— Луиза, — спросила я, — а что ты знаешь о молодом Троубридже?
— Достаточно, чтобы можно было с уверенностью сказать: никто и предположить не мог, что он может посмотреть в сторону прислуги.
— Слишком спесив и высокомерен, — кивнула я.
— Я бы не сказала, что слишком, — как-то скептически улыбнулась Луиза.
— Если сравнивать с некоторыми… Мальчик очень мил с окружающими и прост в общении, — пропела герцогиня, изящно обводя пальчиком край бокала.
— Если сравнивать с моим покойным мужем… Да мало ли еще с кем, — подтвердила ее слова Луиза. — Троубриджи не так спесивы. Но они несут свое имя гордо. Род очень расчетлив. Особенно в вопросах потомства.
— Уверена, — проговорила герцогиня, — что его мать ничего не знала об этой любовной истории.
Мы выпили, потом повторили. Потом еще. И я вдруг поняла, что отпускает.
— Не думала, что так бывает, — прошептала Джулиана.
— Такая любовь? — спросила у нее мама.
Девушка кивнула.
— Женщин отбирают для заключения брака по показателям линии разведения. Как племенных кобыл, — голос Луизы чуть дрогнул.
— Главное, — горько продолжила художница, — получить магически одаренное потомство. Любовь — роскошь, доступная лишь безродным, лишенным магии беднякам. Так что, кто богат в нашей империи — вопрос.
— Вы думаете, Троубридж и Ника… Они смогли бы быть счастливыми? — спросила я тихо.
— Нет, — хором сказали Луиза и герцогиня.
— Девочку у матери забрали бы в любом случае. Сразу, как только бы стало известно, что способности к водной магии ей передались, — добавила Луиза.
— Максимум — содержанка для отца ребенка. Это не приветствуется, но и не порицается. Если мужчина женат, супруга этого не замечает, — просветила меня герцогиня.
— Не замечает? — Мой голос почему-то охрип.
— Конечно. При условии, что она хорошо воспитана, — уточнила Борнмут.
— Как у вас… интересно. — Мы обратили внимание на Наташу. Судя по ее загоревшимся глазам, ей в голову пришла какая-то мысль, и в ближайшее время мы прочитаем ее воплощение в книжке.
И мы выпили. Кто — вина. И много. Кто — как наша беременная писательница — успокоительного. Тоже немало.
Так нас и застали его величество Фредерик с наследником — очень грустных и не очень трезвых.
— Неплохо, — пророкотал император, разглядывая наши посиделки.
— Выпьем с горя, где же кружка… — пробормотала Наталья.
— Сердцу будет веселей! — продемонстрировала и я знание русской классики.
— Выпьем. — Представители августейшей фамилии плотоядно поглядывали на остатки нашего ужина.
— Вы опять голодные?! — возмутилась я. — Весь штат прислуги разогнать надо. Разрешите мне распорядиться?
— Не гневайтесь, миледи — улыбнулся император. — Некогда было. Допросы. — Его лицо стало серьезным и усталым.
— Сейчас я распоряжусь, и вам накроют, — поднялась я. — Что из алкоголя?
— По глотку вашего вина, — распорядился император. — Не больше.
— Голова должна быть холодной, сердце горячим, а мозг — трезвым, — перефразировала я слова Дзержинского о требованиях, выдвигаемых к настоящим чекистам.
— Именно так, — серьезно кивнул император, сегодня не оценивший моего юмора.
Брэндон сразу отправился смотреть, что рисовала Джулиана. Художница попыталась убрать блокнот, но не успела, и я тоже случайно увидела рисунок. Свет, обволакивающий нежную фигуру, тонкие черты лица. Счастливая улыбка. Ребенок на руках…
— Какая красивая девушка… — сказал наследник, кивнув на набросок.
— К сожалению, мертвая, — глухо ответила ему художница и быстро убрала блокнот.
— Завтра начнете рисовать нас с сыновьями, — распорядился Фредерик. — Раз уж мы во дворце, а ваши походы в приют я отменяю.
— Завтра… — невесело усмехнулся Брэндон. — Как раз день для рисования. Расследование свернем — и позировать. И Ричарда отзовем.
Император тяжело вздохнул. Но тут же решительно произнес:
— Не завтра — так в ближайшее время!
— Я готова, — поспешно сказала Джулиана. — Как только найдете время, чтобы позировать мне, я немедленно приду. Это интересная задача. Вы с вашими сыновьями… такие… похожие. Глаза, черты лица. Мощь. Властность. Какая-то странная печаль. Словно все вы что-то ищете и никак не найдете… В то же время вы очень отличаетесь.
— И чем же? — вмешался в разговор наследник.
— Вы — как ранняя весна, ваше высочество. То яркое солнце, то веселая капель, то ледяной ветер. То голая земля, занесенная снегом…
— Это значит, что я — непостоянный?
— Не знаю, — растерянно посмотрела на него художница. — Я говорю как вижу.
— Не смущай девушку, Брэндон, — улыбнулся Фредерик. — А как вы видите меня?
Джулиана прикусила язык. Похоже, в прямом смысле этого слова.
— Ну же, перестаньте, — с легкой насмешкой посмотрел на нее владыка империи. — Не думаете же вы, что вас как-то накажут, если мне что-то не понравится?
— Я так не думаю.
— Зря! Шучу. Ну — смелее!
— Вы — как огонь в камине зимним вечером. Он пытается вырваться — обогреть весь мир. Растопить лед, прогнать холод — подальше от парадного крыльца. Но это… невозможно! Если он вырвется — то все уничтожит вокруг и некому будет дарить тепло. Поэтому иногда пламя вспыхивает. От гнева и… бессилья.
— Браво, — тихо сказал император Фредерик. — Какое точное наблюдение.
— Простите, ваше величество.
— Это же правда. А за правду не прощают.
Он поймал мой укоризненный взгляд. Понял, что сказал двусмысленность. Улыбнулся.
— В смысле — не гневаются. И перестаньте меня подозревать в том, что я намерен хоть кому-то из присутствующих причинить вред. А то я могу обидеться.
Слуги спешно накрывали на стол, а я все думала… Юный Троубридж предал своего наставника, чтобы укрыть любимую. И ему это удалось! Что меня понесло с Джулианой? Зачем я пошла? Девочка почти год укрывалась от тех, кто ее заслал к Ричарду. Но как только появилась я… Значит, за мной все-таки следят.
Я не замечала никого и ничего вокруг, погрузившись, как в болото, в свои переживания.
— Прекратите терзаться! — приказал император.
Они с наследником уже поели и теперь смотрели на меня. Наверное, слишком уж выразительные страдания демонстрировало им мое лицо.
— Жалко… — вытерла я слезы.
— Конечно, жалко, — кивнул Фредерик. — Очень. Мы могли еще летом схватить заговорщиков и не дать им развернуться с таким размахом. И все, что для этого было нужно, — чтобы некий влюбленный… хоть как-то включил голову. Или хотя бы доверился своему наставнику. Или — как крайний вариант — вывел свою любовницу из-под удара, помог скрыться, но… доставил ее Ричарду. Целой и невредимой. Готовой давать показания. Ну вытребовал у него под это помилование и возможность укрыть девчонку. И все были бы в выигрыше! А что в итоге? Мы мечемся и хватаем исполнителей. Благо Троубридж оставил следов в достаточном количестве. И сделал это нарочно. Тем не менее девушка погибла. Наш герой, скорее всего, тоже. А кто в этом окажется виноват?
Император обвел нас всех пронзительным взглядом.
— А виноват в гибели наследника Троубриджей опять окажется Ричард, как и в случае с Вустерами.
— Так маркиза ненавидит вашего старшего сына?.. — опешила я.
— За гибель своего сына, — подтвердил император. — Они дружили с Академии, вместе отправились служить. Оба — бесшабашные храбрецы, оба — любители пощекотать себе нервы. Да и кто боится смерти в двадцать четыре года?!
Император замолчал. Теперь уж он погрузился в свои мрачные мысли.
— Ричард всего лишь выполнил приказ. Непопулярный среди юных героев, в чем-то унизительный… А юный Вустер — нет. Все хотел доказать, что если он не самый сильный маг, то уж явно самый смелый…
— Приказ был отступить? — спросила я.
— Именно. Смысл операции был в том, чтобы заманить противника ложным отступлением в ловушку. Младший офицерский состав, понятное, дело, никто в детали не посвящал.
— Но Ричард не виноват, — прошептала я.
— Ровно так же, как и вы не виноваты в том, что случилось с девочкой, — поморщился Фредерик. И я поняла, что он избегает называть жертву по имени. Вероника…
— Фредерик, — тихонько спросила я. — А с сокурсниками Троубриджа кто-нибудь говорил?
— Зачем? — удивился император.
Брэндон тем временем рассказывал нашим дамам о том, как он уже подготовился к фейерверку, но теперь, в связи с последними событиями, мероприятие придется отложить на неопределенный срок.
— А если это будет не праздник, а… В память о тех, кто погиб? — тихонько предложила Джулиана.
— Хорошо. Но только тогда, когда будут схвачены все виновные, — принял решение император и подошел к Наташе.
— Как вы? — спросил он у нее.
— До сегодняшнего дня было неплохо…
Наташа улыбнулась ему. Я понаблюдала за ее руками. Она уже пришла в себя и вязала изумительный кружевной чепчик. Я засмотрелась — красиво. Писательница поймала на себе мой восхищенный взгляд.
— Когда у меня путаются слова и я не знаю, о чем писать дальше, я беру клубок ниток и крючок. Сначала нитки связываются в узор, а потом и слова становятся по порядку.
— Очень жду продолжения! — искренне сказала я.
— Вам правда нравится сказка, которая у меня получается?
— Да.
— Странно. Никакой особой художественной ценности я в ней не вижу.
— Возможно. Но за героев переживаешь. Как за живых людей.
— А дайте и мне почитать! — вдруг попросил его величество. — Уже несколько десятков лет не читал художественной литературы. Только отчеты, доклады, донесения. Законопроекты. Жалобы. Кляузы.
— Ваше величество, — Наташа даже вязание отложила, — книга — роман о любви. Это сказка и…
— И что? — поднял на нее черные глаза император.
— Фредерик, Наташа хочет сказать, что такие книги считаются женской литературой и мужчинам их читать не рекомендуется, — пришла я на помощь писательнице.
— Почему? Я могу пострадать?
— Разве что психика, — заметила писательница.
— Ирвин меня спасет, — рассмеялся император. — Если вам будет спокойнее, я могу написать распоряжение о том, что осознаю все риски, связанные с прочтением. Будучи в здравом уме и твердой памяти, всю вину за последствия беру на себя, и вы как автор нести ответственности не будете.
— Я просто боюсь, что вам не понравится, — тихо и как-то серьезно ответила писательница.
— Но если я не прочитаю, мы этого так и не узнаем. А так, возможно, у вас появится преданный поклонник! Стихии творят что хотят! — Фредерик развел руками и улыбнулся. Видимо, последняя фраза означала у имперцев что-то вроде «пути Господни неисповедимы».
Наташа как-то странно посмотрела на императора, но тут же уставилась в свое вязание. А через несколько минут, извинившись, ушла.
— А что я такого сказал? — шепотом спросил у меня Фредерик.
— Не знаю, — так же шепотом ответила я.
— Она беременна, — пояснила мама. — В тяжелом моральном состоянии. Без мужской поддержки. В незнакомом мире…
— Тогда ваша писательница хорошо держится, — покачал головой Фредерик. — Я не хотел ее обидеть. Мне действительно интересно прочитать ее… сказку.
Глава 19
Ночь никак не хотела заканчиваться. Со всех сторон окутывало, душило тягостное серое марево. Заснуть не помогли ни успокоительные, ни алкоголь. Может быть, мне стало бы легче, если бы Ричард обнял меня, прижал к себе, прошептал, что все хорошо. Я бы ему не поверила, нет… Но, может, мрак отступил бы ненадолго…
Хотелось отгородиться от мира одеялом — и остаться в кровати на несколько дней.
Но…
Никто дела, которые были запланированы на сегодня, за меня не переделает.
А завтра должен выйти следующий номер «Имперской правды».
Но сначала — проведать Рэма. Может быть, целители уже позволили ему очнуться. С ним, правда, Феликс и Пашка. Надеюсь, они смогут его привести в чувство.
Я тяжело вздохнула. И сползла с постели.
М-да… Качает. Поприветствовала Оливию. Моя верная помощница тоже прибыла во дворец.
— Синее! — всплеснула служанка руками, как только увидела платье, которое я собралась надеть.
— Именно, — кивнула я.
— Может быть, что-нибудь светленькое? Говорят, синее носить — примета плохая.
— Русые волосы тоже?
Я вспомнила, как Денис показывал мне покойницу. Синее платье, медовые кудри, веснушки…
— Миледи, вам подать успокоительное? — тут же проговорила Оливия.
— Да, — согласилась я.
— Какой-то у вас голос…
— Просто… простыла.
— Какой ужас! А командующий Тигверд знает?
— У него и так забот сейчас достаточно. — Я попыталась взять себя в руки, но платье выбрала бежевое. Наверное, синий цвет в империи теперь не будут носить никогда… Жаль. Он мой любимый. Но теперь он — цвет скорби, смерти и убийства. Вдруг очень сильно захотелось найти того, кто в этом виноват… И уничтожить.
В комнате неподалеку, где разместили мальчишек, никого не было. Я подошла к гвардейцу, который стоял на страже, и спросила, где молодые люди рода Рэ.
— Направились в библиотеку, — известил меня стражник. — Специально просили вам передать, чтобы вы не беспокоились.
— Рэм! Я тебя обратно усыплю! Стихиями клянусь! — услышала я на подходе раздраженный голос Феликса. — Мало того что тебе лежать положено, а ты смылся, так я же тебе еще в этом и помогал. Целитель Ирвин будет недоволен.
Я остановилась, чтобы послушать. Неэтично, конечно… Зато позволяет понять, что от кого ожидать. Мальчишки, в отличие от меня, — маги. Интересно: почувствуют, что их подслушивают? И совесть простой, лишенной магии женщины умолкла.
Перстень, который нас всех вчера спас, довольно мигнул синими искорками. Я так поняла, что у молодых людей шансов засечь меня нет.
— Ты хоть знаешь, кто такие дассары? — Это Рэм… В тихом голосе тревога и какая-то обреченность.
— Кто? — хором спросили Пашка и Феликс.
— Сейчас. Расскажу. — Рэм застонал. Я дернулась было, но решила пока себя не выдавать.
— Паш, можешь камин зажечь? — Юный целитель говорил уверенно, деловито.
— Запросто! — Стало слышно, как огонь весело и уютно затрещал поленьями.
— Рэм, ложись… Сейчас… мне нужна минута, и будешь рассказывать о своих… дассарах, — проворчал Феликс.
Феликс уже настоящий лекарь. А мой сын может разжечь огонь силой мысли! С ума сойти. Я покачала головой и стала подслушивать дальше.
— Дассары… Для начала… Вселенная, с точки зрения магов, устроена по-разному. Есть миры — как наш или ваш. И есть междумирье — теневые земли. Переходя портал, мы идем сквозь них. Недомогание при переходе связано с тем, что между мирами нет энергии. Зато много существ, сосущих ее из всего, что туда попало. Даже на мгновение.
Рэм говорил словно ученик, выучивший материал старательно и наизусть.
— Теперь понятно, — ответил ему Феликс, — а как выживают тени, если им никто не попадается долгое время?
— Они просто исчезают. Либо их убивают. Если им и удается просочиться, например, к нам — с ними очень скоро расправится какой-нибудь маг или целитель.
— Да. Нам об этом рассказывали. И учили. Но ведь их убить совсем не сложно! — Слова Феликса заглушил тяжелый вздох Рэма.
Молчание длилось долго. Очень долго. Наверное, Рэм отдыхал. Или Феликс снова его лечил? Я уже хотела войти, но герцог заговорил снова:
— Кроме теневых земель, есть покинутые миры. Миры, в которых мало энергии. В одном из таких миров возникли дассары. Как они стали такими, какими мы видим их сейчас, — неизвестно. Но возможно, их предки — жители теневых земель. У дассаров осталась способность становиться невидимыми. Почти. Они могут принимать вид теней. Эти твари поглощают чужую магию — высасывают ее. И их много. Очень много…
Что-то стукнуло об пол, Пашка недовольно выругался. Вот ведь… нехороший мальчишка! Надо будет поговорить с ним. Хотя… во-первых, бесполезно, а во-вторых, я же не буду признаваться, что подслушивала… Но поговорить — надо!