Фредерик окинул журналистов пронзительным взглядом, потом проговорил:
— Напоследок я бы хотел воссоздать для вас хронологию попытки захвата нашей страны. Тем более что имперская пресса сыграла в этом свою роль — и сыграла, к сожалению, не в нашу пользу. Итак… В конце лета произошло первое покушение на ненаследного принца Тигверда — именно с него решили начать уничтожение правящей фамилии. Одновременно начался захват соседнего герцогства. К сожалению, у нас с этой страной не те отношения, чтобы мы могли себе позволить немедленно ввести войска и поддержать законное правительство. В развитии данной ситуации мы серьезно просчитались — лично я до конца был уверен, что герцогиня Рэймская не допустит захвата своей страны.
Я напряглась, как только речь зашла о родине Рэма. Боялась услышать, что император сейчас вытащит из рукава, как козырную карту, тот факт, что наследник этого самого герцогства обучается в Военной Академии, которой руководит старший сын императора.
Фредерик, должно быть, понял ход моих мыслей, потому что послал мне укоризненный взгляд. Я попыталась всем своим видом выразить раскаяние. Император покачал головой и продолжил:
— Осенью было второе покушение на моего старшего сына. При помощи специально выращенной для этих целей кентерберийской змейки.
Раздался гул голосов — в империи все знали, что это за тварь. Чудовище, высасывающее магическую силу и саму жизнь из мага.
— Моему сыну чудом удалось спастись. Благодаря своей невесте.
Народ синхронно вздохнул, пораженный.
— Мы и сами были удивлены. Оказывается, от кентерберийской змейки есть спасение. Только рядом нужен человек, который не знает, что это такое, и не боится. — Император насмешливо посмотрел на меня и продолжил: — Практически одновременно покушения начались сразу на всю августейшую фамилию. И с этого самого времени в самых крупных изданиях начали активно публиковаться разнообразнейшие статьи, порочащие меня и моих сыновей. А также про всех, кто мне дорог и близок. После статьи о том, что по моему приказу был расстрелян командующий Тигверд, статьи, направленной на то, чтобы внести неразбериху в управление армией и подбить части на бунт, я не мог оставаться в стороне. К тому же эта статья вышла именно в тот момент, когда мой сын исчез. И, как вы понимаете, все это не было совпадением. Я, честно говоря, был настроен карать журналистов. Как пособников врага. Но внезапно подумал: а откуда вам брать правдивую информацию? У меня? У командующего? У наследника?
Послышались осторожные смешки. Видимо, журналисты представили себе, как они подходят к главнокомандующему и смело задают ему вопрос: «А что, собственно, происходит?..»
— Поэтому и была создана пресс-служба империи, — продолжил свою речь Фредерик. — Ее руководителем назначен мой сын, Брэндон. Как только он встанет на ноги, он известит вас о том, как она будет работать. И теперь каждому из вас предстоит сделать выбор — вы на стороне империи или на стороне врага.
Все замолчали. Надолго.
Молчал и император. Потом он заговорил снова:
— За всеми этими событиями мы забыли о трех трагедиях, что заставили нас всех собраться в моем дворце. Гибель трех женщин — чудовищные показательные казни невинных людей.
От собравшихся послышался гул. Такой идет от волны, что идет на берег, перед тем как захлестнуть сушу.
— Вы же прекрасно понимаете, что силовые ведомства ВСЕГДА расследуют убийства. И сотрудники никогда не успокаиваются, пока преступник не схвачен. Хотя во всех газетах и была напечатана информация, где говорилось обратное… Но все понимают, что это — неправда.
И император с отеческой насмешкой оглядел журналистов.
— Убитые женщины имели особые схожие приметы. Синее платье, золотые волосы и перстень — точная копия помолвочного кольца невесты принца Тигверда. Сразу стало понятно, что это послание для моего старшего сына. И можете себе представить, какие силы были подключены к операции поимки преступника, в то время как газеты кричали о том, что мы все только и делаем, что готовимся к балу?! Но не надо думать, что убийц простых граждан империи никто не стал бы искать и обезвреживать. Вот скажите мне, за все это время, пока я у власти, сколько убийств осталось нераскрытыми?.. Правильно — нисколько. Сколько покушений на убийство осталось нераскрытыми? Правильно — одно. На командующего Тигверда этой осенью. И не потому, что мы не стараемся. А теперь о главном. Мы арестовали убийцу золотоволосых женщин. Сегодня ночью. Это наемник. Это дассар.
Снова гул голосов. Теперь разгневанный.
— Именно так, господа, — продолжил император. — К нам пришли убийцы и наемники из того мира, который однажды уже пытался нас завоевать. И все помнят, на какие жертвы пришлось пойти нашим предкам, чтобы победить в прошлый раз.
Гнев. Скорбь. Гордость.
Сейчас настолько явно эти чувства витали в зале Императорского дворца, что стали практически осязаемыми. По крайней мере, я их чувствовала отчетливо.
Взгляд Фредерика проникал, казалось, в сердце каждого собравшегося:
— И все эти убийства преследовали две цели. Во-первых, отвлечь силовые ведомства от попытки захвата Западной провинции. Можете мне поверить, план был хорош… И почти сработал. А во-вторых… Поднять одновременно с наступлением внешнего врага волну недовольства среди населения.
Молчание было мертвым.
— Так что, господа, мне остается лишь повторить: выбирайте, на чьей вы стороне. И донесите до каждого жителя империи, что всем предстоит сделать выбор. Аудиенция окончена, вы свободны.
И снова все встали на колени, ожидая, пока император покинет зал.
Глава 20
Мы с Джулианой, не сговариваясь, продолжали молча сидеть на своих местах и ждать, пока все разойдутся. Потом, когда пафосный зал Императорского дворца опустел, мы разом подскочили и понеслись. Я — в сторону рабочего кабинета Фредерика, надеясь его застать. Журналистка — за мной.
Когда ворвались, запыхавшиеся, в предбанник, где должен был находиться секретарь, то столкнулись с императором, который насмешливо поглядывал на часы.
— Вот и вы! — рассмеялся он. — И девяти минут не прошло.
— Что с Ричардом? — выдохнула я.
— Что с Брэндоном? — Джулиана.
И тут мы с императором удивленно посмотрели на нее — девушка смешалась.
— Вот даже как… — протянул Фредерик.
— Ваше величество, — пролепетала девушка, вся становясь изумительного розового оттенка.
— Вы прекрасный оратор, — заметила я, стараясь сменить тему.
— Спасибо, конечно, но…
— Слушайте, а как вы смотрите на то, чтобы организовать ваше выступление для жителей империи? Что-то масштабное? — продолжила отвлекать я.
— Как это? — Фредерик перевел взгляд на меня.
— У вас, к сожалению, нет телевидения, — сказала я. — А так было бы неплохо… Собрать через газеты вопросы, которые жители империи хотели бы задать вам. И всем продемонстрировать, как вы заботитесь о своей стране, как вам важно услышать каждого.
— Неплохо придумано… — задумался Фредерик.
— А насколько это возможно осуществить с технической точки зрения?
— С технической — никак, — улыбнулся император, — а вот с магической… Мне нравится эта идея. Я дам распоряжение магам. Пусть придумают, как это сделать.
— Фредерик, — я посмотрела на Джулиану, которая теперь была бледна, но, похоже, все-таки взяла себя в руки, — а что с его высочеством?
— Ничего, кроме собственной дури, — нахмурился император и перевел взгляд на журналистку, у которой на губах ощутимо трепетали какие-то слова. — Вы что-то хотите мне сказать, госпожа Блер?
— Ни в коем случае, — вмешалась я. — Мы просто хотим испросить позволения навестить раненого.
— Испросить… — теперь в голосе прорезались издевательские нотки. — Вероника, беседовать с вами — просто наслаждение.
— Можно? — подняла на его величество глаза Джулиана.
Я готова была поклясться, что в них стояли слезы. Та-а-ак… И что я пропустила?
По-моему, Фредерик задумался над тем же самым вопросом. Он нахмурился, недовольно поджал губы. Действительно, романтическая история между наследником престола и не пойми кем с придуманным именем… Да еще и художницей-журналисткой…
— Пойдемте, — принял решение император. — Но визит будет возможен, если Ирвин разрешит.
— Ричард? — спросила я у императора, как только мы вышли в коридор.
— Зол, как я и говорил.
— Цел?
— Пустяки. Царапина.
— Он ранен, — похолодела я.
— Вытаскивал брата, — злобно рыкнул Фредерик. — Эти идиоты — и наследник, и его боевая группа — решили показать свою смелость и не остались в резерве, как им было приказано, а ринулись помогать обороняющим высоту. Они смешали наши порядки. К тому же у тех, кто нам противостоит, прекрасная разведка. О том, где именно находится наследник, наемники узнали чуть ли не раньше Ричарда. На той высоте еще долго ничего расти не будет. И если бы не самоотверженность охранников Брэндона… И подтянувшихся гвардейцев Крайома. Основная часть погибших — это как раз они.
— А откуда вообще взялись сведения о направлении удара? О том, что наемники пойдут на прорыв сегодня ночью.
— От Троубриджа, — нехотя сказал Фредерик. — Он так выстроил порталы, что за ним остался след. Причем настроенный на Ричарда. Отследили. Стали наблюдать. Выяснили за это время, кто с кем контактирует. Установили, что Западная провинция под пристальным вниманием. Тщательно делая вид, что мечемся по столице и расследуем последнее убийство.
Тем временем мы подошли к дверям в другом крыле дворца. За ними мы обнаружили Ирвина, руководящего, по всей вероятности, подчиненными ему целителями, и примкнувшего к ним… Феликса.
— Привет, мам! — радостно поприветствовал он меня. Я его таким счастливым видела только один раз — когда ему разрешили подняться с инвалидного кресла и сыну удалось сделать несколько первых шагов.
Поэтому я и не стала его отчитывать на предмет того, что подобные труды и дни надо согласовывать со мной. С другой стороны, я занята. Человек тоже нашел, чем ему развлечься. И чего я буду всем настроение портить?
Ирвин осторожно посмотрел на меня — что-то сообразил. Но, увидев, что я не гневаюсь, расслабился.
— Практика по целительству? — Хотела подойти, погладить Феликса по голове. Но вдруг поняла, что он окружен коллегами. Наверное, не надо давать повода для разговоров, что он маменькин сынок. Подростки вообще плохо реагируют на ласку — как я помню по Паше. Поэтому я и остановилась.
— Именно так, — необычайно гордо сказал Феликс.
«Они уже не мальчики, они взрослые мужчины», — вспомнились мне слова Ричарда, и я впервые осознала, что он прав.
Я стояла, улыбалась. На душе было удивительно светло. И спокойно.
— Вероника! — Поняла, что меня окликает Фредерик, который уже находился в другой комнате.
— Нам разрешили проведать его высочество, — пояснила я свое появление сыну.
— Это хорошо, — улыбнулся и он мне.
— Феликс хорош, когда надо дозваться до человека, который уже практически за гранью, — тихо сказал мне главный целитель. — Уникальный дар.
— Это ему ничем не грозит? — обеспокоилась я.
— Коллеги его страховали.
— А он был в безопасности?
— Конечно, — обиделся Ирвин. — Мы же не потащим в бой ребенка.
Феликс тут же надулся.
— Простите, — извинилась перед целителем и поспешила в покои Брэндона.
— Чем обязан? — поприветствовал нас с Джулианой наследный принц. Фредерик уже удалился, сославшись на дела.
Джулиана растерянно посмотрела на меня, а я… Вздохнула и вежливо ответила:
— Мы хотели удостовериться, что с вами все в порядке, ваше высочество.
Но Брэндон — то ли от боли, то ли от слабости, то ли от унижения — уже включил вельможность и надменность. И сходить с намеченного пути никак не желал.
— Я весьма признателен вам за заботу…
А тон-то какой! Ядовито-издевательски-высокомерно-ледяной…
Принц продолжил:
— Однако мне бы хотелось заметить, что в нашей империи достаточно настоящих героев, про которых вы и должны слагать свои патетические опусы. Что касается меня… Будьте добры оставить меня в покое. И впредь удовлетворять свое журналистское любопытство за счет кого-нибудь другого.
Во как! Высказался так высказался… Я вдохнула воздуха, чтобы ответить этому наследному болвану что-нибудь такое же патетическое… Но тут Джулиана всхлипнула и сорвалась с места.
У-у-у… Как все запущено.
Я с насмешкой посмотрела на бледного и растерянного принца, как-то разом превратившегося в человека. И протянула издевательски:
— Брэндон, вы — болван!
Он даже спорить не стал.
— Принять искреннее беспокойство за… Просто болван.
На этом я и удалилась.
Остановилась, чтобы попросить у Ирвина какой-нибудь вкусный и полезный спазмалитик. Поотбивалась, потому что он немедленно решил, что моей жизни угрожает опасность. Тихо проворчала причину, по которой обратилась. С удовольствием понаблюдала за алыми ушами целителя — а я-то думала, что у них на смущение иммунитет.
Рассмеялась и отправилась в тот зал, что нам выделили для работы.
Джулиана не плакала, хотя глаза у нее были красные. Она сосредоточенно перебирала фотографии. Мама посматривала на нее с интересом, но вопросы не задавала.
— Наташа у себя, — сообщила мне мама. — Сказала, что ее ни для кого нет — у нее текст пошел.
— Вот и славно, — кивнула я. — Наши мужчины в разгоне?
— Да. Они собирают материал для внеочередного выпуска газеты. Решили снова выпустить его во вторник.
— А новости провинций? — поинтересовалась я.
— Обещали что-нибудь придумать.
— Мам, займись новостями, которые Брэндон должен сообщить журналистам. Нам надо показать, что пресс-служба работает. И работает титанически. Кстати, надо штат набрать. Он ему полагается. Следовательно, пускай кого-то в помощь нам откомандировывают. А то у нас и своих дел — невпроворот!
— Хорошо, — кивнула мама. — Только к мужчинам пока лучше не лезть…
— Вот-вот, — перебила ее мрачная и расстроенная Джулиана. Но сразу опомнилась и быстро сказала: — Простите.
— Нам его высочество нахамил, — пояснила я. — Он ранен, мы отправились его проведать. Он и вызверился.
— Девочки, какие же вы глупые, — покачала головой мама. — Мужчины любят, когда они — герои. Самые сильные, самые умные, короче, самые-самые… А бедный принц сейчас ранен — следовательно, слаб. И от Ричарда с отцом отполучал за свои подвиги. И жизнью других за его жизнь заплачено. А тут вы… и он — бледный и немощный.
— Все равно это не повод хамить, — не согласилась я.
— Не повод, — не стала спорить мама.
На Джулиану этот разговор подействовал благотворно. Она хотя бы перестала сопеть, как обиженный ежик. И стала рассматривать фотографии без четко выраженного в глазах желания их спалить.
Мы с мамой переглянулись и присоединились к ней.
Что и говорить, Брэндон хорош! Настоящий принц. Особенно если сравнивать его с родственниками — подавляющим своей мощью отцом и мрачным, как смерть, Ричардом.
Вот он по-мальчишески задорно улыбается. У меня сложилось ощущение, что именно в этот момент он смотрел на Джулиану, задававшую ему какой-то вопрос.
Вот принц делает выпад шпагой — и на снимке видно, что он и силен, и изящен.
Вот он в группе своих сотоварищей проходит полосу препятствий. Все замызганные, вымотанные, но веселые.
Вот он танцует, читает, спорит. О чем-то задумался, что-то рассказывает, набивая чем-то картонный тубус. Наверное, готовится к запускам фейерверков, до которых сейчас, увы, никому нет дела.
— Он просто злится, считая, что он слабее и отца, и старшего брата, — тихо сказала мама. — Не сердись на него, девочка. Хотя… если у вас отношения…
И мама печально покачала головой.
Джулиана покраснела.
— Я глупа и смешна, — тихо проговорила она.
— Нет, — отрицательно покачала головой мама. — Ты не глупа и не смешна. И принц вполне мог увлечься тобой. Вопрос в том, будешь ли ты счастлива с ним. Позволят ли вам быть счастливыми…