное, не кажется такой уж недоступной. Если бы у меня хватило смелости пригласить её на свидание, то она, возможно, и не стала бы мне отказывать.
Нам нужно было проехать четыре мили по гравийной дороге, слушая стук камешков под колесами. Я это знал. Я видел карту, которая хранилась в папке под названием
* * *
— Не ловится. Просто супер.
Бен Дуган держал мобильник высоко над головой, щурясь от солнца и не теряя надежды поймать в этой глухомани хоть слабый сигнал.
— Может, у кого-нибудь оператор не «Спринт»? — спросил Коннор, сжимая телефон и так отчаянно массируя коротко остриженный затылок, словно он пытался намагнитить его и тем самым всё же уловить сигнал (или притянуть молнию, кто его знает).
— Сигнал пропал ещё час назад, где вы были, парни? — отозвалась Мариса.
«Тормозов не любит, — подумал я. — Запомним».
Так как посылать SMSки было бессмысленно, все принялись фотографировать на телефоны окружающую природу, чтобы потом составить отчёт о своих приключениях. Лучше сейчас запастись хоть чем-нибудь, что можно выставить в социальных сетях, раз уж Интернета нам не видать ещё целую неделю. О том, чтобы ничего не делать, и речи не шло: всем обязательно нужно было хоть чем-то заняться, к тому же это место оказалось ужасно интересным.
Пока мы шли, я посматривал на небо, но деревья окружали нас всё плотнее, и вскоре солнце перестало даже просвечивать сквозь их кроны. Мы поворачивали то налево, то направо, а позади нас, держась на безопасном расстоянии, то и дело каркали вороны.
Тропа была такой ширины, что бок о бок по ней могли идти только двое, и мои спутники невольно разделились на пары. Впереди, разумеется, шли Кейт и Коннор; за ними — Бен Дуган с Алексом Хиршем, болтая, словно они были давно знакомы. Мариса выбрала в пару тихоню — ту самую Эйвери, которая показалась мне загадочнее всех. Последние несколько лет она часто переезжала из одного приёмного дома в другой, и везде, включая последний, дела у неё шли далеко не радужно.
Я топал позади всех, наслаждаясь запахом сосен и свежей травы. Мариса замедлила шаг и отстала от своей соседки, приблизившись ко мне.
— Какая же она неразговорчивая, — шепнула девушка. — Прям как ты.
Я представил, как мы с Эйвери оказались совершенно одни в комнате и пытаемся завязать разговор.
— Привет, — говорит она.
— Привет, — отвечаю я.
Потом наступает тишина, и мы внимательно изучаем свои ботинки.
Из-за жары, какая иногда бывает в сентябре, Мариса сняла ветровку.
— Ты тоже ни с кем из них раньше не встречался? — спросила она, когда мы ещё больше отстали от идущих впереди.
Я посмотрел на красную футболку девушки, пытаясь прочесть написанные на ней чёрные слова, но это у меня не получилось. С такого расстояния разглядеть их было сложно, а наклоняться я не хотел.
— Нет. Никого из них не знаю, — сказал я.
Вообще это не совсем так, но что было отвечать?
* * *
Тропинка слева почти исчезала в кустах и густой растительности. Над головой нависали тяжёлые ветви; на них, словно часовые на крепостной стене, сидели вороны и зловеще каркали, следя за моими действиями. Разглядев справа в плотной стене деревьев просвет, я свернул туда, окончательно сойдя с тропинки. Оттуда, скорее всего, можно было следить за остальными.
Пробираться через плотный подлесок было легко, словно через кукурузное поле, и я почти не заметил, как подошёл к краю небольшого обрыва. С него открывался хороший обзор, так что даже не нужно было высовывать голову из кустов. Вот оно, таинственное сооружение, словно выросшее из земли. Я знал, что это такое, — оно было обозначено на карте из папки Семеро.
Форт Эдем.
По спине побежали мурашки.
Это оказалось невысокое, словно вросшее в землю строение из бетонных плит, покрытых мхом и ползучими стеблями. Первое впечатление — словно какой-то гигантский каменный ящик бросили в мрачном лесу много лет назад. Но его название заставляло вспомнить о библейском Эдеме, о том идеальном райском саде, где никто не умирает и все счастливы. Хотя форт походил скорее на анти-Эдем, на заброшенное место, куда после грехопадения ни разу не ступала нога человека. Никто здесь не смеялся, никто не радовался жизни.
Мои спутники стояли перед фортом с озабоченным выражением на лицах. Было видно, что немного волнуется даже невозмутимая Кейт Холландер.
— Не нравится мне всё это, — сказала она.
Голос девушки хрустальными осколками раскатился по тишине.
— Можем повернуть обратно, — сказал Бен.
Тут только они заметили, что добрались до цели не в полном составе. Слова доносились до меня с той стороны поляны, как пульки из духового ружья.
Алекс: Прикольно. Как там его звали?
Коннор: Уилл! Эй, чувак, выходи!
Бен: Может, вернуться и поискать его?
Кейт: Ну, если они думают, что мы согласимся прожить в этой развалине неделю, то вот фиг им.
Мариса: Ты серьёзно, Кейт?
Эйвери: (неразборчиво бормочет что-то под нос).
Я осмотрел поляну, оценивая обстановку. Итак, передо мной — внушительное прямоугольное сооружение с гигантской дверью и зарешеченными окнами. Метрах в тридцати слева — постройка поменьше, более приземистая, но такая же уродливая, как и сам форт Эдем. На карте она была обозначена как «Бункер» — бог его знает, что это значит. На её крыше лежал ствол рухнувшего и переломившегося пополам дерева, похожий на труп животного. Хвоя и шишки давно сгнили, оставив после себя пятна бурых грибов и плотного зелёного мха. С другой стороны форта в лес уходила тропа, которая, как я уже знал, ведёт к пруду.
Пока другие размышляли, вернуться ли и поискать меня или подняться по ступеням и постучать в дверь, из дальнего здания вышла пожилая женщина. Я увидел её, потому что как раз осматривал Бункер. Одета она была скорее как какой-то рабочий: тёмная фланелевая рубашка, поношенные штаны, высокие ботинки. На лице женщины застыло мрачное выражение. Медленными, но уверенными шагами она двинулась по вымощенной булыжником дорожке к форту.