— А почему чаю? — не сумела спросить ничего умнее Маред, чувствуя, как губы сами собой расплываются в глупой счастливой улыбке.
— А вам можно кофе? Обычно, стоит попасть в лапы служителей медицины, они первым делом его запрещают.
— Мне можно все, — уверила его Маред. — Но мой вид…
Она с растерянностью вспомнила, что утром причесалась не как обычно, а гораздо небрежнее, рассчитывая уложить волосы после ванны. И туфли не на каблуке, а больничные, мягкие и на низкой подошве. И корсета нет!
— Замечателен, — твердо сообщил Оуэн. — То есть несколько непривычно видеть вас без темных кругов под глазами, но я свидетель, что эта перемена только к лучшему. В остальном вы выглядите прекрасно. И вообще, считайте, что я вас похищаю. Жертва похищения имеет право на некоторые нарушения этикета, не так ли?
Переложив под мышку небольшой сверток, который держал, он протянул ей руку, и Маред приняла ее, чувствуя, как теплеет на сердце. Оуэн вспомнил о ней! И даже не просто позвонил, а приехал! Бригитта милосердная, как же приятно! И особенно хорошо, что он держится так свободно, с обычной легкой насмешливостью, лишенной тени пошлости или навязчивости. Как друг!
Кофейня и вправду оказалась совсем рядом. Едва войдя, Маред вдохнула ароматы, пропитавшие воздух, и едва не застонала от наслаждения.
— Кофе! — выдохнула она счастливо. — Кофе…
— Коллега Уинни, — усмехнулся Макмиллан, — вы выглядите точь-в-точь, как кошка моей матушки, добравшаяся до клетки с канарейками. У вас горят глаза, а усы не топорщатся только потому, что их нет. Неужели вам совсем не давали кофе? Всю неделю? Какие негодяи!
Маред молча кивнула, действительно осознав, что не пила кофе с утра прошлой пятницы, а сегодня — четверг. Значит, прошла неделя. Что ж, попереживала — и хватит.
Первую чашку они выпили в полном молчании. Оуэн — вольно облокотившись на подоконник, возле которого сидел, Маред — напротив него, смакуя каждый глоток и млея от удовольствия, чуточку непристойного и от этого более острого. Она покинула клинику, чтобы посидеть в кофейне! Мало того — не одна, а с молодым человеком. Не причесанная, не одетая, как полагается, в туфлях без чулок! И он смотрит на нее не с осуждением, а совсем иначе! Как именно смотрит на нее Оуэн Макмиллан — Маред побоялась даже обдумывать. Наверняка у лэрда всегда такие эксцентричные манеры — он ведь аристократ… И в этом приглашении нет ничего особенного… Наверное…
— Сварите еще две порции, — окликнул Оуэн официанта. — Коллега Уинни, что вам угодно из здешнего меню? Кажется, они подают не только обычные пирожные, но и мороженое.
— Кофе, — твердо сказала Маред. — Только кофе. Я совершенно не голодна!
— Как скажете. Кстати, это вам.
Он положил на стол сверток, упакованный в оберточную бумагу и по форме напоминающий коробку. Маред напряглась.
— Я… право…
— Не отказывайтесь, пока не развернули, — хмыкнул Оуэн. — Вам даже не любопытно?
Что ж, она ведь не может быть настолько невежливой, правда? Маред потянула за кончик ленты, распустила обвязку и развернула бумагу. Не коробка — книга! Бригитта и Луг…
— «Лэрд Гилмур и тайна принцессы Холмов», — прочла она неверяще. — Это… новый роман?! Но он ведь должен был выйти только в следующем месяце! Его ждут уже год!
— Открою вам секрет, — безмятежно сообщил Оуэн, едва заметно улыбаясь, — в типографии из первой партии сразу откладывают примерно дюжину книг задолго до поступления в магазины. Для ее величества — она поклонница творчества тьена Артемиуса, для премьер-министра и для главы Паучьей службы. А еще для Князя вампиров Лундена и двух-трех глав эльфийских домов. Ну и для меня в частности. Потом их доставляют тьену Артемиусу, и он подписывает экземпляры перед отправкой адресатам. Вышеупомянутые лица собирают коллекцию, насколько мне известно. Думаю, мне придется послать тьену на подпись другой экземпляр, потому что этот — ваш.
— Мой… — завороженно отозвалась Маред, погладив переплет кончиками пальцев и осторожно открыв его.
На белом форзаце книги черными чернилами красовалась надпись: «Драгоценной тьене Маред Уинни от автора с наилучшими пожеланиями».
— Вы… попросили его подписать книгу! — ахнула Маред, поднимая глаза на довольно щурящегося Макмиллана. — Для меня! Самого Артемиуса!
Лэрд являл собой иллюстрацию к собственному примеру про кота и канареек, только теперь кот удовлетворенно озирал уже пустую клетку.
Одна из дюжины книг, отложенных для самых влиятельных людей и нелюдей Великобриттии! Задолго до официальных продаж! С автографом!
Маред чуть не задохнулась от переполнявших ее чувств, безмолвно глядя на Оуэна почти с испугом. Конечно, она и раньше понимала, что лэрд Макмиллан из очень влиятельной семьи, но как-то не осознавала — насколько.
— Ну, я подумал, что лежать в клинике — ужасно противное занятие, — пожал плечами Макмиллан, принимаясь за вторую чашку как раз принесенного кофе. — А это вам точно должно скрасить скуку. Правда, я не удержался и прочитал ее вчера вечером. Надеюсь, вы не в претензии.
— Ох, благодарю, — только и смогла пролепетать Маред, вцепившись в драгоценный томик и прижав его к груди. — А вам точно подпишут еще одну? Я читала, что тьен Артемиус крайне нелюдим. Он никогда не показывается на публике и никого не принимает в своем поместье.
— Не беспокойтесь, — махнул рукой Оуэн. — Мне — подпишут. Я знаком с настоящим тьеном Артемиусом.
— Как — настоящим?
Маред вспомнила портреты в журналах. Немолодой осанистый мужчина с темной бородкой и неизменной трубкой — ни разу тьен не был изображен без нее. Он разве не настоящий?!
— Обещаете, что никому не скажете? — улыбнулся Макмиллан.
Маред завороженно кивнула и выдавила:
— Бригиттой клянусь.
— На самом деле никакого тьена Артемиуса не существует, — понизив голос, сказал Макмиллан, слегка наклоняясь к ней. — Не знаю, кто там на портретах, но подозреваю, что какой-нибудь садовник. С Ви вполне станется.
— Ви?
— Истинный автор. Ви — дочь старых знакомых нашей семьи. Она немного старше меня и очень милая.
— Но… зачем? — прошептала Маред. — Зачем ей скрываться?
— А вы как думаете? — сожалеюще вздохнул Макмиллан. — Пока все считают, что романы про лэрда Гилмура пишет пожилой бородач Артемиус, образованный, знающий жизнь и людей мужчина, все восхищаются логикой и изобретательностью автора. Но если станет известно, что автор — прелестная молодая блондинка… Романы Ви тут же обзовут женским чтивом. Так что молчите тоже, прошу вас. Уж вы-то должны понимать…
— Конечно, — растерянно сказала Маред. — Я никому и ни за что. Но… никогда бы не подумала… что женщина может — так!
— Многие не подумали бы, — хмыкнул Оуэн. — Вообще-то, стряпчий — тоже не женская профессия, никогда не слышали подобное мнение? Тьен Даффи очень своеобразно вступил с ним в полемику. И кстати, когда вы возвращаетесь на работу?
Маред не сразу сообразила, что вопрос адресован ей.
— Полагаю, в понедельник. Скажите, — набрав воздуха, она быстро продолжила, стараясь говорить как можно небрежнее. — А тьена Даффи действительно уволили?
— О да, — отозвался Макмиллан, задумчиво изучая меню. — В тот же день. Лэрд Монтроз был очень зол.
— А… конкурс? Кто его выиграл?
Голос все-таки предательски дрогнул, но Оуэн даже взгляда не поднял от перечня блюд, будто это было невесть какое интересное чтение, и Маред мысленно поблагодарила его за деликатность.
— Работа Даффи и Форс. Конечно, представляла ее сама тье Жаклин, Даффи и близко туда не подпустили. Но у остальных тоже было неплохо. Франки были впечатлены.
Комок, сегодня то и дело застревающий в горле, на этот раз обосновался там так плотно, что даже дышать стало трудно. Маред глотнула кофе, почти не чувствуя вкуса, обожгла язык. А Макмиллан продолжил так же ровно:
— Разумеется, тьена Форс в одиночку ни за что не справится с таким колоссальным заказом. Так что лэрд Монтроз сказал, что работать будут все, кто изначально участвовал в конкурсе. Все шесть человек.
— Шесть? — Маред быстро вспомнила имена. — Но если тьен Даффи ушел… Осталось пять!
— Почему пять? Жаклин Форс, Леон Бигль со своей Тилли, тьена Дорриш, тьен Лоустиц и вы. Кстати! Представляете, это Леон таскал у Тилли печенье!
— Как Леон? Зачем? О, погодите… И я?
— Коллега Уинни, это вы кокетничаете или в самом деле не понимаете? — иронично поднял бровь Макмиллан, отрываясь от меню и поднимая взгляд на Маред. — Ваш проект видел тьен Даффи, так? И оценил его настолько высоко, что загубил, в итоге поплатившись службой и карьерой. Что это говорит о проекте? Или вы думаете, что лэрд Монтроз не способен сложить два и два?
— Я не думаю, — тихо сказала Маред. — То есть не думала…
— Вам вредно подолгу не пить кофе, — серьезно сказал Оуэн, только в глазах его плясали веселые и совсем не обидные искорки. — Список уже утвержден, потому я и спрашивал, когда вы выйдете на работу.
Маред в замешательстве отпила еще кофе. Обожженный язык побаливал, но не настолько, чтобы мешать смаковать восхитительную горечь, наполняющую рот.
— Да, кстати, — небрежно сообщил Макмиллан, — можете меня поздравить. Мы с лэрдом Монтрозом пришли к согласию, что в отделе судебного представительства я принесу меньше вреда его конторе и собственному душевному равновесию.
— Как жаль! — вырвалось у Маред. — То есть я хотела сказать…
Она замялась, чувствуя себя невежливой глупышкой и испугавшись, что Макмиллан, того и гляди, поймет ее неправильно, однако Оуэн кивнул:
— Ну, каждому свое. Вы в финансовых делах как рыба в воде, а меня они раздражают.
Третью чашку они пили тоже молча. Маред боялась нарушить хрупкое равновесие, установившееся между ней и ее странным знакомым. Оуэн Макмиллан поменяет отдел — и все? С одной стороны, будет намного проще: никаких неудобных вопросов и слишком острых взглядов, никаких проницательных догадок и сования носа в дела Маред. С другой стороны — как-то тоскливо…
Оуэн был особенным, совсем иным, чем большинство мужчин вокруг Маред. Умный, ироничный, резковатый, но искренний. Это Оуэн щедро поделился с ней шансами на выигрыш в конкурсе. А потом приехал к ней в клинику, да еще привез такой роскошный подарок! Роскошный не стоимостью, а вниманием. И ведь понятно, что Маред не привлекает его как женщина, во взглядах и интонациях лэрда Макмиллана нет ни капли мужского азарта и желания очаровать. Но тогда — почему?
И конечно, Оуэн имеет полное право заниматься тем, что ему интересно. Они ведь не дети, чтобы непременно играть в одной песочнице. А кофе горчит, потому что уже третья чашка. Хватит, пожалуй, а то Маред действительно покажет себя совершенно неучтивой особой.
— Что ж, коллега Уинни, — мягко сказал предмет ее раздумий, поднимаясь. — Не смею и дальше откладывать ваше долгожданное свидание с лэрдом Гилмуром. Но если в понедельник вы пожелаете скрасить обеденный перерыв обсуждением его нового расследования, то позвольте напомнить — за вами чашка кофе.
Маред подняла взгляд. Макмиллан смотрел… выжидающе? В углах его узких, резко очерченных губ пряталась усмешка, делающая некрасивое лицо лэрда еще более неправильным, но неожиданно очень обаятельным.
— О да! — радостно выдохнула Маред. — И благодарю вас! За книгу… и остальное…
— Пустяки, право.
Очередной взмах рукой, быстрая улыбка, поклон. Маред вышла из кофейни вслед за расплатившимся лэрдом и покачала головой на предложение проводить ее обратно в клинику. Нет-нет, она с удовольствием прогуляется сама. Настаивать Макмиллан не стал.
Маред проводила его взглядом, подняла голову, ловя раскрасневшимся лицом приятный ветерок. Сдула принесенную им и прилипшую к губам пушинку и залюбовалась на редкость ясным для Лундена небом. В вышине, словно нарисованные легкой кистью художника, плыли перья облаков, придавая пространству перспективу и глубину. На лицо упала еще одна пушинка, словно кусочек облака оторвался и опустился вниз. Маред сама улыбнулась этому детскому сравнению, но впервые за долгое-предолгое время ей стало легко и свободно. Все беды и сложности, навалившиеся в последнее время, если не исчезли, то будто отодвинулись, давая передохнуть. «Прав Макмиллан, нужно чаще пить кофе», — усмехнулась она про себя, прекрасно понимая, что кофе ни при чем. Просто… — Ах, да лети оно все по ветру, как тополиный пух!»
Она неторопливо дошла до клиники, дыша горячим и влажным летним воздухом с особенным удовольствием. Смущенно извинилась перед несколько обеспокоенным доктором Мелвиллом. Впрочем, почтенный медик сразу признал, что прогулка определенно пошла его пациентке на пользу, и порекомендовал гулять чаще.
А когда Маред вернулась к себе и присела на постель, впервые не чувствуя себя в уютной палате, как птица в клетке, на столе зазвонил фониль. Она глянула на экранчик с высветившимся именем, досадливо поморщилась, но аппарат все-таки взяла.
— Маред, ну куда же ты пропала? — раздался в трубке чистый звонкий голос Изабель Кармайкл. — Я звонила тебе пару дней назад… Хотела пригласить на мороженое в новой кофейне. И ты обещала приехать ко мне в гости!
— Изабель, прости… я не могу, — вздохнула Маред и подумала, что лучше не врать: — Я в клинике.
— Ой… — послышалось после паузы. — Ты заболела? Надеюсь, ничего серьезного?
— Нет-нет, — заверила Маред. — Пустяки.
— В самом деле? Но… погоди, ты ведь наверняка в муниципальной больнице?