Вокруг было шумно, кто-то что-то говорил, резко и пронзительно, потом засвистел. Нет, это в ушах у неё засвистело, будто Маред полетела на качелях с огромной высоты — сразу затошнило, тело поплыло на противных волнах, невесомых, но душно-тяжелых…
— Тье? Тье Уинни… Вам плохо?
— Я не заливала вычислитель, — упрямо повторила Маред, почти не слыша себя. — Я не пила кофе… Это не я.
— Тьена Уинни! — прорезал плотную пелену знакомый голос. — Что случилось, Кормак? У вас сейчас служащая в обморок упадет…
Голос был дико, невероятно знакомый, и ему надо было ответить, Маред откуда-то знала это совершенно точно. Только вот сказать не могла ничего, душная пустота лезла в уши, нос и горло, заставляла задыхаться, ловя ртом ускользающий воздух, а потом и вовсе стало темно.
* * *
В экономическом отделе происходило что-то явно неправильное. Алекс издалека услышал возбужденный гомон, немыслимый для чинной обстановки в его конторе, потом кто-то выскочил в коридор и снова забежал в отдел, послышался испуганный девичий голос и раздраженный мужской… Алекс прибавил шагу. Что у них там? Неужели что-то с Маред? Почему-то первой мыслью оказалось, что причина в тье Уинни. Истерика от усталости? Лишь бы не сболтнула лишнего!
Додумать он не успел, влетев в открытую дверь. И сразу поймал взглядом изжелта-бледное лицо едва держащейся на ногах Маред — вот-вот упадет, глаза уже закатываются. Рядом бестолково суетились служащие, ожидая, как обычно бывает в толпе, что кто-то другой решит и сделает все необходимое. Алекс бесцеремонно проломился к Маред, рявкнул на мнущегося Кормака. Вдвоем они подхватили девушку, усадили на стул, и секретарша сунулась с листиком бумаги вместо веера — обмахивать.
— Вызовите доктора, — бросил ей Алекс. — Нашего, из «Дигиталиса». Что здесь случилось, может кто-нибудь объяснить?
Тесный кружок расступился, давая простор. Алекс сорвал с шеи девушки платок, расстегнул пуговицы воротника, пренебрегая приличиями. Маред все так же закатывала глаза, дышала тяжело, но ровно и даже со стула не падала. Но это не истерика и не притворный обморок — во времена работы в суде Алекс насмотрелся и того, и другого.
— Доктор сейчас приедет, ваша светлость, — вернулась секретарша. — И — вот!
Алекс взял стакан с водой из ее рук, поднес к губам Маред, та сделала глоток и слегка покачала головой, отказываясь. Не хочет пить, или ее тошнит? Стакан — на стол, чтоб не мешал… Так, а это что?
— Тьена Уинни залила вычислитель кофе, — хмуро подтвердил Кормак. — С проектом.
Вот оно что! Тогда понятно. Очень даже понятно, почему девочке поплохело — от такого-то.
— При всем уважении к мнению тьена Даффи, я бы не был столь категоричен, — раздался рядом еще один голос, незнакомый. — Утверждать, что вычислитель испорчен самой тьеной Уинни, явно преждевременно.
Алекс обернулся, глянул на высокого молодого человека в форменных цветах «Корсара». Некрасивое худое лицо, взгляд в упор — острый, цепкий, холодный. И незнакомый. Стажер? Который из них?
— Лэрд Макмиллан, вы здесь присутствовали? — так же хмуро уточнил Кормак. — Если нет, то на каком основании утверждаете обратное?
— На основании презумпции невиновности, — с изысканной вежливостью сообщил тот. — О которой вы, тьен Даффи, слегка забыли, обвиняя тье Уинни. А если бы я здесь был, вычислитель вряд ли оказался бы залитым, полагаю.
Макмиллан? Так вот вы какой… И что это за намеки? Алекс вытянул из кармана фониль, опять глянув на Маред. Бледность на лице девушки сменилась нездоровым, прямо-таки малиновым румянцем.
— Стивен? Вызови Кэролайн и принимайте франкских гостей без меня. Да, сложности. Ничего фатального, просто начнем показ минут через сорок. Устрой им экскурсию по конторе, вели подать чай и закуски, только не подпускай близко к экономическому отделу. Я подойду, как только смогу.
Дождавшись безмятежного: «Не беспокойся, все сделаем…», сунул фониль обратно в карман и перевел взгляд на Макмиллана.
— Лэрд, вы можете сказать что-то конкретное?
— Что-то могу, — согласился тот, шагая ближе к столу. — Позволите?
Не дожидаясь разрешения, он бесцеремонно протиснулся мимо Алекса, мазнул по кофейной луже пальцем, облизал его, чуть склонив голову, и сообщил:
— Кофе.
— И что? — спросил Алекс, все еще не понимая.
— Взгляните на цвет — он со сливками. И сладкий. Сладкий кофе со сливками. А тье Уинни пьет исключительно черный без сахара, довольно крепкий. Это раз. Еще она принципиально ничего не пьет и не ест за вычислителем и даже других не подпускает к нему с чашкой ближе пары шагов — это два. Первый вычислитель, выданный конторой, час назад унесли в ремонт, этот был запасным и принадлежал лично тье. Когда два вычислителя разом ломаются прямо перед важным выступлением — это, наверное, три?
Алекс встретил жесткий, требовательный взгляд прищуренных темно-серых глаз, кивнул. Снова потянул фониль. За спиной Даффи и Макмилллана, теперь отгораживающих его с Маред от остальных служащих отдела, возбужденно загомонили.
Набирая номер, Алекс чуть поморщился. Если Макмиллан прав… А ведь выглядит так, что прав. Маред действительно пьет только черный кофе, когда заказывает его сама. И ни разу Алекс не видел, чтобы девушка что-то пила или ела за вычислителем. Да, если совпадает первое и второе, третье — прав Макмиллан-младший — выглядит более чем странным. Подозрительным!
— Фергал? Жду тебя в экономическом отделе, срочно.
Тут же переключился на номер технического отдела. Ответили там не сразу, потом в фониле раздался жизнерадостный голос Леннерта Симмонса:
— Ваша светлость, чем могу служить?
— Ленни, — негромко сказал Алекс, глядя на людей, которые его окружили, ловя каждое слово. — Вам недавно из экономического принесли вычислитель — что с ним?
— А, было! — так же жизнерадостно отозвался Леннерт. — Накопитель данных сгорел. Бракованный, похоже.
— Точно бракованный? — ровно уточнил Алекс. — Поломалось само?
— Именно так, ваша светлость. Если вы интересуетесь насчет тьены, которая им пользовалась, то она не виновата, такой чистый расплав снаружи ну никак не устроить. Кристалл битый, точно вам говорю.
Лица вокруг. Алекс смотрел на них спокойно, не разглядывая в упор, но подмечая жадное любопытство в глазах, растерянность, удивление… Вина? Страх? Кажется, нет, но что-то же здесь не так.
— Ленни, а можно извлечь из него данные?
— Ну… — техник заколебался. — Это будет долго. Да и то не гарантирую. Говорю же — сильный расплав. Безобразие, вообще-то, я как раз составляю реляцию производителю.
— Да Темный Ллир с ней, с реляцией, Ленни, попробуй все-таки вытащить, — попросил Алекс, нажимая кнопку прерывания и поднимаясь навстречу Фергалу Бреслину.
Маред так и сидела за его спиной, дыша тяжело, словно пробежала несколько миль. И корсет не расшнуровать — платье не снимешь, Ллир бы побрал дамские штучки и ложную стыдливость. Алекс снова обвел взглядом притихших служащих. Где баргестов доктор? Центр Лундена, сколько можно добираться?
Попросил мягко, пряча злость за маской привычного спокойствия:
— Коллеги, прошу вашего терпения и понимания. Происходящее крайне неприятно, однако мы все заинтересованы в выяснении обстоятельств. Тьен Бреслин?
Он бесстрастно излагал суть дела внимательному Фергалу, не позволяя даже лицу дрогнуть, хотя хотелось выругаться самыми черными матросскими словечками и пнуть хотя бы стул, чтоб отлетел подальше. Какая тварь?! Девчонка всю душу вложила в этот проект, сделала отличную работу, а для студентки-практикантки так и вовсе гениальную.
В дверях мелькнули бело-зеленые докторские балахоны, одетые в них двое мужчин и молодая женщина сразу оттеснили всех от пациентки. Алекс стоял рядом, изнывая от беспомощности. «Дигиталис» — отличная клиника, хоть и человеческая, там уж точно работают мастера. Не о чем беспокоиться, верно?
Первым делом врач потребовал распустить корсет, что и было ловко сделано его помощницей. Не нарушая приличий, та просунула в вырез платья длинные ножницы и попросту разрезала там что-то. Потом доктор принялся осматривать Маред, что-то негромко спрашивая. Девушка отвечала вяло, едва ворочая языком, пока ей измеряли пульс, долго вслушиваясь в его биение, светили в глаза маленьким фонариком, брали каплю крови, бережно помещенную в пробирку и рассмотренную на свет…
Фергал в это время тоже работал, аморфная толпа под его руководством мигом разделилась на тех, кому совершенно нечего было сказать, — их Бреслин отогнал к стенке, как опытная пастушья овчарка овец — и тех, кто хотя бы проходил мимо в последний час. А Алексу сейчас полагалось бы уйти к франкам, улыбаться и разговаривать с ними, щеголяя хорошо поставленным произношением, рассказывая о дальнейших перспективах, пока в зале все готовят для выступлений…
— Молодую даму мы забираем в клинику, — негромко сказал целитель, и Алекс вскинулся:
— Что с ней, господин доктор?
— Ничего страшного. Гипертонический криз на фоне общего нервного и физического истощения. Но необходимо сделать анализы и оказать всю требуемую помощь. Вы можете известить ее родных? Ей понадобится пробыть у нас несколько дней.
Алекс подтвердил, что да, конечно, позаботится обо всем.
За его спиной послышались хриплые каркающие звуки — Маред стошнило, хотя желудок был явно пуст. Обернувшись, Алекс подал ей платок, который девушка прижала к губам и умоляюще-испуганно взглянула на Алекса.
«Франки, — бессильно вспомнил он. — Тендер, которого контора добивалась два месяца. Нельзя бросить все и уехать с девчонкой в клинику — никто просто не поймет. Или, что еще хуже, поймут так, что пожалеешь потом. Для всех ты ее начальник, не больше. Темный Ллир и все его приспешники…»
— Да скажите же вы, наконец, Тилли!
На звонкий голос обернулся даже доктор. Тихоня Жаклин Форс, вечный третий человек в отделе, возмущенно смотрела на секретаршу… Тилли, кажется? Точно, Матильда, но имя свое не любит…
— Тилли, скажите! — упорствовала Жаклин.
Секретарша сделала шаг назад, темные глаза, умело подведенные косметикой, стремительно наливались слезами. Обведя взглядом дюжину человек, столпившихся рядом, она всхлипнула и прошептала некрасиво искривившимися губами:
— Я не знала… Я хотела поймать вора… Я даже не знаю, что там за снимки получились…
— Какие снимки? Где? — резко спросил Бреслин и тут же смягчил тон: — Ну же, милая тье, успокойтесь. Какого вора вы хотели поймать?
— Который таскал мое печенье… — разрыдалась девчонка, сквозь всхлипы что-то бессвязно скуля про печенье, конфеты, медведя, камеру…
— Какого медведя? — Фергал Бреслин, почуявший след, был преисполнен цепкого терпения.
— Игрушечного!
— Тьеда Тилли принесла камеру, и мы спрятали ее в медведя, — негромко сказала Жаклин, снова переводя внимание на себя. — Понимаете, у нее таскали всякие лакомства. Долго, недели три. Вот мы и решили найти вора. У тье Тилли брат работает в Паучьей службе ее величества, он дал нам специальную камеру, она маленькая и работает сама по себе.
Толстобрюхий лупоглазый медведь, сшитый из ворсистой коричневой ткани, действительно восседал на полке шкафа над головой Тилли, держа в руках корзинку, посередине которой была аккуратно прорезана дыра. Ну, девицы! Авантюристки…
Маред, уложенную на носилки, подняли еще один молчаливый помощник доктора и сам доктор. Алекс шагнул к носилкам, поймал измученный взгляд девчонки, сказал тихо:
— Все будет хорошо, тьена. Лечитесь, ни о чем не беспокойтесь. Расходы контора берет на себя, и все необходимое вам привезут. Фониль у вас с собой?
И ничего другого нельзя было сказать при двух десятках человек, но Маред — умная девочка — все поняла, улыбнувшись беспомощно и испуганно, прошептала:
— С собой… Простите… за тендер.
— Ни о чем не беспокойтесь, — бесстрастно повторил Алекс, чувствуя, как изнутри поднимается горькая горячая волна. — Я позвоню…
Проводив носилки взглядом, он повернулся к столу, где Фергал уже снял мохнатого свидетеля и возился с миниатюрной камерой. Брат в Паучьей службе, значит? Тогда неудивительно, что смог одолжить сестричке такую редкую и дорогостоящую игрушку.
— Я… я… — всхипывала непонятно почему Тилли, хотя ее никто ни в чем не винил.
— Тилли, ты с ума сошла! — вспылил Леонард Бигль, которому сейчас полагалось бы готовиться к выступлению. — Ну я таскал твои сладости! Я! Надеюсь, ты довольна?
— Ты? — ахнула секретарша, распахивая огромные глаза в непритворном изумлении и от неожиданности с головой выдавая себя поддержанием столь фамильярного тона. — Зачем? Ты же не любишь сладкое!
— Да затем, что устал от твоих жалоб на фигуру. Ты так из-за нее переживаешь, но берешь конфеты и печенье корзинами! А потом у каждого зеркала или витрины смотришь на себя и снова переживаешь! Вот я и хотел собрать все твои лакомства за месяц и показать тебе! Прости…
— А… шоколад? Зачем ты покупал мне шоколад?!
— Ты же от него становилась такая милая… — жалобно проговорил Леон, которому Алекс на мгновение даже посочувствовал. — Прости, Тилли. Верну я все твои конфеты. Или такие же куплю.
— Тьен Леон, вы дурак! — взвизгнула Тилли, окинув взглядом едва удерживающихся от улыбок коллег. — Вы… вы меня скомпрометировали! Я вас ненавижу! И ваш шоколад тоже!
Залившись краской, она выскочила в коридор, Леон дернулся было следом, но, понурившись, остался на месте.