После завтрака папа отправился в хлев, а Лора, закончив работу по дому, закуталась в платок и вышла поглядеть на волчьи следы.
Она еще ни разу не видела Таких огромных глубоких следов. Эти волки, должно быть, очень большие и тяжелые.
— Бизоньи волки — самые большие и свирепые волки из всех, какие водятся в прерии, — сказал ей папа. — Не хотел бы я встретить такого зверя без ружья.
Внимательно осмотрев хлев, он еще крепче прибил к стенам доски и приделал вторую щеколду к двери.
— Если одна сломается, другая не позволит двери открыться, — сказал он.
Лора подавала папе гвозди, которые он забивал в стены. Тем временем пошел снег и подул сильный холодный ветер. Метели этот ветер не предвещал, но все равно так похолодало, что они даже не могли разговаривать.
Сидя за ужином в теплом доме, папа сказал:
— Я думаю, что зимы здесь не очень суровые. Метели, по-моему, бушуют в западной Миннесоте. Мы находимся еще западнее, а люди говорят: три градуса на запад всё равно что один на юг.
После ужина все собрались вокруг теплой печки. Мама тихонько укачивала Грейс, а Лора принесла папе футляр со скрипкой. Вот когда наступили по-настоящему счастливые вечера. Папа запел под торжественные звуки скрипки:
Славься, Колумбия, из году в год!
Славься, возлюбленный
Небом народ!
Нас, молодых и исполненных сил,
Голос свободы объединил.
Были бы братья рядом с тобой —
Будет повсюду мир и покой!
А потом, поглядев на прекрасные невидящие глаза Мэри, которая сидела возле печки в своей качалке, сложив на коленях руки, спросил:
— Какую песню сыграть тебе, Мэри?
— Я бы хотела послушать «Горянку Мэри».
Папа тихонько проиграл один куплет.
— А теперь подпевай, Мэри! — сказал он, и они вместе запели:
Боярышник благоухал
И цвел наш край зеленый,
Когда ее я обнимал
В тени ветвистой кроны…
И был тот миг — как жизни свет,
Разлитый в горней сфере, —
Ведь мне была как свет и жизнь
Нужна горянка Мэри!
— Какая красивая песня, — сказала Мэри, когда последняя нота замерла в тишине.
— Да, очень красивая, но грустная, — сказала Лора. — Мне больше нравится «В гуще ржи».
— Сейчас я ее сыграю, — сказал папа, — но петь будем все вместе.
Все стали весело подпевать:
Вот Илкин парень, — говорят. —
А где же твой, скажи?
А мой — любой, кто той тропой шагает в гуще ржи!
Потом папина скрипка перешла на короткий залихватский ритм, и папа пропел:
Я в кавалерии морской
По-честному служил,
И клюквой своего коня
Развесистой кормил.
Ах, мистер Джинкс! — бегут за мной
Влюбленные девицы. —
Ох, мистер Джинкс! — А я и рад
За ними волочиться!
Папа подмигнул Лоре, и она вслед за скрипкой стала ему вторить:
«Я — миссис Джинкс с Мэдисон-сквер,
Я — лучший пример хороших манер,
Да и муж мой хорош: мистер Джинкс за дебош
Изгнан был из морской кавалерии!
— Лора! — остановила ее мама. — А ты считаешь, что это подходящая песня для девочки, Чарльз?
— Она прекрасно ее исполнила, — возразил папа. — А теперь твоя очередь, Кэрри. Выходи на середину вместе с Лорой и покажи, на что ты у нас способна.
Он показал девочкам, как танцуют польку, а потом заиграл и запел:
Пятка — раз и два — носок:
За шажком идет шажок.
Пятка — раз и два — носок:
За шажком идет шажок.
Пятка — раз и два — носок…
Пап играл все быстрее, и Лора с Кэрри, держась за руки, все быстрее кружились в танце, пока им не стало жарко и они чуть не задохнулись от смеха.
— А теперь попробуем вальс, — сказал папа, и комната наполнилась мягкими плавными звуками, которые лились, словно набегающие друг на друга волны. — Вы просто скользите под музыку, скользите и поворачивайтесь.
Лора с Кэрри весело кружились по комнате. Грейс, сидя на коленях у мамы, не сводила с них больших круглых глаз, а Мэри молча слушала музыку и топот танцующих ног.
— Молодцы, девочки, — сказал папа. — Вы теперь большие, и за зиму вам нужно научиться танцевать.
— Ой, папа, почему ты перестал играть? — воскликнула Лора.
— Довольно, вам давно пора ложиться, — отвечал папа. — До весны у нас будет еще много долгих уютных вечеров.
Когда Лора открыла дверь на лестницу, сверху пахнуло лютой стужей. Она быстро помчалась по ступенькам с горящим фонарем в руках, вслед за ней бежали Мэри и Кэрри. Вокруг печной трубы еще сохранилось тепло от печки, стоящей внизу. Девочки быстро разделись, дрожащими руками натянули на фланелевое белье ночные рубашки, забрались в холодные постели, и Лора задула фонарь.
Мэри и Лора прижались друг к другу и постепенно согрелись. Черная ночная стужа, высокая, как небо, и необъятная, как мир, окутывала дом, и вокруг не было ничего, кроме одинокого ветра.
— Мэри, — прошептала Лора, — по-моему, волки ушли. Я не слышу никакого воя, а ты?
— Надеюсь, что их уже нет, — сонным голосом отозвалась Мэри.
Зимние дни
Становилось все холоднее. Серебряное озеро замерзло. Пошел снег, но ветер все время сдувал его в высокие заросли болотной травы и волнами гонял по низкому берегу.
Прерия тоже замерла, и в бесконечной тишине не было слышно ни звука, кроме свиста ветра.
Лора с Кэрри помогали маме по хозяйству, а Грейс играла в их уютном доме, топоча короткими ножонками по полу. Когда ей надоедало играть, она забиралась на колени к Мэри, потому что это было самое теплое место в комнате, а Мэри всегда рассказывала ей сказки. Под эти сказки Грейс засыпала. Мама укладывала ее в кроватку возле печки, и все уютно устраивались вокруг со своим шитьем, вязанием или вышиванием.
Папа кормил животных и обходил капканы, которые ставил на краю Большого Болота. В пристройке он сдирал шкуры с убитых лисиц, койотов и ондатр и натягивал их на доски сушиться.
В прерии было так пустынно и дул такой холодный ветер, что Мэри совсем не выходила из дома. Она с удовольствием сидела в уютной теплой комнате и аккуратными мелкими стежками что-нибудь шила. Нитку в иголку вдевала ей Лора.
Когда начинало смеркаться, Мэри, продолжая свою работу, говорила Лоре:
— Я могу шить, когда ты уже ничего не видишь, потому что я вижу пальцами.
— Ты всегда шила лучше меня, — говорила ей Лора.
Она тоже любила качаться в кресле, вышивать и беседовать, но шить она терпеть не могла. Ей частенько не сиделось в доме, и она начинала ходить из угла в угол, выглядывала в окна, за которыми вихрем кружились снежинки, и прислушивалась к шуму ветра, пока мама тихим голосом не замечала:
— Я никак не пойму, что с тобой делается, Лора.
Если день выдавался солнечный, Лора, невзирая на холод, непременно выходила погулять. Когда мама отпускала их с Кэрри, они закутывались в пальто, нахлобучивали капюшоны, натягивали варежки и теплые башмаки, завязывали шеи шарфами и бежали на Серебряное озеро. Взявшись за руки, они немного пробегали по берегу, скатывались на гладкий темный лед и со смехом скользили то на одной ноге, то на другой, пока им не становилось жарко.
Это были счастливые дни. Набегавшись по морозу, хорошо возвратиться в уютный теплый дом, поужинать и весь вечер слушать музыку, петь и танцевать. Лора веселилась больше всех.
Однажды, когда за окнами ревел ветер и вихрем кружился снег, папа принес большую квадратную доску, подсел к печке, взял карандаш и разметил ее на квадратики.
— Что ты делаешь, папа? — спросила Лора.
— Потерпи, увидишь.
Папа сунул конец кочерги в печку, раскалил его докрасна и аккуратно выжег дочерна поверхность каждого второго квадратика.
Я сейчас лопну от любопытства, — сказала Лора.
Не обращая на нее внимания, папа вырезал еще двадцать четыре деревянных квадратика. Половину квадратиков он положил на горячую печку и переворачивал, пока они не почернели.
Когда квадратики были готовы, он расставил их на доске, а доску положил себе на колени.
— Ну вот, теперь всё готово.
— Что готово?
— Шашки и шашечная доска. Подвинь сюда свой стул, и я научу тебя играть в шашки.
Лора научилась играть так быстро, что метель еще не успела кончиться, а она уже обыграла папу. Но потом они больше не играли столько партий подряд. Ни мама, ни Кэрри не любили играть в шашки, и поэтому, сыграв разок с Лорой, папа сразу убирал доску.
— Шашки — игра для эгоистов. Ведь в нее могут играть только двое. Неси сюда скрипку, Бочоночек.
Волки на Серебряном озере
Однажды вечером бесконечную белизну прерии осветила ясная серебристая луна, а ветер совсем утих. Под светлым куполом неба простиралась сверкающая морозным блеском белая земля. Лора не могла ничего делать. Ей не хотелось играть ни в какие игры. Она даже не слушала папиной скрипки. Ей хотелось не танцевать, а просто быстро побегать.
— Кэрри! Пойдем кататься по льду! — воскликнула она вдруг.
— Так поздно, Лора? — изумилась мама.
— Но ведь на дворе совсем светло. Почти как днем, — возразила Лора.
— Пускай прогуляются, Каролина, — сказал папа. — Ничего с ними не случится.
— Ну ладно, можете немного побегать, но как только замерзнете, сразу же возвращайтесь.
Лора с Кэрри торопливо надели пальто, варежки, капюшоны и связанные мамой шерстяные чулки. Красные фланелевые панталоны спускались ниже колен, плотно обтягивали чулки и застегивались пуговицами. Фланелевые нижние юбки тоже были толстые и теплые, а платья, пальто, капюшоны и шарфы были шерстяные.
Девочки выскочили из теплого дома на лютую стужу и помчались наперегонки вниз по склону невысокого холма к хлеву, а оттуда по тропинке, которую лошади и коровы протоптали в снегу, когда папа выводил их на водопой к проруби.
— Нельзя подходить близко к проруби, — сказала Лора и повела Кэрри по краю озера. Отойдя подальше, девочки остановились и осмотрелись.
Ночь была такая прекрасная, что у них прямо дух захватило. Огромная круглая луна висела в небе, заливая серебристым сиянием землю. Неподвижная плоская равнина простиралась далеко-далеко вокруг и светилась ярко, словно состояла из мягкого света. Посреди равнины на темной ледяной глади озера сверкала лунная дорожка. Высокие болотные травы черной полосой окаймляли прибрежные сугробы.
Внизу у самого берега притулилась низенькая темная конюшня, а на невысоком холме стоял маленький темный дом землемеров, и желтый свет из его окошка мерцал в темноте.
— Как тихо, — прошептала Кэрри. — Послушай, как тут тихо.
Лора перевела дух. Ей казалось, что она — частичка этой земли, этого бездонного неба и сияющего лунного света. Ей хотелось летать. Но Кэрри была еще маленькая, ей было страшно, и, взяв сестренку за руку, Лора сказала:
— Давай скатимся с горки. Бежим скорей!
Крепко держась за руки, девочки немножко пробежались, а потом скатились на гладкий лед.
— Прокатимся по лунной дорожке, Кэрри! — вскричала Лора.
И они побежали по сверкающей лунной дорожке прямо к свету серебристой луны. Они катились, убегая все дальше от берега, к высоким откосам на другой стороне озера. Порой им казалось, будто они оторвались от земли и куда-то летят, поддерживая друг друга, чтобы не потерять равновесия и не упасть.
Когда до противоположного берега было уже так близко, что девочки почти вошли в тень от его высоких откосов, они остановились. Что-то заставило Лору посмотреть наверх.
Там, на самой верхушке, на фоне яркого лунного света стоял огромный волк!
Он смотрел прямо на Лору. Ветер раздувал волоски на его шкуре, а свет луны, казалось, влетал в них и вылетал обратно на воздух.
— Пошли обратно, — быстро сказала Лора, повернулась и потащила за собой Кэрри. — Я тебя перегоню!
Она бежала, катилась по льду, снова бежала и снова катилась, но Кэрри не отставала.
— Я его тоже видела, — задыхаясь, выговорила Кэрри. — Это был волк?
— Не разговаривай! — отозвалась Лора. — Поторапливайся!
Лора слышала, как их ноги топочут и скользят по льду. Никаких других звуков не было слышно. Девочки молча мчались назад. Только добравшись до тропинки, ведущей к проруби, и взбираясь вверх по склону, Лора оглянулась, но ни на озере, ни на противоположном берегу ничего не увидела.
Ни на секунду не останавливаясь, Лора и Кэрри бегом взобрались на холм, подбежали к дому, через пристройку ворвались в комнату, захлопнули за собой дверь и, задыхаясь, прислонились к дверям.
Папа вскочил со стула.
— Что случилось? Что вас так напугало?
— Это был волк, Лора? — выдохнула Кэрри.
— Да, папа, это был волк, — пролепетала Лора. — Большущий волк! Я боялась, что Кэрри не сможет быстро бежать, но она бежала что есть силы!
— Да уж, оно и видно! — воскликнул папа. — Где этот волк?
— Не знаю. Он ушел.
Мама помогла девочкам раздеться.
— Садитесь и отдохните. Вы совсем запыхались, — сказала она.
— Где был этот волк? — допытывался папа.
— На откосе. На высоком берегу по ту сторону озера, — сказала Кэрри, а Лора согласно кивнула.
— Вы дошли до того берега? — изумленно спросил папа. — И увидев волка, бежали всю дорогу обратно? Я не думал, что вы так далеко уйдете. До того берега добрых полмили.
— Мы шли по лунной дорожке, — сказала Лора.
Папа как-то странно на нее глянул и сказал:
— Да уж, доложу я вам. Я-то думал, что волки ушли. Это было неразумно с моей стороны. Завтра пойду их искать.
Мэри сидела молча, но лицо ее совсем побледнело.
— Ах, девочки! — шепотом проговорила она. — А вдруг бы он вас поймал!
Наконец все оставили в покое Лору с Кэрри, чтобы они отдохнули.
Лора была очень рада, что они сидят в теплой комнате, надежно укрывшись от пустынной прерии. Если бы с Кэрри что-нибудь случилось, она была бы виновата — ведь это она увела сестренку на другой берег озера.
Но ничего не случилось. Лоре казалось, будто она опять видит перед собой огромного волка, а его шкуру, серебристую в лунном свете, раздувает ветром.
— Папа, — тихонько сказала она.
— Что, Лора?
Я надеюсь, что ты не найдешь этого волка.
— Почему? — удивилась мама.
— Потому что он за нами не погнался, а ведь он мог бы легко нас поймать, — отвечала Лора.
Долгий дикий волчий вой раздался и замер в темноте.
В ответ завыл другой волк, а потом снова наступила тишина.
От ужаса у Лоры прямо сердце перевернулось, и она невольно вскочила. К счастью, мама поддержала ее, схватив рукою за плечо.